Тоталитаризм и демократия
к нарастанию агрессивности, ностальгии по временам «всеобщего равенства». Таким образом с каждым шагом к рынку будет увеличиваться число активно недовольных и оскорбленных. Будут нарастать предпосылки для того, чтобы любой демагог был поддержан достаточно широкими массами. И с этим надо считаться.Эффективным фактором противодействия правой опасности может и должно стать формирование мощного блока демократических сил. Но таковым он будет только в том случае, если левые демократы будут присутствовать в нем не как партия «маленькая, зато чистая», а как массовая, мощная организация.
На Западе существует еще так называемый культурный неоконсерватизм, не впадая в крайность, потому что есть система социально-политических сдержек и противовесов, есть социал-демократия, отступающая, но сопротивляющаяся, есть развитое гражданское общество. Исходные идеи, с которыми неоконсерватизм пришел к власти, никогда не были последовательно реализованы, поскольку проводилась широкомасштабная компромиссная политика. Именно компромисс есть та парадигма западной политической жизни, которая не позволяет ни одному течению идти «до конца» в реализации собственной теоретической программы и тем самым делает его продуктивным и функционально необходимым для развития общества как целого. У нас же из-за крайней слабости гражданского общества и отсутствия эффективных социальных, политических и институциональных балансиров идея неоконсерватизма может быть доведена «до конца», до черты, за которой уже не может быть речи о социальной справедливости. И тогда вероятна полная катастрофа.
Тоталитаризм как модель, обладающая определенными социально-политическими и идеологическими параметрами, может повториться у нас. Скорее мы можем столкнуться с «новым монополистическим авторитаризмом». Поднявпшйся девятый вал анти-тоталитаризма может перебросить нас через демократию к авторитарным монополистическим формам управления. Впрочем, есть «народный» тоталитаризм, который выявил американский социолог Бэррингтон Мур, имея в виду Женеву времен Кальвина с ее доктринальной идеологической нетерпимостью, не оставлявшей места политической оппозиции. Опасность «народного» тоталитаризма существует и у нас. Однако более реалистичны другие варианты — неоконсерватизм (условно) латиноамериканского типа и тот, который связан с подъемом черносотенного демократизма. Наконец, возможна и лево-демок-ратическая альтернатива (не в старом коммунистическом смысле, а в современном европейском), способная обеспечить политический, социальный, культурный и идеологический плюрализм.
Существует точка зрения, что наше общество находится скорее в ситуации смены форм старого тоталитаризма и рождения «народного», а не посттоталитаризма – преддемократии. Силу нового тоталитаризма заключается прежде всего в высокой монополизации рынка, являющейся чрезвычайно мощным инструментом, создающим социально-экономическую базу для нового тоталитарного режима. Второе, что позволяет режиму укрепляться, — это интегрированность различных форм народного движения в новый режим власти. Третье (очень важное и очень опасное) связано с тем, что на место всеобщей бедности приходит бедность части общества. Так у генералов монополизированного рынка появляется армия, что порождает опасность классического фашизма. Вместе с тем это и цемент становящегося режима. Наконец, усиливаются самые низкие, плебейские формы демократии. Эти четыре черты определяют характер происходящих в стране событий. По сути дела, идет идеологическое обоснование нового режима власти. В создавшихся условиях на ближайшие месяцы и годы он не видит возможности развития социальных процессов на альтернативной основе.
Грань, на которой оказалась сегодня Россия является перекрестком различных форм правления. Нынешнюю ситуацию можно оценить как поражение сил старого тоталитаризма при отсутствии победы демократии, так как у нас нет ни цивилизованного конкурентного рынка, ни политических демократических механизмов, ни реально действующих политических партий. Нет у нас и соответствующей идеологической, теоретической атмосферы в обществе, нет активно действующего суверенного народа.
Дискуссию о тоталитаризме и демократии ведет сегодня вся страна на языке митингов и вооруженных столкновений, решений парламентов и требований бастующих. Итоги ее определятся борьбой четырех главных политических сил данного момента.
Первая из них — остатки партгосбюрократии, которые разделяют идеологию ГКЧП и выступают за возврат к нерыночной, казарменно-плановой экономике. Шансов привлечь к себе симпатии избирателя у них практически нет. Но своей поддержкой существенно укрепить позиции нового тоталитаризма они, несомненно, в состоянии.
Новый тоталитаризм — вторая наиболее мощная сегодня политическая сила, порождаемая мафиозно-спекулятивной экономикой, выступающая за монопольно-рэкетный рынок и «дикую» приватизацию. Выпустив на избирательную арену купленных ею политиков, а также новых «шариковых» и «швондеров», представители этой силы имеют большие шансы на предстоящих выборах занять доминирующие позиции. Разграбив богатства страны, положив миллионы долларов в парижские, женевские и прочие банки, они сбегут, как крысы с гибнущего, охваченного голодными бунтами корабля, открыв дорогу фашистской хунте (опирающейся на очередное поколение «шариковых» и «швондеров»).
Третья сила выступает за «либеральный рынок», за конкурентно-, производительное предпринимательство, контролируемые и защищаемые — в переходный период — «твердой исполнительной властью». А поскольку силой либерального предпринимательства (составляющей всего один-два процента населения) у власти не удержишься, то ей придется опереться на демократическую национальную гвардию, на посланцев «центра» на местах, что на строгом языке социологии называется авторитарной бонапартистской диктатурой.
Новый тоталитаризм будет так же жесток и беспощаден в отношении защиты своих привилегий, своего господства, как и прежняя номенклатура, а может быть, еще и беспощаднее. Вот почему так важно правильно повести борьбу против него. Ее организация по плечу только представителям современной рыночной экономики (цивилизованному предпринимателю, интеллигенту-управляющему и квалифицированному рабочему), объединенным с демократическими политическими движениями, стоящими на позициях «социального», то есть гуманистически ориентированного рынка. Именно эта, четвертая сила способна остановить развитие процессов в направлении фашизма и бонапартизма.
Заключение.
Итак, судьба демократии в России неразрывно связана с возникновением социально-ориентированной экономики рыночной экономики рыночного типа, что возможно лишь в результате ассимиляции рожденного современной научно-технической революцией нового типа производства с его «экономикой человеческих способностей», когда демократия превращается в существенный, определяющий компонент производительных сил общества. «Встроенность» экономики России в глобальные мирохозяйственные структуры, ее «открытость» по отношению к дальнему и ближнему зарубежью – это не вопросы политики и выбора, а насущная необходимость, если смотреть на них с точки зрения ускорения всего процесса демократизации страны.
Список использованной литературы.
50х50. Опыт словаря нового мышления. 1989.
Арон Р. Демократия и тоталитаризм. М.: 1993.
Бердяев Н.. Прельщение и рабство коллективизма.// Дон. 1990, №2.
Власть при переходе от тоталитаризма к демократии.// Свободная мысль. 1993, №8.
Демократия и тоталитаризм.// Свободная мысль. 1991, №15.
Зиновьев А.А.. От коммунизма к колониальной демократии.// СПЖ. 1993, №8.
Клямкин И.М. Посткоммунистическая демократия и ее исторические особенности в России.// Полис. 1993, №2.
Мальцев В.А. Демократические основы политической жизни общества.// СПЖ. 1993, №7.
Модели демократии для России.// Полис. 1993, №2.
Общество вчера, сегодня, завтра: надежды и прогнозы.// СПЖ. 1994, №3-6.