Статья: Политическая регионалистика

     Политическая регионалистика
Исследований в политической геогранфии существует и региональный уровень. Под 
регионами (точнее -политическими регионами, поскольку регионы могут
выделяться и другими географическими дисциплинами) здесь понимаются компактные
территориальные сообщества, на которые делятся гонсударства. В зависимости от
целей исследования эти сообщества могут выделяться по разным характеристикам,
соответственно, иметь разные границы и названия. Понятие "регион' 
целесообразннее употреблять для исследований внутренней политико-географической
структуры государства. В геополитических исследованниях это понятие можно
встретить применительно к сообществам государств (когда говорят о региональных
проблемах, конфликтах, интеграции и пр.), но во избежание путаницы в
комплексных политико-географических исследованиях в этих случаях лучше
употнреблять понятие "макрорегион". Исследованием регионов заниманется 
политическая регионалистика - особая отрасль политичеснкой географии.
В современных отечественных работах политическая региона-листика часто
отождествляется с исследованиями отношений межнду федеральным центром и
субъектами федерации в современной России, региональных политических процессов
и элит. Однако с точки зрения политической географии такое представление
ненверно. Политическая регионалистика, подобно геополитике, котонрая тоже
пытается дистанцироваться от политической географии, имеет право на
существование как научная дисциплина, если она использует
политико-географическую методологию, т. е. геогранфический метод при изучении
политических процессов. В таком случае представление о политической
регионалистике должно быть намного шире, что и будет сказано ниже. С ней тесно
свянзана региональная политология, занимающаяся изучением полинтических
процессов в регионах.
Политический регион может выделяться по различным признанкам. Существуют
изначально заданные, "формальные" политичеснкие регионы. Каждое государство
имеет административно-территонриальное деление. Административная единица 
- простейший тип политического региона. Существует и другие типы,
которые опренделяются только с помощью специальных исследований, например, 
региональные политические культуры - особые образования со своними
границами, характеризующиеся определенным набором черт политической культуры
проживающего в их границах населения.
В политической регионалистике можно выделить несколько нанправлений
исследований. Это - исследования административно-территориального деления,
политическое районирование, политинческое ландшафтоведение, география власти
и элитогенеза, а такнже региональная политология с её подразделениями,
которая пренвращается в самостоятельную научную дисциплину. Существует также
особое направление исследований, занимающееся пространнственными
политическими структурами и их динамикой. Это нанправление присутствует не
только в политической регионалистинке, поскольку применимо во все политико-
географических диснциплинах (теории диффузии инноваций, отношений "центр-
перинферия" и территориального градиента).
     з1. Политико-географическая структура государственной территории
Простейший вид политико-географической структуры государнства представлен
административно-территориальным деленинем (АТД), которое формируется
эволюционно, под воздействием мнонжества факторов - этнических,
конфессиональных, исторических, экономических (Бугаев, 1993). АТД есть у
любого государства, даже карликовые государства имеют административное
деление. Тем бонлее, самые большие страны отличаются хорошо разработанной
сетнкой АТД, имеющей давнюю историю.
Административные границы могут проводиться по различным признакам, отсюда
типология АТД. Нередко АТД отражает этничеснкие границы, и политические
регионы, таким образом, совпадают с этническими. В этом случае можно сказать,
что государство испольнзует этнокультурное АТД. В качестве примера
приведем Индию, где границы штатов очень часто следуют этническим границам (в
штанте Западная Бенгалия преобладают бенгальцы, в Махараштре - маратхи, в
Карнатаке - каннара, в Тамилнаде - тамилы и т. д.).
Еще чаще административные границы совпадают с историчеснкими. Историческое
АТД характерно для европейских стран, в котонрых административные регионы
представляют собой историко-кульнтурные общности и соответствуют историческим
провинциям, бынлым феодальным государствам. Примером служат земли Германии
(Шлезвиг-Гольштейн, Тюрингия, Гессен, Бавария и др.), области Италии (Пьемонт,
Ломбардия, Тоскана и др.). Исторически сложинлись кантоны Швейцарии, штаты США,
останы Ирана и администнративные единицы многих других стран. Заметим, что
историчеснкий принцип часто входит в противоречие с принципами
территонриального единства и социально-экономической целесообразности. Однако
стремление сохранить традиционную сетку деления страны и старинные названия
оказывается сильнее. Поэтому австрийская земля Тироль состоит из двух
разделенных частей, а границы аменриканских штатов сплошь и рядом рассекают
городские агломеранции (например, Большой Нью-Йорк расположен на территориях
штатов Нью-Йорк и Нью-Джерси и частично захватывает Коннекнтикут). В
большинстве стран мира административные единицы имеют определенный исторический
смысл, т. е. сложились на осннове существующих веками культурно-географических
общностей.Можно сказать, что "'обычное'" АТД отражает этнографические и
исторические границы.
Кроме того, при проведении административных границ часто используется 
принцип социально-экономической целесообразности.-Административные единицы
привязываются к крупным, интенсивнно развивающимся центрам и формируются в
качестве их зон тягонтения (хинтерландов). Этот принцип применяется при
образовании новых административных единиц, отражающих современные реанлии
поселенческой структуры (департаменты Франции). Он харакнтерен для молодых
государств, например, африканских.
Исследования политических регионов во многом используют ту же методику, что и
исследования государств. Например, возможен анализ морфологии
административных единиц (и политических ренгионов вообще), их границ,
пограничных споров, проблем территонриального единства и исторической эволюции
регионов. Большой интерес представляют исследования эволюции АТД России.
АТД в привычных формах появилось в нашей стране в результате рефорнмы 1708 г.,
когда страна была разделена на восемь губерний. К начанлу XX в. количество
административных единиц в Российской импенрии достигло 97.
В нашей стране традиционно использовались трехуровенные синстемы АТД:
губерния - провинция - уезд, губерния - уезд - волость, область - район -
сельсовет. Границы губерний в дореволюционное время иногда проводились по
результатам этнографических экспендиций. В то же время губернии не выделялись
по этническому принзнаку, который сам по себе считался недостаточным
основанием (при-нимались во внимание также история, морфология, экономика и
др.). Зато в СССР широко применялся именно этнический принцип АТД. Были
образованы автономные республики, области, округа. На слендующем
территориальном уровне выделялись национальные районны, которых одно время
было более двухсот, далее - национальные сельсоветы (более пятисот). Сетка
АТД в советское время была ненстабильной, особенно в 1920-30 гг.: менялась
сама структура (нанпример, в 1920-е годы применялось краевое деление),
границы аднминистративных единиц, появлялись и исчезали целые регионы (так,
одно время существовали Великолукская и Балашовская области).
Интерес представляют не только принципы проведения админинстративных границ, но
и концепции названий регионов.  Распространена историческая
концепция: административные единицы используют названия исторических
провинций, которым они наслендуют (Тироль, Бавария, Умбрия и др.). Если
административная единница совпадает с территорией проживания определенного
этноса, то она может быть названа по его имени - этническая концепция 
(Фрисландия в Нидерландах, Белуджистан в Пакистане). Очень часнто
административные единицы называются по столичному городу ("центральная"
концепция, которая характерна для России). Нереднко используется 
природная концепция: название дается по природнным объектам, расположенным
на данной территории (департаменнты Франции, Амурская область России).
В политико-географической структуре государства заложены внутренние
противоречия. Характерной для многих стран пробленмой становится 
регионализм, "младший брат" сепаратизма: админинстративные единицы стремятся
к большей автономии, в них форминруются региональные бюрократии, появляются
собственные лиденры, их столицы становятся центрами политической активности,
нанселение территорий начинает предпочитать региональную самоиденнтификацию
общенациональной. Регионализм особенно характерен для многонациональных стран,
где он часто превращается в сепарантизм. Однако это явление может существовать
и в мононациональнных государствах, прежде всего в тех, для которых характерны
внутнренние исторические границы и этнографическая неоднородность (так, в
Хорватии региональные движения есть в Далмации и Истрии). Важной
исследовательской темой является развитие регионализма, подразумевающее
выявление его причин, политических целей, ананлиз регионального самосознания
как социокультурной основы регионалистского движения.
Центральные власти, естественно, воспринимают регионализм как угрозу
территориальной целостности страны. Их реакцией часнто становится изменение
сетки АТД, цель которого Ч подавление регионализма путем уничтожения самих
административных единиц, тяготеющих к обособлению. Одна из возможных технологий
- иснпользование инверсного АТД вместо "прямого", т. е. рассечение
аднминистративными границами этноисторических общностей. Другая технология -
введение дробного АТД, т. е. максимальное измельченние административных
единиц, что подразумевает их ослабление, уменьшение экономического потенциала и
подавление амбиций.
Используется и простое изменение административных границ, чем, например,
обеспечивается численное доминирование государство-образующего этноса в
максимальном числе регионов через присоендинение новых территорий с заведомо
лояльным центру населенинем. Или, напротив, из состава потенциально
"мятежных" провиннций выводятся стратегически важные районы.
Однако в современном мире прямое подавление регионализма встречается все
реже. Многие государства, в особенности в Европе идут по пути автономизации
отдельных территорий. Например, в Бельгии, для которой характерны
исторические противоречия межнду фламандской и валлонской общинами, созданы
три региональнных правительства - в Фламандии, Валлонии и Брюсселе, и страна
фактически разделена на три части. В Испании старые провинции, отражавшие
поселенческую структуру, сгруппировали в автономнные области, совпадающие с
историческими областями (Астурия, Арагон, Андалусия и др.) и районами
проживания национальных меньшинств (Каталония, Страна Басков, Галисия).
В других странах не идут по пути тотального деления страны на автономные
регионы и дают особые права отдельным администрантивным единицам. Расширенные
полномочия предоставляются отндельным окраинным областям Италии. Наибольшей
автономией пользуется Сицилия, право специальной автономии имеют также
Сардиния, Трентино-Альто-Адидже (Южный Тироль с германоязыч-ным населением,
которое еще недавно выступало с сепаратистскинми лозунгами), Фриули-Венеция-
Джулия и франкоязычная область Валле-д'Аоста. На постсоветском пространстве
такой особый стантус имеют Крым в составе Украины, Гагаузия в составе
Молдовы, Аджария в составе Грузии.
Исследоваться может степень дробности АТД. Сейчас в больншинстве
государств число административных единиц колеблется от 10 до 50, что считается
оптимальным для управления. Иногда используется крупная сетка АТД, например, в
Австрии (восемь зенмель), Пакистане, Австралии, Белоруссии, Киргизии,
Таджикиснтане, Туркмении. Примерами стран с самой дробной сеткой АТД служат
Российская Федерация, которая делится на 89 единиц, и Франция (96
департаментов). Это ставит государство перед пронблемой эффективного управления
территориями. В одних случанях проблема решается унитаристскими методами
(Франция),в других - путем повышения самостоятельности территории и "разгрузки"
центра от полномочий (Россия).
Особая тема - границы между административными единицами. Подобно государственным
границам, они могут быть этнокультурнными, природными и 
геометрическими. Кроме того, часто испольнзуются исторические 
границы, совпадающие с реликтовыми гранинцами государств прошлого, и 
социально-экономические границы, приблизительно очерчивающие район тяготения
(хинтерланд) крупнного экономического центра. Этнокультурные административные
границы распространены в Индии. Исторические границы между административными
единицами особенно характерны для европейнских стран, таких как Германия,
Австрия, Швейцария. Природные, социально-экономические и геометрические границы
чаще испольнзуются в странах, не имеющих четко выраженного деления на
истонрические провинции.
В современной России можно встретить все типы границ между административными
единицами. Этнокультурные границы характернны для республик, но нечасто
удается провести границу такого типа из-за недостаточного числа "этнически
чистых" районов. Поэтому этнническая контрастность даже республиканских
границ, как правило, низка. Исторический принцип характерен для границ в
Центральной России, где границы областей обычно наследуют границам
доревонлюционных губерний и часто напоминают о древнерусских княженствах.
Ярко выраженных природных границ немного. В качестве принмера можно привести
границу Красноярского края и Хакасии по Енинсею, границу Якутии и Амурской
области по Становому хребту. Не столь часто используется и геометрический
принцип. Определить оснновной принцип проведения той или иной
административной гранинцы в пределах России обычно очень сложно, поскольку
каждая гранница формировалась под воздействием множества факторов и часто
менялась в зависимости от политической или экономической конънюнктуры (даже
граница Московской области неоднократно менялась).
Изменчивость административных границ нередко приводит к конфликтам наподобие
пограничных споров между государстванми. Так, в России на фоне суверенизации
автономных республик появились межрегиональные территориальные претензии. 
Неконторые республики претендуют на территории, когда-то входившие в их состав
(Калмыкия на районы Астраханской области, Бурятия на Агинский Бурятский и
Усть-Ордынский Бурятский АО). С друнгой стороны есть претензии к самим
республикам, к которым в свое время присоединяли районы краев и областей (так,
часть Краснондарского края отошла к Адыгее). Речь, таким образом, идет об
истонрических претензиях, а в случае с Бурятией значимым становится еще и
этнический фактор, поскольку на территориях автономных округов велико бурятское
население.
Пограничные споры могут объясняться социально-экономичеснкими причинами и
географическим тяготением. В 1993-94 гг. сонвершилась передача Сокольского
района Ивановской области, котонрый был оторван от основной части области в
транспортном отноншении (район находится на правом берегу Волги, моста нет),
в сонстав Нижегородской области, к которой он географически тяготеет.
Передача Сокольского района и разделение Чечено-Ингушетии на две республики -
единственные примеры изменений сетки АТД в постсоветской России. Известны
попытки Норильска "уйти" в Тайнмырский (Долгано-Ненецкий) АО, на территории
которого он раснположен в виде анклава, а Татарского района Новосибирской
обласнти в состав Омской, поскольку Омск существенно ближе к Татарску, чем
Новосибирск. Действуют и исторические причины. Например, в Вельском районе
Тверской области, который в дореволюционное время входил в состав Смоленской
губернии, поговаривали о вознвращении Смоленску.
Серьезная проблема связана с несовпадением этнических гранниц с
административными. Это - главная проблема АТД в многоннациональных
государствах, провоцирующая межрегиональные пограничные споры и попытки
создания новых автономий. В однних случаях это приводит к "вторичному
сепаратизму" - заявленниям в районах российских республик с русским населением
о стремлении выйти из состава республик. Такие настроения были в Якутии
(алмазодобывающий город Мирный), Карачаево-Черкенсии (северные казачьи районы)
и др. В других случаях речь идет о расширении территорий республик за счет
национальных окрунгов (Бурятия). В третьих - о создании новых национальных
автонномий. В качестве примеров можно привести попытки раздела
Карачаево-Черкесии, Кабардино-Балкарии и Дагестана, борьбу за воссоздание
автономии немцев Поволжья. Попытки автономизации предпринимались и на уровне
административных районов (вопрос о воссоздании Шапсугского национального района
в принчерноморских районах Краснодарского края). Многие администнративные
единицы сталкиваются с проблемой территориальной целостности и в этом отношении
напоминают государства. Напринмер, в Карачаево-Черкесии имели место выступления
за создание Карачаевской, Черкесской, казачьей Зеленчукско-Урупской респубнлик,
а также за возвращение всей республики в состав Ставропольнского края.
Изменение сетки АТД и названий административных единиц преследует
определенные политические цели - повысить рационнальность и эффективность с
точки зрения управляемости и сонциально-экономической целесообразности. Выбор
типа АТД завинсит от государственной идеологии. Одни государства используют
идею "единства в многообразии". Тогда границы административнных единиц
совпадают с историческими границами земель и этннических территорий. Другие
пытаются максимально отдалить сетку АТД от этнических и исторических границ
(однако есть риск создания слишком неестественной и недолговечной сетки,
понскольку делать регионы бессмысленными достаточно опасно). Решение проблемы
может сводиться к укрупнению, измельчению административных единиц или к
инверсному делению. Например, в Югославии в 1931 г. были созданы 9
административных единиц -бановин с "нейтральными" названиями и границами,
которые не совпадали с этническими (рис. 18). Однако новая сетка оказалась
недолговечной из-за активности национальных движений. И вот уже через
несколько лет югославскому правительству пришлось пойти на вычленение особой
Хорватской бановины, созданной по чисто этническому принципу (договор
Цветковича-Мачека).
Классическим примером страны, радикально изменившей сетку АТД и добившейся
успеха, служит Франция. Здесь вместо старых феодальных провинций,
напоминающих о королевском периоде, в 1793 г. были созданы небольшие
департаменты, границы которых не совпадали с границами исторических
провинций, а названия нинчем не напоминали об истории (применялась природная
концепция названий). Этот шаг должен был послужить сплочению французснкой
нации, отказу от регионального самосознания и укреплению единства страны.
Задача была в основном решена, регионализм оказался подавленным.
     
Рис. 18. Административные границы в довоенной Югославии и их изменения.
В других странах пошли по пути укрупнения сетки АТД, чтонбы решить проблему
управляемости. Не так давно этот шаг был предпринят в Хорватии, которая
унаследовала от Югославии очень дробную сетку АТД, включавшую более ста
общин. В декабре 1992 г. хорваты перешли к делению страны на 20 жупаний и
отндельную единицу- город Загреб (рис. 19). Число единиц сокранщено в пять
раз, обеспечено соответствие сетки АТД историчеснким традициям,
подразумевалась и привязка жупаний к основным экономическим центрам. При
этом, заметим, Сербская Краина не выделялась по этническому признаку, только
в пределах двух жупаний были созданы районы со специальным статусом. Проекнты
укрупнения сетки АТД реализуются в Польше, которая делинлась на 49 воеводств,
предлагаются в Португалии. Серьезной пронблемой остается региональная
структура России, которая уникальна по своей сложности и дробности. Назревает
решение задачи оптимизации АТД России, хотя этот процесс пока блокирован
коннституцией федеративного государства: процедура изменения сетнки АТД
крайне сложна (реальным пока является процесс добронвольного объединения
субъектов федерации по итогам референндумов, о чем идет речь в Москве и
Московской области, Санкт-Петербурге и Ленинградской области).
                              
     
     Рис. 19. Изменения административно-территориального деления в Хорватии.     
Как уже отмечалось, деление государства на административные единицы - это только
один из вариантов его политико-географической структуры. Другие варианты
определяются в рамках политинческого районирования.
Политическое районирование сводится к основной исследовательнской операции - 
разделению территории на части по определеннным признакам. В
административном делении регионы заданы изначально, и исследуется лишь
результат. В политическом районировании выделяются определенные признаки: их
называют районообразующими. По этим признакам территория делится на 
политичеснкие районы. Надо заметить, что районирование - одна из
важнейших научных задач политической географии.
Теория районирования хорошо разработана географами. Сущенствует множество
подходов к районированию. Так, деление территории на районы может быть полным
или неполным. В первом случае вся территория делится на районы без остатка.
Например, это может быть деление страны на электоральные районы,
отлинчающиеся индивидуальными особенностями голосований, или на региональные
политические культуры со своими системами ценнностей. Во втором случае на
территории государства выделяются одна или несколько территорий, для которых
характерно опреденленное политическое явление. Это могут быть зоны
политичеснких рисков, связанных с сепаратизмом, или ареалы голосования за
определенную партию. Оставшаяся территория остается не поделенной на районы,
поскольку такая задача не ставится.
Существуют различные типы политических районов. Гомогеннные ("обычные")
районы выделяются по особенностям распростнранения одной политической
характеристики или явления. По опнределению они однородны. Это могут быть
ареалы преимущенственного голосования за определенную партию или районы с
разной степенью популярности этой партии.
     Синтетические районы выделяются по системе признаков. При их выделении во
внимание принимается множество параметров, из которых выводится синтетическая
качественная характеристинка. Например, это может быть региональная
политическая кульнтура, которая определяется с помощью сложного анализа
политинческих процессов и голосований. Понятие "политическая культунра"
первоначально ассоциировалась с конкретным государством: подразумевалось, что
каждое государство обладает своей оригиннальной политической культурой. Этот
подход был развит Г. Алмондом и С. Вербой в их монографии "Сivic Culture", в
которой рассматривались национальные политические культуры США, Великобритании,
Италии, Германии и Мексики. Но исследования внутренней дифференциации
государств с точки зрения политинческих ориентаций избирателей и ценностных
систем, которым они следуют, показывают, что политическая культура не едина для
всех территорий, и можно наряду с национальной политической культурой
рассматривать региональные политические культуры.
Возможно также районирование страны по характеру и степенни геополитических
рисков (стратегическое значение, угрозы тернриториальной целостности и др.).
Синтетические районы индивидуальны, им часто дается собственное имя
(например, "Краснный пояс" на юге России, разумеется, в строго научном его
понинмании). Одной из важнейших исследовательских проблем отеченственной
политической географии является политическое районинрование России, в
частности, выделение региональных политичеснких культур.
Особый подход в районировании позволяет выделять функцинональные районы,
которые также называют узловыми. В отличие от гомогенных, эти районы
могут быть внутренне неоднороднынми. Однако они характеризуются определенным
функциональным единством и некоторой внутренней организацией, т. е.
представнляют собой единую систему со своим центром (центрами) и
свянзями. В сущности каждое государство представляет собой функнциональный
район.
Районы указанного типа существуют и внутри государств. Их можно выделить,
исследуя конфигурацию организующих центров, центробежных и
центростремительных потоков, коммуникационнных сетей и векторов.
Функциональный район, таким образом, представляет собой поле взаимодействия.
Каждая административнная единица может рассматриваться как функциональный
район. Однако возможно выделение "реальных" функциональных районнов через
анализ связей внутри государства.
Таким образом, есть несколько подходов к политико-географинческой структуре
государства:
а) административно-территориальное деление;
б) государство как группа политических районов, выделяемых по различным
признакам {частные примеры - электоральная, геонполитическая структуры
государства);
в) отдельные районы в пределах государства с особыми полинтическими
явлениями и характеристиками {зоны политических рисков, стратегически важные
территории, районы доминиронвания оппозиционных настроений и т. п.);
г) государство как функциональная система, т. е. совокупнность центров и
линий коммуникации, представляющих собой его несущую основу.
     з2. Отношения "центр-периферия" и теория диффузии инноваций
Из предыдущего параграфа следует, что политическое простран-ство
структурировано. Исследования пространственных политических структур
занимают важное место в политической географии. Территория делится на
районы и ареалы, ее рассекают границы и другие барьеры, она имеет свои центры и
линии связей. Все это - структурные элементы политического пространства.
В географии неоднократно предпринимались попытки вывести определенные
закономерности территориальной структуры. Возникнли, в частности, разнообразные
теории концентрических кругов. В одной из них, сформулированной
немецким экономистом И. Тюненом, выделялись зоны специализации экономики,
которые имели вид концентрических кругов. Территориальные структуры
конценнтрического типа выделялись в геополитике (модель мира X. Маккиндера) и
географическом государствоведении (историко-географическая структура
государства, формирующегося вокруг историнческого ядра). Другим изобретением в
географии стала теория ценнтральных мест, изображавшая
экономико-географическое пространнство в виде гексагональной решетки, в узлах
которой формированлись экономические центры (В. Кристаллер, А. Лёш).
Политическая география имеет дело с различными подходами к территориальной
структуре. Выше говорилось о геополитических моделях мира, районировании и
других примерах структурных иснследований. Важную роль для политической
географии имеет теонрия отношений "центр-периферия". Сразу оговоримся,
что эта теонрия применима на всех уровнях политической географии. Обычно она
используется при изучении внутренней структуры отдельных государств. Поэтому в
данной работе мы условно рассматриваем ее в рамках политической регионалистики.
Однако исследования отнношений "центр-периферия" проводятся на
макрорегиональном и глобальном уровнях, развиваются в электоральной географии.
     Отношения "центр-периферия''' описывают процесс структунрирования
политического пространства, в ходе которого выденляются центры {ядра), с
которыми связаны определенная активнность, определенные процессы и,
соответственно, периферии. Можно вспомнить используемый в геополитике
мир-системный подход, который делит мировое пространство на ядро,
полуперинферию и периферию по роли территорий в мировом хозяйстве (эксплуатация
или подчинение) и уровням экономического развинтия (высокий или низкий).
Эволюционистский подход к исследонваниям государства выделяет
государствообразующие ядра, или геополитические центры. Возможна и общая теория
отношений "центр-периферия".
Чаще всего смысл отношений "центр-периферия" связывается с неравномерностью
распределения по территории функций управнления и воспроизводства инноваций.
В самом общем виде речь идет о внутригосударственных контрастах любого
происхождения. Ведь каждое явление и каждый процесс имеют свои центр и
периферию, определяемые или по уровню развития явления (более развитый центр
и менее развитая периферия), или по месту его происхожденния (центр как место
зарождения явления, "донор", периферия как "акцептор"). Можно выделить четыре
концепции отношений "центр-периферия".
1.  Инновационная концепция. Центр ассоциируется с местом, в котором
происходит или выработка собственных инноваций, или трансляция заимствованных
извне. Периферия, в свою очередь, или с запозданием воспринимает инновации, или
их отторгает. Территориальные неравномерности в воспроизводстве инноваций и
времени их восприятия исследуются в теории диффузии иннонваций (см. ниже).
2.  Управленческая концепция. Функции управления распределенны по
территории неравномерно. В пространстве, таким образом, хорошо выражены
отношения господства-подчинения: одни терринтории и центры правят, другие -
подчиняются. Центр ассоциируетнся с местом, из которого осуществляется
управление политическинми процессами. Существует формальная управленческая
структунра: каждое государство имеет столицу, административные центры регионов
и управляемую "провинцию", т. е. периферию. Эта струкнтура совпадает с сеткой
АТД.
Особое место в политической географии занимают исследования столиц - 
политико-административных центров государств. Столинца - это средоточие властных
органов, символ государственной влансти. Она выполняет комплекс столичных
функций, как первичных -управление государством, принятие политических
решений, так и вторичных - выработка политических инноваций, управление
эконномикой, деловая и культурная активность.
Выделяются различные модели столиц. Существует представленние о естественных 
и искусственных столицах, подобное представнлению о естественных
границах и органических государствах. У естественных столиц - длительная
история (Лондон, Париж, Пранга), искусственные столицы создаются волевым
решением (как Санкт-Петербург или Канберра). Однако такая типология столиц
представляется надуманной, поскольку речь должна идти не о вознрасте столицы
или способе принятия решения о ее размещении, а об эффективности
использования данного города в качестве столицы.
Поэтому более продуктивным является различение моделей стонличных центров. 
Выделяются две основных модели - европейская и американская. В
первом случае столица представляет собой крупнный многофункциональный центр,
имеющий длительную историю, она доминирует не только в политической сфере, но и
в культуре, экономике. Это - классические европейские столицы, такие как
Панриж, Лондон, Стокгольм и др. Столицы этого типа встречаются и на других
континентах (Бангкок, Тегеран и др.).
После появления на свет США популярность приобрела америнканская модель
столичного центра. Здесь столица ассоциируется с "центром ответственности",
невелика по размерам и выполняет сугубо политико-административные функции.
Классическим принмером служит Вашингтон, но в XX в. появились столицы этого
типа, еще меньшие по числу жителей (Бонн, Оттава, Канберра, Бразилиа,
Исламабад, Абуджа, Ямусукро). В США почти все центры штатов относятся к
американскому типу, за считанными исключениями (Бостон, Денвер, Финикс).
В странах "третьего мира", особенно в Африке, столицы, не имея продолжительной
истории, как европейские, быстро разнрастаются за счет интенсивной миграции
сельского населения. Они доминируют в экономике страны и отличаются
непропорнциональным перенаселением. Такие столицы формально напонминают
европейские, но выглядят как гротеск. Поэтому можно говорить об особой модели 
столиц "третьего мира" - относинтельно молодых, но чрезмерно больших
городах, доминируюнщих во всех сферах (Киншаса, Аккра и др). В некоторых
афринканских странах было принято решение о переносе столицы из перенаселенного
мегаполиса в небольшие города (Нигерия, Кот-д'Ивуар, Танзания).
О степени доминирования столицы (а заодно о политико-геонграфической
структуре государства) в общественной жизни гонсударства можно судить по ее
доле в населении. Есть ярко вынраженные моноцентрические страны, в которых
абсолютно донминирует столичный центр. Например, в Уругвае более 40% жителей
проживает в Монтевидео. Ярко выраженный моноценнтризм характерен для Венгрии,
Австрии (около 20% населения сосредоточено в столице), многих постсоветских
государств (Армения, Эстония, Латвия). Обычно в столице живет около 10%
жителей государства, что можно считать нормальным показатенлем. С другой
стороны, есть полицентрические страны, в котонрых столицы, являясь крупными
городами, не выделяются столь явно в социально-экономической жизни (Китай,
Индия, отчаснти Россия). И, наконец, в некоторых государствах столицы
отнносятся к американскому типу и даже "теряются" среди больнших городов
страны (Бразилия, Канада, Австралия, Пакистан и др.). Здесь в столицах
проживает 1-2% жителей и даже меньнше (как в США и Бразилии).
Некоторые государства допускают разделение столичных фуннкций между несколькими
центрами (феномен "разделенной стонлицы"). Например, в ЮАР помимо
официальной столицы Претонрии часть столичных функций выполняет Кейптаун, что
создает определенные неудобства (поэтому появилась идея переноса стонлицы в
центр страны, например, в столицу Оранжевой провинции Блумфонтейн).
Помимо "формальной" можно говорить о фактических управленнческих структурах. 
В пределах государств могут выделяться:
а) фактические столицы, в которых сосредоточены функции упнравления, в
отличие от официальных столиц (Котону в Бенине, Ла-Пас в Боливии);
б) "вторые столицы", мощные субцентры, конкурирующие за влияние с
официальными столицами, в т. ч. как места принятия понлитических решений
(Гамбург и Мюнхен, Нью-Йорк и Лос-Андженлес, Бомбей и Калькутта и др.);
в) центры элитогенеза, из которых происходит основная часть правящей элиты
(городок Тикрит в Ираке - родина С. Хусейна);
г) центры регионализма и сепаратизма, претендующие на особую политическую
роль и даже статус столиц новых независимых госундарств (Квебек, Барселона и
др.);
д) центры, играющие важную роль в глобальной или макрорегиональной
политической системе, но не являющиеся столицей своенго государства (Нью-
Йорк, Женева, Страсбург).
Поэтому управленческая структура центров и периферий госундарства обычно
отличается от "официальной", т. е. от АТД. В преденлах государств существует
множество центров разного ранга и, соответственно, периферий разного типа.
3. Социально-экономическая концепция. Здесь экономически бонлее развитый
центр противопоставляется менее развитой перифенрии (Грицай и др., 1991). Во
многих исследованиях в отношениях "центр-периферия" подразумевается именно
экономический коннтекст (например, в мир-системном подходе в геополитике). Для
ненкоторых государств экономические контрасты легко обнаруживаются в процессе
географических противопоставлений. Например, это могут быть контрасты между
более развитым Севером и менее разнвитым Югом, характерные для многих
европейских государств (Италия, Испания, Португалия).
Социально-экономическая концепция отношений "центр-перинферия" имеет
определенное политическое значение. Наличие эконномических ресурсов часто
стимулирует развитие политических ценнтров, рост их особых амбиций. В
качестве примера можно привести попытки обособления Северной Италии -
экономического центра страны от южной периферии, вылившиеся в сепаратистское
движенние, которое возглавила Лига Севера (бывшая Ломбардская Лига).
Существует теория '''внутреннего колониализма", описывающая политическую
иерархию территорий в составе государства, которая объясняется экономическим
неравенством. Для периферии харакнтерна ориентация на производство сырья,
местная рабочая сила отнличается низкой квалификацией. В то же время центр
берет на себя переработку сырья и обучение специалистов. Теория "внутреннего
колониализма" объясняет отношения между центром и периферией в неомарксистском
ключе. Считается, что "униженное" положение периферии стимулирует сепаратизм,
если на этой территории пронживают национальные меньшинства. В качестве
типичного применра приводятся кельтские окраины Великобритании Ц Шотландия и
Уэльс (Hechter, 1975). Периферия становится рассадником т. н. 
этнорегионалъных движений, или в других терминах - антисистемнных
движений Ч левых, леворадикальных, националистических. Иснследования
сепаратизма уделяют значительное внимание таким "внутренним колониям" и их
развитию.
4. Все три описанные концепции отношений "центр-перифенрия" по определению
статичны. Они показывают моментальный срез территориальной структуры
государства. Но возможна и диннамичная историческая концепция отношений
"центр-перифенрия". В рамках этой концепции анализируются центры и
перифенрии государствообразующего процесса (напомним об эволюционнизме). С
точки зрения отношений "центр-периферия" государствообразующий процесс
рассматривал норвежский исследователь Стейн Роккан, который взял за
основу макрорегиональный уронвень Ч европейский и изучал
историко-географический процесс гонсударственного строительства в Европе
(Rоkkаn, 1975; Сеntre аnd Рeriрherу, 1980).
С. Роккан исследует процесс расслоения идеального территоринального сообщества,
которое характеризуется минимальной диффенренциацией. Расслоение происходит в
трех измерениях - военно-административном, экономическом и культурном. Основные
процеснсы структурирования "изначального" политического пространства -
фрагментация, сжатие и реорганизация. В результате всех этих процессов и
сформировалась европейская территория с ее опреденленной политико-исторической
структурой. Для политической геонграфии особое значение имеет предложенная С.
Рокканом типолонгия периферий (Rоkkаn, 1983). С. Роккан выделяет четыре
типа пенриферий государствообразования.
     1. Буферные периферии, которые находятся между крупными
государствообразующими ядрами и исторически испытывают воздействие с разных
сторон. Основная часть таких периферий в Европе находится на стыке романских и
германских народов, другими словами - между ядрами Франции и Италии с однной
стороны, Германии и Австрии - с другой. Примерами служат Бельгия, Люксембург,
Эльзас и Лотарингия, франкоязычная Юра в Швейцарии, Савойя, Валле-д'Аоста,
Ницца и Южный Тироль.
     2. Внешние периферии - отдаленные окраинные земли, обычно - периферийные
приморские районы (Исландия, Фарерские острова).
     3. Анклавные периферии, которые со всех сторон окружены чуженродным
ареалом (ретероманские районы Граубюндена в Швейцарии).
     4. Периферии неудавшегося центра - территории, которые пынтались стать
центром государствообразования, но эта попытка оканзалась неудачной (Шотландия,
Каталония, Аквитания, Бавария).
Модель "центр-периферия" является небесспорной. Необходинмо отметить, что
отношение к территориям как к центрам и перифенриям не должно иметь
аксиологической окраски, т. е. периферия не может восприниматься как что-то
вторичное или отсталое. Возмонжен альтернативный подход, который снимает
предвзятое отношенние к периферии, Ч двухполюсные и многополюсные 
модели, в котонрых периферии считаются особыми центрами (традиции,
консервантизма). Таким образом, в территориальной структуре выделяются центры
инноваций, модернизации и центры традиционализма, а иснследователь полностью
отказывается от ценностных суждений. Нанпример, противостояние революционного
Парижа и контрреволюнционной Вандеи в конце XVIII в. может считаться не
противостояннием "передового" центра и "отсталой" окраины, а конфликтом двух
центров, защищавших свои взгляды на исторический путь Франции. В Испании в
период гражданской войны друг другу противостояли два центра - консервативный
кастильский Бургос на севере страны, в котором находилась ставка Франко, и
революционный Альбасете на юго-востоке.
Модель "центр-периферия", точнее ее инновационная концепция тесно связана с 
теорией диффузии инноваций. Под инновациями в политической географии
подразумеваются новые политические явнления, идеи, которые постепенно
распространяются на все большую территорию. Автор этой теории - шведский
географ Торстен Хегер-странд, основные работы которого вышли в конце
1960-х годов (Наgеrstrand,1967). Т. Хегерстранд занимался исследованиями южнных
районов Швеции, предметом его анализа были процессы раснпространения
автомобилей, затем -радиоприемников в семьях меснтных жителей. Была открыта
пространственно-временная картина этих процессов, затем появилась специальная
теория.
Процесс распространения инноваций не обязательно имеет линнейный характер,
т.е не всегда идет только в сторону усиления иннновационной деятельности на
все большей территории. В некотонрых случаях, особенно в политике возможна
приливно-отливная модель: инновации сначала могут восприниматься на
определенной территории, а потом быть отторгнуты (об этом свидетельствуют
рензультаты голосований в динамике).
Есть и другие тонкости. В одних случаях инновационный центр может
действительно выполнять функцию продуцирования иннонваций, являться местом их
рождения. Но он может служить и перендатчиком заимствований, которые для
данной страны являются иннновациями (роль Петербурга, через который в Россию
распространнялось европейское влияние). В качестве инновационного центра
может выступать территория, которая отличается наибольшей воснприимчивостью к
инновациям, но не обязательно их производит или транслирует. Не всегда в
исследованиях четко определяются центнры, в которых начался процесс. Нередко
просто выделяется район, в котором инновационный процесс развит выше среднего
уровня.
Инновационный процесс обычно изучается в динамике (хотя возможны и моментальные
срезы распространения инновационнного процесса с выделением ситуативных центров
и периферий). Определяются очаги возникновения инновации, затем
исследуетнся собственно процесс диффузии, распространения инновации по
территории, выделения новых ("вторичных") центров. В какой-то момент может
наступить конденсация, когда процесс достигает точки насыщения, т. е.
инновация становится общепризнанным явнлением. Диффузию инноваций иногда
сравнивают с распространнением плесени на апельсине: старые очаги разрастаются,
один за другим возникают новые, и, наконец, плесень захватывает всю
поверхность.
Известны два основных типа диффузии инноваций. Первый -диффузия через
распространение (expansion). В этом случае число носителей инновации и
площадь инновационной территории постенпенно растут. Интересные и яркие примеры
диффузии инноваций можно получить из электоральной географии. Голосование
опреденленного типа может считаться индикатором диффузии инноваций. Территория
преимущественного голосования этого типа может понстепенно увеличиваться, что
является примером диффузии через распространение (Журавлев, 1992, 1993).
Второй тип носит название диффузии через перемещение (relосаtion). В
этом случае носители инновации перемещаются из одного места в другое и создают
новые центры инновационной активности. В качестве примера можно привести
процесс европеинзации колоний: группы белых переселялись куда-нибудь в Африку,
занимались там миссионерской и прочей культурно-просветительснкой
деятельностью. Аналогичным образом английские пуритане -носители протестантской
трудовой этики эмигрировали в Америку, заложив основы американской культуры и
государственности. Свою роль может сыграть и переселение в новое место яркого
политичеснкого лидера, который пытается обратить население в свою веру (как Че
Гевара отправился с Кубы делать революцию в Боливию).
При изучении диффузии инноваций может быть определена скорость
распространения инноваций, которая зависит от вязкоснти среды, ее
восприимчивости к инновациям. Существуют барьнеры диффузии, которые не
пропускают инновации. Эти барьеры могут иметь этнокультурную природу (один
этнос может оказаться восприимчивым к инновациям, а другой более
консервативным) или совпадать с политическими границами, которые часто
станонвятся препятствиями для распространения инноваций (как напринмер,
советская граница выполняла функцию барьера на пути занпадной культуры).
Существует несколько методов картирования диффузии иннонваций, которые
помогают понять характер этого процесса. Возможнно отображение границ
инновационных территорий или же границ районов, характеризующихся различной
динамикой инновационнонго процесса (районы роста или спада инновационной
активности). Используется метод изохрон - линий, соединяющих точки, в котонрые
инновация проникла в одно и то же время. Распространение инноваций может быть
показано путем обозначения центров зарожндения и векторов распространения
инновационного процесса.
Помимо моделей "центр-периферия" и диффузии инноваций в исследованиях
пространственных политических структур испольнзуется модель территориальных
градиентов. Эта модель применинма, если происходит постепенное возрастание
или убывание опренделенного показателя (явления) при движении в одну сторону.
Она показывает количественные или качественные изменения вдоль
опнределенной оси, например, "север-юг" или "запад-восток" (хотя
теноретически эта ось может проходить в любом направлении). Речь идет об
исследовании градиента - постепенного изменения ситуанции от места к месту.
В Европе наибольший интерес политико-географов всегда принвлекал градиент
"запад-восток". Множество трудов посвящено иснследованию различий между
западными и восточными районами Европы, т. е. западно-восточному европейскому
градиенту, проявнляющемуся, в частности, в политической культуре. В некоторых
работах Западная Европа ассоциируется с либеральной демокрантией, а Восточная
Европа - с авторитаризмом (Б. Мур). Другие авторы проводили разграничительные
линии между Западом и Востоком. Например, П. Андерсон, исследовавший подъем
абсонлютизма, говорил о линии Эльба-Альпы, восточнее которой в XVIII-XIX вв.
формировались абсолютистские режимы. В XX в. линия раздела Европы на Запад и
Восток стала очевидной - "женлезный занавес". При изучении политико-
культурных различий между западными и восточными европейскими землями
прининмают во внимание социально-экономические градиенты - уменьншение
плотности населения, экономической освоенности терринтории с запада на восток
и др.
В Европе выделяют фрагментированный срединный пояс, пронходящий с севера на
юг по территории Германии, Швейцарии, Австнрии и Италии. Когда-то этот пояс
занимала Священная Римская имнперия, долгое время он был политически
раздробленным, распаданясь на множество феодальных государств. Этот пояс
отделял принморские западноевропейские государства от внутриконтинентальных
восточных земель, заселенных в основном славянами. С. Роккан в исследовании
политико-исторической структуры Европы вынделял четыре меридиональные полосы
-Атлантическую периферию, Западные прибрежные равнины, Центральные равнины и
Альпы (аналог срединного пояса), Континентальную периферию.
Другие исследователи уделяли внимание градиенту "север-юг". В той же Европе
они указывали на экономические различия между северными и южными территориями
(в т. ч. в экономической кульнтуре, где север с его протестантской этикой и
более эффективным производством противопоставлялся патриархальному
католическонму югу). Об этом говорили такие исследователи, как И. Валлерстайн
и Макнейл. С. Роккан указывал на сохраняющуюся роль реликтонвой границы
Римской империи, приблизительно разделяющей ронманскую и германскую части
Европы. В этой связи он выделял три параллельных зоны политико-географической
Европы - Средиземноморье, имперские земли к северу от Альп и земли, не
входившие в состав Римской империи.
     з3. Политическое ландшафтоведение
     В последнее время в политическом анализе часто используется понятие
"политический ландшафт". Одно из направлений иснследований политического
пространства предполагает выявление его структуры (морфологии). Подходы к
морфологии политического пронстранства разрабатываются особой политической
дисциплиной -политическим ландшафтоведением.
В зарубежной литературе речь, как правило, идет только о внешнней стороне
политического ландшафта, о его видимом облике и принчинах его формирования. В
таком понимании политический ландншафт по преимуществу визуален. Он
представляет собой модифинкацию природного ландшафта человеком, причем
способ и формы этой модификации характеризуют творцов данного ландшафта. По
традиции, именно внешние, видимые изменения в природном ландншафте, автором
которых является человек, находятся в центре внимания исследователей
политического ландшафта.
Т. Джордан и Л. Раунтри рассматривают три категории визуальных политических
явлений (Jordan, Rowntree, 1986). Первая из них - влиняние на ландшафт
правовой системы. Наиболее характерный случай связан с системой землевладения
и землепользования, которая всегда легко определима на местности, в
особенности с воздуха (сохранение частной собственности в сельском хозяйстве
Польши в социалистинческий период истории этой страны привело к тому, что
сельский ландшафт Польши в отличие от других восточноевропейских стран
выглядел как бесконечная чересполосица). В городах нередко вводятнся
ограничения на высоту зданий, что приводит к существенным отнличиям в
городских ландшафтах (два полярных примера - Нью-Йорк и Афины). Все видимые
последствия правовых норм являются неотъемлемым элементом политического
ландшафта, точнее говоря, они делают природный ландшафт политическим.
Второе проявление политики, запечатленное в ландшафте, это физические
свойства государственных границ. Классическим принмером маркировки границы,
которая имеет глубокий культурно-политический смысл, является Великая
Китайская стена. Границы могут представать не только в виде крепостной стены
(в наншем столетии - Берлинская стена, укрепленная демаркационная линия между
Северной Кореей и Южной Кореей), но и как засечнная черта (известные из
российской истории Большая Засечная черта, Белгородская черта и др.) или в
современных государствах в виде контрольно-следовой полосы и линий из колючей
провонлоки. Атрибутом политического ландшафта "закрытых обществ" является
укрепленная фронтальная граница, на местности выранжающая лозунг "граница на
замке". Физические свойства государнственных границ зачастую отражают
"оборонное сознание". В то же время современные проницаемые границы бывают
вообще не маркированы. Во всех этих случаях государственная граница как
визуальный элемент политического ландшафта несет на себе отнпечаток
государственной идеологии.
Политический ландшафт в его видимой части отражает политинку центрального или
регионального правительства. В политическом ландшафте могут быть запечатлены
характерные черты того или иного исторического периода, тем более, что
власти, как правило, стремятся произвести "исторические" изменения в
ландшафте. Гинперцентрализация политической жизни часто выражается в рисунке
транспортной сети (радиальная система транспортных магистралей с центром в
Москве). Политические режимы используют те или иные объекты природы (горы,
реки, моря, озера), культуры (храмы, дворнцы, крепости), экономики (заводы,
плотины) как символы своего могущества и элементы национальной идеологии.
Очень часто они создают собственные архитектурные стили (французский стиль
амнпир). Милитаризация образа жизни и политического сознания такнже
выражается в ландшафте (как например, повсеместные бетоннные укрепления в
Албании времен Энвера Ходжи).
Большинство политических режимов пытается насытить ландншафт признаками своего
присутствия и идеологическими симвонлами (флаги, плакаты, монументы и др.). От
гитлеровской Германнии осталась сеть автобанов, а "черные полковники", придя к
влансти в Греции, стали широко использовать свой символ - птицу Феникс.
Наиболее идеологизированными в истории XX в. были политические ландшафты
социалистических стран (памятники вождям, мавзолеи, многочисленные лозунги на
зданиях и др.). Идеологизация политического ландшафта с одной стороны
является отражением политической культуры, а с другой призвана возндействовать
на массовое сознание. Радикальный разрыв с проншлым в странах Балтии,
Закавказья, на Западной Украине симнволизировался разрушением памятников В. И.
Ленину. Смена гонсударственной идеологии в постсоветском Узбекистане выразилась
в замене на одной из ташкентских площадей памятника К. Маркнсу на памятник
эмиру Тамерлану. В то же время визуальный понлитический ландшафт Приднестровья
отличается сохранением советской символики, традиционных для коммунистической
эпонхи памятников, что делает его типологически отличным от полинтического
ландшафта постсоветской Молдовы.
Таковы визуальные особенности политического ландшафта, но они не исчерпывают
содержание этого понятия. В основе понятия "политический ландшафт" лежит
представление о том, что каждая политическая культура вносит свои изменения в
природный ландншафт и тем самым проявляет себя в качестве ландшафтообразующего
фактора. Политический ландшафт представляет собой пронстранственно
организованную систему, включающую в себя фенонмены политической жизни и
природные условия и обладающую тернриториальностью. Основное значение этого
понятия заключается в том, что оно помогает связать политический процесс с
окружающей средой, в которой он протекает. Для того, чтобы сделать эту связь
более эффективной, представлений о визуальном политическом ланндшафте
недостаточно (Туровский, 1995).
     Политический ландшафт в действительности имеет две форнмы проявления -
идеальную и визуальную. В своей идеальной форме политический ландшафт - это
умопостигаемое явление историчеснкого бытия, включающее в себя политические
события прошлого, политическую активность в данной местности и ее особенности и
пр. В своей визуальной форме политический ландшафт предстает наблюдателю как
сочетание природы и последствий политического процесса для окружающей среды.
Рассматривать политический ландшафт только как визуальное явление не всегда
целесообразно, потому что необходимо объясненние причин появления в ландшафте
тех или иных визуальных объекнтов. Для этого объяснения исследователь,
исходящий из концепции визуального политического ландшафта, должен обратиться
к аналинзу особенностей местной политической культуры, местного политического
процесса в прошлом и настоящем. Со своей стороны иснследователь политической
культуры неизбежно фиксирует ее вненшние проявления, ее воздействие на
окружающую среду, ее привязнку к определенной территории с определенными
границами. С понмощью понятия "политический ландшафт" оба направления
исслендований объединяются.
Для политической географии любой ландшафт является политинческим. Причина
состоит в его связи с политической активностью человека, в его значимости для
политической культуры. Носителем этой значимости является идеальный, не
выраженный непосреднственным образом в "материальном" ландшафте слой
политическонго ландшафта. Ведь человек не только преобразует внешний облик
природы и меняет ее свойства. Он наполняет ландшафт политичеснким смыслом.
Таким образом, политический ландшафт далеко не исчерпывается измененным
политической деятельностью природнным ландшафтом. В отношении последнего речь
может идти о полинтизированном природном ландшафте (наделение
политическим смыслом природных объектов и насыщение природного ландшафта
политическими символами).
Итак, методологическая значимость понятия "политический ланндшафт"
заключается в следующем. Во-первых, каждый политичеснкий ландшафт занимает
конкретную территорию. Тем самым он свянзывается с местной политической
культурой, которая выступает в качестве компонента местного политического
ландшафта. Во-втонрых, политический ландшафт связан с природой, природными
уснловиями. В-третьих, политический ландшафт связан с политичеснким
процессом. Тем самым политический ландшафт как категория политического
анализа представляет комплексную территориально-природно-политическую
систему, в рамках которой связаны терринтория, природа и политический
процесс.
Политический ландшафт - это синтез множества элементов, сложнная система,
обладающая временной динамикой, гармония (или диснгармония) природы и
политики, истории и географии. Его можно представить как систему, включающую
три композиционных слоя -природный, идеальный и воплощенный. В него также
включается топонимика.
     Природный слой политического ландшафта видится как сонвокупность
природных явлений и условий, которые значимы для политической сферы. Природа
оказывает непосредственное влиняние на традиционные представления о мире.
Природные услонвия ставят пределы возможностям политического развития,
принменения политических технологий, использования элементов иных политических
систем и корректируют ассимиляцию заимнствованных элементов. Сложные природные
условия не раз в истории востребовали централизованное государство. Вспомнним и
дискуссию о том, насколько в России с ее суровым клинматом применима рыночная
модель экономики. Под влиянием природы формируются национальная политическая
культура, ценностные ориентации.
Природа является ареной для человеческой деятельности, а ее внешний облик
вместе с природными условиями становятся однной из первооснов визуальной
формы политического ландшафта. Для национальной культуры природа выступает в
качестве "поэтического пространства", апелляция к которому особенно
ханрактерна для национализма. Представление о Родине - это форнма политизации
природных ландшафтов. Природный ландшафт в ходе политического процесса
насыщается политическими смыснлами, он ассоциируется с великими сражениями и
другими знанчимыми историческими событиями, национальными символами
(например, Куликово Поле, гора Арарат для армян, гора Мангендэ для северных
корейцев). Специальные исследования природнного слоя политического ландшафта
особенно характерны для географического детерминизма.
Человек со своей стороны вносит в формирование политичеснкого ландшафта свой
существенный вклад. Говоря о воплощенном слое политического ландшафта,
мы имеем в виду политическую деятельность, направленную на изменение внешнего
облика ланндшафта или непреднамеренно вызывающую эти изменения. Сюда относится,
прежде всего, строительство - "стройки века" и иные имеющие политическое
значение проекты, изменяющие окружанющую среду. Нередко такое строительство
носит "рекламный" характер, оно призвано продемонстрировать возможности
челонвека при том или ином государственном строе (плотины и проект "поворота
рек" в Советском Союзе). В любом случае политичеснкая культура выступает как
основной фактор ландшафтообразования, а практически повсеместный характер
человеческой активности заставляет сделать вывод о том, что любой ландшафт
несет в себе признаки ландшафта политического.
Третий композиционный слой политического ландшафта следунет именовать 
идеальным слоем. Несмотря на то, что этот слой "ненвидим", без обращения к
нему любое исследование политического ландшафта будет лишь поверхностным
описанием внешних явленний и следствий той самой деятельности, которая
совершается в идеальном слое политического ландшафта. Речь идет об
идеолонгическом наполнении политического ландшафта, его информационнном
содержании, "памяти ландшафта".
Идеальный слой создается, во-первых, политическими процеснсами прошлого и
настоящего на данной территории. Эти процессы далеко не всегда отражаются в
визуальном ландшафте, но в ландншафте идеальном они предстают как элементы
местной политичеснкой культуры. Архетипы сознания и поведенческие императивы
явнляются неотъемлемой частью политического ландшафта, который должен
рассматриваться только как комплексное явление.
Во-вторых, идеальный слой формируется благодаря индивиндуальной деятельности
личностей - государственных деятелей, пассионариев. Политический
ландшафт получает, таким образом, связь с пассионариями и результатами их
деятельности, причем эта связь носит двоякий характер. С одной стороны,
политический ланндшафт "производит" пассионариев, "воспитывает" их, наделяет
впенчатлениями, формирует их сознание, взгляды и представления, симнпатии и
антипатии. Со своей стороны, пассионарии создают, изменняют, обогащают
политический ландшафт своими политическими произведениями, идеями, действиями.
Особую роль в политическом ландшафте играет топонимика. Географические
названия становятся важными элементами ландншафта, их изменения
свидетельствуют о сдвигах в общественном сознании. Название места часто
используется как политико-кульнтурный символ, особенно, если речь идет о
названиях населенных пунктов, улиц и площадей. Политико-идеологическим смыслом
нанделяются даже названия природных объектов. Достаточно вспомннить пик
Коммунизма на Памире, в 1998 г. переименованный таджикскими властями в пик
Исмаила Самани, основателя средевекового государства Саманидов, которое
считается первым таджикским государством.
Изменения в топонимике прямо зависят от политических перенмен. В советской
истории эти изменения всегда свидетельствовали об очередной "смене вех".
Можно вспомнить волну переименованний населенных пунктов после Октябрьской
революции. Мало кто помнит, что подмосковный город Талдом некоторое время
носил название Ленинск, а знаменитая Гатчина была Троцком. В сталинснкие
времена волна переименований захлестнула всю страну. На карнте появились
имена И. Сталина, С. Кирова (Вятка), М. Калинина (Тверь), В. Молотова
(Пермь), К. Ворошилова (Ставрополь), В. Чкалова (Оренбург) и др., не говоря
уже о многочисленных топоннимах в честь В. Ленина. Зато при Н. Хрущеве
"сталинские" названния улиц и городов были заменены на новые или, напротив,
пренжние исторические. В 1980-е годы появилась своеобразная традинция
переименовывать город после смерти очередного генерального секретаря ЦК КПСС.
Поэтому Набережные Челны были переименнованы в Брежнев, Рыбинск в Андропов, а
Шарыпово в Красноярснком крае в Черненко. После смерти министра обороны СССР
столинца Удмуртии Ижевск стала Устиновым.
Напротив, после распада СССР начался возврат исторических названий. В
некоторых городах, например, во Львове все улицы, напоминавшие о советской
эпохе, были переименованы. Вернули себе исторические названия многие города
(Санкт-Петербург, Екантеринбург, Тверь, Самара) и улицы (особенно в Москве).
Однако символы прежней эпохи в виде топонимики (особенно популярнынми и
долговечными оказались топонимы в честь В. Ленина, С. Кинрова и М. Калинина)
и памятников в большинстве своем сохранянются и в постсоветском политическом
ландшафте России.
     з4. География власти и элитогенеза
     География власти изучает представленность регионов в структурах центральной
власти, на высших государственных постах. Речь, таким образом, идет о доступе
территорий к центральной власти, их роли в формировании политической элиты.
Распределение власти между территоральными группами сущенствует в любом
государстве. В традиционных обществах порядок этого распределения (его можно
назвать региональным порядком по аналогии с геополитическими порядками)
имеет принципиальное значение. Для государств Азии и Африки очень характерен
межренгиональный раздел власти: представители регионов занимают опренделенные
должности, а один из региональных кланов является пранвящим. Здесь складываются 
центры власти в географическом смыснле этого слова - территориальные группы,
ведущие борьбу за власть и достигающие компромисса по поводу должностей. Подбор
кадров по принципам землячества и кумовства обычно преобладает, поэтонму
региональные группировки настороженно следят за кадровой политикой и добиваются
большего представительства в органах влансти. Борьба за власть в этих странах
может описываться в терминах баланса сил между регионами. Нарушение
регионального порядка часто приводит к вооруженным конфликтам.
Классическим примером конфликта по поводу географии власти может считаться
таджикский. В этой республике в советское время сложился региональный
порядок, в соответствии с которым верховнная власть принадлежала выходцам из
северной Ленинабадской обнласти. В конце перестройки в республике были
введены должности президента и вице-президента. На втором по значимости месте
в новой системе власти оказался представитель южной Кулябской области. В
результате сформировалась правящая коалиция ленинабадского и кулябского
кланов. Ей противостояли представители Гармского региона и Памира, которые
оказались в оппозиции и принянли лозунги исламизации и демократизации.
Ленинабадцы и кулябцы остались на консервативных советских позициях. Но
идеологинческое размежевание было вторичным, поскольку речь шла о борьнбе за
власть между региональными группировками. Началась гражнданская война. В
Таджикистане несколько раз менялась региональнная конфигурация власти (был
период, когда у власти оказались преднставители Памира и Гарма, затем Памира
и Ленинабада). Наконец, фактическую победу в войне одержал кулябский клан,
который в целях обретения устойчивости допустил на вторые роли в госундарстве
ленинабадцев. Таким путем был восстановлен баланс сил, но в дальнейшем он
претерпевал новые изменения.
Государственная власть делится в соответствии с логикой ренгионального
порядка в большинстве постсоветских государств Закавказья и Центральной Азии.
Можно заметить, что в Узбекиснтане лидерство принадлежит самаркандцам,
которых представлянет президент И. Каримов. В то же время оппозиционные
настроения особенно характерны для элиты Ферганской долины - второнго мощного
центра власти в республике со своими историческинми традициями (на периферии
находится Хорезм). Своя геогранфия власти характерна для Казахстана: казахи
исторически делятся на представителей Старшего, Среднего и Младшего жузов,
принчем власть традиционно принадлежит Старшему жузу (главный центр -
Семиречье), к которому относятся и многолетний советснкий руководитель
республики Д. Кунаев, и президент постсоветнского Казахстана Н. Назарбаев. В
Азербайджане у власти долгие годы находится выходец из Нахичевани Г. Алиев,
руководивший республикой и в советские годы (интересно, что в постсоветский
период президентом Азербайджана некоторое время был другой нахичеванец А.
Эльчибей).
Региональные порядки характерны и для полиэтнических госундарственных
образований. Можно вспомнить современную историю Афганистана, в котором в
качестве главных центров власти выстунпали пуштуны, таджики и узбеки. При
президенте Б. Раббани - этнническом таджике в северных районах страны
возникло полуавтонномное государственное образование узбекского генерала Р.
Дустума, от Б. Раббани дистанцировалась группировка пуштунов во главе с Г.
Хекматиаром. Пуштуны составили ядро движения талибов, конторое впоследствии
захватило власть на основной части территории страны. В Афганистане, как и в
других полиэтнических государствах, национальное происхождение лидера имеет
огромное значение.
В нашей стране в качестве примера можно привести систему влансти в Дагестане.
В советское время партийным руководителем реснпублики был аварец -
представитель самого крупного дагестансконго этноса, Верховный Совет
возглавлял даргинец (второй по чиснленности этнос), Совет министров - кумык
(третий этнос). В настонящее время главой республики является даргинец,
премьер-мининстром остается представитель кумыков, а законодательную власть
возглавляет аварец. Даргинец избран мэром столицы республики Махачкалы.
Существует и распределение сфер влияния в экономинке: аварцы контролируют
нефть, лакцы - рыбное хозяйство и др. Заметим, что из крупнейших народов
Дагестана на периферии власнтных отношений оказываются лезгины.
Возможны различные сценарии раздела власти между территонриальными и этническими
группами. Распространена моноцентрическая конфигурация власти, когда
одна из групп стремится к мононполии на власть и во многом ее добивается. На
вторые-третьи роли привлекаются лояльные представители других групп. Часто это
дань традиции. Например, в Казахстане признано легитимным политинческое
лидерство Старшего жуза, в Таджикистане до недавнего вренмени признавалось
особое право на власть ленинабадцев. Нередко в стране устанавливается власть
активного меньшинства, которое теми или иными способами удерживается у власти.
Так, из перифенрийных регионов своих государств вышли лидеры Азербайджана (Г.
Алиев), Грузии (3. Гамсахурдиа, Э. Шеварднадзе). Однако часто используется 
принцип коалиции, когда власть делится между несколькими группами в
соответствии с определенным порядком.
В некоторых странах предпринимались попытки институционализации раздела
власти между основными общинами. Например, в Ливане президентом становится
выходец из христианской общинны, премьер-министром - мусульманин-суннит, а
спикером парланмента - мусульманин-шиит. Рост численности мусульманского
нанселения, в т. ч. шиитского поставил на повестку дня вопрос об "ущемнлении"
прав мусульманских общин, что привело к эскалации конфнликта. Аналогичная
попытка имела место в Боснии и Герцеговине до начала военных действий:
председателем президиума - коллекнтивного органа управления Боснии и
Герцеговины стал мусульманнин, спикером парламента - серб, премьер-министром
- хорват.
Наряду с географией власти возможно выделение родственного научного направления
- географии элитогенеза, предметом котонрой является происхождение
политической элиты страны, в то вренмя как география власти больше
сосредоточена на проблемах регионнальных порядков. Анализируются, в первую
очередь места рожденния, определяются границы ареалов происхождения
политической элиты, называемые районами элитогенеза.
     География происхождения лидеров значима в любом государстве, а не только
в традиционных обществах Азии и Африки. Взгляды лидера на мир, на политику во
многом зависят от среды, в которой он формируется как личность. Каждый
лидер представляет опренделенную региональную политическую культуру с ее
традициями и приоритетами. Его приход к власти может привести к изменению
геополитического кода страны, ее внешнеполитических приоритентов, отношений с
соседями. Смена власти отразится и на внутренней политике, изменит стиль
руководства, отношения с национальнынми меньшинствами и др.
Кроме того, практически каждый политический лидер занимаетнся региональным
лоббированием, т. е. оказывает помощь своему ренгиону. Это может быть
выделение средств региону, запуск перспекнтивных экономических программ,
выгодных для этой территории, продвижение на ключевые посты земляков и др. В
США считается общепринятым для всякого конгрессмена или сенатора посвящать свою
политическую деятельность развитию собственного избирантельного округа в
надежде на то, что благодарные избиратели избенрут его в парламент на очередных
выборах (политика "бочки солоннины" - pork barrel).
Поэтому и в западных демократиях, не говоря уже о традиционнных обществах,
география элитогенеза может быть интересным и важным направлением.
Действительно, есть определенный смысл в том, что американский президент Б.
Клинтон был губернатором штата Арканзас, Р. Рейган - выходцем из Калифорнии,
а Дж. Карнтер - из Джорджии. В Испании основной базой социалистической
партии, которая долгое время правила страной, была южная историнческая
область Андалусия - родина бывшего премьер-министра Ф. Гонсалеса - выходца из
Севильи (можно вспомнить, что каудильо Франко родился в Галисии, на северо-
западе Испании). Опреденленные региональные культуры представляли такие
известные линдеры, как Наполеон (Корсика), Ш. де Голль (Лилль во Фландрии у
бельгийской границы), Мао Цзэ Дун (южная провинция Хунань) и др. Места
рождения крупных политических лидеров получают известнность, развиваются не
без помощи знаменитых земляков (как Тик-рит в Ираке), а после смерти лидеров
становятся своеобразными достопримечательностями и даже местами поклонения
(мемориальнный комплекс в Ульяновске, где родился В. Ленин).
Определена даже закономерность: кардинальное обновление понлитики страны
часто проводят сильные лидеры - выходцы из окранинных районов государства,
ранее не игравших значимой роли в политическом процессе. Так, Жанна д'Арк
была родом из германоязычной Лотарингии, а Наполеон родился на Корсике.
Многие дикнтаторы XX в. тоже происходили с периферии: А. Гитлер родился в
Верхней Австрии, И. Сталин в Грузии, лидер хорватов-усташей А. Павелич в
Герцеговине и т. д.
Можно привести много примеров того, как происхождение лиденра влияет на
политику страны. Известны глубокие политико-кульнтурные различия между
районами Украины. Греко-католическая Галичина, никогда не входившая в состав
России до сталинских вренмен, стала центром украинского национализма,
основной базой Руха и национально-радикальных движений. Партии и движения
пророссийской ориентации чаще создавались в Крыму и в русскоязычных восточных
районах Украины. Победа уроженца Ровенской области (Волынь) Л. Кравчука на
президентских выборах привела к торженству "самостийности" (хотя
последовательные националисты на выборах его не поддерживали). На следующих
выборах победу одернжал уроженец Черниговской области Л. Кучма, долгое время
рабонтавший в русскоязычном Днепропетровске. На выборах он опиралнся на
дружную поддержку Восточной Украины.
Заметим также, что президент Белоруссии А. Лукашенко пронисходит из восточной
Могилевской области, в которой традицинонно развиты пророссийские ориентации.
А. Лукашенко пришел на смену С. Шушкевичу (уроженец Минска) и В. Кебичу
(выхондец из западных районов Минской области). Характерно, что понзиции
белорусских националистов сильнее в западной Гродненснкой области, где велико
польское население и сильны позиции католической церкви.
Говорят также о политико-психологических различиях между лидерами - выходцами
из разных районов. Например, в сербской политике иногда выделяют два типа
лидеров - динарский и монравский. Лидеры первого типа происходят из южных
горных райнонов Сербии, они считаются более жесткими политиками, для них
свойственны националистические настроения (тем более, что в горах
сформировалась сербская государственность). Моравский тип сложился в
придунайских равнинных районах, где располонжен Белград. Политики этого типа,
как считают, либеральнее "динарцев".
     Анализ мест рождения политических лидеров Ч не единственнный метод географии
элитогенеза. Предметом исследований являнются геобиографии 
политиков, т. е. их жизненные пути, положеннные на географическую карту.
Действительно, важно не только, где родился тот или иной лидер. Необходимо
учитывать, где он вырос, получил образование, в каких точках работал и на каких
постах. Тогда вырисовывается целостное представление о том, какая среда
"воснпитала" политика, с какими региональными культурами он связан.
Своя география элитогенеза была характерна для СССР (рис. 20). Можно,
например, проанализировать происхождение советской партийной элиты (члены и
кандидаты в члены политбюро ЦК КПСС) за все время существования Советского
Союза. Бросается в глаза отсутствие выходцев с Дальнего Востока. Интересной
тенденцией было постепенное снижение доли москвичей, которая немного вынросла
лишь при М. Горбачеве. Зато все время до брежневского правнления включительно
происходил рост представительства Центральнно-Черноземного района. Росло и
представительство Восточной Украины. В период, когда у власти находился Н.
Хрущев, этот район стал одним из ведущих в элитогенезе (21% представителей
высшей партийной элиты). В то же время доля выходцев из Центрального района
снижалась до периода правления Л. Брежнева и лишь потом начала расти. Обобщая
сказанное, можно говорить о резком усинлении южан (как русских, так и
украинцев) при Н. Хрущеве и Л. Брежневе.
После войны постоянно росла доля выходцев из республик Занкавказья и Средней
Азии (когда в политбюро стали включать грунзин, азербайджанцев, казахов и
узбеков). При этом в периферийном положении оставались такие республики, как
Армения, Киргизия, Таджикистан и Туркмения. В годы перестройки впервые
произошнло усиление активности выходцев из восточных районов страны -уральцев
и сибиряков (можно назвать хотя бы Б. Ельцина и его политического антипода Е.
Лигачева).
Другой подход в географии элитогенеза предполагает картиронвание мест
рождения политических лидеров и выделение ядер элинтогенеза. Для советской
партийной элиты крупнейшими такими ядрами были Среднерусское, Восточно-
Украинское, Нижневолжнское, Средневолжское, Смоленско-Тверское, при Л.
Брежневе понявилось еще и Восточно-Белорусское ядро. Выделяются и отдельнные
центры. Так, Москва и Санкт-Петербург дали за все время существования
советского государства по девять уроженцев в высншую партийную элиту страны.
По три политических лидера "вырастили" Самара, Воронеж и Тверь. Из регионов
особенно отличились Тверская и Нижегородская области (по 10 лидеров),
     
Рис. 20. Территориальное происхождение советской элиты (число членов и
кандидатов в
членны политбюро ЦК КПСС - уроженцев данного региона за весь период советской
истории)
Московская, Смоленская и Днепропетровская области (по шесть). Исследовать
можно и представительство различных поселенчеснких структур. Так, происходил
постоянный рост доли уроженцев сел и малых городов, т. е. среды, обычно
ассоциируемой с коннсерватизмом (от 50% при В. Ленине до почти 80% при Н.
Хрущенве). Зато при М. Горбачеве этот показатель снизился до 60%, во власти
вновь появились выходцы из крупных городов.
Исследование географии элитогенеза в России позволяет вынделить некоторые
элементы регионального порядка. Например, сразу два генеральных секретаря ЦК
КПСС 1980-х годах Ю. Анндропов и М. Горбачев были уроженцами Ставропольского
края, причем последний считался протеже первого. В постсоветское время
заговорили о "свердловском клане", сформированном уроженцем Свердловской
области, бывшим первым секретарем Свердловского обкома КПСС Б. Ельциным, в
который включанли других свердловчан, задававших тон в первые годы
ельциннского правления - В. Илюшина, Ю. Петрова, Г. Бурбулиса и др.