Читайте данную работу прямо на сайте или скачайте

Скачайте в формате документа WORD


Значение разделов Польского государства 1772, 1793, 1794 годов

Содержание.

I         Введение.

        Историография темы

        Цели и задачи работы

II. Закономерность разделов

                   Предпосылки слабости Польши к XV веку

                       Истоки вопроса раздела Польши

                       Окончательное складывание позиций государств в разделе

. Разделы 1772 1793 1795 годов

                     Первый раздел Польши

                     Второй и третий разделы

IV. Заключение (выводы)

                     Последствия раздела в краткосрочном плане.

                   Значение польского раздела в долгосрочном плане.

Список использованной литературы


Введение.

Историография темы.

Разделы Польши 1772, 1793 и 1795 годов между тремя европейскими государствами - Австрией, Россией и Пруссией - относятся к историческим событиям, вызывающим массу вопросов, в силу самого своего характера. В контексте общей логики развития международных отношений присоединение территории ничтожение государства со своей сформировавшейся культурой, правовыми традициями, в конце концов, с самобытным населением выглядит аномалией. Своеобразность в данном случае видится, разумеется, не в самом факте передела территорий: в ходе исторических событий политическая карта перекраивалась и гораздо более значительно. Однако в случае с Польшей изменения, приведшие, в конечном счете, к исчезновению государства, произошли без формального начала войны, методом постепенного поглощения более сильными соседями близлежащих территорий ослабленного государства.

С другой стороны, нельзя не обратить внимания на важность польских разделов в геополитической обстановке XV века, их влияние на дальнейший ход событий и развитие линии взаимоотношений между государствами. Последствия, спровоцированные произведенным тройственным переделом территорий, оказали значительное влияние как на политику стран-участниц, так и на общий характер последующего развития европейских дел. Таким образом, разделы Польши представляют один из остро обсуждаемых исследователями вопрос.

Спорные мнения вызывает проблема нравственного содержания передела польских территорий. Разумеется, нельзя обойти вниманием тот факт, что насильственное присоединение чужих территорий противоречило понятиям национальной независимости, самобытности народа, поэтому вопрос общей вины Австрии, России и Пруссии, также степень этой вины каждого из государств также делает тему открытой для обсуждения. Однако в данном случае необходимо учитывать и фактор ровня развития международных отношений, определяющий логику акторов. Речь идет о господствовавшей на момент совершения разделов Вестфальской системой, установление которой было связано с деидеологизацией международных отношений, и выступлением на первый план фактора государственного интереса. Именно доминирование государственного интереса сближает закономерности, определившиеся к XV веку с концепцией реализма, в соответствии с которой акторы ставят личные цели в основу своих действийа и стремятся их реализовать способами, наиболее выгодными и добными. В таком контексте логика государств становится, если не оправданной, то, по крайней мере, объяснимой.

Вопрос самого права государств вмешиваться во внутренние дела Польши и обоснованности такого отношения также является полемичным. Достаточно распространенным, особенно среди отечественных исследователей, является мнение о неотъемлемости территорий, которые объединяла Речь Посполитая, относительно России[1]. Это определяет концепцию, тверждающую, что частие России в разделах было более оправдано, чем частие Австрии и Пруссии, и что присоединение полученных в результате земель было необходимо как завершение объединения с народом, исторически и этнически тяготевшим к России[2].

Роль сыграла и важность региона, относившегося к восточной подсистеме в вестфальской структуре международных отношений, для политики соседних государств после формирования сфер влияния и распределения интересов субъектов международных отношений. Значение польских территорий для обеспечения целостности Пруссии, постепенное обретение польским вопросом значения в юго-западном направлении внешней политики России обозначают мотивы, от которых отталкивались державы[3]. По мере глубления спектр этих мотивов для каждого из частников расширялся. Факторы внутренней слабости Польши, глубокого кризиса ее государственно-политичской системы сыграли очень важную роль в развитии событий, тем более что антинациональная политика значительной части магнатов шляхты, пытавшихся сохранить свои феодальные привилегии, блокировала большинство попыток лучшить ситуацию проведением реформ. В совокупности все это создавало предпосылки для постепенного попадания государства под внешнее влияние и делало закономерным возникновение предпосылок для раздела.

Разумеется, комплекс таких закономерностей не делает антинациональный акт ничтожения польского государства в полной мере оправданным. Однако это демонстрирует ряд внутренних, субъективных причин сложившейся ситуации. Для ряда исследований такая логика послужила основанием обвинить и саму Польшу в том, что она стала жертвой столь радикально проведенной экспансии.

Полемичность вопроса разделов Польши является причиной разнообразия мнений исследователей о событиях 1772, 1793 и 1795 годов. Здесь в первую очередь следует выделить две противоположных характеристики: агрессивный акт насилия над посторонним государством, или, напротив, закономерный итог разложения государственных структур и их вливание в соседние владения. Вполне закономерной представляется в целом единогласная характеристика действий Екатерины II отечественными исследователями как оправданных и соответствующих внешнеполитической традиции России и ее государственным интересам.

Определяющим для большинства отечественных исследователей стал тезис С.М. Соловьева о национальном характере политики Екатерины в польском вопросе. Как основной мотив ее действий историк определяет возвращение в состав России белорусской и Украинской территорий, а также население Литвы в силу конфессиональной (православие) и этнической близости этих народов. Процесс распада Польши Соловьеву представляется закономерным в силу основных трех факторов: русские национальные движения, несшие религиозную направленность; завоевательные стремления Пруссии; преобразовательные движения XV века в Европе. Таким образом, в целом Соловьев одобряет процесс раздела, как отвечавший позиции и задачам России.

Практически по всем позициям разделяет мнение Соловьева Н. И. Костомаров, который рассматривает разделы как завершение старого спора между Польшей, Украиной и Россией и окончательное объединение русской земли. Помимо приведенных Соловьевым подтверждений закономерности распада Польши, Костомаров вводит также фактор социальной напряженности: стремление крепостного народа освободиться от панской воли. Развивает идею Соловьева и Костомарова Н. И. Ивайловский, рассматривающий как основополагающий фактор - польский народный тип, проявившийся в трате народного инстинкта самосохранения, что выразилось в добровольном призвании на свою землю Немецкого ордена и пассивном отношении к величению численности среди поляков еврейского населения.

В отличие от Соловьева и Костомарова, оценка В.О. Ключевским событий раздела - отрицательна, несмотря на то, что традиция рассмотрения акта раздела для России как реализации национально-религиозных целей им сохранена. Как и большинство отечественных исследователей роль инициатора Ключевский приписывает Пруссии, в большей степени заинтересованной в польских территориях. Негативные последствия раздела он видит в подчиненности национального польского вопроса лэкономическому - турецкому. Поэтому реализация истинных целей обернулась действиями в интересах Пруссии. Тем не менее, само польское направление Ключевский в соответствии с национальной тенденцией, оценивает как оправданной и закономерно.

налогичный тезис о подчиненности России чужим интересам выдвигает П. А. Александров. В качестве механизма координации действий он рассматривает Северную систему, определявшую соответствие Российской политики с направлением Прусской экспансии. Мотив чужих интересов у Александрова выступает как доминирующий, поэтому итоги разделов в целом охарактеризованы негативно.

Несколько отличается позиция В. А. Бильбасова, который рассматривает тройственный характер раздела как необходимую и оправданную обстоятельствами меру. Определяющими факторами раздела исследователь считает внешнеполитические - сам характер международных отношений XV века и соотнесение интересов основных акторов. Распад Польши представляется закономерным и соответствующим общему ходу событий.

налогичный вывод сделан и Н. Д. Чечулиным, однако он на первый план выводит внутриполитические тенденции, определившие распад в польского государства. Чечулин - один из немногих отечественных исследователей, сделавший из определившейся потери Польшей независимости вывод о русской инициативе раздела, поскольку именно находилась именно во влиянии России, значит, она и была заинтересована в ее полном подчинении.

В целом для отечественных исследователей свойственно влияние традиции славянофилов и национальной школы, определявших процесс раздела как закономерный результат противоборства двух славянских народов.

Для зарубежных историков, в большей степени рассматривавших польские разделы как акт агрессии, экспансии во имя реализации личных интересов вопреки национальным особенностям государства, инициатива России в разделах служит дополнительным доводом к представлению о государстве как об агрессоре в ведении внешней политики. Наиболее ярко антироссийская направленность проявилась в работах французских историков, ставших первооткрывателями польской темы. Польские разделы рассматриваются как процесс, вошедший в противоречие с тенденциями крепления государственных институтов с помощью реформ. Основной пик возрождения государственности приходится на период 1773-1788 годов, завершился он противодействием Австрии, России и Пруссии, выразившись в третьем и четвертом разделах. Интересным представляется мнение А. Сореля, который рассмотрел в данном случае положительное значение первого раздела как толчка, стимула к реформам, объединившего шляхту в оппозиции к интервентам. Однозначным инициатором разделов определяет Россию К. Рюльер, основной механизм экспансии он видел в поддержании анархии в государстве, в противовес тенденциям государственной консолидации.

Вполне закономерной представляется характерная для немецких исследователей тенденция если не оправдания, то объяснения действий Фридриха II. Они в целом едины во мнении, что вопрос раздела (а, прежде всего, присоединения территорий между Восточной Пруссией и Бранденбургом) был для Пруссии вопросом выживания - первым акцент на этом ставит Г. Зибель. С другой стороны, ответственность Пруссии смягчается тем, что в целом Польша была обречена на распад, задолго до раздела потеряв самостоятельность. Важным представляется наблюдение А. Беера, который большую долю ответственности возлагает и на в целом разложившуюся к XV веку систему международных отношений, обусловившую бездеятельность посторонних к разделу держав.

Монографии последних лет, не подверженные идеологическому фактору двуполярного мира, менее однозначны в своей негативной оценке деятельности России. Примером может стать монография И. де Мадрига Россия во времена Екатерины Великой, в которой он ближе к позиции отечественных исследователей о вынужденном характере частия в разделе со стороны России. Стоит отметить, что историки, занимавшие ярко выраженную антироссийскую позицию не вполне бедительны в фактах и работе с источниками - столь однозначное при анализе подобных монографий отечественными исследователями мнение представляется предвзятым. Тем не менее, закономерно и влияние национального фактора на общую позицию западных ченых. Поэтому достаточно объективны работы рассматривающие тему с нескольких сторон, как это было сделано в монографии З. Зелинской Польша и Европа в XV веке, в которой нашло отражение тесное сотрудничество польских, немецких и Российских историков.

В целом стоит отметить, что наиболее бедительной представляется позиция ченых, достаточное внимание деливших внешним факторам, международному политическому фону, поскольку именно такая оценка фактов позволяет рассмотреть вопрос на макроуровне в контексте объективных причин. Тем не менее, достаточно обоснованным представляется мнение Данилевского о закономерности, характерной для зарубежных историков, рассматривать Россию, прежде всего как захватчика, польский раздел - как акт агрессии (мнение самого Данилевского в статье Почему Европа враждебна к России о законных правах России на Польшу, в свою, очередь представляется предвзятым и национализированным - но с противоположной позиции). Влияние общего представления о России как об источнике экспансии, особенно учитывая ее активную внешнюю политику с XV века, также тяготение к либеральным ценностям, последствия конфронтациии запада, сформировавшей представление о России как об источнике грозы - все это, несомненно находит отражение и в оценке расстановки акцентов на частниках Польского раздела.

Цели и задачи работы.

В данной работе сделана попытка максимально объективно в общих чертах обозначить направления, в которых развивалась логика раздела для каждого из частников. Основная цель заключается в раскрытии значения польских разделов. В данном случае важными представляются две стороны вопроса. Прежде всего, необходимо рассмотреть стратегическую важность постепенно возникавшего польского вопроса в контексте актуальной ситуации - то есть геополитическую важность этого направления в международных отношениях. В данном случае приоритетным представляется подробно остановиться на целях частников - в чем для каждого из них заключалась принципиальность раздела. Таким образом становится ясным значение польского раздела для непосредственных частников, для существовавшей в Европе ситуации, наконец, для самой Польши.

С другой стороны, как это было обозначено выше, вопрос Польши выходил далеко за рамки XV века. Последствия событий 1772б 1793 и 1795 годов затронули гораздо более широкий спектр акторов, чем те, кто расширил с помощью этих территорий свои владения. Разделы имели далеко идущие последствия, которые нашли отражение в более поздних периодах - вплоть до настоящего времени. И в этом плане в работе рассматривается значение разделов Польше в историческом контексте - длительные процессы, на которые он повлиял или даже создал основу.

Таким образом, задача заключалась в поэтапном рассмотрении всех ровней генезиса самого вопроса, затем - непосредственного осуществления же коренившейся идеи. Исторический и политический предпосылки в данном случае сыграли роль лкатализатора процессов. Поэтому в разделе предпосылки ослабления Польши - уже раскрывается основной мотив, которым в итоге каждый из частников воспользовался, исходя из личных обстоятельств. Несомненно, что подобный раздел мог быть произведен над государством, же предрасположенным к распаду - это сыграло одну из ключевых ролей. Поэтому в первом разделе фактически приводятся внутренние причины, приведшие к разделам, следовательно, то значение, которое разделы сыграют для Польши, учитывая ее положение к середине XV века. В следующем разделе - листоки вопроса разделов - сделана попытка ответить на до сих пор актуальный вопрос, точнее, с помощью фактов и существовавших закономерностей объяснить - каким образом, даже при слабости государства и наличии у его соседей территориальных притязаний, сложился план не военного захвата - передела территории еще существовавшего независимого государства. Разумеется, роль здесь сыграли особенности польской ситуации, характер окружения и отношения с ним. Но сам прецедент раздела чужой территории вплоть до исчезновения государства до сих пор рассматривается многими исследователями как аномалия, поэтому важным представляется объяснить значение этого хода с позиций сложившихся традиций и норм международных отношений XV века. С другой стороны, описав общий фон и существовавшие предпосылки раздела, необходимо определить намерения государств, которые окончательно сформировались же непосредственно перед разделом - для России и Австрии вообще пересматривались и дорабатывались же в ходе разделов. Таким образом, в разделе локончательное складывание позиций государств в разделе же описывается ситуация, подведшая каждую из стран к разделу, то есть, сложившийся повод для непосредственного вмешательства и расстановка сил в которой державы подошли к проблеме. Тем не менее, как же было отмечено, когда переговоры же велись, окончательно позиции закреплены не были (это в свою очередь было вызвано спецификой раздела - только один из частников имел конкретное намерение захватить владения). Поэтому в разделе, посвященном же событиям 1772 года позиции государств продолжают определяться, хотя общая стратегия, несомненно, была заложена гораздо раньше. Работа в целом также ставит параллельную цель - попытаться доказать неразделимость, единство Польского раздела с тремя этапами. Поэтому при описании первого раздела Польши определены те закономерности, которые будут актуальны на протяжении всего процесса, также те противоречия, которые в 1772 году не были разрешены, значит, создавали необходимость продолжения. Соответственно, Второй и третий разделы Польши описываются как продолжение процесса. Сделана попытка отразить общие мотивы, лежавшие в основе всех трех этапов, не пустив при этом постоянное возникновение новых факторов, учитывая такую нестабильную и постоянно меняющуюся почву, как международные отношения. В работе также отражены актуальные для исследования международных отношений концепции, которые помогают описать систему и ее влияние на происходящие процессы. Наконец, два последних раздела - л Значение разделов в краткосрочном и Едолгосрочном периодах представляют собой выводы, касающиеся непосредственно целей работы. То есть, с одной стороны, - описать как в результате разделов изменилась актуальная ситуация и каким процессам была заложена основа. С другой стороны, какие далеко идущие последствия имели разделы, для каких стойчивых взаимосвязей была заложена основа.

В целом хотелось бы отметить, что, учитывая цель работы, основное влияние уделяется не столько событиям и процедурам, оформлявшим достигнутые договоренности, сколько намерениям и задачам, подталкивавшим государства поступать так, не иначе.

Для составления представления о многостороннем характере разделов необходимо было воспользоваться работами различных историков.

Огромный материал предоставляет монография П. В. Стегния Разделы Польши и дипломатия Екатерины II: 1772, 1793, 1795. Книга представляет собой первое после классических трудов отечественных историков XIX века монографическое исследование разделов Польши 1772, 1793 и 1795 годов и роли в них российской дипломатии. Разделы - исходная точка польского вопроса, остававшегося в центре европейской политики на протяжении полутора веков, - рассматриваются в контексте формирования системы международных отношений в Центральной и Восточной Европе. Работа написана на базе источников российских и зарубежных архивов, целый ряд которых впервые вводится в научный оборот. Автор ставит задачу изложить на архивно-документальной основе предысторию и историю разделов, роль в них российской дипломатии, делив особое внимание тем моментам, которые продолжают оставаться объектом научной дискуссии. Несмотря на то, что внимание, прежде всего, сосредоточено на роли польского вопроса в дипломатии России, монография освещает позиции всех сторон раздела, что позволяет составить полное представление о процессе как части международной политики.

Выше было помянуть о цели данной курсовой работы объективно (т.е по возможности избегая влияния славянофильской либо, напротив, русофобской концепции изучения вопроса) обрисовать логику событий 1772-1795 годов, поэтому необходимо было сопоставить различные точки зрения ченых, в том числе явных сторонников славянофильской концепции. В этом плане важным представилось ознакомиться с работами Соловьева и Ключевского.

В Работе С. М. Соловьева История падения Польши. Восточный вопрос последовательно доказывается точка зрения о неизбежности, необходимости и в целом положительном для России характере разделов Польши. Но, несмотря на достаточно однозначную, не без идеологической направленности, характеристику процесса, работа Соловьева представляет собой последовательное и подробное описание событий, помогающее составить представление о концепции славянофилов.

Глава, посвященная Польским разделам, в курсе лекций В.О.Ключевского по Российской истории, представляется необходимой для изучения Польского вопроса именно в силу того, что она кратко создает картину всех трех разделов с характерными для автора выводами о значении событий для Российского государства. Следует, например, отметить, что Ключевский (в отличие, например, от Стегния) считает разделы этапами единого процесса с сохраняющимися причинами, мотивами. Если работа Стегния ценна своим подробным описанием всех дипломатических ходов сторон, принципом и подробностями переговоров, изменения планов каждой из держав, то Ключевский описывает наиболее общие тенденции - сам логику событий.

Сборники статей Ю.В. Костяшова - Балтийский регион в международных отношениях в новое и новейшее время - и Б.В. Носова - Польша и Европа в XV веке: Международные и внутренние факторы разделов Речи Посполитой - содержат работы различных авторов по аспектам вопроса раздела Польши, что позволяет составит представление о многостороннем характере исследований этого эпизода истории международных отношений. Так, статья Б.В. Носова Русская политика в диссидентском вопросе 1763-1766гг. ставит акцент на роли России во внутренней политике Польши еще до начала разделов, статья Софьи Зелиновской о роли Русско-Прусского союза накануне и в ходе первого раздела Польши.

В сборнике статей Костяшова вопрос раздела Польши не рассматривается, однако статья Строгановой Н.А. Проблема Польского национального меньшинства в XX веке предоставляет материал для рассмотрения значения раздела Польши при проекции на отдаленные последствия процесса.

Важным показалось также изучение статьи Н.Я.Данилевского Почему Европа враждебна к России?, которая хотя и далека от объективной оценки событий, но предоставляет материал для выводов о создании образа России для европейцев, как последствия ее исторической роли и позиции в международных отношениях.

Поскольку была поставлена цель рассмотреть именно международно-политический аспект разделов Польского государства, многие выводы по обстановке на международной арене, контексту событий, существовавшей системе международных отношений были сделаны на основе материала учебного пособия А.В. Ревякина История международных отношений в новое время.

Для сопоставления интересов и намерений держав в отношении Польши с конечными результатами также для того, чтобы определить фактические способы реализации этих намерений и интересов были использованы тексты договоров, полностью приведенные в монографии П.В.Стегния.


Закономерность разделов

Предпосылки ослабления Польши к XV веку.

К моменту первого раздела Польской территории же сложились определенные предпосылки, позволявшие говорить о недостаточной силе государства, особенно в сравнении с ее окружением.

Определенные сдвиги в международных отношениях, спровоцированные становлением Вестфальской системы, отразились на возникновении неблагоприятной для нее ситуации. Стихийно сложившийся баланс сил, в основе которого лежало в первую очередь силение Франции и ее союзницы Швеции в результате победы над Габсбургами, оказался весьма неустойчивым, поскольку вылился в экспансию Франции. При этом создание достаточно ограниченной рамками вестфальского пространства системы лрасшатало периферию, в первую очередь Восточный барьер - Османскую империю, Речь Посполитую, Швецию - на который традиционно опиралась Франция в попытке изолировать Габсбургов. Результатом стали войны между самими членами барьера: с 1654 года Швеция сосредоточила внимание на становление контроля над Балтийским бассейном. В 1660 году Швеция подписывает Оливский мир с Речью Посполитой, по которому получает Эстонию и Ливонию. Сам факт конфликта между бывшими союзниками обнаружил слабость сложившихся схем. Но, прежде всего, он отразился на положении Польши.

Не только внешнеполитические предпосылки легли в основу столь масштабного падения авторитета Польши. После пресечения в 1572 году польско-литовской династии Ягеллонов, сама сложившаяся в государстве политическая ситуация была неблагоприятна для его положения в целом. Выборность короля Польши сделала вопросы внутреннего стройства ареной борьбы европейских держав за становление своего влияния в регионе через утверждение на престоле своих ставленников. Возможность доминирования в стране, территория которого занимала расстояние от Балтийского моря до Османской империи на рубеже Западной и Восточной Европы, не могло не интересовать европейские монархии. Таким образом, если раньше Польша в течение веков играла активную роль в международных делах, то ситуация престолонаследия превратила ее к началу XV века в средство реализации интересов других держав.

Примером этому могут служить события 1697 года, когда саксонский курфюрст Август II был избран королем Речи Посполитой при поддержкеа послов Австрии, России и Бранденбурга в Варшаве. Таким образом, путем возведения на польский престол компромиссной и неспособной сопротивляться давлению соседних государств власти реализовывалась цель консолидации ослабленного, но стратегически важного пространства в словиях грозы шведской экспансии во главе с Карлом XII. Так, противоречия олигархического государственного стройства Речи Посполитой (всевластие шляхты, роль католической церкви, принцип liberum veto, определявший конфликтность работы польского сейма) открывали возможности для иностранного вмешательства в польские дела.

В словиях неустойчивости и интриг польских магнатов, еще больше ослаблявших политическую ситуацию на фоне ее стратегической слабости экспансия Карла XII в Восточную Европу обрекала ее на падение, поэтому взятие им Варшавы было закономерно. Поддержка России, которая добивается в 1717 году авывода саксонских войск из Варшавы, в данном случае еще более красноречиво демонстрирует слабость Польши. Сам факт того, что Россия становится гарантом политической стабильности, говорит о несамостоятельности когда-то могущественной Речи Посполитой. Но помимо констатации факта снижения роли и потенциала Польши, такая поддержка России означала еще один сдвиг в межгосударственных отношениях этого региона. Он надолго закреплял преобладающее влияние России в Польше, ее доминирование в соседнем государстве.[4] Здесь это носило долгосрочный характер, в отличие от стихийной смены европейских ставленников на польском престоле, провоцируемый самой схемой передачи власти.

Закреплялась и другая важная черта русско-польских отношений. До петровской эпохи Польша, так или иначе, играла роль своеобразного проводника России в европейские дела, это направление политики фактически осуществлялось через посредство Польши. Значительное силение Петровской державы на заключительном этапе Северной войны, вступление в ряд Великих держав, обеспечил самостоятельность России. Акценты во взаимоотношениях соседних государств, таким образом, полностью изменились.

Стоит отметить и еще один важный фактор, определявший неустойчивость Польши и хрупкость ее внутренних систем. В рамках одного государства были объединены разные конфессии - православная, католическая, протестантская. При явном настрое власти на ведение прокатолической политики и систематическом щемлении прав остальных верующих внутренняя напряженность только силивалась. Выражалось это в регулярных восстаниях, требовавших внимания со стороны властей и расшатывавших внутреннюю стабильность. С другой стороны, это создавало повод для вмешательства во внутренние дела государства его соседей - под предлогом защиты прав населения. Этим правом неоднократно будет пользоваться Россия, традиционно считавшаяся покровительницей православных народов. В свою очередь со стороны католической церкви выступала Австрия. Таким образом, конфессиональный вопрос, получивший название диссидентского оказывал немаловажную роль на ситуацию, в которой оказалась Польша. Разумеется, речь в данном случае не идет о выступлении религиозного вопроса на первый план в ряде внутриполитических проблем. Однако в совокупности со всем комплексом сложностей, накопившихся к XV веку у Польши, религиозный вопрос играл свою роль как важный дестабилизирующий фактор[5].

Наконец нельзя забывать о существовании предпосылок для национальной напряженности, которые рядом историков выдвигаются в ряд первоочередных причин ослабления и, в конечном счете, падения Польши. Так, сочетание в рамках польского населения большого количества евреев сказывалось на складывании национальной неоднородности. О несформировавшейся национальной целостности свидетельствует и присутствие в государстве династий других монархий (отсюда традиционное соперничество династий саксонских Веттингов и польских Пястов за обладание польским престолом). Все это оказывает влияние на процесс формирования нации как таковой - тормозит его. В итоге создаются предпосылки для тяготения территорий к влиянию более сильных соседей, которое и будет использовано в ходе разделов.

Истоки вопроса раздела Польши.

Как же было отмечено выше, стратегическая важность огромной польской территории интересовала европейские державы, несмотря на потерю государством авторитета. Наоборот, это обостряло их лаппетиты. Разумеется, в первую очередь судьба Польши интересовала соседей.

Традиционно считается, что в первую очередь в разделах была заинтересована Пруссия. Государство возникло в 1618 г. в результате объединения курфюршества Бранденбург и герцогства Пруссия под властью правителя из династии Гогенцоллернов, и после того, как в 1701г. курфюрст Фридрих получает титул короля, государство получает статус королевства Пруссия. Особенность ситуации заключалась в том, что его территории были лразбросаны на значительном расстоянии от Рейна до Немана, таким образом, консолидация владений путем присоединения пограничных территорий стало основной задачей. С этой целью создавалась мощная армия, получившая статус одной из сильнейших в Европе. Таким образом, внешняя политика набиравшего мощь государства имела вполне определенную стратегию с начало своего существования.

В середине XVII в. на пути объединения территории лежали Польские владения, и для Пруссии включение в свой состав части польского Поморья было принципиально для обеспечения собственной целостности, поскольку таким образом Бранденбург объединялся с Княжеской (Восточной) частью королевства. Поэтому сочетание двух факторов: территориальное положение Польских границ между прусскими владениями и аее слабость создавали предпосылки для решения проблемы в пользу Пруссии и за счет Польши.[6]

В данном случае представляется необходимым рассмотреть истоки позиций трех держав, участвовавших в последовавших разделах. В первой четверти XV в. эти позиции в общих чертах же наметились.

Как было отмечено выше, Пруссия оказалась наиболее прямо заинтересованной в территориальном переделе - слишком явно польская граница лежала на пути странения чересполосицы. же на конечном этапе Северной войны проявляются захватнические цели Фридриха Вильгельма I (прусского короля), от которого совместно с пропрусски настроенным польским королем Августом II, России дважды (после полтавской битвы и в 1721г.) поступают предложения осуществить раздел. Любопытно, что в обоих случаях была предложена территория, практически совпадающая с полученной после первого раздела[7]. Еще более красноречиво говорит о намерениях Пруссии Первое политическое завещание 1752г. Фридриха II, в котором воссоединение прусского королевства с помощью Королевской (польской) Пруссии объявлено одним из главных условий выживания собственной страны.

Если намерения Пруссии, таким образом, были достаточно четко мотивированы и решались методами, не имевшими альтернатив, то позиция России в вопросе была не столь однозначной. Наметившиеся взаимоотношения России с Польшей определили направление политики, получившей названия косвенного доминирования. Как было отмечено выше, в результате событий 1717 г. Россия стала гарантом ее политической стабильности, что обеспечивало влияние на политическую ситуацию в регионе. Такое положение - обеспечение авторитета мирным путем, несомненно, было выгодно для России. Провоцировать межрегиональный конфликт, когда выгодное влияние без территориальных переделов (которые в этих границах для России не были необходимы) не представлялось выгодным. С другой стороны, вполне очевидно было силение Пруссии в случае, если ей дается реализовать свои претензии. Усиление столь значительное, что оно представляло бы опасность для России. Поэтому оба предложения Фридриха I были отвергнуты.

Неоднозначность позиции в данном случае заключалась в постоянной смене акцентов в польских контактах - будучи открытой для внешнего влияния государство постоянно попадало в зависимость от разных европейских монархий. Яркий пример - война за Польское наследство 1733-1734 гг., в которой приняла частие Франция с целью посадить на престол своего ставленника - Станислава Лещинского. Россия в этой ситуации сближается с Австрией, поскольку обе стороны были заинтересованы в сохранении власти за династией Веттингов[8]. Именно в этот момент складывается союз трех держав, в основе которого лежал Польский вопрос. В 1732 г. в Берлине был заключен договор трех черных орлов, на основе которого державы, хотя и руководствуясь различными мотивами, действовали сообща. И, несмотря на то, что союз оказался недолговечным (прежде всего в силу разрозненности конечных целей союзников), совместные действия в регионе получили основу. Цели Австрии в данном случае были спровоцированы заинтересованностью в польском вопросе России и Пруссии. Для нее наиболее принципиальным было не допустить слишком значительного силения соседей (прежде всего Пруссии). Поэтому в случае, если ей не давалось препятствовать расширению ее территорий, необходимо было не оказаться лобделенной и также максимально усилить свои позиции.

Тенденция вторичной заинтересованности Австрии в разделе - как стремление не допустить осуществлений важного события в соседнем регионе без своего частия сохранится и отразится на ходе разделов. У Австрии не было ни прямых территориальных намерений, как у Пруссии, ни традиционно выстроенныха покровительственно-подчиненных отношений, обусловивших безоговорочную необходимость присутствия, как в случае России. Однако все три державы осознавали необходимость совместных действий - как с целью не провоцировать конфликт между собой, так и для формирования определенной сплоченности перед возможным противодействием европейских держав. Отсюда сразу наметившаяся тройственность вопроса и в целом, за исключением систематических периодов охлаждения, готовность идти на компромиссы, вступая в отношения дележа, не единоличного захвата.

Для России подчиненность собственных интересов чужим гораздо актуальнее встанет же непосредственно перед разделом - в правление Екатерины II, когда на первое место для нее выступит юго-западное направление и сохранение мира с соседями будет необходимо в словиях русско-турецкого противостояния.

Окончательное формирование позиций государств в разделе.

Определив общий контекст интересов государств в отношении ослабленной Польши, представляется необходимым выяснить обстоятельства перехода к конкретным действиям - внешнеполитический фон и события, непосредственно предшествовавшие первому разделу. Наиболее важным представляется проследить развитие взаимоотношений трех держав для того, чтобы определить, что именно подтолкнуло каждую из них частвовать в разделе в 1772г.

В ходе войны за Австрийское наследство 1740-1748 гг. определяется сближение Австрии с Россией, которая выступает сторонницей Габсбургов. Россия в данном случае имела предпосылки выступать в противоположной Пруссии коалиции, поскольку в войне со Швецией 1741-1742 гг. Фридрих II отказался поддержать Россию. Таким образом, окончательно были нарушены договоренности в рамках Союза трех черных орлов. В свою очередь сама война за австрийское наследство, развязанная Пруссией против недавней союзницы - Австрии формировала долгосрочный австро-прусский антагонизм.

Подобные действия в целом согласовывались с царившим в международных отношениях господством личных государственных интересов. Действовавшая Вестфальская система опиралась на стихийно сложившийся баланс сил, который поддерживался каждым из субъектов международных отношений настолько, насколько это соответствовало его целям на настоящий момент. Таким образом, система вписывалась в классическую концепцию реализма, формулировавшая поведение каждого государства, прежде всего, в соответствии с личными намерениями, не для поддержания общего равновесия[9].

Захват Фридрихом II Силезии, которую Габсбургам так и не далось вернуть, оставляет претензии Австрии к Гогенцолленам, и этот факт повлияет на состав коалиций в последовавшей Семилетней войне. Расстановка противоборствующих сил сохранила союзнические отношения России с Австрией в противовес Пруссии. Россия в данном случае не только лмстила за нарушенные Фридрихом II договоренности в ходе русско-шведской войны, но и проявляла беспокойства чрезмерным силением Пруссии. Поэтому Российская политика и приобретает последовательный антипрусский характер. Семилетняя война еще больше силила позиции Пруссии, Россия и Австрия из войны выходят без приобретений (основную роль в таком финале войны сыграла необоснованные действия Петра, в результате начатая с явным преимуществом России война не принесла ей никаких выгод). Основная цель России, с которой она вступала в Семилетнюю войну, - ослабить Пруссию - реализована не была, и, учитывая возросшую силу Гогенцоллернов, это создавало предпосылки для поиска консенсуса с сильным соседом во избежание более серьезного конфликта.

С другой стороны, к Польше у России в свою очередь накопился ряд претензий, определивший ее внешнеполитические цели в этом регионе. Не был регулирован вопрос, касавшийся русско-польской границы. Пользуясь отсутствием креплений на части территории Правобережной Украины, поляки населили 10 городов, относившихся к спорным по договору 1686г. Этот факт вызывал недовольство России, создавая прецедент для территориальных претензий. Это было крайне важно, учитывая, что Речь Посполитая еще и оставалась единственным европейским государством, не признавшим за российскими государями императорского титула. Помимо этого недовольство вызывало держание поляками беглых крепостных и дезертиров. Наконец, сохраняя статус защитницы православной веры, Россия требовала прекратить преследование и притеснение православных на территории католической Польши, апеллируя к договоренностям, зафиксированным в Вечном мире[10] - так называемый диссидентский вопрос. Все это создавало предпосылки для внимания России к польским делам и ее заинтересованности в становлении там власти, послушной Петербургу.

Именно на этом фоне возникает определенная согласованность в действиях Пруссии и России. Действия Екатерины II в отношении становления прямого контроля над Польшей сводились в первую очередь к обеспечению там выгодной для Петербурга власти, поэтому смерть Августа является стимулом к решительным действиям. В этой ситуации вновь обозначился прусско-австрийский антагонизм. Россия, верная тактике косвенного доминирования в Польше выдвигала в качестве короля своего ставленника из династии Пястов - Станислава Понятовского и на этой почве сошлась с Пруссией. Австрия же изначально планировала сохранить престол за саксонской династией Веттингов. Именно на этом этапе складываются договоренности России и Пруссии, которые лягут в основу совместного раздела. Интересы держав в направлении установления контроля над Польшей в данном случае совпадали, хотя и были по-разному мотивированы.

Если в ситуации Пруссии характер намерений в отношении Пруссии изначально был весьма однозначно определен, то для России конечное решение частвовать в разделе означал поворот тактики. В данном случае следует более подробно рассмотреть обстоятельства этой перемены намерений, которые по мере сближения с Пруссией все больше будут характеризоваться переходом от политического влияния к территориальному захвату. Из обозначенных выше противоречий в отношениях с Польшей диссидентский вопрос постепенно выходит на первый план. [11] Восстановление прав притесняемых иноверцев в католической Польше (600 тысяч православных и 200 тысяч протестантов) и чем более явно польское правительство отказывало разрешить проблему в соответствии с требованиями Петербурга, тем более бескомпромиссными и агрессивными становились намерения России. С другой стороны, приоритетным для России являлось юго-западное, черноморско-балканское направление. Будучи вовлеченной в конфликт с Османской империей, Россия искала союза с ближайшими германскими государствами. При обострении противоречий с Польшей вполне предсказуемым представляется выбор в пользу Пруссии, стремившейся к захвату польских территорий для силения каждой из сторон за счет пограничных территорий с одной стороны, и обретение союзника в борьбе с Турцией, с другой. Если на этапе тверждения кандидатуры совместного ставленника Екатерины и Фридриха - Понятовского - цель в первую очереди сводилась к гармонизации отношений с Пруссией, сохраняя политическое влияние на Варшаву, то последующие события, именно, нежелание ставленника руководствоваться распоряжениями Петербурга, сменят акценты в этом направлении.

Следует отметить, что Австрия будет вовлечена в процесс же практически на стадии собственно раздела, когда вопрос о начале действий по присвоению земель будет решен. Когда русско-прусские договоренности по польскому вопросу обретали основу, Австрия оставалась по другую сторону. Это было обусловлено, прежде всего, тем, что именно в волновавшем Россию конфессиональном противоречии Габсбурги поддерживали противоположную сторону, являясь традиционно католическим государством. В свою очередь русско-прусские отношения имели еще одну опорную точку - покровительство православным и католикам. Значение этой стороны согласованности придает тот факт, что основное количество протестантов традиционно проживало на территории Польской Пруссии, получить которую и было основным мотивом раздела, инициированного в итоге Пруссией.

Разделы 1772 1793 1795 годов

Первый раздел Польши

Кака было отмечено выше, развитие внутренней ситуации в Польше после избрания Станислава Понятовского королем, не укладывалось в рамки, предписанные ему Россией. Противоречия по диссидентскому вопросу, решение которого возлагалось на пророссийского правителя Польши, привели к обострению отношений с Российской империей. После смерти Августа в 1763 году в Польше образовались два политических лагеря. Движение под предводительством Чарторыйских, предлагало программу реформ по возврату славы Речи Посполитой, предполагавшей, что союзником Польши в борьбе за реформы станет Россия, поэтому они и поддерживали кандидатуру Понятовского. Правда следует отметить, что в силу сложных отношений к Понятовскому со стороны Чарторыйских, его низкой популярности в шляхетских кругах он с самого начала был обречен на лавирование между магнатскими группировками и давлением Петербургского двора. Оппозиционная партия лреспубликанцев настаивали на защите золотой вольности и сопротивлении любым изменениям государственного строя. Во главе лреспубликанцев стояла семья Потоцких, стремившаяся к союзу с Австрией и Францией, их идеи совпадали с интересами соседних с Польшей государств. Реформы, запланированные Чарторыйскими, в целом преследовали цель усиления королевской власти (должен был быть отменен принцип liberum veto, восстановлена наследственность престола). Со своей стороны, правительство Понятовского, наконец, пошло навстречу требованияма Петербурга, которые теперь заключались в предоставлении православным и протестантам не только свободы совести, но и равенства с католиками в гражданских правах[12].

Однако через месяц после окончания сейма - 12 марта 1768 г. в стане по существу начинается гражданская война, в основе которой лежал раскол польского общества, не желавшего воспринимать силившееся влияние России на внутренние дела государства и стремление отстоять приоритет католической веры. Лидеры движения, получившего название конфедерации, были поддержаны Австрией и Францией. Так, Австрия открыто вступает в набирающий обороты процесс решения польского вопроса.

Для России такой поворот, сопряженный с недопустимостью вывода войск с польской территории в словиях восстания против ее политического влияния, значит, окончательный отказ от исключительно политических методов влияния на ситуацию, означал разрушение традиционных рычагов. Ошибка в ведении польских дел после избрания Понятовского заключалась в противоречии между поставленной целью и действиями по ее реализации. Стремясь сохранить выгодную неустойчивость государственного устройства Польши, замкнув на себе гарантии его сохранения, проводником интересов Россия избрала ту партию, которая наиболее последовательно выступала за модернизацию государственных порядков. Поэтому линия, избранная Россией была обречена на постепенную потерю эффективности и согласованность действий в отношении Польши в той форме, в которой это изначально планировалось Фридрихом II, оказалась предопределена.[13]

При этом предпосылки для достижения договоренности с Австрией существовали. В феврале 1769 года Австрия заняла ряд округов польской Галиции, в 1770 захваченные территории были обнесены пограничным кордоном. Это обнаруживало личную заинтересованность Австрии в территориях пограничного государства, на которую в свое время будут ссылаться дипломаты в ходе становления конкретных договоренностей по первому разделу. При наличии собственных рычагов влияния на польскую политику и нежелании оказаться в менее выгодном положении, чем соседи в случае раздела, это в последствии послужило основой для склонения Австрии к частию в тройственном разделе. Все державы, частвовавшие в разделе, действовали в силу понимания ими лрационального государственного интереса и в рамках обычной для XV века практике локругления границ, рассматривали линию на поддержание соседних государств в ослабленном состоянии как средство обеспечения собственной безопасности.

Однако даже при формировании заинтересованности у членов раздела, инициатива всегда принадлежала Пруссии. Именно из ее стратегических интересов формировались все достигнутые договоренности. Тем не менее, стоит еще раз подчеркнуть, что Пруссия, ослабленная после Семилетней войны и войны за Австрийской наследство, не планировала провоцировать конфликт, добивалась поставленных целей сугубо дипломатическими методами. Это предписывало ей совершить раздел на словиях, выгодных для государств, в наибольшей степени имевших основания опасаться ее чрезмерного силения.

В исследовании обстоятельств первого раздела важную, если не решающую роль сыграл геополитический фон, на котором развивались события. Речь в данном случае идет о войне, которую Россия вела с Турцией, оставаясь верной доминирующей в ряду ее внешнеполитических интересов линии юго-западного направления. На сложности военных действий для России и на важности целей, лежавших в ее основе искусно сыграли Пруссия и Австрия, и это опять же характеризует роль, занятую Россией в разделе. При рассмотрении, связь польского вопроса с проблемой достижения договоренностей о выгодном для России исходе войны с Турцией позволяет сделать вывод о том, что взаимоотношения с Польшей постепенно приобрели роль элемента в южной политике Екатерины.[14] Дело в том, что в конфликте с Турцией приняла частие Австрия, сопротивлявшаяся оккупации русскими войсками Дунайских княжеств Молдавии и Валахии, которую она рассматривала как грозу собственным интересам. Сопротивление Австрии могло отрицательно отразиться на заключении мира, поэтому привлечение ее к разделу и стало основой для регулирования противоречий с турецкими территориями.[15] Своеобразный компромисс - ступки со стороны Австрии по поводу Дунайских княжеств в обмен на польские территории - сформировали основу договоренностей Петербурга и Вены в ситуации раздела (в итоге по словиям Кючук-Кайнарджийского мира 1774 года княжества фактически переходят под протекторат России). Представляется, однако, необходимым еще раз подчеркнуть, что какие бы доводы не приводились в пользу определенной выгоды событий 1772 года для всех сторон союза, они не были сопоставимы с заинтересованностью Пруссии. Она последовательно реализовывала свои намерения, союзным же государствам предлагались территории для сохранения мирных отношений, для спокоения, чтобы предотвратить опасения чрезмерного единоличного силения Пруссии. Забегая вперед, стоит сказать, что эта закономерность сохранится в течение всех трех разделов, что является доводом в пользу идеи единого процесса раздела с этапами в 1772, 1793 и 1795 годах.

Приступая к обстоятельствам самого раздела, хотелось бы еще раз в общих чертах рассмотреть то, как каждый из частников воспринимал кампанию в непосредственной близости к моменту.

Для Пруссии раздел вписывался в рамки задолго планируемого объединения разрозненных земель. Территориальные притязания, пожалуй, составляли основу той инициативы, которую государство взяло на себя. Политическая подоплека вопроса - связанная с сочувствием проблеме диссидентов, заинтересованностью становления власти династии Пястов, а не Веттингов на престоле - составляло лишь повод для вмешательства в Польские дела.

Для России польский вопрос представлялся гораздо более многогранным. С одной стороны, это в определенной мере являлось вынужденным шагом для держания контроля над политически ослабленным, но стратегически важным регионом, когда политику косвенного доминирования, основу которой заложил Петр I, невозможно стало продолжать в связи с событиями а1768 года. Россия решает присоединиться к агрессивному наступлению на Польшу для восстановления своих прав там. Стратегическая важность Польши заключалась в том, что она рассматривалась как плацдарм для проведения внешней политики, приоритетным направлением которой Екатерина II считала черноморско-балканское. Поэтому, если со стороны Польши поступал отказ предоставлять свои крепости в условиях войны с Турцией (как это произошло в ноябре 1768 года, когда русским войскам было запрещено использовать крепость Каменец-Подольский как опорный пункт в направлении Молдавии), в Петербурге это воспринималось как нарушение сложившихся договоренностей и создавало стимул силой вернуть себе контроль. Наконец раздел представлялся дачным способом сыграть на интересах Австрии, и, лзадобрив ее территориальными приобретениями, добиться ее выгодной позиции по отношению к русско-турецкому конфликту. При этом, даже согласившись с планами Пруссии, Россия стремилась видеть Польшу формально независимым государством, служившего буфером на границах с тремя сильными соседями, отношения с которыми во все периоды складывались непросто.[16]

Позиция же Австрии в целом можно охарактеризовать как необходимый третий элемент, который нужно было привлечь к разделу во избежание конфликта. Изначально договоренности устанавливались между Россией и Пруссией, Австрию же было решено пригласить присоединиться в соответствующий момент[17]. Важно отметить, что задача приглашения Вены лежала на российских дипломатах (в первую очередь, Н.И Панин и А.М. Голицын), что обеспечивало налаживание русско-австрийских отношений. Роль посредника отразилась и на структуре заключенных договоров: один - между Россией и Пруссией, другой - между Россией и Австрией. В целом же ситуация Австрии была такова, что ее владения были лразбросаны по различным регионам Европы и речь для нее шла о формировании надежных границ. В целом же главным стимулом для частия в разделе для Австрии было стремление не допустить непропорционального по отношению к себе силения России и Пруссии. Конкретной заинтересованности в польских территориях у Фридриха II не было. Его гораздо больше интересовали Турецкие владения (забегая вперед, вопрос нереализованных интересов и станет ключевым в последующих разделах). Но отказываться от приглашения по обозначенным выше причинам, Вена сочла нецелесообразным.

Собственно, приобретения Австрию не разочаровали. По словиям раздела ей достались территории наиболее развитые и населенные: Восточная Галиция с Львовом и Перемышлем, но без Кракова. Россия получила Восточную Белоруссию и часть Ливонии. Пруссия реализовала важнейшую задачу соединения Восточной и Западной Пруссии, присоединив Поморье, Вармию, воеводства Мальборгское, Хелминское, часть Иноврацлавского, Гнезенского и Познаньского. Приобретения Пруссии были наиболее существенными и соответствующими общей линии ее внешней политики[18]. При этом вопрос о Данциге и Торуни, в которых Пруссия была заинтересована, был отвергнут еще на начальном этапе переговоров - это, с одной стороны, слишком усилило бы Пруссию, с другой - окончательно добило Польшу.

Вопрос о статусе Польши также стал важным пунктом договоренностей. При резании территорий Понятовскому гарантировали неприкосновенность короны и государственного стройства. Сохранение польской государственности отвечало интересам частников раздела (по крайней мере, на 1772 год), так как при наличии между ними разногласий буфер был просто необходим. При этом русско-польским договором 1775 года Россия объявлялась единственным гарантом фундаментальных законов и государственного стройства[19]. Это создало ситуацию аналогичную сложившейся в 1717 году и создало словия для России продолжать контролировать внутреннюю политику страны.

Второй и третий разделы.

Роль инициатора разделов предполагала, что Пруссия будет последовательно добиваться реализации своих территориальных претензий, поэтому остававшиеся намерения автоматически создавали предпосылки для повтора сценария 1772 года. При этом именно ее претензии стояли во главе вопроса - Австрии и России, не имевших намерений присоединения польских территорий среди основных своих внешнеполитических задач, приходилось возможные выгоды из поступившего предложения. Разумеется, и у них существовали свои приоритеты в польских делах, поэтому весь комплекс геополитических намерений трех держав переносил вопрос раздела Польши в долгосрочный период. Вплоть до полного исчезновения государства.

В данном случае, переходя от событий 1772 года к 1793 и 1795, стоит, во-первых, рассмотреть, какие оставшиеся проблемы легли в основу продолжения процесса раздела. Это поможет решить и другую задачу - объяснить, почему представляется более предпочтительным рассматривать все три раздела как этапы одного события, не три различных акта.

Условия раздела Польши повлекли за собой ряд последствий, которые, хотя и не были закреплены при разделе документально, однако прямо вытекали из сложившейся ситуации. При сохранявшемся доминировании Российского влияния в государстве, позиции империи по коренным вопросам стала более гибкой. Так, больше не поступало требований представительства некатоликов в польском Сенате и Постоянном Совете, было закреплено меньшинство их послов на местных сеймах. Таким образом, Россия отступилась от требований, которые легли в основу ее вмешательства в Польские дела в 1772 году (что, кстати, доказывает, что диссидентский вопрос был именно поводом)[20]. Лояльнее Россия стала относиться и к идее преобразований, осуществляемых в Польше в 1775-1787 годах. Этот факт оказался крайне важным в контексте событий, происходивших в период между первым и вторым разделами, поскольку реформы, стимулируя развития финансовой системы, способствуя развитию образования, в комплексе с соответствующей национальным интересам политикой в отношении диссидентов оказали непосредственное влияние на крепление национального самосознания польского народа.

В свою очередь истинные интересы России в отношении Польши выступили на первый план. Став гарантом польской государственности, Россия воспользовалась своими позициями для использования ее по прямому назначению: именно для довлетворения своих интересов на юго-западном направлении. С этой целью Россия идет на крепление отношений с Австрией в борьбе с Османской империей. Вопрос Польши в данном случае оказался принципиальным, поскольку от ее готовности предоставить свои крепости зависел спех кампании. Таким образом, политика Екатерины II после первого раздела сосредотачивается вокруг заключения антитурецких союзов с Польшей и Австрией, и это окажет непосредственное влияние на ситуацию.[21]

Для Пруссии Польша продолжала представлять территориальный интерес. Не добившись присоединения Данцига и Торна в 1772 году, она целенаправленно разрабатывала планы по лисправлению этой ошибки. Данциг и Торн с областями гарантировали контроль над стьем Вислы, торговой артерии Польши. Россия не могла допустить, во-первых, такого силения Пруссии, во-вторых, это означало бы экономическое душение Польши, в сохранении лжизнеспособности которой Россия была заинтересована. Неудовлетворенность этих намерений заставляет Пруссию действовать в двух направлениях: она, как и Россия, пытается силить давление на Польшу (прежде всего на Данциг, который она постепенно берет под контроль, чем предопределяет предъявление прав на город). При этом ее политика носит явно антироссийский характер, поскольку Пруссия же сама вынашивает планы добиться доминирования в Польше, подчинив ее себе и отведя грозу складывания русско-австро-польского союза. С другой стороны, она постоянно разрабатывает проекты территориального обмена, таким образом, чтобы, не лишившись своих территорий, выменять интересующие польские. Для этого новый прусский король Фридрих Вильгельм II идет на контакт с Турцией, чтобы подтолкнуть ее к обмену территориями, в котором, как он планировал, приняли бы частие также Россия, Австрия и Польша. В конечном итоге он планировал выменять австрийскую Галицию на Данциг и Торн. Разумеется, это настраивает против него бывших союзников, тем более что Россию раздражало его присутствие в Польше. Отношения были испорчены и событиями первого раздела, когда Пруссия создавала сложности для России в Молдавии и Валахии и Россия в итоге, стала орудием для достижения целей монархии Фридриха II. Такой фон, разумеется, привел к расхождению политики Петербургского и Берлинского дворов и вылился в союз России с Австрией на почве общих интересов в Турции.[22]

Интересы Австрии также восходили еще к переговорам по первому разделу. Она в территориях польского региона была мало заинтересована, рассчитывая получить земли в западной части Балканского полуострова для выхода в Адриатику, поэтому постоянно и оставалась вовлеченной в отношения России с Османскойа империей (Россия с Австрией даже создали Греческий проект, чем настроили против себя государства Европы и, прежде всего, Пруссию).

Таким образом, комплекс противоречий, значительно повлиявший на дальнейшие события, прямо вытекал из ситуации первого раздела и был порождением все тех же намерений, которые подтолкнули государства к переделу польской территории. Однако помимо стратегических интересов, скорее вызванных геополитическим положением держав, существовал ряд объективных политических факторов, на фоне которых происходили события.

Первым и основным из этих факторов стала Великая Французская Революция, полностью изменившая геополитический контекст взаимоотношений трех держав вокруг польского вопроса. С одной стороны, она оказывает влияние на процессы внутри самой Польши. Французские революционные идеи, быстро распространявшиеся в Европе, привели к радикализации позиций польских патриотов, что осложняло присутствие там Пруссии и России. Эти идеи запустили механизмы, же сыгравшие роль в событиях 1772 года, только теперь обострение националистских тенденций в совокупности с образовательной реформой и на волне просвещения вылились не в гражданскую войну, в акт принятия конституции 3 мая 1791 года[23]. Конституция предусматривала глубокую модернизацию политического строя Польши путем силения королевской власти через отмену liberum veto, выборность короля. Таким образом, это шло вразрез с позицией России, которой слабость политической власти позволяла влиять на принимаемые ей решения. Конституция к тому же предусматривала замену династии на престоле в пользу саксонского ставленника, это не могло не возмутить наряду с Россией и Пруссию. Националистские настроения вылились еще и в отделение в 1791 году православных поляков от Русской православной церкви. Все это создавало крайне неблагоприятный фон для ослабленной Польши, зажатой между четырьмя сильными государствами.

С другой стороны, влияние Французской революции подтолкнуло Австрию, Россию и Пруссию к регулированию отношений в рамках монархической солидарности. При грозе разрушения монархических стоев объединение становилось важнее, чем соперничество за влияние и территориальные претензии друг к другу. Таким образом, коалиция против России на фоне ее силения в союзе с Австрией, обернулась коалицией против опасной Франции. И в этой ситуации Польше вновь пришлось стать основой примирения держав. Примечательно то, что опасность складывания нтирусской коалиции была менее значительной причиной пойти на территориальные ступки в Польше, чем опасность экспорта революции. Притом, что с самого начала было ясно, что объединение против России было спровоцировано Пруссией, и ступки по Данцигу и Торну парализовали бы деятельность этой коалиции в самом начале. Это еще раз подтверждает то факт, что раздел Польши не был в интересах России, и заставить ее в очередной раз способствовать довлетворению интересов Пруссии могли только чрезвычайные обстоятельства, грожавшие безопасности всей Европы. В итоге по словиям конвенции 1793 года Пруссии далось получить крайне важные в экономическом плане области. Это в свою очередь ослабляет Польшу настолько, что фактически предопределяет последний окончательный передел.

Постоянно действующим фактором оказалось соперничество Пруссии с Австрией (оно брало начало в войне за Австрийской наследство, в которой Пруссия отвоевала Силезию). Это соперничество влияло на процесс таким образом, что не позволяло, с одной стороны, освободить руки и действовать без частия друг друга, вынуждая, так или иначе, достигать договоренностей. С другой стороны, создавало предпосылки для разногласий, поскольку каждая из сторон опасалась силения противоположной, а России нередко приходилось играть роль связующего звена. В данном случае поэтапный раздел Польши и представляется в какой-то степени попыткой догнать и перегнать соперника по качеству и количеству территориальных приобретений. Особенно это проявилось во втором и третьем разделе. Не будучи прямо заинтересованной в расширении владений за счет Польши, Австрия не претендовала на владения в этом регионе. Однако когда в итоге фактически раздел состоялся между Россией и Пруссией, это вызвало конфликт, который и был регулирован окончательным разделом государства. При этом, как же было сказано, причина была не в конкретных нереализованных интересах Австрии, в самом факте неучастия в процессе - и это рассматривалось как потеря позиций.

Здесь представляется необходимым остановиться на реальных интересах держав, поскольку именно с этим связаны обстоятельства раздела, при которых Австрия осталась вне игры. А значит, была заинтересована в последующем переделе.

Традиционная для России подчиненность Польского вопроса восточному формировала территориальные интересы, так что к моменту переговоров у нее, как и Пруссии, были вполне определенные цели. Постоянные проблемы с польскими крепостями, доступ к которым слишком зависел от нестабильной польской политической обстановки, и, одновременно с тем, их необходимость для развертывания действий с Турцией, в общем, сформировали притязания России на обладание этими территориями. Поэтому приобретения России 1793 года в Правобережной Украине и Белоруссии были фактически предопределены фактом ее постоянного внимания к этому региону, значит, ее присутствия там.

Если намерения Пруссии и России в целом являются достаточно прозрачными, то для Австрии определение предпочтений было связано с рядом факторов. Прежде всего, в ходе первого раздела она получила территории хотя и выгодные, но не совсем входившие в ее намерения. Поэтому границы оказались сдвинутыми к востоку, и это создавало опасность со стороны Турции. Поэтому из приобретения Галиции для Австрии следовала необходимость их защищать. Здесь возникает идея обмена Австрийских Нидерландов на Баварию.[24] Именно попытка извлечь из переделов выгоду в регионе, попадавшем в сферу интересов, привела к тому, что Австрия осталась в стороне. Потребовав содействия в получении Баварии, Австрия обрекла себя на неудачу, поскольку Россия и Пруссия себя конкретными обязательствами не связывали. Тем более, Пруссия вообще не смогла бы поддержать претензии Австрии на Баварию, поскольку традиционно поддерживала малые германские государства. Надеясь на помощь в вопросе Баварии, Австрия отказалась от первоначальных двух планов. По одному она получала балканские территории, по второму - Рейнские. Таким образом, отсутствие у Австрии интересов в Польше исключило ее из второго раздела, что она стремилась компенсировать третьим. И здесь важную роль опять же сыграл факт нагнетания революционной опасности, поскольку польские разделы, обеспечивая согласие между державами, фактически становится словием существования антифранцузской коалиции. Второй раздел обеспечил ее возникновение, третий - должен был предотвратить ее распад, восстановить связи между государствами, обеспокоенными русско-прусским силением в словиях всеобщей опасности. Этот факт представляется основной причиной, по которой разделы стоит рассматривать как этапы единого процесса с общими причинами, постоянно сохраняющимися частниками.[25] В совокупности с сохраняющимся австро-прусским соперничеством, необходимо было постоянно искать ресурс поддержания консенсуса. Польские разделы стали этим ресурсом. Однажды совершив сообща акт расширения своих территорий за счет соседнего государства, три державы постоянно имели точку соприкосновения, где они должны были действовать сообща - ликвидация напряженности в пограничных с вновь приобретенными владениях территориях. А учитывая постоянные вспышки национально-ориентированных восстаний, эта точка соприкосновения для Австрии, России и Пруссии оставалась актуальной вплоть до окончательного исчезновения Польши. Ярким примером служит объединение перессорившихся после раздела 1775 года держав на фоне восстания Т. Костюшко в 1794. Аналогичным сохранялся и механизм осуществления всех трех этапов, основывавшийся на искусной игре понятиями государственной целостности и незыблемости польских стоев. И каждый раз поводом для вмешательства становилась попытка Польши заняться государственными делами без частия трех держав: гражданская война против Российского присутствия в 1768, попытка принятия конституции в мае 1791 и восстание 1794.

Таким образом, второй и третий разделы, в общем, представляются фактически единым событием с промежуточной попыткой сохранить минимальный буфер. Австрия постоянно присутствовала в делах связанных Польшей, и то, что в 1793 году она польских территорий не получила этого факта не отменяет. Тем более что это было лисправлено словиями третьего раздела. Австрия, во-первых, получала территории, превосходившие по размерам новые владения своих союзников, а во-вторых, первоначальные договоренности были заключены между Австрией и Россией, Пруссия же должна была к ним присоединиться. Таким образом, Австрия вступала во владение территорий между реками Пилицей, Вислой и Бугом (Южная Польша, Лодзь, Краков). Россия присоединяла Курляндию, Литву, Западную Белоруссию и Западную Волынь. Пруссии доставалась остальная территория бывшего польского государства[26].

В данном случае представляется необходимым рассмотреть принципиальную никальность последнего раздела, которая, впрочем, не свидетельствует о том, что он выбивался из общего хода поэтапного исчезновения Польши. Дело в том, что в отличие от разделов 1772 и 1793 года он практически не представлял собой реализации территориальных интересов держав, скорее корректировал нарушенное в 1793 году равновесие между тремя державами. Фактически ситуация второго раздела сохранялась - Австрия не имела прямых территориальных интересов на территории Польши (за исключением крепления границ Галиции) - отсюда ее постоянные попытки развернуть ситуацию так, чтобы она обернулась для нее компенсацией с помощью Баварских или Рейнских территорий. Однако она стремилась восстановить свое равенство с Россией и Пруссией, и в этом окончательный раздел с ее доминирующими приобретениями был необходим для Австрии стратегически.

С другой стороны, раздел окончательно разрешал проблему национальных восстаний в Польше, которые с момента первого раздела стали просто неизбежны. Включение территорий в свой состав разрешение национальных конфликтов на словиях прямого владения, не политического влияния представлялось для трех держав более приемлемым выходом. Тем более, что после второго раздела это являлось просто вопросом легитимизации давно установившегося тройственного контроля над политикой государства. Таким образом, основной задачей раздела 1795 года стало не реализация территориальных интересов, становление четких границ России, Пруссии и Австрии в словиях, когда сохранение даже минимального буферного государства оказалось большей проблемой, чем непосредственное соседство трех сильных держав.[27]

Разумеется, нельзя полностью отрицать значения присоединенных территорий как таковых. Так, Россия, наконец, получала Курляндию, вопрос о которой возник еще во время правления Елизаветы. Приобретение Краковской области Австрией решало всю ту же ее цель - прикрытие границ (в данном случае - экономически важную территорию Велички), также обеспечивало сообщение между Моравией и Галицией. Однако все полученные в результате первого раздела выгоды стали последствиями, не целями. В основе в первую очередь лежала необходимость поддержания баланса между монархиями и ликвидация беспокойной Польши, требовавшей постоянного внимания и военного регулирования.[28]

Таким образом было формально завершено существование Польского государства как самостоятельного субъекта международных отношений. Разумеется, хотя с самого начала мотивом раздела был интерес трех держав - частниц, для них события 1772 - 1795 годов обернулись целым рядом последствий. Последствий, стоит заметить, вполне предсказуемых, учитывая сам характер подобных действий в отношении другого государства.

Выводы

Последствия раздела в краткосрочном периоде.

Значение передела Польского государства, приведшего к его исчезновению, несмотря на, казалось бы, явное противоречие понятию национального суверенитета, тем не менее, носит неоднозначный характер.

С одной стороны, разумеется, весь процесс вписывается в агрессивную экспансию со стороны трех сильных держав, которые, вопреки сложившейся национальной польской культуре и государственности расчленили единое государственное образование, преследуя исключительно личные цели. В этом плане следует обратить внимание на международный контекст событий - именно - существование Вестфальской системы международных отношений. становившийся баланс сил, основывавшийся на оказании противодействия любых попыток становить собственную гегемонию в масштабах Европы другими государствами, в первую очередь был возможен как баланс государственных интересов. Таким образом, государственный интерес являлся на тот момент доминирующим фактором, и сама структура международных отношений вписывалась в концепцию реализма. Присоединение польских территорий отвечало сложившимся на тот момент направлениям политики трех держав. Но это не снимало последствий, обусловленных противоречием такой реализации своей заинтересованности факту сложившегося к моменту раздела государства, хотя ослабленного и неоднородного, но имевшего свои культурные традиции, которые определяли единство Польши.[29]

Появление австрийской, российской и немецкой Польши не могло не ставить вопроса об обособленности вновь присоединенных территорий в рамках государств. Если еще на этапе разделов восстания против иностранного присутствия обрели столь постоянный характер, что создавали предлог для государств фактически постоянно держать там свои войска, то после ликвидации самой польской государственности этот вопрос не мог не стать еще более актуальным. Формирование национального самосознания в результате государственных реформ и влияния идей французской революции привели к осознанию целостности польским народом. Поэтому вопрос объединения возник как следствие окончательного раздела. В этом плане события во Франции в очередной раз сыграли свою роль в польских делах. Наполеоновская экспансия, закончившаяся фактическим отчуждением от Австрии и Пруссии польских территорий и формирование герцогства Варшавского под протекторатом Франции, стало естественным следствием того влияния, которое Франция оказала еще на польскую конституцию. Несмотря на то, что созданное государство не было самостоятельным, же то, что эти территории опять обрели единство, свидетельствует о сформировавшихся тенденциях, которые нельзя было перестроить, просто переделив и распределив бывшие польские владения.

Последовавший за победой над Наполеоном передел сфер влияния вновь поставил вопрос о статусе герцогства Варшавского. В состав России оно входит полностью - что также свидетельствует об же сложившемся едином характере польских земель. Таким образом, сам факт раздела сделал польский вопрос актуальным и постоянно провоцировал возникновение национальной польской проблемы.

Если Вестфальская система еще только создала предпосылки для формирования фактора национального суверенитета, то после восстановления порядка и победы над наполеоновской экспансией вопрос национальных государств стал реальностью. Тем не менее, установившаяся система, призванная поддерживать порядок, этот принцип в расчет не приняла. Поэтому на макроуровне польский вопрос важен еще и как часть всего комплекса противоречий, которые были порождены переделом карты Европы в обход понятия государственного интереса малых народов. В данном случае, распорядившись территорией ослабленного государства, так же, как это произошло с итальянскими землями, над которыми был становлен контроль Австрии, или с объединением Нидерландского королевства, державы-победительницы сами заложили в основу созданного равновесия механизм ее ничтожения. Национальный польский вопрос обретал значение не только сам по себе, но еще и как часть в принципе национальных государств. Вставал вопрос не только об обеспечении независимости в каждом отдельном случае, но и о необходимости создания такой системы международных отношений, в основе которой лежала неоспоримость этого принципа.

Представляется в данном случае отметить, что вхождение Варшавского герцогства в состав России является прямым следствием из разделов Польши. Однажды поставив вопрос о статусе польского государства как самостоятельного, Пруссия, Россия и Австрия начали процесс, который продолжил Наполеон, создав марионеточное государство в своих интересах. Закономерным следствием стало включение всей территории в состав России, как страны, сыгравшей основную роль в победе над Наполеоном - и это опять же было сделано в обход вопроса же разрушенной государственности. Таким образом, последствия от вхождения герцогства Варшавского в Российскую империю имеют ту же основу, что и первоначальный раздел Польши.[30]

В контексте формирования Венской системы международных отношений исчезновение польского государства сыграло определенную роль еще в одном смысле. Венская система поддерживалась рядом механизмов, формировавшихся государствами во имя предотвращения конфликтов. Формирование буферных государств между потенциальными соперниками или вокруг государств, представлявших опасность (прежде всего, Франция) было одним из таких механизмов, обеспечивавших стабильность и безопасность. Именно поэтому Екатерине II c таким трудом далось решение принять частие в окончательном разделе Польского государства: вытекавшие из создания непосредственных границ с сильными соседями Австрией и Пруссией были очевидны.[31] Традиционно находившийся под влиянием России буфер являлся стратегически важным и как плацдарм для развертывания действий, и как преграда на случай агрессии со стороны ненадежных союзников - непрочность договоренностей, к которым приходили государства, стала достаточно явной в период разделов. Поэтому настолько важно было четко определить границы государств - во избежание разногласий, которые могли спровоцировать серьезный конфликт. Соседство границ на Немане с прусскими форпостами не сделало их более защищенными. Непосредственный контакт вызывал необходимость постоянно сохранять консенсус в регионе. Разумеется, речь не идет о том, что согласие России, Австрии и Пруссии внутри системы Европейского концерт формировалась для поддержания согласия между союзниками по разделу. Но, несомненно, этот фактор вносил дополнительный мотив поддержания мира, как еще одна предпосылка возможной опасности.

Нельзя, разумеется, отрицать и положительного эффекта величения территорий государств - поскольку те цели, которые были положены в основу формирования проблемы разделов, в конечном счете были реализованы. Пруссии далось становить единую линию своих владений. Государства получили достаточно обширные области и это, несомненно, отражается на их статусе - способствует возрастанию их могущества, усиливает влияние на политическое положение в Европе. Стоит здесь отметить и рассматриваемый как один из важнейших национальный мотив присоединения Польши для России. Несомненно, нельзя отрицать культурной аи религиозной близости белорусского и украинского народа с русским. Поэтому большое распространение получила идея их воссоединения как реализации цели окончательного собирания русских земель еще после Кревской нии 1385 года, когда Литовский князь был избран польским королем. В данном случае, пожалуй, местнее сматривать положительный эффект в воссоединении именно православной части населения в рамках православной же России, что поднимает авторитет государства.

С другой стороны, бесспорным является тот факт, что польские территории, наряду с финскими, обладали статусом широкой автономии именно в силу обстоятельств их присоединения. Результатом стало проведение своеобразного лэксперимента Александра I по проведению либеральных преобразований, когда в 1815 году Царству Польскому была дарована конституция.

Тем не менее, достаточно бедительное основание имеет и противоположное тверждение - насильственное присоединение территорий одного сформировавшегося государства не может пройти безболезненно, и имеет ряд негативных последствий для обеих сторон.

Значение польского раздела в долгосрочном периоде.

Польский вопрос является одним из наиболее болезненных в истории Российского государства, и, тем более, в истории самой Польши. Представляется необходимым охарактеризовать то влияние, которое события 1772, 1793 и 1795 годов оказали на долгосрочные связи между государствами, на межнациональные отношения не только в период, непосредственно связанный с событием, но актуальные для новейшей истории и, в какой-то степени, даже для настоящего времени.

В силу того, что в итоге польские территории надолго вошли в состав одной России, нередко именно Россию рассматривают как основную виновницу этого акта, противоречившего всем понятиям, связанным с правами народов на независимость. учитывая весьма активную внешнюю политику России в целом начиная с эпохи Петровских преобразований, присоединение Польши рассматривается как один из мотивов, создающих России статус государства-агрессора, твердившего свой авторитет фактически за счет развязывания внешней экспансии. В какой-то степени этот статус сохраняется до сих пор, что формирует подход многих историков к вопросу разделов (прежде всего западных) как к процессу, инициированному Россией[32]. На этом, например, основана полемика, связанная с виной России в исторической судьбе польского народа. В рамках такого отношения находится и вопрос русско-польского антагонизма, как следствия долгого насильственного держания польской нации в составе России при сохранявшемся сопротивлении. Как одно из проявлений таких долговременных закономерностей можно рассматривать, например, советско-польскую войну 1920-1921 годов и отношение к советским военнопленным в этот период.

Оставалась актуальной и проблема ассимиляции поляков, которая никогда не была в полной мере реализована. ничтожение польского государства не избавило Россию от борьбы с польским народом. За 70 лет после третьего раздела Россия три раза воевала с поляками (в 1812, 1831 и 1863 годах). Постоянные восстания требовали внимания правительства, напряжения государственного бюджета и военных сил.[33] Восстания отразились и на взаимоотношениях России с другими государствами. Франция и Англия, которые постепенно обретали статус государств-защитников либеральных свобод, не могли оставаться абсолютно безучастными к национальной проблеме России. Это в свою очередь оставалось мотивом для охлаждения отношений государств, на формирование связей, складывание предпосылок для общих интересов.

Вливание в многонациональную Россию же самого по себе неоднородного польского населения не могло не повлечь целого комплекса последствий, нашедших отражение в дальнейших периодах. Одним из таких последствий стало приобретение вместе с польскими землями многочисленного еврейского населения. Русские и евреи не имели опыта широких контактов и оказались к ним не готовы. Правители России ограничивались административными запретами или инициативами, чуждыми быту и традициям народа. Вначале это привело к определенной конфронтации, обособленности евреев относительно остального населения, однако с течением времени началась их борьба за эмансипацию. Массы еврейской молодежи примкнули к русским революционерам.[34]

Польский вопрос в течение долгого времени был в центре международных отношений, и Венский конгресс стал заключительным этапом постепенного передела и присоединения территорий государства. Предшествовавшие ему три раздела определили всю последующую ситуацию Польши. Хотя процесс разделения польских территорий происходил в 3 этапа, постепенный распад государства (хотя и не без посторонней помощи) во многом был закономерен.

События, происходившие на международной арене, полностью меняли статус государств, таким образом, оказывая влияние и на внутренние процессы. Генерация всей совокупности всевозможных факторов, нашедших отражение в феномене расчленения государства преимущественно дипломатическими методами - без формальной войны - свидетельствует о взаимосвязи процессов, формирующих систему международных отношений, и демонстрирует влияние принципов, по которым существует система, на события, происходящие в ее рамках.

Таким образом, разделы Польши представляется необходимым рассматривать как порождение актуальной им эпохи, периода развития международных отношений, определившего их противоречивый характер.


Список использованной литературы:

1. Костяшов Ю В. Балтийский регион в международных отношениях в новое и новейшее время. Калининград: КГУ, 2004.

2. Носов Б.В. Польша и Европа в XV веке: Международныеа и внутренние факторы разделов Речи Посполитой. М.: Ин-т славяноведения РАН, 1.

3. Соловьев С. М. История падения Польши; Восточный вопрос. М.: АСТ: Астрель, 2003.

4. Стегний П. В. Разделы Польши и дипломатия Екатерины II: 1772, 1793, 1795. М.: Международные отношения, 2002.

5. Ревякин А.В. История международных отношений в Новое время. М.: Московский Государственный Институт Международных Отношений, 2004.

6. Ключевский В.О. Русская история: полный курс лекцийа в трех книгах, книга третья. М.: Мысль 1995.

Источники.

1.      Петербургская конвенция между Россией и Пруссией о первом разделе Польши от 4 января 1772 года \\ Стегний П. В. Разделы Польши и дипломатия Екатерины II. 1772. 1793. 1795 - М.: Междунар. Отношения, 2002. - С. 421-425

2. Петербургская конвенция между Россией и Австрией о первом разделе Польши от 25 июля 1772 года \\ Стегний П. В. каз. соч. С. 426-428

3. Конвенция между Россией и Пруссией о втором разделе Польши от 12 (23) января 1793 года \\ Стегний П. В. каз. соч. С. 429-433

4. Декларация России и Австрии о третьем разделе Польши от 23 декабря 1794 года (3 января 1795 года) \\ Стегний П. В. каз. соч. С.442-443

5. Конвенция относительно раздела Польши, заключенная между Россиею и Пруссиею при частии Австрии от 13-го (24-го) октября 1795 года \\ Стегний П. В. каз. соч. - С.-446

6. Данилевский Н.Я. Почему Европа враждебна к России?: ссылка более недоступнаDNY/dny02.htm



[1] Данилевский Н.Я. Почему Европа враждебна к России? М.: Известия, 2001

[2] Стегний П. В.  Разделы Польши и дипломатия Екатерины II : 1772, 1793, 1795а М.: Международные отношения, 2002. С. 63 - 65

[3] Там же. С. 68

[4] Там же. С. 74 - 75

[5] Носов Б.В. Польша и Европа в XV веке: Международные и внутренние факторы разделов Речи Посполитой. М.: Ин-т славяноведения РАН, 1. С 48 - 56

[6] Ревякин А.В. История международных отношений в Новое время. М.: Московский Государственный Институт Международных Отношений, 2004. С. 57а

[7] Стегний П. В. Указ. соч. С.76

[8] Там же. С. 76

[9] Ревякин А.В. каз. соч. С 58 - 59

[10] Трактат о Вечном мире 1686г. - ст.9\\ Стегний П. В. каз. соч. С. 415-421

[11] Б.В. Носов каз. соч. С. 58

[12] Договор России и Польши о вечной дружбе и гарантиях 9 статей в двух актах. Статья 3 гарантировала грекам-ортодоксам и протестантам евангелических конфессий равные с католиками права как в религиозной, так и в гражданской сферах. \\ Стегний П. В. каз. соч C. 620-626

[13] Носов Б.В. каз. соч. С. 75

[14] Стегний П. В. каз. соч. С. 81

[15] Там же. С 138 - 139

[16] Там же. С 95 - 101

[17] Там же. С 146 - 147

[18] Петербургская конвенция между Россией и Пруссией о первом разделе Польши от 4 января 1772 года, Петербургская конвенция между Россией и Австрией о первом разделе Польши от 25 июля 1772 года \\ Стегний П. В. каз. соч. С. 421 - 428

[19] Трактат между Ея величеством императрицею Всероссийской и Его величеством королем и Речью Посполитою Польским от 15 марта 1775 года \\ Стегний П. В. каз. соч. С. 490 Ц 507

[20] Там же. С 177 - 178

[21] Там же. С 182 - 183

[22] Там же. С 197 - 216

[23] Носов Б.В. каз. соч. С. 116 - 117

[24] Стегний П. В. каз. соч. С. 273

[25] Ключевский В.О. Русская история: полный курс лекций. Т. С.219 Ц 223

[26] Декларация России и Австрии о третьем разделе Польши от 23 декабря 1794 года (3 января 1795 года), Конвенция относительно раздела Польши, заключенная между Россиею, Пруссиею, при участии Австрии, от 13-го (24-го) октября 1795 года \\ Стегний П. В. каз. соч. С.442 - 446

[27] Стегний П. В.  Указ. соч. С 363

[28] Там же. С. 246

[29] Соловьев С. М. История падения Польши; Восточный вопрос М.: АСТ: Астрель, 2003. С. 21

[30] Костяшов. Ю В. Балтийский регион в международных отношениях в новое и новейшее время, Калининград: КГУ, 2004. С 154 - 155

[31] Стегний П. В. каз. соч. С. 140

[32] Эта позиция, например, является центральной проблемой статьи Н.Я.Данилевского Почему Европа враждебна к России?. Несмотря на то, что сам автор последовательно тверждает, что Россия имела полное право на присоединение Польских земель, факты, которые он приводит в статье, позволяют делать выводы о влиянии активной завоевательной внешней политики страны на сформировавшееся о ней представление. Это, в свою очередь оказало влияние на взаимоотношения с другими государствами в целом - шире, чем в контексте конкретного исторического периода.

[33] Костяшов. Ю В. каз. соч. С. 158

[34] Там же. С. 155 - 158