Читайте данную работу прямо на сайте или скачайте

Гражданское общество в либеральном контексте

 Гражданское общество в либеральном контексте:

 1категория 0  1скорее остаточная чем независимая.

Основные требования демократическиха свобода ва теории

гражданского общества, несомненно, имеют корни в историчес-

кома опытеа социальных движений рушащегося коммунистического

мира /Rau, 1991/. Однако, в отличие от cоциалистических пре-

образований как радикальных демократических перемен, в тео-

рии гражданского общества гораздо большие надежды возлагают-

ся на высвобожденный потенциал социального развития в демок-

ратическом обществе как на "уравновешивающие силу"а воздейс-

твия иа независимый социальный " движитель" против застоя и

экономического всевластия /Cohen and Arato, 1992, 418-91/.

Соответствующие практические доказательств появились

как раз в фарватере этих надежд. Как раз когд гражданские

или социальные движения в Восточной Европе исчезли, западные

общественные движения вели борьбу з выживание ва условиях

жестких мер по урезыванию бюджета, берущих верх над програм-

мой свободных демократий. На востоке, от Балтии до Берлина,

гражданские движения были сметены новой логикой государства

и рынка. В то время как бывшие коммунисты празднуют на выбо-

рах одну победу за другой, рыночные стратеги помогают им

своими провалами и нищетой, которую принесла о собой шоковая

терапия ва экономике, гражданские движения отброшены назад

почти до своего истока, откуда они начинались - до нелегаль-

ного положения, подполья. Чешский Республиканский Гражданс-

кий Форум был предан забвению. Солидарность ва Польшеа была

разогнан парламентом. Новый Форума ва Восточной Германии

прекратил существование практически с того момента, как пар-

тии Западнойа Германии одержали верх на выборах в воссоеди-

ненной Германии. Зеленые Западной Германии даже не пытались

пробиться в первый всегерманский парламент. То, что в Италии

прогрессивный альянс экс-коммунистов, Зеленых и других дви-

жений с социальной направленностью был подавлен правым кры-

лом колиции, в одночасье возникшей н волнеа популистских

лозунгов и при поддержке неофашистов, едва ли внушает веру в

демократические преобразования.

Разумеется, теория гражданского общества провозглашает,

что либеральные силы социальных движений должны добиваться

влияния именно вне сферы политики власти. Но рекомендации

политической теории, ставящей в качестве первоочередной цели

прежде всего достижение демократических свобод, не лишаются

веса при взгляде на скомпрометировавшую себя реальность су-

ществующего положения, как это может показаться. Возможность

создания гражданского общества как третьего выбора между го-

сударственным социализмом и рыночным капитализмом - это, на

самом деле, разбитые надежды. Однако, это дает право еще раз

пересмотреть теоретические предпосылки, если быть точным,

- поднять вопрос, можно ли вообще гражданское общество выде-

лить в отдельное понятие в качестве независимой области, не

подвергая при этома сомнению логикуа государств и рынка.

Прежде всего, это вопрос противогегемонистской независимой

идеологии, отличной от доминирующей.

Хоббс, по-видимому, был первым, кто провозгласил необ-

ходимость общепринятой всеобщей и открыто проводимой в жизнь

гражданской религии или идеологии, "Единства" побуждений и

наказаний /Leviathan, 1651, XYII/ в обществе, движимым ст-

ремлениями отдельных людей. Спустя одно поколение Локке так-

же считал само собой разумеющимся, что подобный перехода ко

всеобщей общественной идеологии же существует или же нахо-

дится в процессе создания. Следовательно, его забота - вяз-

к общественно значимого и "отдельных интересов" /Second

Treatise, 1688, $ 138/ в гражданском обществе, рационально

саморегулируемома на основе всеобщих принципов собственности

как общей генеральной линии поведения человека. Вопрос здесь

не в том, воспринимал ли Локке собственность с точки зрения

чувства стяжательства, что позволяло бы отнести его к классу

теоретикова "собственнического индивидуализма"а /Macpheson,

1962/. Важнее здесь другое:а он начал интерпретировать "все

прав человека как рыночные товары потребления", для него

собственность "придает, по видимому, личности политическое

качество", и, наконец, это всеобщая идеология прав собствен-

ности ограничивает деятельность правительств определенными

рамками /Laslett, 1988, 102; 105; 112/.

Как ниверсальная идеология, саморегуляция общества на

основе прав собственности включает землю и труд. Предвосхи-

щая Маркса, Локке тверждает:а этот труд в действительности

является отражениема разницы в ценности любой вещи" /Second

Treatise, $ 40/. Однако то, что предлагалось Локке в качест-

ве ниверсального механизма, Маркс подверг критике и опреде-

лил как доминирующую классовую идеологию подавления и аэкс-

плуатации, проводимую в жизнь государством, которая не осу-

ществляет всеобще регуляцию демократических прав иа порядка,

сохраняясь в руках правящих классов в качестве инструмента.

Маркс был, несомненно, первым, кто стал тверждать что клас-

совый антагонизм в отношении собственности является неотъем-

лемым свойством социального стройства.

Гегель, например, такжеа утверждал, что "универсаль-

ность" не является необходимым или даже желательным словием

"гражданского общества", движимым "эгоистическими целями" в

пределах сфер "торговли и коммерции", что, ва частности,

"различные интересы производителей и потребителей" вызовут

"борьбу всех против всех" и что, следовательно, "единство

универсального должно быть распространено на всю область

частностей" /Elements of the Philosophy of Right, $$ 229-36/

Универсальность представлялась ему двойственной: партикуляр-

ность гражданского общества должна трансцендентально перехо-

дить в государство, потому что "она является лишь составной

частью государства, и каждая личность сам обладаета своей

объективностью, правдой и этической жизнью" /$258/. С другой

стороны, внутри сферы гражданского общества "органы охраны

порядка" и "корпорации" должны гарантировать ниверсальность

благосостояния каждого в его частной жизниа /$229/. Важно

здесь, что Гегель заново открывает корпоративистские струк-

туры старого социального порядка и объединяет их, неcколько

туманно, ва организованное целое:а гражданскоеа общество,

структурированное по "ветвям" соответственно родуа занятий,

становится "областью поcредничества" между отдельными инди-

видуумами и ниверсальными словиямиа частной жизни/$251,

182/. Итак, универсальной конечной целью корпорации было

"наложение" гражданского общества "на государство" /$256/.

Подобно Гегелю, теоретики либерального гражданского об-

щества /Cohen and Arato, 1992 ; Sedaitis, 1991/ рассматрива-

ют экономическую область договорных и рыночных отношений как

данность. Как и Гегель, они также видят в политической сис-

теме или государстве единственную возможность добиться орга-

низации всеобщности. И наконец, опять же подобно Гегелю, они

видята в многообразии структур гражданского общества возмож-

ность посредничества и воздействия, така сказать выявления

лучшего как в экономической, так и политической сферах об-

щества. Отличие от Гегеля состоит в том, что современные те-

оретики считают, что гражданское общество составляют не ста-

рые корпоративные структуры, социальные движения, сформи-

ровавшиеся скорее по признаку происхождения, не профессио-

нальной деятельности. Более того, вместо неопределенного у

Гегеля "наложения"а гражданского обществ на государство,

выдвигается более существенное допущение: сохранение автоно-

мии и формы общественных движений даже, в случае необходи-

мости, и путем гражданского неповиновения. В принципе, в те-

ории либерального гражданского общества больше не оспарива-

ется эта точка зрения, величивающая сомнения относительно

того, могут ли социальные, движения действовать в течение

длительного времени независимо, не поглощаясь сферами компе-

тенции государства и рынка.

По Гамски, гегелевские корпоративныеа структуры граж-

данского общества были частью идеологических суперструктур,

"частным голосома Государства", поддерживающима иа питающим

господствующего идеологию, в особенности, в периоды зкономи-

ческого кризиса /Prison Notebooks, 1935, 2О/. По крайней

мере, подразумевается, что это означает: гражданское общест-

во может только тогда избавиться ота своей зависимойа роли,

играющей "вторую скрипку" в господствующей идеологии, и за-

воевать автономию, когда всеобщий "кризис власти" /210/ ос-

лабляета это господство, и гражданское общество становится

независимой идеологической силой, внушающей доверие в отли-

чие от авторитета власти. Это был случай в Италии Грамски,

когда господствующая идеология буржуазного либерализма попы-

талась ослабить свою гегемонию, потерпела крах и открыла до-

рогу корпоративным структурам фашизма.

Дыхание перехватывает, когд понимаешь каким образом

обобщения Грамски могут быть приложены с очевиднымиа истори-

ческими модификациями к недолго просуществовавшему опыту по-

литического либерализма во многих странах бывшего коммунис-

тического блока /например, Россия, Босния/ и своей противо-

положности, индуцируемой силами авторитарного национализма и

застоя. Гражданскиеа ,движения в странах Восточной Европы,

заявившие о себе в противовес слабеющей власти государствен-

ного социализма во многих других странах /например, Чехосло-

вакии, Восточной Германии/, стали терять шансы на независи-

мое выживание, кака только довлеющие силы демократического

государства и рынка стали набирать все больше сил.

Можно сделать также некоторые наблюдения о взлете и па-

дении социальных движений в западныха индустриальныха держа-

вах. Подъем альтернативной культуры 60-к годов совпал тогда

с верой в экономический рост. Альтернативное социальное экс-

периментирование допускалось подобно шутам при средневековых

королевских дворах, чье существование только помогало про-

чению власти правителей. Когда же после 1975 г. страну пора-

жал экономический кризис, эти альтернативные движения сразу

же подвергались резкой критике как "соперничающие". В стра-

нах с особенно сильной и однородной доминирующей культурой

/например, США/ эти движения были вовлечены основным потоком

в нормальную экономическую жизнь /например, Че-Гевар на

теннисках/. В менее однородных политических культурах /нап-

ример, Германии, Италии/ радикальные элементы регрессировали

от гражданского неповиновения до подпольного терроризма, и в

конце концов уничтожались.

В Германииа умеренные элементы движений перегруппирова-

лись и вновь появились на поверхности общественнойа жизни в

качестве организованных гражданских инициатив, сфокусировав-

ших свое внимание на "новых направленияха политики"а мир и

защиты окружающей среды. В конечном счете, спех этих движе-

ний оказался даже зависимым от основныха политическиха тече-

ний. Партия Зеленых в Западной Германии могла стать на сов-

ременном этапе наиболее ярким примером гражданской организа-

ции, действующей независимо от главных направлений деятель-

ности государства и рынка;а тем не менее ее спеха стал, по

иронии судьбы, успехом на выборах. Завоевав места на всех

уровнях правительства в Западно-Германской федеральнойа сис-

теме, позиции Зеленых должны были не только не ослабеть, но

более того, Зеленые стали основным течением политики и вли-

вались в платформы других партий. "После десятилетия органи-

зационного периода создания и адаптации Зеленыеа все больше

зависята ота их собственных политических действий /Poguntke,

1993, 182/. И как показывает локаут западно-германских Зеле-

ных на объединительных выборах 1990 г., их спех по-прежнему

зависит от способности доминирующих сил организовать идеоло-

гическое руководство политическими дискуссиями.

Может показаться, что активность независимых гражданс-

киха объединений оказалась щемленной при режиме "ограничен-

ного плюрализма /Beyme, 1980/, который был основным регуля-

тором при определении границ и масштабов либеральной полити-

ки. Это регулирование может включать ограниченное право на

гражданское неповиновение, также может предоставлять огра-

ниченную независимость на созидательноеа экспериментирование

са альтернативными формами социальной жизни. В действитель-

ности, выдвижение предварительных словий такого ограничен-

ного допущения независимости при режиме руководства правящей

организацией также старо, как происхождение самой современ-

ной системы либеральных направлений политики.

В самом начале 16а века, когд после распад единой

христианской всеобщности в политику были допущены многочис-

ленные религиозные течения и терпимость к ним, многие теоре-

тики постулировали "право на сопротивление" злоупотреблениям

тиранической власти, причем это право могло только сдержи-

вать гегемонию государства и общества, когда и если те попи-

рали свои собственные толкования естественных и/илиа божест-

венныха законов и порядков. При этом вопрос об исходной за-

конности этих правителей и их требований вообще не имел пра-

ва на существование. Без радикального же оспаривания порядка

подавления право на сопротивление оставалось скорее остаточ-

ной чем независимой категорией /Hueglin, 1991, 230-34/. Точ-

но также в XX-том веке, когда буржуазное общество благодаря

постепенному распространению принципа подчинения меньшинства

большинствуа стало действительно прислушиваться к мнению

большинства, либеральныеа мыслители, подобно Джону Стюарту

Миллу, горячо призывали в этой новой обстановке "коллектив-

ной посредственности" дать возможность быть "свободными ме-

нестрелями" необычным и странным людям, которые, единственно

могли вести общество к прогрессу /On Liberty, 1859, /.

Можно критиковать это высказывание, видя в нема жалобуа на

отсутствие привилегий, положения или интеллекта. Милл связы-

вал возрастание роли средненных собственных взглядов с нез-

начительной динамикой рыночного общества, но он не дошел до

анализа доминирующих сил или классов, управляющих как новой

индустриализацией, так и новым идеологическим единообразием.

Тем не менее он надеялся, что дав волю нешаблонному и нова-

торскому, можно добиться разделения сфер, не тесня при этом

доминирующие силы. Без подобной просьбы "потесниться"а сво-

бодное пространство нешаблонного и новаторского было бы

просто остаточной категорией социального бытия, зависящей от

уступока со стороны главенствующих в обществе сил и не спо-

собной на свой собственный выбор.

Гражданское неповиновение иа терпимость по отношению к

альтернативным концепциям социальной жизни в теории иа прак-

тике, несомненно, существенно способствовали либерализации и

качеству перемен в демократическиха обществах, хотя, собс-

твенно говоря, они не твердили независимость гражданских

объединений, принявших на себя дело освобождения и перемен в

обществе. По-видимому, гражданские объединения могут созда-

ваться лишь как остаточная категория социальной жизни,если

они неа бросаюта серьезный вызов главенствующим силам госу-

дарства и рынка. Подобно словию благосостояния Гегеля, дея-

тели гражданских движений, действуют ли они на низших уров-

нях или же в самых высоких слоях, могут лишь подготавливать

перемены внутри ограничивающих словий доминирующей идеоло-

гии, однако они не в состоянии похоронить эту идеологию. Ге-

гемония государства и рынка продолжает решать, какого рода

нововведения она допустит и каким образом. Наоборот, либе-

ральное гражданскоеа объединение может получить независимую

силу для проведения перемен только при словииа ослабления

действующего аппарата правления или кризиса власти. Важным

представляется тот факт, что это объединение не может созда-

вать этот кризис, по-прежнему зависимо от внутренних про-

тиворечий государства и рынка.

Теории либерализм гражданского обществ хотят иметь

независимую область между рыночной сферой, с одной стороны,

и сферой всеобщего политического порядка, - с другой. Что,

по-видимому, отсутствует, - так это разработка понятия адек-

ватных словий такой социальной организации, которая бы поз-

воляла бы на практике создание подобнойа автономии третьего

порядка. Далее в статье следует обсуждение плюрализма и общ-

ности, с точки зрения этих словий.

 Гражданское общество в либеральном контексте:

 1предпосылки для общности и плюрализма.

 Феномен плюрализма должен стать

 1объектом исследований на ровне

 1политической структуры, струк 1туры экономикиа и в аобласти

 1культурной 0  1жизни. 0

 Станислав Эрлих, 1982, 233

Теоретики гражданского общества 19-то столетия, такие

как Гегель, вновь обратились к старому стройствуа гильдий,

цехов и профессиональных объединений, романтически томясь по

стабильности и чувству сопричастности. Маркс предложил пос-

мотреть в зеркало новым классам буржуазии эры индустриализа-

ции, чье отражение на тот момент должно было бы устрашать

гораздо больше, чем призрак коммунизма:а "Все устоявшиеся,

намертво замороженные отношения с иха хвостома древностейа и

тянущимися из глубины веков предубеждениями и взглядами сме-

таются, все вновь формирующиеся отношения старевают, прежде

чем они могут закостенеть" /Communist Manifesto, 1848, 476/.

Он также дал объяснение, почему буржуазное общество /скорее

чема гражданское/ открыло эту эпоху беспрецедентных течений:

потому что "имущественные отношения выпали из первобытныха и

средневековых общин" /Jerman Ideologi, 1846, 163/.

Интересно, что община был вновь открыт ва качестве

лакмусовой бумажки сплоченности точно таким же образом, ка-

ким неоконсерваторы сегодня традиционнуюа жизнь сообществ

/Walzer, 1992, 107/, но не как автономное образование с

собственными понятиями о справедливости, как гарант соци-

льной стабильности, освобождающий государство и рынок от их

обязательств по благоустройству. Только немногие виделиа в

общине реальную альтернативу. Прудон рассуждал о возможнос-

тях "агропромышленной федерации" производственной общины /Du

Principe Tedetativ, 1863, 67/. Кропоткин предлагал "взаимо-

помощь" в качестве основного антропологического словия в

организации общины /Mutual Aid, 1902/. Гирле рассматривал

"свободный ассоционализм" как необходимое словия,для "пре-

одоления центристских равно как и индивидуалистических" тен-

денций в современном обществе /1880, 263/.

Гирке в особенности обращался к некоей политической те-

ории начала нынешней эпохи, которая определял гражданское

общество как политический "союз сообществ". В противовес за-

централизованному территориальному государству Альтузиус пы-

тался отстаивать общинную автономию гильдий, городов и про-

винций в системе "общественного федерализма" /Hueglin, 1991;

1992/. Основная идея этой политической теории состояла в ор-

ганизации "самодостаточности"а при наличииа множественности

политическиха сообщества или "консоциатов", соединенных по

принципам взаимодополняемости и единства, живущиха ва соот-

ветствии со сложившимися веками стоями по всей вертикали,

начиная от семьи и гильдии до города, провинции, иа кончая

единым миром /Hueglin, 1993; 1994/.

Взаимодополняемость означает, что каждое сообщество

свободно в выборе - оставить за собой полномочия, необходи-

мые и полезные для организации социальной иа экономической

жизни, делегировать же часть полномочий следующему по верти-

кали ровню управления можно лишь с согласия всех членов со-

обществ данного уровня. Единство же означает, что все сооб-

щества должны быть связаны обязательствами по оказаниюа друг

другу поддержки и "обоюдной помощи" /auxiliis mutuis;а Poli-

tica, I.27/. Взаимодополняемость, таким образом, определяет

границы диалектического равновесия между автономией и единс-

твом. С одной стороны, регулирующая роль иерархического ст-

ройств правления призвана сохранять автономные права каж-

дого члена сообщества, которые не должны возрастать или при-

нижаться одина за счет другого /XXIX.2/. С другой стороны,

целью иерархического стройства правления является справед-

ливое обеспечение условий жизни для всех /XYI.2; YI.47/.

Политическая теория Альтузиуса - яркое напоминание не

только о том, какую роль старое корпоративное стройство

гильдий и цехов играли на самом деле в организацииа социаль-

ной жизниа в свое время, то также и о том, какие реальные

альтернативы могли бы получить свое развитие, последуй сов-

ременный мир за Альтузиусом, не за Бодиным и Хоббесом /Bu-

ber, 1967; Bloch 1972; Nisbet 1973; Triedrich, 1975, Mc Rae,

1979/. Важно отметить, что Альтузиус собственно не воспроиз-

вел старый порядок зкиха корпораций cа иха привилегиями и

"хвостома древностейа и освященныха веками предрассудками и

взглядами". Он пошел дальше, трансформировав это устройство

и выдвинув первую современную теорию федерализма - "социаль-

ного" федерализма, поскольку в качестве членов должны были

включаться союзы по профессиональным, также по территори-

льным признакам. Она могла бы стать реальной альтернативой

централизованномуа территориальномуа государству, создающей

благодаря своейа конструкции социальной жизниа равновесие

межгрупповой автономии и всеобщего единства. Конечно, беспо-

лезно сожалеть, что миром стали править централизованное го-

сударство и рынок, и что Politica Альтузиуса была обречена

на вековое забвение. В некоторых современных теориях, в об-

щем, видны попытки сконструировать гражданское общество как

независимую категорию социального существования в мире госу-

дарства и рынка. В них содержатся советы обратить настойчи-

вое внимание на требования Альтузиуса групповой солидарности

и самодоcтаточности в качестве обязательного предварительно-

го словия подобной независимой категории.

Ведь именно недостатока сплоченности и групповой иден-

тичности могут считаться причинами того, что современные

гражданские общественные движения являются проходящими и за-

висимыми. Если итоги деятельности Партии Зеленых в Германии

позволительно распространить на другие гражданские общест-

венные движения, другими оловами говоря, Зеленые представля-

ют собой тип "новых политиков", строящих деятельность на ос-

нове "личных предпочтений, которые могут принимать различные

обличия по отношению к разным процессам" /Poguntke, 1993,

181/, тогда окажется, что именно индивидуализм и гетероген-

ность - ближе всего к истине на пути к верному делу и соли-

дарности. Заимствуя лаконичность выражений а естественных

наук, можно сказать, что период полураспада гражданского об-

щества просто может быть короче, чем период полураспада го-

сударства и рынка.

Или же, как это выразил одни из ранних поборников сов-

ременных гражданских движений: прогрессивные движения, оспа-

ривающие устоявшееся гегемоническое стройство, сами также

подвергаются "одновременно двум опасностям;а одной - в виде

оппортунистической ассимиляции, другой - групповщине" /Bah-

ro, 1980, 312/. Диссоциация при ассимиляции будет смертью

гражданских объединений, если они окажутся неспособный соз-

дать структуры сплочения, предохраняющие отдельных членов от

обратного дрейфа в основной поток. Групповщина, или сектанс-

тво - это типичный случай со смертельным исходом для объеди-

нений, которые существуют только в головаха иха членов, не

имея однако контроля над материальным базисом жизни. Таким

образом, гражданское общество как движущая сил демократи-

ческих преобразований не может лишь теснить либеральный sta-

tus quo политики и экономики. На политическом, равно как и

материальном, ровне социальной жизни оно должно тверждать

себя в качестве радикальной альтернативы государству иа рын-

ку, не как видоизменение словий их существования.

Организовать структуры, сплачивающиеа объединение или

союз, представляется возможныма лишь в небольших группах о

относительно однородными интересами и словиями жизни. Поли-

тическая система государства и политическое сообщество, с их

идеологическим монополизмома всеобщиха законова и апорядков,

распространяющихся на каждого, в том числе, и в практической

жизни, должно опровергаться и замещаться множественными фор-

мами децентрализованной политической демократизации. Федера-

лизм на основе взаимодополняемости может на делеа продвинуть

впереда организацию такой множественности как перехода к ав-

тономии, обладающей далеко идущей силой самоопределения, за-

щищая протива поглощающего и ассимиляционного давления со

стороны системы гегемонии, также как переход к ниверсаль-

ной аценностиа сплоченности, построенной ва соответствии с

обычными канонами прав индивидуума, предохраняя против отка-

та к зким идеологическим сообществам местной тирании.

Подобные автономные области самоопределения, очевидно,

не могута существовать в головах их членов, не могут они и

простираться до суперструктурной регуляции закона и порядка.

Они должны включать материальную регуляцию экономической

жизни. Таким образом, гражданское общество должно радикально

противостоять универсализированной системе рыночного обмена.

Вместо провозглашения "всех прав человека как рыночныха пот-

ребительскиха стоимостей" экономическая сфера должна гумани-

зироваться со всеми вытекающими отсюда следствиями:а обычным

сводома социальныха прав, защищающиха плюрализма социальных

структур против силы поглощения и ассимиляции рынком и доми-

нантными силами экономической жизни.

Такая защита должна была бы включать, к примеру, конт-

роль производительных сил на местах /например, за перемеще-

нием капитала/, также социальнуюа регуляцию торговли с

целью предотвращения социального дэмпинга /например, когда

сбиваются цены путем допущения словий работы иа социального

обеспечения ниже принятых/, и совместное определение необхо-

димых нововведений в производстве в соответствии са местными

потребностями, ресурсамиа и рынком рабочей силы /например,

через советы потребителей, местный бизнес, рабочую силуа и

советы по окружающей среде/. В словиях гибкого производства

это не обязательно должно означать возврат к нерациональной

системе местныха отдельных производств. Собственно говоря,

это означает, что соображения по производству, его интересы

не должны оставляться только на смотрение вложенного капи-

тала, они должны определяться внутри гражданского общества,

включающего капитал, ресурсы, мнение рабочих.

Вышеизложенное - не ново, однако имеется опасность, что

все это будет вырвано о корнем из теории и практики, если

после краха коммунизма правление и контроль над либеральной

идеологией приобретета глобальный характер. Пока "реальный

социализм" существовал в качестве другого гегемона, нельзя

было так просто отмахнуться от теоретических обоснований по

поводу возможности "социалистического плюрализма". Станислав

Эрлиха настаивал на возможности "социального и политического

плюрализма", чтобы потеснить одноликую гегемонию идеологии

марксизма, казывая н подразумеваемое Марксом одобрение

Прудоном "общественного плюрализма" или обращая внимание на

мнение Каутского по поводу "различных форм отношений собс-

твенности", и наконец, провозглашая, что "плюрализм не есть

характеристика, присущая исключительно некоторым конкретным

социально-политическима системама или формам государства"

/1980, 34-43/. Представляется, что в конце данной статьи

подходящим будет призыв не забывать мечту Эрлиха о гражданс-

ком обществе, осуществляющим контроль за социальным, зконо-

мическим и политическим потенциалом. По-видимому, одновре-

менно с крушением скомпрометировавшего себя социализма-ком-

мунизма советского образца только начинается эра социалисти-

ческого плюрализма, его теория и практика.

Примечания

1. Наиболее тщательныма и исчерпывающим в этой области

на настоящий момент является монументальный труд Гражданское

Общество и Политическая Теория, Jean L. Cohen и Andrew Arato

/1992/. Эта работа была подвергнута критике как "экономичес-

ки пассивная" со стороны радикалов, не готовых дать теорети-

ческое обоснование реальности "социалистического гражданско-

го общества" /Keane, 1988, 86/.

2. Интерпретация Английской Революции с классовым пози-

ций подвергалась нападкам в истории несколько раз, пока она

не твердилась окончательно. Хилл в целом следовала дорогой

классового анализ с большими предосторожностями, избегая

модернистских отклонений от Маркса. Наблюдаемое в настоящее

время возобновление атак на класс как многозначительную ка-

тегорию исторического исследования является, по-видимому,

частью общего отход интеллектуальныха сил от социального

анализа и интерпретации, - не "экономически пассивны". Новый

журнала Left History отважно принял на себя эти спорные воп-

росы /Gentles, 1994, -17/.

3. Было бы, конечно, самонадеянным ограничить позиции

либералов рассмотрением нескольких зких мест. Целью, данной

работы было лишь идентифицировать те элементы либерализма,

которые а/а явились продолжениема либеральныха традицийа от

Хоббса до Роулса; б/ являются существенной частью доминирую-

щей идеологии рыночного либерализма сегодня;а в/ оказываются

теми моментами в позиции либералов, которые не состыкуются с

ргументами теории гражданского общества типа - возможно со-

существование различных сфер с различной логикой.

4. Теории гражданского общества сегодня также посвящено

большое количество литературы с большим разнообразиема поло-

жений. Ва настоящема кратком обзоре представлены те из них,

которые выведены из опыта центральной и ва особенности вос-

точной Европы. В соответствие с этим опытом отвергается воз-

можность "социалистического гражданского общества", которое

бы простиралось нада сферой материального воспроизводства,

вместо чего настойчиво требуется выделение отдельныха облас-

тей с различной логикой. Цель работы - определить те элемен-

ты и положения теории гражданского общества, которые, про-

возглашая сосуществованние с либеральными сферами государс-

тва и рынка, на деле фактически несовместимы с ними.