Страхов Н.Н.

Николай Николаевич Страхов (1828-1896) - российский философ, публицист, литературный критик, член-корреспондент Петербургской АН (1889). В книгах "Мир как целое" (1872),"О вечных истинах" (1887),"Философские очерки" (1895) высшей формой познания считал религию, критиковал современный материализм, а также спиритизм; в публицистике разделял идеи почвенничества. Статьи о Л. Н. Толстом (в том числе о "Войне и мире"); первый биограф Ф. М. Достоевского.
Активный сотрудник неославянофильских журналов "Время","Эпоха","Заря", в которых он отстаивал идею Влрусской самобытности" и монархии, подвергал критике либеральные и нигилистические воззрения, бывшие весьма популярными, высказывал своё враждебное отношение к западу и опубликовал ряд статей против Чернышевского и Писарева. Вместе с тем Страхов был видным философом-идеалистом, стремившимся истолковать науку в пантеистическом духе и построить систему Влрационального естествознания", основанную на религии.

Из Костромской духовной семинарии, которую он окончил в 1845 г., Страхов вынес глубокие религиозные убеждения, которые не покидали его на протяжении всей жизни и составили впоследствии важнейший элемент его философии. Вместе с тем сравнительно рано у Страхова проявился интерес к естествознанию, что и привело его на физико-математическое отделение - сначала в Петербургский университет, а затем в Главный педагогический институт. После окончания курса он в течение нескольких лет преподавал физику и математику в гимназиях, а в 1867 г. защитил магистерскую диссертацию "О костях запястья млекопитающих". Примерно с этого же времени началась и литературная деятельность Страхова.

Страхову принадлежит целый ряд крупных переводов:"История новой философии" и "Бэкон Веруламский" Куно Фишера,"История материализма" Ланге, "жизнь птиц" Брэма и некоторые другие. Из собственных работ Страхова можно указать на три книжки под общим заголовком "Борьба с западом в нашей литературе", в которых автор анализирует европейский рационализм, критикует взгляды Милля, Ренана, Штрауса, отвергает дарвинизм и стремится перетолковать творчество русских писателей в славянофильском духе. Вопросам философии естествознания посвящены сборники "О методе естественных наук и значении их в общем образовании" и "Мир как целое, черты из науки о природе". Кроме того, Страховым написано большое количество статей, рефератов научных работ, часть которых вошла в "философские очерки".

Свой взгляд на мир Страхов высказал следующим образом:"Мир есть целое, то есть он связан во всех направлениях, в каких только может его рассматривать наш ум. Мир есть единое целое, то есть он не распадается на две, на три или вообще на несколько сущностей, связанных независимо от их собственных свойств. Такое единство мира можно получить не иначе, как, одухотворив природу, признав, что истинная сущность вещей состоит в различных степенях воплощающегося духа". Таким образом, корень всего бытия как связного целого - вечное духовное начало, которое и составляет подлинное единство мира. Страхов считает, что и материализм, идеализм одинаково впадают в крайности, когда они стремятся отыскать единое начало всего существующего. И усматривают это начало либо в материальном, либо в духовном. Избежать той или другой односторонности, пишет он, можно лишь в одном случае - Влесли объединяющего начала духовной и материальной сторон бытия мы будем искать в них самих, а выше их, - не в мире, представляющем двойство духа и материи, а вне мира, в высочайшем существе, отличном от мира".

"Узлом мироздания", в котором как бы сплетаются вещественная и духовная стороны бытия, по Страхову, является человек. Но "ни тело не становится субъективным, ни душа не получает объективности; эти два мира остаются строго разграниченными".

Главное философское произведение Страхова -"Мир как целое" практически не было замечено современниками.

Равнодушие, или вернее слепота к его философскому творчеству - наследственная болезнь, перешедшая от "советских" философов к большинству Влроссийских". Н. П. Ильин.

Оно интересно, помимо всего прочего, тем, что в нём Страхов, опережая своё время, совершает тот Влантропологический переворот", который станет одной из центральных тем более поздней русской религиозной философии, а именно, проводя идею об органичности и иерархичности мира, Страхов усматривает в человеке "центральный узел мироздания". У позднейших исследователей творчество Страхова не получило однозначной оценки. Своё религиозное мировоззрение он в большей степени стремился обосновать при помощи доказательства от противного. Главный объект философской полемики Страхова - борьба с западноевропейским рационализмом, для которого он изобрёл очень удачный русский термин "просвещенство". Под просвещенством Страхов понимает, прежде всего веру во всесилие человеческого рассудка и преклонение, доходящее до идолопоклонства, перед достижениями и выводами естественных наук: и то и другое, по мысли Страхова, служит философской базой для обоснования материализма и утилитаризма, весьма популярных в то время и на Западе и в России.

Гораздо больший общественный резонанс получило другое сочинение Страхова - трёхтомное исследование "Борьба с Западом в русской литературе" (1883), где отчётливо проявилось его увлечение идеями Ап. Григорьева и A. Шопенгауэра. Увлечение идеями Ап. Григорьева сближает его с "почвенниками" (хотя, как справедливо отмечает C.А. Левицкий, значение его выходит за пределы "почвенничества"), увлечение A. Шопенгауэром сближает его с Л. Н. Толстым (и заставляет отречься от другого своего кумира, Ф.M. Достоевского, причём отречение доходит до крайних своих пределов, до явной клеветы - черта, весьма характерная для Страхова)."Разоблачая" Запад как царство Влрационализма", он настойчиво подчёркивает самобытность русской культуры, становится горячим Сторонником и пропагандистом идей H.Я. Данилевского о различии культурно-исторических типов. Почвенничество у Страхова завершается в борьбе против всего строя западного секуляризма и в безоговорочном следовании религиозно-мистическому пониманию культуры у Л.H. Толстого. B целом следует согласиться с С. А. Левицким, что "Страхов явился промежуточным звеном между позднейшими славянофилами и русским религиозно-философским ренессансом".

Правильной и объективной оценке философского творчества Страхова мешало (а отчасти и продолжает мешать) отсутствие собрания его сочинений, его вечное пребывание в "тени великих" (гл. образом Л.H. Толстого и Ф.M. Достоевского, но не только их). Если же оценивать роль и значение Страхова совершенно беспристрастно, то очевидными станут и его неоспоримые заслуги перед лицом русской философии и культуры, и его уникальность, что косвенно подтверждается тем, что Страхова нельзя безоговорочно зачислить ни в какой философский или мировоззренческий "лагерь".