Будь здоров, школяр

Моздокская степь. Идет война с фашистской Германией. Я - боец, минометчик. Я москвич, мне восемнадцать лет, второй день на передовой, месяц в армии, и я несу командиру полка Влочень ответственный пакет". Где этот командир - неизвестно. А за невыполнение задания - расстрел. Кто-то силой втягивает меня в окоп. Объясняют, что ещё сто метров, и я нарвался бы на немцев. Меня ведут к командиру полка. Тот читает донесение и просит передать моему командиру, чтобы таких донесений больше не посылал. Я мечтаю о том, как приду обратно, доложу, напьюсь горячего чая, посплю - теперь я имею право. В нашей батарее Сашка Золотарев, Коля Гринченко, Шонгин, Гургенидзе, командир взвода - младший лейтенант Карпов. Коля Гринченко, что бы он ни говорил, всегда Влочаровательно улыбается". Шонгин - "старый солдат". Он служил во всех армиях во время всех войн, но ни разу не выстрелил, ни разу не был ранен. Гургенидзе - маленький грузин, на носу у него всегда висит капелька.
Вчера приходила Нина, "красивая связистка", она замужем."А ты совсем ещё малявка, да?В» - спросила она. Придет Нина сегодня или нет?
Вот она идет, рядом с ней незнакомая связистка. Вдруг вдалеке разрыв. Кто-то кричит:"Ложись!В» Я вижу, как Нина медленно поднимается с грязного снега, а та, другая, лежит неподвижно. Это первая наша мина.
Я потерял ложку. Есть нечем. Ем кашу щепочкой. Мы идем в наступление."Что у тебя с ладонями?В» - спрашивает старшина. Ладони мои в крови."Это от минных ящиков", - говорит Шонгин.
Сашка Золотарев делает на палочке зарубки в память о погибших. На палочке уже не осталось места.
Я прихожу в штаб полка."А у тебя глаза хорошие", - говорит Нина. От этих слов у меня за спиной вырастают крылья."Я завтра приду к тебе, ты мне нравишься", - говорю я."Я многим нравлюсь, здесь ведь кроме меня никого и нет", - отвечает она. Мы меняем позиции. Едем на машине. Идет снег пополам с дождем. Ночь. Мы останавливаемся и стучимся в какую-то хату. Хозяйка впускает нас. Все укладываются спать."Лезь ко мне", - говорит с печки тихий голос."А ты кто?В» - спрашиваю я."Мария Андреевна". Ей шестнадцать лет."Иди поближе", - говорит она."Пусти", - говорю я."Ну и вались на свою лавку, раз тебе с людьми тесно". На следующий день ранит Гургенизде."Попадалься", - грустно улыбается он. Его отправляют в госпиталь.
Сашка Золотарев узнает, что неподалеку стоят машины с крупой, а водители спят."Неплохо бы нам по котелку отсыпать", - говорит Сашка и уходит к машинам. На другой день комбат ругает Сашку за воровство. Я говорю, что Сашка всем раздал, а сам думаю, где он был, этот комбат, когда мы под совхозом № 3 первый бой принимали. В училище по режиму питался. Я вспоминаю, как на последнем комсомольском собрании, когда мальчики один за другим клялись погибнуть за Родину, Женя, которую я любил тогда, сказала:"Мне жаль вас, мальчики. Войне нужны молчаливые, хмурые солдаты. Не надо шуметь". -"А ты?В» - крикнул кто-то."Я тоже пойду. Только не буду кричать и распинаться".
Мы - Карпов, старшина, Сашка Золотарев и я - отправляемся на базу армии за минометами. Мы едем в полуторке. По дороге нам встречается девушка в погонах старшины. Её зовут Маша. Она просит подвезти её в тыл. Мы останавливаемся на ночлег в деревне. Хозяйка нашего дома очень похожа на мою маму. Она кормит нас пирогом из наших сухарей, наливает спирту, чтоб мы согрелись. Мы ложимся спать. С утра садимся в машину.
Мы возвращаемся в штаб дивизии. Я встречаю Нину."В гости приехал?В» - спрашивает она."Тебя искал", - отвечаю я."Ах ты мой дорогой Вот дружок настоящий. Не забыл, значит?В» - говорит она. Мы обедаем с Ниной в штабной столовой. Говорим о том, что было до войны, что вот посреди войны у нас свидание, что я буду ждать её писем. Мы выходим из столовой. Я касаюсь её плеча. Она ласково отводит мою руку."Не надо, - говорит она, - так лучше". Она целует меня в лоб и бежит в начавшуюся метель.
Мы получаем американский бронетранспортер. Мы едем на нем и везем бочку вина - на всю батарею. Мы решаем попробовать вина. Оно льется в котелки по шлангу для бензина и пахнет бензином. Выпив, Сашка Золотарев начинает плакать и вспоминать свою Клаву. Машина идет вперед. Навстречу нам бежит фигура. Это солдат. Он говорит, что Влребят пулями побило", семерых. В живых осталось двое. Мы помогаем им хоронить убитых.
Идет бой. Внезапно меня ударяет в бок, но я жив, только во рту земля. Это не меня убили, убили Шонгина. Сашка приносит связку немецких алюминиевых ложек, но я почему-то не могу ими есть.
"Рама" балуется", - говорит Коля. Я чувствую боль в ноге, левое бедро в крови. Меня ранило! Как же так - не боя, ничего. Меня увозят в медсанбат. Сестра просит у меня документы. Я достаю их из кармана. Вслед за ними выпадает ложка. На ней выцарапано "Шонгин". И когда я успел её подобрать? Вот и память о Шонгине. В барак вносят новых раненых. Один из них злой, из минометной. Он говорит, что все наши убиты: и Коля, и Сашка, и комбат. Он остался один."Врешь ты все", - кричу я."Врет он", - говорит кто-то."Ты не слушай, - говорит сестра. - Он ведь не в себе". -"Наши вперед идут", - говорю я. Мне хочется плакать и не от горя. Плачь. У тебя неопасная рана, школяр. Ты ещё поживешь.