Борцы

На первом организационном собрании "Общества русских граждан, сорганизовавшихся для борьбы со спекуляцией" ("Обспек") - инициатор организации Голендухин говорил:
- Господа! Не только административными мерами нужно бороться со спекуляцией! На помощь власти должны прийти сами граждане, должна прийти общественность! Посмотрите на Англию (и все посмотрели на Англию) - там однажды торговцы повысили цену на масло - всего два пиастра на фунт - и что же! Вся Англия встала на ноги, как один человек - масло совершенно перестали покупать, всеобщее возмущение достигло такой степени, что...
- Простите, - поправил Охлопьев, - но в Англии пиастров нет. Там - пенни.
- Это все верно. Я сказал для примера. Обратите внимание на Германию (и все обратили внимание на Германию) - там на рынке фунт радия стоит...
- Я вас перебью, - сказал Охлопьев, - но радий на фунты не продается...
- Я хотел сказать - на пиастры...
- Пиастры не мера веса...
- Все равно! Я хочу сказать: если мы сейчас повернемся в сторону России (и все сразу повернулись в сторону России), то... Что мы видим?!
- Ничего хорошего, - вздохнул Бабкин.
- Именно вы это замечательно сказали: ничего хорошего. У нас царит самая безудержная спекуляция, и нет ей ни меры, ни предела!.. И все молчат, будто воды в рот набрали! Почему мы молчим! Будем бороться, будем кричать, разоблачать, бойкотировать!!
- Чего там разоблачать, - проворчал скептик Турпачев. - Сами хороши.
- Что вы хотите этим сказать?
- Я хочу сказать о нашем же сочлене Гадюкине.
- Да, господа! Это наша язва, и мы ее должны вырвать с корнем. Я, господа, получил сведения, что наш сочлен Гадюкин, командированный нами за покупкой бумаги для воззваний, узнал, что на трех складах, которые он до того обошел, бумага стоила по 55 тысяч, а на четвертом складе с него спросили 41 тысячу... И он купил на этом складе 50 пудов и продал сейчас же в один из первых трех складов по 47 тысяч.
- Вот-те и поборолся со спекуляцией, - вздохнул Охлопьев.
- Ловко, - крякнул кто-то с некоторой даже как будто завистью.
- Именно, что не ловко, раз попался.
- Внимание, господа! - продолжал Голепухин. - Я предлагаю пригвоздить поступок Гадюкина к позорным столбцам какой-нибудь видной влиятельной газеты, а самого его в нашей среде предать... этому самому...
- Чему?
- Ну, этому... Как его... Остро... остра...
- Остракизму? - подсказал Охлопьев.
- Во-во! Самому острому кизму.
- Чему?
- Кизму. И самому острейшему.
- Позвольте: что такое кизм?
- Я хотел сказать - изгнание! Долой спекулянтов, откуда бы они ни появлялись... Но, вместе с тем, мы должны и отдавать дань уважения тем коммерсантам, которые среди этого повального грабежа и разгильдяйства сохранили "душу живу". Я предлагаю послать приветствие оптовому торговцу Чунину, который, получив из-за границы большую партию сгущенного молока, продает его по 1100 р., в то время, когда другие оптовики продают по 1500, и это при том условии, что сгущенное молоко еще подымется в цене!! - А где он живет? - задумчиво спросил Бабкин. - А вам зачем? - Да так зашел бы... поблагодарить. Отдать ему дань восхищения... - Он живет, Соборная, 53, но дело не в этом... Встал с места Турпачев. - Предлагаю перерыв или вообще даже... Закрыть собрание... - Почему? - Да жарко... И вообще... Закрыть лучше. До завтра. - Да! - сказали Грибов, Абрамович и Назанский. - Мы присоединяемся. Закрыть. Большинством голосов постановили: закрыть. У ворот дома Соборная, 53 - столкнулись трое: Абрамович, Бабкин и Грибов. - Вы чего тут? - А вы? - Да хочу зайти просто... От имени общества принести благодарность Чунину, этому благородному пионеру, который на фоне всеобщего грабежа, сияя ярким светом... - Бросьте. Все равно опоздали! - Как... опоздал? - Свинья этот Голендухин. А еще председатель! Инициатор... - Неужели все скупил? - До последней баночки. А? По 1100. А я-то и пообедать не успел, и извозчика гнал. - Возмутительно!! В эти дни, когда общественность должна бороться... Где он сейчас? - Только что за угол завернул. Еще догоните. Из ворот вышел Турпачев. - Господа! Я предлагаю не оставлять безнаказанным этого возмутительного проступка представителя общественности, в то время, когда наша Родина корчится в муках, когда уже брезжит слабый свет новой прекрасной России... - Слушайте, Турпачев... А он по 1300 не уступил бы? - Какое! Я по 1400 предлагал - смеется. Если мы, господа, обернем свои взоры к Англии... Но никто уже не оборачивал своих взоров к Англии. Стояли убитые.