Дыхание революционной грозы (по стихотворениям «Рыцарь на час» Н. Некрасова и «Ангел-хранитель» А. Блока)

На первый взгляд, стихотворение А. Блока «Ангел-хранитель» и стихотворение Н. Некрасова «Рыцарь на час» не имеют между собой ничего общего. Блок и Некрасов жили и творили в разное время. Под стихотворением «Рыцарь на час» стоит дата: 1862 год. Для России это было тяжелое время, когда после отмены крепостного права в государ­стве происходили крестьянские волнения. Стихотворение А. Блока датируется 17 августа 1906 года — спустя месяц после роспуска Первой думы и последнего крупного восстания в ходе первой российской революции.

Но между стихотворениями, которые разделяет более чем полвека, много общего. Во-первых, это выражение грозного дыхания революционной стихии. Во-вторых, обращение к женскому образу — матери у Некрасова и жены у Блока.

Известно, что Некрасов испытывал душевные пережи­вания по поводу событий, которые последовали за «кресть­янской реформой». Повсеместные бунты подавлялись вла­стями с особой жестокостью, революционная демократия отвечала на это террором. Происходит арест М. Михайлова и Н. Чернышевского — близких Некрасову людей. Одно­временно приостанавливается издание «Современника». Осуждены на ссылку Ф. Достоевский и Т. Шевченко.

В тоскливом душевном состоянии, порожденном такой обстановкой, и рождается стихотворение «Рыцарь на час». В бессонную лунную ночь поздней осени поэт пытается при­глушить голос совести, потому что в такую ночь «созерцанию должно отдаться». Отдаваясь «во власть окружающей бод­рой природы», он ощущает, как «сила юности, мужество, страсть и великое чувство свободы наполняют ожившую грудь».

Поэт уверен, что даже если бы «в эту пору» ему при­шлось «на родную деревню взглянуть», то и на ней «не видна бедность нагая!» Потому что осень — пора сбора уро­жая, и трудолюбивые крестьяне потрудились на славу.

Мысль о родной деревне вызывает ностальгическое вос­поминание. Перед мысленным взором поэта возникает ста­рая белая церковь на невысокой горке за селом с одиноким крестом на стене; он как будто видит старика-сторожа, который поднимается на колокольню, чтобы ударить две­надцать раз в колокол. И эти картины настолько осязательны,

Что не верится мне в эту пору, Чтоб не мог увидать я и той, Чья душа здесь незримо витает, Кто под этим крестом почивает…

Наверное, Некрасов не был бы Некрасовым, если бы в этот миг он не обратился к образу матери — самому чисто­му и светлому воспоминанию в своей жизни. Поэтому имен­но в образе матери у него воплощается образ Родины. Обращаясь к образу матери-Родины, поэт просит спасти его, возродить в нем «силу свободную, гордую», дать волю к борьбе.

Стихотворение завершается беспощадным откровением. Оказывается, «пламя юности, мужество, страсть и вели­кое чувство свободы» пробудились в душе лирического ге­роя лишь во сне. Наяву же он «проснулся ребенка слабей».

Стихотворение А. Блока также отражает потрясение — на этот раз от поражения первой русской революции. Од­нако буря страстей и душевное потрясение здесь намного глубже и масштабнее, чем у Некрасова. Если в 1862 году русский поэт осознает, что «трудное время» захватило представителей его поколения «неготовыми к трудной борь­бе», то у Блока в водоворот трагических событий вовлече­на вся Россия. Здесь мы чувствуем приближение не­избежного краха и наступление царства всеобщего хаоса, в котором невозможно понять и разобраться, кто за кого, кто против кого, кто жертвы, а кто палачи и чем все это закончится — «Воскреснем? Погибнем? Умрем?»

Некрасов говорил лишь от себя и своего поколения, Блок говорит не только от себя и своего поколения. Он говорит от имени всей мыслящей России. Он не знает, даже не догадывается, что ждет их впереди. Он знает только, что это будет мгла. Несмотря на это, он клянет­ся, что навеки останется с Родиной — «светлой невестой, сестрой, дочерью, женой».