Г. Флобер о Л. Толстом. «Какой художник и какой психолог!» (о романе «Война и мир)

«Война и мир» занимает особое и почетное место как в твор­честве Толстого, так и в истории русской и мировой литературы. В произведении органически со­четается невиданный ранее размах эпического по­вествования с глубиной психологического проник­новения в судьбы людей, в их сложный и нередко противоречивый внутренний мир.

Герои Толстого умеют так глубоко чувствовать, наделены таким даром взаимопонимания, что не­редко им и не нужно слов (обычный мотив Фета и Тютчева). Достаточно вспомнить встречу Николая Ростова и Сони, когда он назвал ее вы, «но глаза их, встретившись, сказали друг другу «ты» и нежно поцеловались», или реакцию Наташи на объяснение в любви князя Андрея: «Зачем говорить, когда нельзя словами выразить того, что чувствуешь?»

Любопытна манера разговора мужа и жены — Пьера и Наташи. Когда у них все в порядке, существует такая психологическая близость, которая дает возможность разговаривать «без посредства су­ждений, умозаключений и выводов». Они и без того понимают друг друга с необыкновенной ясностью и быстротой. Если же Пьер обращается к логике, начинает говорить рассудительно и спокойно, и На­таша, «увлекаясь его примером, начинает делать то же» — значит, дело идет к ссоре. Так проявляется важнейшая для писателя идея нравственного едине­ния людей, необходимости взаимопонимания и ду­шевной близости.

Толстому важны не внешние черты, не физичес­кое совершенство героев, а тот «внутренний свет», который делает столь привлекательной некрасивую княжну Марью. Портрет героев становится средст­вом психологической характеристики — как и способность действующих лиц воспринимать природу, близость к которой для Толстого есть показатель морального здоровья человека.

Вспомним два знаменитых эпизода, в которых рассказывается о впечатлениях князя Андрея от старого дуба. Сначала герой романа изображен уста­лым, разочарованным. Ранняя весна. Березы уже все усеяны зелеными клейкими листочками, но ста­рый дуб «один не хотел подчиняться обаянию вес­ны». И Андрей с грустью думает о бессмысленности своих надежд: «жизнь кончена!» Но произошла встре­ча с Наташей. И на обратном пути перед князем Андреем предстает тот же дуб — но как же он преобразился! Дуб ожил, весь покрылся сочными молодыми листьями, раскинулся целым зеленым шатром. На князя Андрея снизошло «беспричинное весеннее чувство радости и обновления». Он припо­мнил лучшие минуты своей жизни: Аустерлиц с его высоким небом, разговор с Пьером на пароме, девочку, взволнованную красотой ночи.

В романе-эпопее Толстой применяет разные фор­мы повествования. Точка зрения автора все время смещается. События могут изображаться крупным планом, тогда возникают детали, подробности, и мы получаем возможность увидеть и запомнить корот­кую верхнюю губку с чуть чернеющими усиками Лизы Болконской или большие лучистые глаза княжны Марьи. Но крупный план может смениться общим, позволяющим охватить сверху, как бы с высоты птичьего полета, широкую панораму сраже­ния.

Для миллионов читателей всего мира знакомство с романом доставляет громадное эстетическое насла­ждение. Глубоко прав был Тургенев, который 20 ян­варя 1880 г. писал редактору одной французской газеты: «Это обширное произведение овеяно эпи­ческим духом; в нем частная и общественная жизнь в первые годы нашего века воссоздана мастерской рукой... Я повторяю — и я был бы счастлив, если бы к моим словам отнеслись с доверием, — это вели­кое произведение великого писателя и это подлин­ная Россия».