Идеал русской женщины (Об идеале прекрасного)

У каждого времени свои идеалы. Однако высокие дос­тоинства русской женщины признавали и русские писате­ли, и иностранцы во все времена. Взять хотя бы пример из XVIII века. О нем рассказывает С. Соловьев в «Истории России». Графиня Наталия Шереметьева была обручена с князем Иваном Долгоруким, который в правление Анны Иоанновны впал в немилость. Князя ждала ссылка в Си­бирь.

Несмотря на мольбы родителей и уговоры друзей и зна­комых, молодая графиня не только обвенчалась с князем, но и последовала за ним в Сибирь. Но вскоре из Сибири князь Долгорукий был переведен в Новгород и казнен. Мо­лодая княгиня Долгорукая постриглась в монахини в одном из киевских монастырей.

Спустя годы она описала свою прошлую жизнь в своих воспоминаниях. В них есть и такие мысли: «Войдите в рассуждение, какое это мне утешение и честна ли моя совесть, — когда он был велик, так я с радостью за него шла, а когда он стал несчастен, отказать ему? Я такому бессовестному совету согласиться не могла».

Спустя столетие после княгини Долгорукой тот же под­виг совершат жены декабристов, последующие за мужья­ми в Сибирь. Их духовный подвиг будет воспет Н. Некрасо­вым в поэме «Русские женщины».

К поколению жен декабристов принадлежит и Татьяна Ларина — героиня романа А. Пушкина «Евгений Онегин». Она вся из русской земли, из русской природы. Она такая же загадочная и глубокая, как русская сказка.

Душа пушкинской героини проста, как сама душа рус­ского народа. Как замечает о ней Д. Мережковский, «Тать­яна из того сумеречного, древнего мира, где родились Жар-птица, Иван-царевич, Баба-яга, — там чудеса, там леший бродит, русалка на ветвях сидит», «там русский дух, там Русью пахнет».

Поэт не просто боготворит «Татьяны милый идеал»:

Друзья мои! Я так люблю Татьяну милую мою…

Единственный друг Татьяны — старая няня, которая нашептывала ей волшебные русские сказки. Созерцание тихой природы воспитало в Татьяне великую покорность и простоту сердца. Чужая в родной семье, она «все в лес глядит, все в глушь уходит».

Татьяна совершенно далека от того блестящего лжи­вого мира, в котором живет Онегин. Но сердце девушки «горит и любит оттого, что не любить оно не может». Любовь — великое чувство, бесконечная тайна и не­обыкновенное чудо. И Татьяна — воплощение чистой невинности русского духа — отдается ей, как смерти или року.

Но Онегин проявляет непростительное малодушие. Сво­ими словами о скуке брачной жизни он обнаруживает пол­ную неспособность к великой сердечной любви. Спустя не­которое время Татьяна предстает; перед ним «неприступною богиней», но «в ней сохранился тот же тон, был так же тих ее поклон».

Онегин ищет встречи с ней, однако Татьяна истинная женщина:

Я вас люблю (к чему лукавить?), Но я другому отдана; Я буду век ему верна.

Мне кажется, что именно к образу пушкинской Татья­ны обратился Л. Толстой при создании образа Наташи Ро­стовой. При всей разности, в них очень много общего. Но главное в том, что, как и Татьяна, Наташа Ростова по складу своего характера, по образу мыслей, по чувствам, привычкам и поведению была глубоко русским человеком. Она «умела понять все то, что было и в Анисье, и в отце Анисьи, и в тетке, и в матери, и во всяком русском чело­веке».

Мы не знаем дальнейшего жизненного пути Татьяны Лариной. Но можно не сомневаться, что она, как и Ната­ша, впоследствии превратится в добропорядочную русскую женщину, заботливую мать для своих детей. Характери­зуя чувства Пьера к Наташе, Л. Толстой говорит, что от общения с Наташей Пьер «испытывал то редкое наслаж­дение, которое дают женщины, слушая мужчину, — не умные женщины, а… настоящие женщины, одаренные спо­собностью выбирания и всасывания в себя всего луч­шего, что только есть в проявлениях мужчины».

Да, у каждого времени свои идеалы. Но вряд ли сегод­ня найдется хотя бы один человек, который искренне, по­ложа руку на сердце, признался, что Татьяна Ларина и Наташа Ростова — их идеал. Да и невозможно сегодня быть такими. Слишком глубоко укоренилась в современ­ном обществе эмансипация. На фоне нынешних модниц и красавиц героини Пушкина и Толстого выглядели бы слиш­ком старомодными.