Идейно-тематическое содержание поэзии Н. А. Некрасова

Основные темы и мотивы поэзии Некрасова определились уже в сборнике 1856 года. В соответ­ствии с тематикой он включал четыре раздела. Первый раздел со­держал стихотворения, посвященные изображению народной жизни («В дороге», «Школьник», «Забытая деревня», «Несжатая полоса» и другие) — теме, ставшей главной в творчестве поэта. Второй раздел включал ряд сатирических картин из жизни дворянского сословия и рассказывал о чуждых народу силах («Псовая охота», «Нравственный человек», «Современная ода», «Колыбельная песня»), что тоже полу­чило продолжение в дальнейшем творчестве Некрасова. В третьем разделе была помещена поэма «Саша», повествовавшая о судьбе рус­ской девушки. Тема русской женщины также станет центральной в творчестве Некрасова. Наконец, в последнем разделе были напеча­таны лирические стихотворения, в которых автор высказывал свои взгляды на искусство, а также стихи, посвященные теме любви — среди них была группа стихотворений так называемого «панаевского цикла», одного из лучших в любовной лирике Некрасова.

Тема любви — одна из самых традиционных в поэзии — в лирике Некрасова приобретает особые черты. В его стихах устанавливаются совершенно новые отношения между миром лирического героя и ми­ром женщины, поскольку они не замкнуты на герое и его чувствах, переживаниях. Героини любовной лирики Некрасова входят в нее со всем богатством и сложностью своей внутренней жизни, а сами стихи становятся глубоко психологичными. Так «панаевский цикл» («Я не люблю иронии твоей…», «Да, наша жизнь текла привычно…», «Так это шутка, милая моя…» и др.) можно даже назвать своего рода пси­хологическим лирическим романом, имеющим автобиографическую основу и отражающим сложные, порой мучительные, отношения меж­ду поэтом и А.Я. Панаевой. В этих стихах воссоздан противоречивый характер героини — самоотверженной и жестокой, любящей и ревни­вой. С ней лирический герой ведет бесконечный спор, борьбу, перерас­тающую в открытый конфликт и ссоры. Красноречиво говорит об этом начало одного из стихотворений цикла: «Я не люблю иронии твоей». Здесь же появляется особая, характерная для некрасовской интимной лирики «проза любви», которая не снижая поэтичности его стихов, придает им особенную жизненность и достоверность. Черты возлюб­ленной не тускнеют и через много лет, и в одном из поздних своих стихотворений «Горящие письма», входящем в сборник «Последние песни», умирающий поэт вспоминает свои прежние надежды и стра­дания, возвращается мыслями к тому, что было связано с Панаевой:

Они горят!.. Их не напишешь вновь, Хоть написать, смеясь, ты обещала… Но та рука со злобой их сожгла, Которая с любовью их писала!

Совершенно иной образ нарисован в стихах, посвященных его верной подруге, соратнице, жене З.Н. Некрасовой. Она заботлива и нежна, самоотверженна и беззаветно преданна:

Ты еще на жизнь имеешь право, Быстро я иду к закату дней, —

обращается к ней поэт в одном из последних своих стихотворений — «Зине» (1876). Но в нем звучат не только слова любви и заботы о близ­ком человеке, но и выражаются важнейшие мысли поэта о творчест­ве, о борьбе, об истинном назначении человека, о посмертной славе:

Кто, служа великим целям века, Жизнь свою всецело отдает На борьбу за брата-человека, Только тот себя переживет…

В этом проявляется еще одна отличительная черта лирики Некра­сова: его поэзия всегда социальна, всегда проникнута гражданствен­ностью, всегда поднимает острые вопросы и жизненные проблемы.

С особой силой это выражается в стихах, посвященных народу. Те­ма народа — ведущая в некрасовском творчестве. «Я лиру посвятил народу своему», — утверждает сам поэт. Продолжая традиции своих предшественников, прежде всего Пушкина, Лермонтова, Гоголя, в ут­верждении народности в литературе, Некрасов добивается небывалого до него воплощения в поэзии самого духа народа, его надежд и чая­ний. Народность творчества Некрасова проявляется не только в изо­бражении народной среды, социальных противоречий деревенской России, в выборе героев из народа, но и в подлинно народных формах выражения. Как ярчайший представитель демократической эстетики в литературе, Некрасов считал, что задача искусства — говорить о на­роде, для народа, в интересах и с точки зрения народа. Более того, по­эт, разрабатывая народную тему, говорит языком самого народа. Не­даром свою первую поэму из народной жизни «Коробейники» Некрасов посвятил «другу-приятелю Гавриле Яковлевичу, крестьяни­ну деревни Шоды Костромской губернии». «Угодить тебе хочу я», — обращается поэт к нему, а вместе с тем и ко всему народу. Никто до Некрасова не рискнул так прямо утверждать свою связь с народом, никто до него не посвящал произведений крестьянам.

Одной из ярких особенностей творчества Некрасова является то, что народ предстает в нем не как некое обобщение, а как множество живых людей со своими судьбами, характерами и заботами. Все про­изведения Некрасова густо «населены», об этом говорят даже их на­звания: «Дедушка», «Школьник», «Мать», «Калистрат», «Орина, мать солдатская», «Крестьянские дети», «Песня Еремушке». При этом все герои Некрасова очень достоверны и конкретны, а темы подсказаны самой жизнью («В дороге», «Пьяница», «Извозчик», «Железная доро­га» и т.д.). Образы русских крестьян, жизнь русской деревни пред­ставлены в самых разных произведениях поэта («Крестьянские де­ти», «Похороны», «Дума», «Размышления у парадного подъезда», «Огородник», «Тройка», «Забытая деревня» и другие). В отличие от многих своих современников, писавших на крестьянскую тему, Не­красов отказался от чувствительной жалостливости. Поэт, показывая безысходный трагизм положения крестьян, не скрывает темные сто­роны его быта и психологии, привитые веками рабства и угнетения:

Малые, большие — дело чуть за спором — «Вот приедет барин!» — повторяют хором…

рефреном звучат слова из стихотворения «Забытая деревня». В этом описании патриархальной веры крестьян в доброго барина, доброго царя проскальзывают нотки иронии, что отражает позицию русской социал-демократии, к которой принадлежал поэт. При всем своем со­чувствии к бедам народа, добром к нему отношении Некрасов отнюдь не идеализирует народ, а выдвигает ему обвинение в долготерпении и покорности. С особой силой это проявилось в стихотворении «Размыш­ления у парадного подъезда». В этом произведении вместе с обличе­нием господствующих сословий, безразличных к страданиям и бедам народа, звучат и горькие размышления поэта о смирении и покорно­сти народа. Владельцу роскошных палат, считающему «жизнью за­видной» «волокитство, обжорство, игру», автор противопоставляет го­ремычную жизнь крепостного крестьянина. Это «сеятель и хранитель» земли русской, создатель всех ее материальных и духовных богатств. Но жизнь его превратилась в один непрерывный стон, который раз­дается по всем уголкам необъятной Руси: «Где народ, там и стон…». Заканчивается стихотворение размышлением о будущем великого народа, призывом проснуться от вековой спячки, сопряженным с со­мнениями в возможности перемен в ближайшем будущем:

Ты проснешься ль, исполненный сил, Иль, судеб повинуясь закону, Все, что мог, ты уже совершил — Создал песню, подобную стону, И духовно навеки почил?..

Еще отчетливее эта мысль звучит в стихотворении «Железная дорога», одном из самых социально насыщенных произведений по­эта. Здесь нет отдельных «героев», но представлены яркие картины подлинной народной жизни, которые в целом создают широкую со­циальную панораму, объединенную общностью темы. На первый план здесь выступает сатирический элемент, характерный для та­ких стихотворений, как «Псовая охота», «Балет», «Современная ода» и других произведений, рисующих жизнь господствующих сосло­вий. В «Железной дороге» гнев поэта связан с картиной бесчело­вечных условий жизни трудового народа. Призраки погибших на строительстве железной дороги крестьян встают вечным укором пе­ред проезжающими мимо пассажирами:

Чу! Восклицанья послышались грозные! Топот и скрежет зубов; Тень набежала на стекла морозные. Что там? Толпа мертвецов!

Обвинение в долготерпении звучит и в этом стихотворении. Но здесь самые яркие строки посвящены другому: теме народного тру­да. Поэт создает подлинный гимн крестьянину-труженику. Неда­ром стихотворение строится в форме спора с генералом, который утверждает, что дорогу строил граф Клейнмихель. Таково было официальное мнение — оно отражено в эпиграфе к стихотворению. В стихотворении Н.А. Некрасова заключено развернутое опровер­жение этой позиции. Поэт показывает, что такой грандиозный труд «не по плечу одному». Он воспевает созидательный труд народа и, обращаясь к молодому поколению, говорит: «Эту привычку к труду благородную / Нам бы не плохо с тобой перенять».

Но автор не склонен питать иллюзии насчет того, что какие-то положительные перемены могут произойти в ближайшее время: «Знать только жить в эту пору прекрасную / Уж не придется ни мне, ни тебе». Более того, наряду с воспеванием созидательного, благородного труда народа, поэт создает потрясающие по своей си­ле и пронзительности картины труда мучительного, тяжелого, ко­торый несет гибель людям:

Мы надрывались под зноем, под холодом,

С вечно согнутой спиной,

Жили в землянках, боролися с голодом,

Мерзли и мокли, болели цингой, —

эти слова в стихотворении произносят мертвецы — крестьяне, по­гибшие на строительстве железной дороги. Подобная двойственность присутствует не только в этом стихотворении. Тяжелый труд, став­ший причиной страданий и гибели, описан в поэме «Мороз, Красный нос», стихотворениях «Страда», «На Волге» и многих других.

Такая концепция народного труда сложилась уже в раннем творчестве Некрасова. Так, герой стихотворения «Пьяница» мечта­ет освободиться, сбросить с себя «ярмо тяжелого гнетущего труда» и отдать всю душу другому труду — свободному, радостному, созида­тельному: «И в труд иной — свежительный — / Поник бы всей ду­шой». Некрасов утверждает, что труд — естественное состояние и насущная потребность народа, без него человек не может считаться достойным, быть уважаемым другими людьми. Так, про героиню поэмы «Мороз, Красный нос» автор пишет: «Не жалок ей нищий убогий: / Вольно ж без работы гулять». Крестьянская любовь к тру­ду отразилась во многих стихотворениях Некрасова: «Эй! Возьми меня в работники, / Поработать руки чешутся!» — восклицает тот, для кого труд стал насущной, естественной потребностью. Недаром одно из стихотворений поэта называется «Песня о труде». В стихо­творении «Несжатая полоса» создается удивительный образ: земля сама зовет пахаря, своего работника. Трагедия состоит в том, что труженик, любящий и ценящий свою работу, заботящийся о земле, несвободен, забит и задавлен подневольным тяжким трудом.

Но таков труд не только в деревне, эта тема продолжается и в стихах, связанных с жизнью большого города. В стихотворении «Плач детей» поэт рисует страшную картину существования детей, работающих на фабрике:

Колесо чугунное вертится И гудит, и ветром обдает, Голова пылает и кружится, Сердце бьется, все кругом идет.

Уже 1840-е годы, в пору расцвета «натуральной школы», в стихах Некрасова преобладают картины нищеты и страданий городской бедноты («Еду ли ночью по улице темной…»), которые сопрягаются с изображением горькой судьбы разночинца, что соответствует веду­щей теме писателей этого направления — теме «маленького челове­ка». В зрелом творчестве эта тема в творчестве Некрасова перераста­ет в тему «народного заступника». Первоначально она была связана с образом В.Г. Белинского («Памяти Белинского», «Медвежья охота»), которого Некрасов считал учителем всего поколения демократически мыслящей молодежи, к которой он сам принадлежал.

Ты нас гуманно мыслить научил, Едва ль не первый вспомнил о народе, Едва ль не первый ты заговорил О равенстве, о братстве, о свободе —

таковы главные заслуги Белинского, которые позволяют Некрасову назвать его первым в ряду «народных заступников». Затем эта тема была продолжена в стихах «На смерть Шевченко», «Памяти Добро­любова», «Не рыдай так безумно над ним…», посвященного Писа­реву, «Пророк», связанного с именем Чернышевского и ряде других стихотворений. Свое завершение эта тема получила в поэме «Кому на Руси жить хорошо» в образе Гриши Добросклонова, обобщившем черты всех тех, кого поэт определил емким названием «народных заступников». Это герой-страдалец, идущий на сознательную жерт­ву и вызывающий у автора почти религиозное преклонение. При всей конкретности и узнаваемости образов, они несколько романти­зированы и приподняты над повседневностью, поскольку в них во­площен идеал гражданина, общественного деятеля, вся жизнь ко­торого становится жертвой во имя народного счастья:

Учил ты жить для славы, для свободы, Но более учил ты умирать —

говорит поэт о рано ушедшем из жизни Добролюбове. Именно в этих людях для Некрасова сосредоточены все лучшие человеческие черты — ум, чистота, сердечность, сыновняя любовь, безраздельно отданная родине:

Природа-мать! Когда б таких людей Ты иногда не посылала миру, Заглохла б нива жизни…

Такие люди обладают качествами высшей духовности, а потому для Некрасова они сопоставимы с образом пророка как воплощения высшего типа героизма, подвижничества:

Его еще покамест не распяли, Но час придет — он будет на кресте: Его послал Бог Гнева и Печали Царям земли напомнить о Христе —

так говорит Некрасов не только о Чернышевском, но и о всех тех, кто жертвует собой за великое народное дело.

С этим пониманием тесно соотносится некрасовское представление о поэте и роли поэзии в обществе. Эта тема получила наиболее емкое и законченное воплощение в поэтической декларации Некрасова — стихотворении «Поэт и гражданин». В нем автор утверждает не просто право поэта быть гражданином, а считает это его главным долгом: «Поэтом можешь ты не быть, / Но гражданином быть обязан».

Будь гражданин! служа искусству, Для блага ближнего живи, Свой гений подчиняя чувству Всеобнимающей Любви…

Для этого программного произведения Некрасов избирает форму диалога. Полемическая направленность вообще присуща его творче­ству. Спор лежит в основе многих его стихотворений о специфике и задачах искусства. Так, романтической Музе он противопоставляет свою, «кнутом иссеченную» Музу; «незлобивому поэту» — писателя-сатирика («Блажен незлобивый поэт…»). Он постоянно спорит с те­ми, кто говорит, что «тема старая страдания народа, / И что поэзия забыть ее должна» («Элегия»), Такой спор составляет идейно­композиционную основу стихотворения «Поэт и гражданин».

Один из героев стихотворения — разочарованный поэт, который прошел сложный творческий путь. В юности он «честно ненавидел» и «искренне любил». Он не бежал от жизни, а смело вторгался в нее, не боялся показать в своем творчестве ее темные стороны. Это, безусловно, поэт-реалист, близкий по духу и эстетическим позици­ям самому автору. Но взаимоотношения автора и героя в этом сти­хотворении несколько сложнее. Ведь поэт, о котором говорит Не­красов, показан не в пору своей активной деятельности, а тогда, ко­гда он изнемог в борьбе и сложил «смиренно руки». Вместе с граж­данскими чувствами померкла и его поэзия, он находится в состоянии глубокого кризиса. Именно тогда и появляется «гражда­нин», который призывает поэта вернуться к прежним идеалам и за­нять достойное место в искусстве и жизни общества.

Вся логика развития художественной мысли стихотворения по­казывает, что Гражданин и Поэт у Некрасова не разделены непро­ходимой пропастью. Можно сказать, что Гражданин живет в самом Поэте. И тогда получается, что скорбь некрасовского Поэта по пово­ду собственного бессилия — истинно гражданская скорбь. Некрасов приходит к отрицанию самой альтернативы: поэт или гражданин. Он утверждает новое понимание: поэт-гражданин.

Эта мысль подтверждается и анализом лексики стихотворения. В начале стихотворения гражданин говорит, как поэт, потому что про­поведует высокие идеалы («година горя», «глашатай истин вековых», «вещие струны», «избранник неба»), а поэт отвечает, как человек, по­груженный в прозу жизни («чуть я не уснул, куда нам до таких воз­зрений»). Но в последнем монологе лексика меняется — теперь поэт заговорил по-другому. Скорбь и раскаяние охватывают его. Это уже совсем иные чувства, и поэтому звучат другие слова, звучит голос ис­тинного поэта («долг священный человека», «рок суровый», «песен дар необычайный»).

Концовка стихотворения не дает окончательного решения спора между поэтом и гражданином. Ключевые слова стихотворения: «По­этом можешь ты не быть, / Но гражданином быть обязан» — вос­принимаются не как призыв к поэту отказаться от поэтического творчества ради гражданского служения, но, скорее, как тот идеал, к которому должен стремиться истинный поэт-гражданин. При этом Некрасов отдает себе отчет в том, насколько тяжела миссия такого поэта. Она во многом сходна с тем тернистым путем, кото­рый определил для истинного художника еще Гоголь. В стихотво­рении «Блажен незлобивый поэт…», написанном как отклик на кончину великого русского писателя-сатирика, Некрасов усиливает тему неприятия такого поэта толпой и трагичности его судьбы. Стихотворение завершается горькой картиной:

Со всех сторон его клянут, И, только труп его увидя, Как много сделал он, поймут, И как любил он — ненавидя!

Именно в этом стихотворении выдвигается формула «любви- ненависти», широко подхваченная представителями демократиче­ского лагеря. Не раз Некрасов будет потом возвращаться к ней:

То сердце не научится любить, Которое устало ненавидеть.

Но при этом Некрасова не покидали сомнения в себе, своем твор­честве, в способности исполнить великую и необыкновенно трудную миссию поэта-гражданина, особенно в тех условиях, в которых ему приходилось жить и творить:

Замолкни, Муза мести и печали! Я сон чужой тревожить не хочу, Довольно мы с тобою проклинали. Один я умираю — и молчу.

Мотив сомнения звучит в его «Элегии», которая во многом пере­кликается с пушкинскими стихами о противоречиях между поэтом и теми, к кому обращено его творчество, — «Эхо», «Поэт и толпа», «Поэту». Сравнение поэта с эхом звучит и в некрасовской «Элегии». Пушкин говорит с горечью о том, что поэт, откликаясь, как эхо, на все явления жизни, не получает ответа. Некрасовской «песне» так­же «природа внемлет», не отзывается народ, которому «посвящены мечтания поэта». Это и делает его таким же трагически одиноким, как и героя пушкинского стихотворения. Но все же Некрасов не от­казывается от идеи гражданского искусства, служения интересам народа:

Пускай нам говорит изменчивая мода, Что тема старая — страдания народа И что поэзия забыть ее должна, — Не верьте, юноши! Не стареет она.

Этот призыв обращен и к самому себе. Так вновь в конце жизнен­ного и творческого пути поэта начинают звучать ноты оптимизма и веры в то дело, которому была посвящена его жизнь. Уже перед са­мой смертью Некрасов еще раз вспоминает свою «кнутом иссеченную Музу», ту, которая вошла в его поэзию еще в 1848 году в стихотворе­нии «Вчерашний день, часу в шестом…», где поэт создал неповтори­мый, не похожий ни на одну из своих предшественниц образ Музы. У Некрасова этот образ неразрывно связан с главной темой его твор­чества: ведь его Муза — родная сестра крестьянки, истязаемой на площади кнутом.

Ни звука из ее груди, Лишь бич свистал, играя… И Музе я сказал: «Гляди! Сестра твоя родная!»

Обычная уличная сцена превращается под пером поэта в символ страдания, гордого терпения и гнева.

Русские женщины — особая тема лирики Некрасова. Поэт рисует поэтические образы возлюбленных («Я не люблю иронии твоей…», «Зине», «Горящие письма», «Еду ли ночью по улице темной…») и проникновенный образ материи («Родина», «Мать», «Рыцарь на час», «Несчастные», «Затворница», «Баюшки-баю»). Он правдиво показы­вает тяжелую долю русской крестьянки, ее долготерпение («В доро­ге», «В полном разгаре страда деревенская…», «Орина, мать солдат­ская»). Много прекрасных произведений Некрасова посвящено прославлению верности, самоотверженности и духовной красоте рус­ской женщины — от простых крестьянок («Тройка», «Мороз, Красный нос», «Кому на Руси жить хорошо») до дворянок — жен декабристов («Русские женщины»). Недаром собирательный образ русской жен­щины лежит в основе образа некрасовской Музы.

Русская женщина в изображении Некрасова прекрасна, талант­лива, она верная жена, любящая мать, неутомимая труженица. По­эт создает вдохновенный образ «величавой славянки»:

Красавица, миру на диво, Румяна, стройна, высока, Во всякой одежде красива, Ко всякой работе ловка!

Но в суровых условиях русской жизни ей уготована страшная доля:

Три тяжкие доли имела судьба, И первая доля: с рабом повенчаться, Вторая — быть матерью сына-раба, А третья — до гроба рабу покоряться.

Не раз поэт размышляет о страшной, несправедливой судьбе русской крестьянки. Так в стихотворении «Тройка» он создает образ крестьянской девушки во всей ее первозданной красоте:

На тебя заглядеться не диво Полюбить тебя всякий не прочь: Вьется алая лента игриво В волосах твоих черных, как ночь.

Здесь образ крестьянской девушки предстает в традициях уст­ной народной поэзии, как воплощение жизни, любви, красоты и радости: «алая лента», «волосы черные, как ночь»; «румянец щеки», «лукавый глазок». Но будущее девушки, которое предвидит поэт, темно и безотрадно. После замужества ее ждут одни тяготы и забо­ты, преждевременная старость и смерть:

Завязавши под мышки передник, Перетянешь уродливо грудь, Будет бить тебя муж-привередник, И свекровь в три погибели гнуть. От работы и черной и трудной Отцветешь, не успевши расцвесть, Погрузишься ты в сон непробудный, Будешь няньчить, работать и есть.

Но самое страшное то, что такое будущее типично для русской крестьянки — оно подробно описано в поэмах Некрасова «Мороз, Красный нос», «Кому на Руси жить хорошо», во многих его лириче­ских стихах. Недаром в этой картине присутствуют традиционные образы семейно-обрядовой поэзии: муж-привередник, злая свек­ровь. Они подчеркивают обобщенный смысл, заложенный в расска­зе о судьбе девушки. Строки, рисующие печальный конец ее жизни, звучат как похоронный плач:

И схоронят в сырую могилу, Как пройдешь ты тяжелый свой путь, Бесполезно угасшую силу И ничем не согретую грудь.

Недаром здесь вновь появляются фольклорные мотивы, связанные с образом «сырой могилы» — ассоциативно он перекликается с обра­зом матери-земли: «мать-сыра земля». Так в стихотворении начинает звучать и мотив, связанный с темой родины, ее тяжкая судьба пере­кликается с трагической участью русской женщины-крестьянки.

Но еще более с темой родины связан образ матери. Несчастная в семейной жизни, обреченная на страдания и терпение, мать поэта стала для него символом всех страдающих и угнетаемых русских женщин, их горькой доли. В ее судьбе отражается вся несправедли­вость господствующего в мире зла, где под тяжким гнетом деспотизма и тирании погибают те, кто несет в себе красоту и душевную чуткость, нравственную чистоту. Поэт не раз утверждает, что именно мать нау­чила его музу «не робеть перед правдой царицею». В стихотворении «Рыцарь на час», вспоминая о родных местах, рисуя поэтическую кар­тину лунной ночи, деревенскую церковь с колокольней и обращаясь мысленным взором к «могиле далекой», где лежит его «бедная мать», поэт просит ее спасти его, возродить «силу свободную, гордую»:

Уведи меня в стан погибающих За великое дело любви!

Так тема русской женщины, ее судьбы, воплощенная в образе матери, вновь возвращается к теме родины и сыновней любви к ней, связанной с пониманием своей ответственности за ее судьбу и стремлением бороться до конца. В небольшом, но удивительно ем­ком стихотворении «В столицах шум…» Некрасов противопоставля­ет суету, «словесную войну» столиц таинственной, «вековой тишине» глубинной России:

Там, во глубине России, — Там вековая тишина. Лишь ветер не дает покою Вершинам придорожных ив, Да выгибаются дугою, Целуясь с матерью-землею, Колосья бесконечных нив…

Это глубоко обобщенный, символичный образ родины конкрети­зируется и уточняется во многих стихотворениях поэта, рисующих природу родной страны. Бескрайние поля, пересохшие под зноем и бурлящие в половодье реки, болота, плачущие крики куликов — часто появляющиеся в стихах поэта приметы русского пейзажа. Но в нем всегда присутствует и то, что связано с социальным контра­стом. Волга — великая, могучая русская река, но над ней несется бесконечный стон страдающего народа; картина поздней осени в «Несжатой полосе» навевает размышления о тяжком крестьянском труде. Стихотворение «Железная дорога» открывается предстаю­щей взору путника великолепной картиной:

Славная осень! Здоровый, ядреный Воздух усталые силы бодрит; Лед неокрепший на речке студеной Словно как тающий сахар лежит…

Но затем мысли поэта переносятся к тому, что навевает тоску, негодование, сомнение в возможности увидеть когда-нибудь такую же красоту и гармонию в социальной жизни:

Все хорошо под сиянием лунным, Всюду родимую Русь узнаю… Быстро лечу я по рельсам чугунным, Думаю думу свою…

Столь же контрастны картины природы и социальной неспра­ведливости в стихотворении «Элегия», где Некрасов явно следует традициям пушкинской «Деревни». Но здесь возникает и еще один важнейший мотив некрасовской поэзии: сомнение в своих силах, в необходимости его поэзии народу. Природа приносит в душу поэта умиротворение и покой, служит источником вдохновения и новых надежд:

Задумчиво брожу в прохладной полутьме, И песнь сама собой слагается в уме…

Ведь песни поэта «вторят долы, нивы, / И эхо дальних гор ей шлет свои отзывы». Пусть он не слышит ответа от того, о ком поет «в вечерней тишине», — народа, но главное для Некрасова было и осталось то, что он сохранил верность этой главной теме его творче­ства в течение всей свой жизни:

Я лиру посвятил народу своему. Быть может, я умру неведомый ему, Но я ему служил — и сердцем я спокоен…