Вопросы и ответы к теме «Известные цитаты»

Ян Амос Коменский, несомненно, прав. Думающим читателем можно счи­тать человека, сознательно выбирающего себе книги для чтения в соответствии со своими духовными запросами, которые формируются в семье, на школьных заня­тиях по литературе и другим предметам, в библиотеке, в общении с друзьями. Сис­тематическое, постоянное чтение расши­ряет эрудицию, дает ответы на волнующие философские, нравственные, социальные проблемы. Отбор иногда складывается из интересующей читателя тематики произ­ведений (историческая, о любви, философ­ская, мемуаристика и т. д.), от любви к определеныому роду и жанру художественных произведений, например, к лирической поэзии или юмористической литературе, хорошей приключенческой литературе.

Видимо, Ян Коменский написал слово «Отбиратель» с большой буквы из-за осо­бого уважения к сознательному, подготов­ленному, квалифицированному читате­лю, постигающему истинную ценность на­стоящей литературы.

«Для многих, многих книги так же нужны, как хлеб и соль. И так будет, сколько бы ни изобретали замысловатых кассет, и телевизоров, и других заме­нителей. В человеческом мозгу хранятся книжные сокровища, которые не умрут. Они все там — «Одис­сея» и «Божественная комедия», «Война и мир» и «Давид Копперфильд». Согласны ли вы с этим суж­дением Астрид Линдгрен? Какие книги вы бы внес­ли в этот список?

Понять художественное произведение можно только при условии, что прочитана его первооснова — книга. В список, на­званный Астрид Линдгрен, можно вклю­чить еще большое количество произведе­ний русской и зарубежной литературы, например: «Илиада» Гомера, «Гамлет» У. Шекспира, «Повести Белкина» и «Ев­гений Онегин» А. С. Пушкина, «Челове­ческая комедия» О. Бальзака, «Красное и черное» Ф. Стендаля, «Ревизор» Н. В. Го­голя и многие другие.

«Добрые люди не знают, сколько времени и усилий стоило иному, чтобы научиться читать. Я по­тратил на это восемьдесят лет и еще сейчас не могу сказать, что достиг цели», — сказал Гёте незадолго до смерти. Как вы объясните такое признание вели­кого писателя?

Объяснить это можно сложностью того искусства, которое называется искусст­вом чтения. Читать художественное про­изведение — значит не только понимать его содержание. За страницами книги важно видеть автора с его позицией, цен­ностными понятиями, его личную и твор­ческую судьбу. Важно увидеть судьбу лю­дей, изображенных в произведении, их характеры, обусловленность их устоями общества и индивидуальными особеннос­тями. Опытный читатель должен хорошо ориентироваться в художественной инди­видуальности писателя, разбираться в поэтических особенностях произведения, стилистической манере писателя.

Великий Гёте сказал так потому, что в течение жизни его требования к чтению повышались.

«Читатель — составная часть искусства», — ут­верждал Алексей Толстой в статье «О читателе». Как можно подтвердить эти слова?

Писатель создает свои произведения для читателей — самых разнообразных

людей, как его современников, так и для тех, кто будет жить в последующие време­на. Чтобы заинтересовать их своими идея­ми, заставить вместе с собой переживать за героев, радоваться, наслаждаться худо­жественным словом, необходимо владеть искусством. И диалог писателя с читате­лем — это высокое искусство для того и другого.

Как вы понимаете слова Роберта Стивенсона: «Литература во всех ее видах — нечто иное, как тень доброй беседы»?

Вдумчивое чтение книги — это беседа с ее автором. Иногда мы ему возражаем, а иногда полностью согласны. Часто та­кая беседа побуждает к дальнейшему раз­думью о прочитанном и к внутреннему диалогу с автором книги.

Согласны ли вы с таким утверждением: «Все, чем должен владеть писатель, обязательно и для чи­тателя художественной литературы. Все, кроме од­ного: дара воплощения»?

Если речь идет о культуре чтения, эру­диции, знании законов развития художе­ственной литературы, основ теории и ис­тории литературы, то это справедливо. Однако все же писатель должен владеть значительно большим, чем просто чита­тель, чтобы покорять сердца, быть доб­рым другом и наставником. Автор должен виртуозно владеть языком, на котором он пишет свои книги, ибо это основной инст­румент писателя.

Как вы представляете себе дар воплощения у иллюстраторов художественных произведений? Каких иллюстраторов вы могли бы назвать?

Иллюстратор не просто передает содер­жание той или иной сцены из художест­венного произведения или воспроизводит по авторскому описанию портреты героев, пейзажные зарисовки, он раскрывает соб­ственное видение, которое иногда вступа­ет в противоречие с позицией автора. Ос­новное назначение иллюстратора — быть добрым посредником между автором и читателем, помочь читателю увидеть ге­роев книги. Иллюстратор тонко чувствует авторское слово. Среди иллюстраторов можно назвать И. Билибина, А. Агина, В. Фаворского, И. Глазунова. Известно также, что некоторые писатели, например А. С. Пушкин и М. Ю. Лермонтов, сами создавали иллюстрации к своим произве­дениям.

Можно ли согласиться с тем, что «произве­дение художника необходимо нам именно потому, что оно есть ответ на наши вопросы: наши, ибо ху­дожник не ставил их себе и не мог их предвидеть… каждый новый читатель «Гамлета» есть как бы его новый автор, каждое новое поколение есть новая страница в истории художественного произведе­ния»?

И да и нет. Когда художник создает произведение, он отвечает на волнующие его вопросы, которые поставила перед ним и перед обществом реальная действи­тельность. И знать, что волновало автора, нам необходимо, чтобы правильно понять смысл его творения. Вместе с тем в веках живет и становится интересным и важ­ным для читателей новых поколений лишь то произведение, которое дает отве­ты на их вопросы, как правило, философ­ские, нравственные, эстетические, т. е. проблемы вечные. Произведения интер­претируются читателем во многом в за­висимости от его системы ценностей. Не случайно наряду с «Гамлетом» в круг произведений, ставящих и разрешающих вечные философско-нравственные вопро­сы, входят и «Борис Годунов» А. С. Пуш­кина, и его же «Маленькие трагедии», «Обломов» И. А. Гончарова, как и боль­шинство творений русской и мировой классики. Деятельность же читателей по открытию новых страниц в истории про­изведения проявляется как в их личной интерпретации, так и в трактовках про­фессионалов — критиков, литературове­дов, театральных и кинорежиссеров, ори­ентирующихся в своих версиях не только на отражении позиции автора, сформиро­ванной его временем, но и на запросы вре­мени, в котором они живут.

Разделяете ли вы отношение крупнейшего книговеда Н. А. Рубакина к читателю: «История ли­тературы не есть только история писателей и их про­изведений, несущих в общество те или иные идеи, но и история читателей этих произведений»?

Разделяю. Писатели создают свои про­изведения для читателей и о читателях, т. е. об отдельных людях и обществе в це­лом. Каковы они в разные эпохи мировой истории, что составляет их духовные или, наоборот, бездуховные интересы, мы во многом узнаем из художественных произ­ведений. В этом проявляется история чи­тателя. С другой стороны, жизнь книги в веках зависит от читателя, который при­знает ценность того или иного автора, то­го или иного художественного произведе­ния. История литературы, стало быть, еще и история читательских вкусов, исто­рия отбора ими духовного наследия, дос­тающегося от одного поколения другому.

«Литература — учебник жизни». Согласны ли вы с этим утверждением Н. Г. Чернышевского?

Литература, конечно, дает глубокие представления о жизни людей, оказывает воздействие на мировоззрение, воспиты­вает высокие нравственные качества, за­ставляет задумываться над сложнейшими вопросами бытия. Однако изучение жиз­ни на основе литературы все-таки осу­ществляется преимущественно через эмо­циональную сферу личности читателя, что требует собственных ответных раз­мышлений, диалога с автором и героями произведения, т. е. включения в процесс по­стижения действительности субъективно-личностного начала. Поэтому формула «Ли­тература — учебник жизни», характерная для революционно-демократического ми­ровоззрения, представляется нам слиш­ком категоричной и прямолинейной.