Краткое содержание повести А. С. Пушкина «Станционный смотритель», план (Первый вариант)

План

1. Лирическое отступление автора о станционных смотрите­лях, его размышления об этом сословии.
2. Знакомство рассказчика на одной из почтовых станций со станционным смотрителем Самсоном Выриным и его доче­рью Дуней.
3. Новая встреча рассказчика и Самсона Вырина.
4. История, рассказанная смотрителем:
1. приезд гусара, его мнимая болезнь;
2. исчезновение Дуни;
3. поиски Дуни в Петербурге, неприятное открытие — его дочь живет на содержании у гусара;
4. гусар выгоняет отца, тот ищет встречи с дочерью;
5. дочь напугана появлением отца, гусар запретил ему искать новой встречи;
6. отец, отказавшись от дальнейшей борьбы за дочь, уезжает обратно.
5. В свой последний приезд путешественник узнает, что ста­рый смотритель умер.
6. Рассказ мальчика, что на могилу приезжала молодая ба­рыня, в которой узнаваема Авдотья Самсоновна.

Повесть начинается с рассуждений рассказчика о судьбе стан­ционного смотрителя. «Кто не проклинал их, кто с ними не бра­нился? Что такое станционный смотритель? Сущий мученик че­тырнадцатого класса, огражденный своим чином только от побо­ев». Все неприятности, накопленные во время скучной езды, путешественник стремится выместить на смотрителе. Входя в его жилище, проезжающий смотрит на него как на врага, и горе — если не нашлось нужных лошадей. Рассказчик отмечает, что в течение двадцати лет поездил по России по всем направлениям и почтовым трактам, знал в лицо многих ямщиков и водил друж­бу со многими станционными смотрителями. Он уверяет, что это люди скромные, услужливые, не слишком сребролюбивые и склонные к общежитию. И очень жаль, что многие проезжаю­щие пренебрегают общением с ними.

В мае 1816 года рассказчик проезжал по делам на переклад­ных по тракту, ныне уничтоженному. День был жаркий. В трех верстах от одной станции стало накрапывать, и через минуту путешественник вымок до нитки. По приезде на станцию у него было две заботы — переодеться и спросить себе чаю. Смотритель позвал дочь Дуню поставить самовар и сходить за сливками. Кра­сота четырнадцатилетней девочки поразила путешественника. Отец тем временем, расхваливая дочку, принялся переписывать подо­рожную. Приезжий стал рассматривать смиренную, но опрятную обитель смотрителя и его дочери, а особенно картинки на стенах. Они изображали библейскую историю блудного сына.

Дуня воротилась с самоваром. Маленькая кокетка со второго взгляда заметила впечатление, произведенное ею. Затем без вся­кой робости вступила с приезжим в разговор, ответив на интере­сующие его вопросы. Рассказчик вспоминает, что предложил смотрителю стакан пуншу, а Дуне — чашку чая, и вскоре все трое уже беседовали как старые знакомые.

Лошади были давно готовы, а расставаться со смотрителем и его дочкой-красавицей рассказчику не хотелось. Наконец он все же отправился в путь, а Дуня проводила его до телеги. Рассказ­чик попросил разрешения у Дуни поцеловать ее и долго вспоми­нал этот поцелуй как один из самых приятных в своей жизни.

Через несколько лет обстоятельства снова привели рассказчи­ка в те же самые места. Он вспомнил дочь старого смотрителя и обрадовался возможности снова увидеть ее. В то же время его беспокоило, что за это время все могло измениться: смотритель мог быть сменен, а дочь — быть уже замужем. Подъезжал путе­шественник к станции с печальным предчувствием.

Войдя в комнату, он увидел совсем другую картину. Вроде бы обстановка прежняя, но на окнах уже не было цветов, и все вокруг показывало ветхость и небрежение. Смотритель спал под тулупом, приезд очередного проезжающего его разбудил. Это был он, Самсон Вырин, но очень постаревший. Три или четыре года превратили бодрого мужчину в хилого старика. Все попытки вы­яснить судьбу Дуни ни к чему не привели, отец все отмалчивал­ся, а то и вовсе делал вид, что он не слышал вопроса. Лишь после стакана рома смотритель сделался разговорчивее и пове­дал о своем горе…

Дуню, его дочь, умницу, все только хвалили. Барыни ее ода­ривали подарками, а многие проезжающие останавливались вро­де бы для того, чтобы пообедать, а на самом деле — чтобы на нее поглядеть. Бывало, самый сердитый барин при ней утихал и ми­лостиво разговаривал со смотрителем. На Дуне весь дом держал­ся. А уж сам отец ее как любил! Но чему быть, того не миновать. Три года тому назад, в зимний вечер подъехала тройка, и проез­жий в черкесской шапке и военной шинели вошел в комнату, тре­буя лошадей. Лошадей не оказалось, и, как обычно, путешествен­ник повысил голос. Дуня, привыкшая к подобным сценам, выбе­жала на шум. При ее появлении гнев проезжего прошел, он зака­зал себе ужин. Сняв шинель и шапку, усевшись за стол, путник явился молодым стройным гусаром с черными усиками. Тут подо­спели свободные лошади, и смотритель велел их запрягать в ки­битку проезжего, но отъезд был невозможен. Самсон Вырин на­шел молодого человека лежащим на лавке без памяти.

Смотритель уступил гусару свою кровать, решив, если завтра ему не будет лучше, послать в город за лекарем.

Наутро проезжему стало хуже. Приехал лекарь. Дуня от боль­ного не отходила. Гусар переговорил с лекарем по-немецки, пос­ле чего тот по-русски объявил, что больному нужно спокойствие и что его отъезд невозможен. После чего отобедал с гусаром и получил деньги за визит.

Через день молодой человек совсем оправился и приготовился к отъезду. День был воскресный, Дуня собиралась к обедне. Гу­сар простился со смотрителем, щедро наградив его за постой и угощение, и предложил подвезти Дуню до церкви. Она стояла в, недоумении, но отец сказал, что бояться нечего. Дуня села в кибитку, и лошади поскакали.

Бедный смотритель не понимал, как он мог разрешить своей Дуне поехать с гусаром. Уже через полчаса его сердце начало ныть так, что он не утерпел и сам поехал к церкви. Служба за­кончилась, но Дуни не было. Дьячок ответил, что к обедне она не приходила. Отец надеялся, что дочь поехала на следующую станцию, где жила ее крестная. Но через пару дней вернулся ямщик, который вез гусара, и сообщил, что Дуня отправилась с приезжим далее.

Теперь смотритель, сопоставив все обстоятельства, понял, что болезнь гусара была притворная. Старик от расстройства сразу слег, заболев горячкой. Лечил Самсона Вырина тот же самый ле­карь. Он признался, что молодой человек был совсем здоров. Правду говорил немец или лукавил — неизвестно, но убитого горем отца нисколько не утешил.

Едва оправившись от болезни, смотритель решил отправиться пешком за своей дочерью. Из подорожной он знал, что гусар — ротмистр Минский, и ехал из Смоленска в Петербург. Ямщик, который вез гусара, говорил, что Дуня всю дорогу плакала. Вы­рин надеялся вернуть домой свою заблудшую овечку.

Приехав в Петербург, смотритель остановился в Измайлов­ском полку у своего старого сослуживца. Вскоре он узнал, что ротмистр Минский в Петербурге и живет в Демутовом трактире. Смотритель тут же решил к нему отправиться.

Рано утром пришел он в дом Минского, и попросил слугу доло­жить, что старый солдат просит с ним увидеться. Слуга ответил, что барин раньше одиннадцати часов не принимает. В назначен­ное время ротмистр вышел к нему сам в халате и спросил, что старику надо. Сердце Вырина закипело, и он со слезами на гла­зах просил вернуть его дочь, не губить понапрасну, гусар ведь вдоволь натешился ею. Минский в замешательстве ответил, что он действительно виноват, но Дуню не отдаст. Она любит его и будет с ним счастлива. К тому же Дуня успела отвыкнуть от прежней жизни. С этими словами ротмистр сунул старику что-то за рукав и выставил на улицу.

На улице смотритель постоял неподвижно, потом опомнился и увидел за обшлагом своего рукава деньги. В негодовании швыр­нул их на мостовую, но затем пожалел об этом. Однако было позд­но — деньги подобрал молодой человек, стремительно поймав­ший извозчика и скрывшийся с глаз.

Смотритель решил не отправляться домой, пока не увидит Дуню. Хотел снова встретиться с ротмистром, но лакей его вы­толкал за дверь. Все-таки он нашел квартиру, в которой жила его дочь, и попытался к ней попасть. На его звонок дверь открыла молодая служанка и спросила, зачем ему нужна Авдотья Самсо­новна. Смотритель, ничего не говоря, вошел в залу. В прекрасно убранной комнате он увидел свою дочь, одетую по последней моде. В кресле сидел гусар, а Дуня, сидя на спинке кресла, наматыва­ла его черные кудри на свои пальцы.

Дуня спросила, кто пришел, и, не получив ответа, подняла голову вверх. Увидев отца, она с криком упала на ковер. Испуган­ный Минский кинулся ее поднимать, но, увидев смотрителя, подошел к нему, дрожа от гнева. Стиснув зубы, спросил, что это он за ним всюду крадется, не зарезать ли хочет. После этого вытолкал старика на лестницу.

Приятель советовал Вырину жаловаться, но смотритель ре­шил отступиться. Он вернулся домой и через два дня снова при­нялся за свою должность.

Вот уже третий год после описываемых событий Вырин живет один, без Дуни, не имея никаких известий от нее.

Закончил смотритель свой печальный рассказ размышления­ми о том, что «много их, молоденьких дур, в Петербурге сегод­ня в шелках да в атласе ходит, а назавтра улицу метут».

Рассказ Вырина очень тронул сердце собеседника. Расставшись с ним, путешественник долго не мог забыть этой печальной исто­рии и думал о бедной Дуне.

Спустя некоторое время рассказчик снова оказался в тех же местах. Никто не знал, жив или нет старый смотритель, поэтому он решил посетить село, в котором находилась станция Самсона Вырина.

Подъехав к почтовому домику, путешественник остановился. Из сеней вышла толстая баба и сказала, что смотритель уже с год как умер, спился. Хозяйский сын проводил путешественни­ка на кладбище и указал могилу Вырина.

По дороге мальчик рассказал, что однажды к ним приезжала прекрасная барыня с тремя маленькими барчатами. Когда ей ска­зали, что старый смотритель умер, барыня заплакала, затем ве­лела детям сидеть смирно, а сама пошла на кладбище. Легла на могилу смотрителя и долго лежала. Потом призвала попа, дала ему денег и поехала, и мальчишке дала пятак серебром — слав­ная барыня!

Путешественник тоже дал мальчишке пятачок и не жалел уже ни о поездке, ни о деньгах, истраченных им на дорогу.