Мое восприятие образа Базарова (по роману И. С. Тургенева «Отцы и дети»)

Мое восприятие образа Базарова предопределено прежде всего тем, что И. С. Тургенев посвятил роман В. Г. Белинскому. За этим стоит уважение, признание личного авторитета Белинского. Как писал Н. А. Некрасов: «Учитель, перед именем твоим позволь смиренно преклонить колени». В характерах Онегина, Печорина, Обломова «отразился век», в Рудине, Лаврецком, Базарове — умственные течения нескольких лет. Жизнь тургеневских героев подобна ярко вспыхивающей, но быстро угасающей искре. История в своем неумолимом движении отмеряет им напряженную, но слишком короткую жизнь, они превращались в «рыцарей на час» или погибали, как Рудин, Базаров.

Для понимания образа Базарова особенно важна десятая глава романа — кульминация полемики Базарова и Павла Петровича Кирсанова. Здесь Базаров углубляет понятие нигилизма: «Мы действуем в силу того, что признаем полезным... — говорит он. — В теперешнее время полезнее всего отрицание, — мы отрицаем». Эти слова заставили Павла Петровича «возопить»: «Нам дорога цивилизация, ее плоды... Вам только в калмыцкой кибитке сидеть!..» Говорят они о разном: Базаров выступает против устаревших форм «барской» культуры, против словоизвержения, за разумные действия, разрушающие отжившие идеалы, у Кирсанова же свои взгляды: «без принципов» шагу ступить нельзя! Базаров трезво судит о людях, соединяющих в себе душевные и телесные потребности, а нравственные различия объясняет «безобразным состоянием общества»: «Исправьте общество — и болезней не будет». В суждениях Базарова чувствуется смелая мысль, автор симпатизирует герою, но всегда ли симпатизируем ему мы?

Рассматривая альбом Саксонской Швейцарии, Базаров говорит Одинцовой: «Вы не представляете во мне художественного смысла (его во мне нет), но эти виды могли меня заинтересовать с точки зрения геологической». Он как бы подводит итог своим пугающим Кирсановых афоризмам: «Рафаэль гроша ломаного не стоит», «Природа не храм, а мастерская, человек в ней работник».

Прекрасное, интуитивное, по Базарову, лишено материалистического объяснения, и поэтому он их отрицает. Тургенев уловил негативное отношение некоторой части разночинцев к искусству и передал это в Базарове. Другой пример: Николай Петрович читает Пушкина, кто-то играет «Ожидание» Шуберта, а Базаров ернически говорит: «Пойдем лучше смотреть жука». Это, конечно, «перебор», и это не может не возмутить! Прав Д. И. Писарев, писавший по этому поводу: «...изгоняя мечтательность, вместе с нею стали преследовать простые чувства и наслаждение музыкой».

Отношение писателя и читателя к главному герою очень непростое. Принято считать, что в словесной схватке Павла Петровича и Базарова победа за последним. А между тем на долю победителя достается весьма относительное торжество. Как в античной трагедии: настоящие столкновения те, в которых обе стороны до известной степени правы. Мои симпатии в этом споре на стороне Базарова, потому что он значителен как личность, не реализовавшая, к сожалению, громадных возможностей, отпущенных ей природой. Трагичен базаровский «русский размах», в который уходит вся сила, предназначенная для удара.

Бросая вызов отживающему строю жизни, ненавидя «барчуков проклятых», Базаров заходит слишком далеко. Его отрицания перерастают в обобщенную форму отрицания всего: авторитетов, «сентиментальной» дворянской любви. Порывая с барчуками, Базаров бросает вызов непреходящим ценностям культуры, ставя себя в трагическую ситуацию. Читатель понимает, что Базаров очень много потерял, и сожалеет об этом... В споре с Базаровым Павел Петрович прав, утверждая, что жизнь с ее готовыми, исторически устоявшимися формами может быть умнее отдельного человека или группы лиц. Истина ускользает от спорящих сторон: Кирсанову не хватает «отеческой» любви, Базарову — «сыновьего» доверия к опыту и ценностям культуры. Мне кажется, что участниками спора движет не стремление к истине, а взаимная социальная неприязнь. Поэтому оба не вполне справедливы по отношению друг к другу.

Есть в поведении Базарова скрытая двойственность: в нем присутствует многое из того, что он отрицает: способность любить, умение ценить красоту, романтизм. Не случайно Ф. М. Достоевский высоко ценил роман И. С. Тургенева и трагическую фигуру Базарова, «беспокойного и тоскующего (признак великого сердца), несмотря на весь его нигилизм».

Плебей Базаров держит в своих руках «богатырскую палицу» — естественнонаучные знания, которые он боготворит. Ему кажется, что с помощью естественных наук можно легко разрешить все вопросы общественной жизни, искусства, философии. Однако, кроме правды физических законов, есть правда человеческой одухотворенной природности. И мечта, оказывается, не простая забава. Разве не достойна восхищения изумительная по своей красоте картина летнего вечера, которой любуется нигилист Базаров? Так встают на пути Базарова могучие силы красоты и гармонии. Против Бюхнера — пушкинские «Цыганы» с их предупреждающим афоризмом: «...и всюду страсти роковые, и от судеб защиты нет». Но, как говорится, над чем посмеешься, тому и послужишь. Горькую чашу этой жизненной мудрости Базаров испил до дна. Он хочет вырваться, убежать от обступивших его вопросов, убежать от самого себя, но это ему не удается.

Любовь к женщине, любовь сыновняя сливается в сознании умирающего Базарова с любовью к Родине, к таинственной России, оставшейся для него не до конца разгаданной загадкой. Сколько бы раз ни приходилось читать, обсуждать роман Тургенева, думать над судьбой тургеневского героя, всегда испытываешь к нему уважение: при всех своих ошибках Базаров не сделал людей хуже, а мир мрачнее. Этот образ не может не вызывать восхищения и сочувствия. Но он же и предостерегает, ведь от просчетов и ошибок Базарова никто не застрахован.