Новаторство художественной прозы Н. М. Карамзина
Писателем-новатором, разрабатывавшим новое в европейской литературе направление, Н. М. Карамзин проявил себя еще в художественно-публицистическом сочинении «Письма русского путешественника», вставшем вровень с главным произведением английского сентиментализма — романом «Сентиментальное путешествие» Л. Стерна. Непривычным воспитанному на классицизме читателю XVIII в. показалось уже то, что Карамзин всерьез обратился к «низкому» жанру писем, успешно использовав его возможности для свободной, ничем не скованной передачи чувств своего героя и привнесения в повествование тона задушевной исповедальности. Необычным показался и герой «Писем...» — человек, наделенный чрезвычайно «чувствительной» натурой и склонностью к анализу своих ощущений. Новаторским в русской литературе было и то, что писатель положил в основу произведения свои личные впечатления от поездки по европейским странам. Разумеется, Карамзин был не первым русским, посетившим Европу, однако он был первым русским писателем, который, странствуя, образно говоря, «с пером в руке», превратил путешествие по Европе в путешествие по глубинам человеческой души.
Впрочем, настоящий триумф русского сентиментализма состоялся одновременно с выходом в свет повести Н. М. Карамзина «Бедная Лиза» (1792), ставшей крупнейшей сенсацией в русской литературе XVIII в. Рассказанная в ней история любви бедной крестьянки к молодому дворянину, завершившаяся тем, что соблазненная и брошенная героиня наложила на себя руки, буквально потрясла публику. Ближайшим «родственником» этой повести был еще более сенсационный роман «Страдания юного Вертера» немецкого писателя И. В. Гете. Описанная в нем история заканчивалась сценой самоубийства безнадежно влюбленного героя. Однако, несмотря на такое родство, карамзинская повесть была всецело самоценным и самобытным национальным произведением. Кроме того, она — впервые в русской литературе — утверждала глубоко демократичную мысль о том, что «и крестьянки любить умеют», а вместе с ней — снова-таки впервые в русской литературе — открывала тему женской судьбы. Следуя заветам сентиментализма, писатель поставил перед собой задачу раскрыть мир чувств и создать запоминающиеся образы «чувствительных» людей. Таковыми, однако, предстают в «Бедной Лизе» не только обманутая героиня и обманувший ее возлюбленный, но и сам рассказчик, всем сердцем сочувствующий персонажам повести и самым непосредственным образом выражающий свои эмоции. Такого рассказчика русская литература еще не знала. Для автора же эта находка была логичным воплощением представления о том, что художественное произведение есть «портрет души и сердца писателя».
Новым был и язык прозы Карамзина, максимально приближенный к разговорной речи образованного общества, местами даже чересчур простоватый, но зато ясный, прозрачный, легко передающий естественные движения сердца. По сути, с него началась новая эпоха в российской словесности: после Карамзина на естественном языке заговорила вся классическая русская литература XIX в.