О творчестве В. А. Шарова

Одним из самых ярких и самых неоднозначно оцениваемых современных писателей можно назвать В. Шарова. Романы «Репетиции», «До и во время» одними принимаются как глубокая литература, другими безоговорочно отвергаются. Его романы «Воскрешение Лазаря», «Будьте как дети», наряду с предшест­вующими, предлагают интерпретацию исторических событий, основанную на убеждении в ментальной религиозности русско­го народа, по сути, это создание альтернативной истории. Во всех романах писателя идет нескончаемый монолог о конце мира, происходят события, придающие реалиям советской эпохи ста­тус эсхатологического хронотопа.

Название романа В. Шарова «Будьте как дети» сразу отсылает к цитатам из Нового Завета. В Евангелиях от Матфея, от Марка и от Луки она имеет либо прямое, либо метафорическое значение.

В. Шаров использует оба значения для собственной интерпрета ции трагической русской революции в XX веке, создавая исто­рическую фантасмагорию. Ключевым моментом ее является но­вый крестовый поход как продолжение революции и ее оправ­дание, аналогичный крестовому походу детей в 1212 году. В но­вый крестовый поход отправляются дети-беспризорники и дет­ски не искушенный северный народ энцы, солдаты Первой мировой войны и белогвардейские офицеры, юродивые и пре­ступники, интеллектуалы и сибирские шаманы, по-детски ве­рящие в возможность спасения человеческого рода. В романе аб­сурдная история России имеет глубокие религиозные корни, и параллели между историей страны и православной историей составляют основу эсхатологического повествования.

Вся история России XX века в концепции Шарова есть исто­рия беспрерывного движения к Святой земле, Святому граду. Это история поистине всенародного похода за правдой, за свя­тостью. Не случайно в конце романа соединяются в одном обра­зе Святая Земля с озером Светлояр и градом Китежем, и перед читателем проходят все разбросанные по страницам, времени и пространству отряды, отправившиеся в поход за Святую Рос­сию. Реальное объяснение их появления — болотные испаре­ния, вызывающие фантомные галлюцинации, когда деревья при­нимаются за фигуры людей. Но стиль Шарова отличается неразли­чимостью границы между реальностью и мистикой. Перед рассказ­чиком проходят то ли действительно, то ли уже за чертой реально­го мира колонны всех, кого он знал в жизни, всех, о ком слышал от близких, все, умершие и погибшие в XX веке. В конце романа становится понятным, что спровоцировавшая религиозное объяс­нение исторических событий евангельская цитата “будем как дети” важна была как пружина сюжета альтернативной истории. В святой земле России оказываются равно принятыми все: солдаты Первой мировой войны, староверы и никониане, красные, белые, зеле­ные, погибшие в годы Гражданской войны, беспризорники и ком­мунары, северные самоеды и сподвижники революции, ибо, по мысли писателя, все они — дети Божьи.