Система образов в пьесе «Гроза» А. Н. Островского

В соответствии с точкой зрения, базирующей­ся на статье Добролюбова, существовала традиция усматривать в системе образов «Грозы» разделение героев на два противостоящие друг другу лагеря. Защитники старого уклада, «темного царства», Дикой и Кабаниха при этом противопоставлялись героям, несущим в себе недовольство существующими порядками. К ним относились Варвара, дочь Кабановой, Кудряш, Борис, местный чудак Кулигин и даже Тихон, покорный и забитый сын Марфы Игнатьевны. Катери­на при таком подходе воспринималась как героиня, стоящая в том же ряду, но способная на более сильный, деятельный протест. Она признавалась, таким образом, главным борцом с «темным царством».

Современные исследователи отстаивают иную точку зрения, учитывающую своеобразие авторской позиции и общей концепции.

Действительно, целая группа персонажей может быть охаракте­ризована как «темное царство». Прежде всего, оно включает в себя таких его активных защитников, как Дикой и Кабаниха. В отличие от примитивного самодура Дикого, Кабанова — последовательный ревнитель старых устоев, с их незыблемыми правилами и тради­циями. Она неуклонно тверда в отстаивании традиций. Ей кажет­ся, что мир рушится из-за того, что правила эти перестали соблю­даться, что молодежь забыла обычаи и норовит все делать по-своему. В этом своем рвении Кабанова переходит всякие границы, становясь символом крайнего догматизма.

К этому же лагерю относится целый ряд эпизодических и внефабульных (т.е. непосредственно не связанных с действием) персона­жей, помогающих создать «фон», передать общее настроение жите­лей города, его атмосферу. Это покорные жители города, обыватели, мещане, о которых говорит Кулигин в начале первого действия. Всего один-два раза появляются на сцене Феклуша, Шапкин, Глаша, городские обыватели, беседующие на бульваре об упавшей с неба Литве, но без них трудно было бы представить, чем живет, чем «дышит» это «темное царство».

Конечно, по сравнению с ними тот, кто в чем-то отходит от ста­рых норм, выглядит человеком новых взглядов, новых принципов. Но мастерство Островского-драматурга помогает выявить то, что эта разница оказывается мнимой, она не затрагивает глубинных основ жизни «темного царства». По сути к «темному царству» при­надлежат и те, кто, на первый взгляд, восстает против него. Кули­гин, «прогрессист» и просветитель, не приемлет жестокости нравов города, но он хочет лишь смягчить противоречия между хищника­ми и их жертвами. Протест Варвары — это лишь желание вырвать­ся из-под деспотической власти матери, а не законов «темного цар­ства» — их она в целом принимает. Ее брат Тихон и вовсе забит, покорен, бессилен, он безропотно подчиняется матери. Кудряш, на­тура широкая, одаренная чуткой и доброй душой, но и он миру «от­цов» может противопоставить лишь свою удаль и озорство, а не нравственную силу. В избраннике Катерины Борисе есть душевная мягкость, деликатность, даже определенная городская культура и образованность, что заметно и в манерах, и в речи, и во всем его об­лике. Но это человек безвольный, находящийся в рабской зависи­мости от своего дяди, подчиненный его капризам и сознательно терпящий самодурство. Таким образом, все эти внешне оппозици­онные «темному царству» персонажи живут и мыслят в его преде­лах, а их протест не идет дальше желания приспособиться и суще­ствовать спокойно в рамках той же системы, в лучшем случае — чуть-чуть подреставрировав ее.

Резко отличается от всех других персонажей пьесы лишь Кате­рина. Это человек, чуждый нравам и всем устоям города, как бы человек из другого мира: недаром Островский подчеркивает, что она попадает сюда «извне». Между «ее миром» и «темным царством» изначально существует огромное различие. В «Грозе» сталкивают­ся, порождая мощный, как грозовой, разряд две противостоящие друг другу культуры — сельская и городская, а противостояние между ними уходит в многовековую толщу российской истории. Близкий Островскому по взглядам на купеческое сословие славя­нофил К.С.Аксаков отмечал, что купечество и материально, и по образованию, и по привилегиям оторвалось от простого народа, из которого вышло. Но при этом аристократическая культура дворян осталась им чужда. Они несли в себе народную культуру, но если в простом народе она жила, то в купечестве — сохранялась в мерт­вом, как бы застывшем виде. Аксаков писал, что купеческий быт так же похож на быт народный, как замерзшая река на текущую (то есть сохраняя только форму).

Действительно, законы, по которым живет «темное царство» — рутина, они не насыщены внутренним содержанием. Недаром Ка­терине, воспитанной на истинно народных, «живых» традициях, жизнь в Калинове так тяжела. Выслушав рассказ Катерины о ее прежней жизни в родительском доме, Варвара недоумевает: «Так здесь же все то же». Катерина в ответ говорит, что здесь все «как будто из-под неволи». Кабаниха ходит в церковь, а живет не по- божески, домашних поедом ест. Вся ее религиозность — ханжеская, для проформы, видимости. То же касается и всего остального. Жена может не любить мужа, но ей надо вести себя так, как будто любит: кланяться в ноги, выслушивать наказы, выть, когда тот уезжает. Для Катерины грех состоит в самом факте любви к другому мужчи­не, ее не может устроить, как Варвару, мораль «темного царства»: «лишь бы все шито-крыто было». Чувствуя зарождение любви, она искренне просит мужа: «Тиша, голубчик, не уезжай!» Напротив, Кабаниху сам факт мало трогает: любить — не любить — это лич­ное дело, главное, чтоб выла, потому что так положено по прави­лам, нормам, пусть даже в них уже никто не верит.

Получается, что Катерина, этот, по Добролюбову, борец с «тем­ным царством», по сути, борется за то, чтобы вдохнуть жизнь в это самое царство, дать содержание застывшей, закостеневшей жизни. Она борется за право личности чувствовать и переживать там, где по законам «темного царства» достаточно просто выполнять правила. Иными словами, Катерина борется за права личности, а Кабаниха — за права коллектива. Для Катерины главное — реализовать свою личную судьбу (вплоть до самоубийства), а для Кабанихи — вопло­тить себя как часть коллектива. Таким образом, можно сказать, что протест Катерины поднимается из самой глубины, исторического прошлого «темного царства», когда его мертвые законы были еще живыми, личными верованиями каждого члена коллектива. Полу­чается, что конфликт «Грозы» вбирает в себя тысячелетнюю исто­рию России, а в его трагическом разрешении сказываются едва ли не пророческие предчувствия национального драматурга.

При этом он отнюдь не хочет представлять Катерину как идейно­го борца с «темным царством». Она — воплощение того гармоничного и прекрасного древнего мира Руси, который исчезает в современной Островскому жизни, загоняющей в убогую форму поэзию древних верований. Катерина как будто «не от мира сего», — из той фанта­стической и прекрасной страны, где вовсе не странным кажется ее желание летать, где поют ангелы, цветут необыкновенные сады с запахом кипариса. Островский — человек глубоко религиозный — изображает Катерину так, что она предстает не только вполне ре­альным человеком (типическим характером), но и тем, что можно назвать душой в чистом виде, не отягощенной земными страстями и пороками. Любовь — земная, реальная — любовь к Борису вырывает ее из прежней жизни. Она хочет любить Бориса, но для этого ей надо быть земной женщиной, как Варвара, а Катерина к этому не приспо­соблена. Земная жизнь оказывается слишком тяжела для нее: Кате­рина уже не летает, а бросается с обрыва в Волгу и камнем падает вниз. Вот почему судьба ее поистине трагична, что позволяет гово­рить о жанровых особенностях трагедии, а не драмы.