Традиции русской классической литературы в повести А. Платонова «Котлован»

Одно слово правды весь мир перетянет.

Народная пословица

Создавая совершенно «неклассическую» картину уто­пического мира в повести «Котлован», Платонов ориенти­ровался на классические темы и мотивы, которые помогли ему еще ярче изобразить абсурдную реальность.

Главный герой повести Вощев — это человек, умею­щий думать и критически оценивать то, что происходит с ним и вокруг него. Его глазами мы наблюдаем за событиями, в центре которых — рытье котлована для будущего «Дома счастья» пролетариев, видим, как изме­няется сознание людей под влиянием жесткой корректу­ры сурового времени. И понимаем, что новая реальность не только во многом нелепа, но и очень страшна, тра­гична.

Способность размышлять причиняет Вощеву опреде­ленные неудобства: в начале повести он предстает перед нами человеком, сокращенным «вследствие роста слабо­сильности в нем и задумчивости среди общего темпа труда». Но Вощева продолжают волновать вечные фило­софские вопросы о месте человека, об устройстве мира, о счастье, которые не давали покоя многим его предше­ственникам из классической литературы. «По вечерам Вощев лежал с открытыми глазами и тосковал о буду­щем, когда все станем общеизвестным и помещенным в скупое чувство счастья».

Поиски ответов на вопросы, поиски правды толкают Вощева на странствия. Так в повести появляется распро­страненный в русской литературе мотив дороги как пути исканий, беспокойства человека, попытки достигнуть ис­тины. Безвестная дорога привела главного героя повести, сокращенного с завода и потому очутившегося «в про­странстве», к котловану общепролетарского дома. В этом мне видится какая-то высшая предопределенность, пото му что от активной воли человека здесь ничего не за­висело — его вела дорога. Когда Вощев, находясь в пути и потеряв ориентиры, спросил у шоссейного надзирателя, далеко ли до какого-нибудь города, он получил достаточ­но философский ответ: «Близко... если не будешь стоять, то дорога доведет». Да, дорогу осилит только идущий, и лишь ищущий сможет получить ответы на беспокоящие его вопросы. Поэтому мне кажется правильным тракто­вать образ пути во многих литературных произведениях не столько как линию, соединяющую две или больше ключевых точек, сколько как процесс движения, искания, неуспокоенности.

Тема дома тоже является сквозной в традиционной русской и зарубежной литературе. Под домом мы обычно понимаем воплощение уюта, мира, гармонии, родовой очаг. Это и внутренний мир человека, оторвавшегося от корней или пустившегося в путешествие. В «Котловане» Плато­нова все переиначено. Общепролетарский дом будущего счастья — это грандиозный мираж, который никогда не будет реализован. Непонимающие, часто — отчаявшиеся люди, живущие в настоящем: в нищете, голоде, холоде, использующие гробы как место для спанья и игр де­тей — никогда не смогут построить счастливое будущее. Поэтому рытье котлована бесконечно. Эта гигантская яма превращается в братскую могилу для строителей дома, в том числе — и в детскую могилу, а значит — могилу надежд.

«Вощев стоял в недоумении над этим утихшим ребен­ком, он уже не знал, где же теперь будет коммунизм на свете, если его нет сначала в детском чувстве и в убежден­ном впечатлении? Зачем ему теперь нужен смысл жизни и истина всемирного происхождения, если нет маленького, верного человека, в котором истина стала бы радостью и движением?»

Таким образом, мы видим, что, используя темы и моти­вы русской классической литературы, Платонов смог пол­нее отобразить в повести свои мысли и донести до читате­ля глубокий замысел произведения.