Трагедия Григория Мелехова (по роману М. А. Шолохова «Тихий Дон») (Второй вариант)

Главный герой романа «Тихий Дон» казак Григорий Мелехов проходит в перипетиях революции и гражданской войны слож­ный путь, трагический, но незавершенный. Существуют две наи­более распространенные точки зрения на образ Григория. Одни критики считают, что трагедия героя — в его оторванности от народа, в отщепенчестве. Другие видят в Григории Мелехове трагедию исторического заблуждения. И та, и другая концепции героя схематизируют образ, сводят его только к социальным аспектам. Характер Григория намного богаче. Он включает скла­дывавшиеся на протяжении двух веков типичные черты казачь­его менталитета и то новое, что принес с собой XX в. с его войнами и революциями. Образ Григория — отражение не толь­ко типичного социально-психологического, но и резко индиви­дуального. Отсюда трагедия героя — это трагедия не столько типа, сколько личности.

Григорий Мелехов — несомненно, яркая, незаурядная нату­ра. Природа дала ему внешнюю стать и красоту, порывистый и неукротимый нрав. Человек естественный, он на все реагирует непосредственно и эмоционально. Его чувства оказываются силь­нее тех норм и правил морали, которые складывались в патриар­хальной казачьей среде в непреложный семейный кодекс и впи­тывались с детства. О силе натуры говорит то, что Григорий, познавший счастье любви к Аксинье, бросает вызов хуторской морали, порывает с семьей. Уже в этом видны зачатки личной трагедии, ведь ради любви к женщине ему приходится отторгать от себя родной курень, идти против родителей.

Григорий показан Шолоховым как лучший представитель казачества. Он воплощает казачью удаль и воинскую доблесть, трудолюбие. Он — человек высокого благородства, чувства соб­ственного достоинства. Воинская честь обязывает Григория быть смелым в бою и великодушным к побежденным. Примечателен в этом отношении эпизод допроса красного командира полков­ником Андреяновым:

«— Каким путем вы узнали, что он — командир роты? — вме­сто ответа спросил Григорий.

— Выдал один из его же красноармейцев.

— Я полагаю, надо расстрелять этого красноармейца, а ко­мандиров оставить! — Григорий выжидающе взглянул на Анд­реянова».

Мелехову противны предатели, на чьей бы стороне они ни были. Честный, прямолинейный человек, Григорий не прием­лет малодушия и трусости, не желает покоряться обстоятельст­вам. Но в условиях борьбы двух миров герою не так просто опре­делить свое место. В отличие от бедняков-крестьян казачеству не надо было бороться за землю и волю. «Земли у нас — хоть заглонись ею. Воли более не надо, а то на улицах будут друг дружку резать. Атаманов сами выбирали, а теперь сажают…» — говорит Григорий. Мелехову нужно ясное понимание цели революции, той конкретной выгоды (не материальной, а духовной), кото­рую принесет с собой победа красных. Он судит обо всем не по словам, а по делам. А дела новой власти не очень-то ему по сердцу. Он видит, что не самые достойные становятся во главе других. «…Сделается от власти пьяный, и готов шкуру с другого спустить, лишь бы усидеть на этой полочке», — это слова Гри­гория о таких, как Федор Подтелков, потопивший в крови ка­зачьи хутора.

Мелехов о многом судит с довольно примитивной точки зре­ния хуторского казака. Главным мерилом человеческого достоин­ства он считает труд, причем признает только труд физический. Поэтому у него негативное отношение ко всем «белоликим да бе­лоруким», хотя многие из них достойнее тех же Котлярова и Ко­шевого, которых с Григорием разделяет разное понимание гума­низма («кровь легла промеж нас»), Григорий — носитель общечело­веческих моральных норм, потому пролетарский, социально на­правленный гуманизм ему чужд, ему чуждо и обоснование целесообразности убийства ради революционных целей.

Григорий не отщепенец, так как его колебания и сомнения выражали недоверие к революции большинства казачества. Вме­сте с тем он и не бунтарь, не принявший революцию. Он — человек, ввергнутый в водоворот истории, не сумевший опре­делить свое место в ней. И это происходило по многим причи­нам. Мелехов, который тянется как раз к новому, неизведанно­му, не встречает достаточного внимания и понимания в лагере красных: в нем постоянно подозревали неискренность. В то же время белые социально еще дальше для Григория — ни он их не понимает, ни они его. Герой с горечью говорит: «От белых от­бился, к красным не пристал… У белых, у командования нашего я был чужой, на подозрении у них был всегда. Да и как могло быть иначе? Сын хлебороба, безграмотный казак, — какая я им родня? Не верили они мне! А потом и у красных так же вышло. Я ить не слепой, увидал, как на меня комиссар и коммунисты в эскадроне поглядывали… В бою с меня глаз не сводили, караулили каждый шаг… Я этого недоверия терпеть не мог больше». Григо­рий принимает все лучшее, что есть у белых и у красных. Поэто­му в отдельные моменты его жизненные позиции совпадают с целями то тех, то других. Мелехов стоит «на грани двух начал». Как характеризует его Копылов, «с одной стороны, ты — борец за старое, а с другой — какое-то, извини меня за резкость, какое-то подобие большевика».

По индивидуальным качествам своего характера Григорий Мелехов не может быть вне борьбы. Именно личностные черты, а не социальное положение предопределяют трагические несов­падения героя с историей. Если для других был возможен тре­тий путь — неучастие в исторических событиях, то для Григория он неприемлем. В финале эпопеи Мелехов так и остается на рас­путье, растеряв на пути революции много дорогого для себя. Революция для таких, как Мелехов, думающих, ищущих исти­ну и смысл, а не принимающих сторону силы, оказалась траги­ческим камертоном, определившим всю судьбу.