Виртуальная встреча русских гениев (сочинение-фантазия на свободную тему)

Как известно, история не знает сослагательного накло­нения. Человек не имеет власти над временем и простран­ством. Трудно себе представить, что произойдет с челове­чеством, если однажды найдется ученый, который изобре­тет машину времени, способную преодолевать простран­ство и время. Мне кажется, человечество в тот же день потеряет всякий смысл своего существования.

Однако человек уже сегодня может путешествовать во времени по странам и континентам. В этом ему помогает фантазия. Вспомните, Холдена Колфилда — героя повести Сэлинджера «Над пропастью во ржи», который хотел по­звонить писателям, чьи произведения он принимал всей душой. Точно так же и мы можем запросто смоделировать свидание с любым человеком прошлых времен. И не толь­ко повидаться с ним лично, но и свести для разговора с представителем других времен. Интересно, например, о чем могли бы поговорить между собой, скажем, два таких гения русской литературы, как Пушкин и Маяковский?

Погружаясь в подобное фантазирование, мысленно ста­вишь две эти фигуры русской литературы рядом друг с другом и начинаешь сравнивать, искать точки соприкосно­вения. Пушкин прожил 37 лет и пал от пули, полученной на дуэли; Маяковский прожил 36 лет и пал от пули, пу­щенной из револьвера в сердце. Неужели на этом совпаде­ния заканчиваются?

По воспоминаниям современников известно, что Пуш­кин был необычайным балагуром и весельчаком. Когда в беседах об истории, философии или религии наступала ко­роткая пауза, собеседники устраивали импровизированные маскарады, беготню. Они шалили и смеялись, как дети. И самым резвым зачинщиком шалостей выступал Пушкин.

Однажды он так заразительно хохотал, что одна дама про­сила его присутствовать при своей кончине, чтобы в послед­нюю минуту жизни быть храброй.

Легко, весело, с задором относился Пушкин и к поэти­ческому творчеству. Отсюда — оптимизм, лучезарность и веселость в его стихах. Маяковский признавался, что не «заакадемичился и не привык няньчиться со своей персо­ной, да и дело мое меня интересует, только если это весело». И Пушкин, и Маяковский осознавали свою из­бранность, элитарность. А потому мне кажется, что в сво­ем отношении к поэтическому творчеству, жизни два по­эта вполне могли бы найти общий язык. А вот в остальном…

Пушкина и Маяковского разделяет лишь столетие. По времени Пушкин — прадед Маяковского. Но когда мы бо­лее пристально всматриваемся в них, то от прежней схоже­сти почти ничего не остается. Начиная с ранних стихов, у Пушкина звучит призыв удалиться от толпы в уединен­ный уголок и «черни презирать ревнивое роптанье». Пре­зрение к «стадам» мы видим в стихотворениях «Свободы сеятель пустынный», «Разговор книгопродавца с поэтом» и многих других.

Пушкинский словарь указывает четыре значения слова «чернь» — «простонародье, городские низы, толпа, сброд». Когда поэт говорит о черни, он не имеет в виду простой русский народ. Он называет так тех, кто навязывает ему свои требования, не понимая поэзии.

Маяковский придерживался противоположных взглядов. Он не только одобрял то, что чернь, толпа, масса воз­намерилась выйти на арену истории, но и вызвался быть ее глашатаем.

Пушкин видел назначение поэта в том, чтобы «глаго­лом жечь сердца людей». И он, по меньшей мере, потерял бы дар речи, услышав громогласное заявление человека, называющего себя русским поэтом:

Плевать, что нет у Гомеров и Овидиев людей, как мы, от копоти в оспе. Я знаю — солнце померкло б, увидев наших душ золотые россыпи!

Как это ни странно, но Маяковский любил и знал наи­зусть всего «Евгения Онегина». Он гордился своим знани­ем. В стихотворении «Юбилейное» Маяковский обращается к Пушкину с такими словами:

Я люблю вас, но живого, а не мумию.

Он приглашает гения русской литературы к совместной работе, предлагает Пушкину включиться в дело рас­пространения революционных идей.

Что бы ответил ему Пушкин? Словами из знаменитого стихотворения «Поэт и толпа»:

Подите прочь — какое дело Поэту мирному до вас!.. Не для житейского волненья, Не для корысти, не для битв, Мы рождены для вдохновенья, Для звуков сладких и молитв.

Сам Маяковский, по-видимому, прекрасно понимает, что Пушкин не тот поэт, который будет писать агитки. Он осознает, что не только время, но и огромное простран­ство пролегло между ними. Два поэта, как будто одной национальности, как будто пишущие на одном языке. Но живут они не просто в разных странах, но и в разных мирах.

Чем могла бы закончиться виртуальная беседа двух клас­сиков русской поэзии? Тем, чем она закончилась. По мое­му мнению, Маяковский проиграл заочный спор с Пуш­киным. И его добровольный уход из жизни — самое крас­норечивое подтверждение такому предположению.