«Вот они какие, эти богатые люди...» (о романе Ф. Стендаля «Красное и черное»)

При Наполеоне такой юноша, как Жюльен Сорель, мог быстро сде­лать блестящую карьеру. Но по­литические ветры в тот момент, когда мы встре­чаемся с молодым героем Стендаля, дуют уже в иную сторону. Жюльен Сорель неоднократно убе­ждается в этом. «Как-то раз, прогуливаясь в одино­честве по семинарскому саду, он услышал разговор каменщиков, чинивших ограду:

— Ну, вот, пришел и наш черед. Новый набор объявили!

— Да, когда тот был — что же, в добрый час! Из каменщика ты офицером делался, а то и гене­ралом, видали такие случаи.

— Теперь, брат, уже не увидишь! Одна голытьба в солдаты идет. А тот, у кого в кармане позвя­кивает, дома остается».

Жюльен доволен тем, что вовремя догадался переменах. Во Франции правит король, которого окружают никчемные люди, подобные мэру города Верьера господину де Реналю. Они если и снисходят до представителей третьего сословия, то только в двух случаях: когда у тех есть деньги, желательно большие, тогда голос аристократа звучит ниже и вкрадчивее; и тогда, когда «люди голубой крови» нуждаются в них как в слугах, в этом случае аристократы смотрят на них с нескрываемым пре­зрением. Ни то, ни другое Жюльена не устраивало. А господин де Реналь обращался с воспитателем своих детей, как с прислугой. Он, при всяком удобном случае подчеркивающий древность своего рода, получает одновременно удовольствие, постоян­но унижая достоинство Жюльена, совсем как без­грамотный старик Сорель, но более утонченно.

Однажды в присутствии Жюльена господин де Реналь начал швырять камни в крестьянскую девочку, осмелившуюся пройтись запретной дорожкой его сада. Жюльен воспринимает эту скотскую выход­ку мэра как личное оскорбление и предупреждение на свой счет: «Всяк сверчок знай свой шесток». «Такие минуты делают робеспьерами»,— замечает Стендаль. И эта вскользь брошенная писателем реп­лика помогает читателю представить, что в тот момент творилось в душе Жюльена Сореля — ода­ренного и честолюбивого простолюдина.

Господин де Реналь, хозяин города и «владелец замка», соперничающий в пошлости с презирае­мыми им же самим мещанами, ведет себя как заправский буржуа по отношению к воспитателю своих детей. Еще бы, ведь он и «родовит», и при деньгах, а Жюльен Сорель не обладает ни тем, ни другим. Поэтому отказ Жюльена от «подарка» гос­пожи де Реналь, хотя и искреннего, но унижа­ющего достоинство юноши, вызывает страшное него­дование господина де Реналя: «Как!.. И вы до­пустили, что вам отказал ваш слуга?» Сам же господин мэр в свое время не смог отказаться от «гвоздильной фабрики», хотя уже с 1815 г. «сты­дится того, что он фабрикант».

Ничуть не лучше ведут себя столичные ари­стократы. С той только разницей, что Жюльен, как представитель третьего сословия, недостоин даже того, чтобы над ним потешались. «Мы обходим мол­чанием, — замечает Стендаль, — множество всяких ма­леньких приключений, которые могли бы выставить Жюльена в смешном виде, если бы он по своему положению не считался, в сущности, недостойным того, чтобы над ним потешались».

Стендаль, проведя своего героя через все пытки оскорбленной гордости, которыми Жюльену прихо­дилось расплачиваться за свое продвижение в об­ществе, с сарказмом рисует верхушку французской государственной пирамиды. Все эти завсегдатаи особ­няка графа де Ла-Моль, кичащиеся своими родо­словными, готовы, без тени смущения, ради рас­правы с инакомыслием, предать родину, призвав на защиту своих сословных привилегий иностранные войска. Ну что ж, может быть, и прав был брат мадемуазель де Ла-Моль, в преддверии революции 1830 г., предупреждая свою сестру относительно Жюльена: «Берегись этого молодого человека с его энергичным характером!.. Начнись опять революция, он всех нас отправит на гильотину».