Зарождение психоанализа в русской литературе XIX века

Психологический анализ явился огромным художе­ственным открытием XIX века. Это открытие в русской литературе связано с именами Л. Толстого и Ф. Достоев­ского, в европейской — с именем Стендаля.

Психоанализ явился миру вместе с новым классом, ко­торого не знала предыдущая история, — буржуазией. Пе­ред новым классом в самых разных областях человеческой деятельности стояли сложные и трудноразрешимые зада­чи. Их мог решить только тот, кто обладал сильным умом и решительной волей. Вот почему в буржуазную эпоху воз­никает идеал человека, который имеет ясный, энергичный взгляд, прямую напряженную осанку, жесты и выраже­ния, исполненные силы воли, руки, способные не только хватать, но и удерживать захваченное, ноги, энергично ступающие и твердо стоящие на завоеванной позиции. Подобные требования в одинаковой степени касались как мужчины, так и женщины.

Но самым существенным показателем рождения пси­хоанализа было то, что именно в буржуазную эпоху впер­вые в истории человечества возникает понятие о душев­ной красоте. Отныне жизненная цель не могла исчерпы­ваться паразитическим наслаждением жизнью, свойствен­ным прежним эпохам. Теперь она стала более высокой.

До появления психоанализа и мышление понималось как простой отклик человеческого сознания на факт дей­ствительности. Синонимом факта была мысль. Но Л. Тол­стой первым среди мировых писателей воссоздал «диалек­тику души» — спонтанный психический процесс в самодви­жении. В своих произведениях писатель показал, что ду­ховный мир человека столь же изменчив, как текучи реки; что мысль не то же самое, что факт, потому что мысль способна оттолкнуться от факта и парить в заоблачных далях; что в акт мышления включается весь предыду­щий опыт человека, и мысль связывает факт, который ее породил, с жизненным опытом, связывает настоящее и прошлое, прошлое и будущее; что мысль является переработкой факта в свете всего жизненного опыта че­ловека; что в акте мышления принимают участие и па­мять, и воображение, и фантазия; что мысль спокойно проникает из настоящего в прошлое, а из прошлого — в будущее.

Новаторство Ф. Достоевского состоит в открытии пря­мой соотнесенности отдельного человека с целым миром — миром не только современным, но и прошлым, и буду­щим. Тем самым писатель раздвинул узкие рамки частной жизни определенной ограниченной эпохи до предельно уни­версальной и общечеловеческой сцены с «последними во­просами» бытия и сознания. Вот почему у героя Ф. Достоев­ского исповедальное слово о себе сливается со словом о мире, интимное, переживание — с «капитальной» идеей, а личная жизнь — с судьбой мироздания.

Ф. Достоевский первым стал исследовать глубины че­ловеческой психологии и сокровенное содержание личнос­ти. В своих произведениях писатель последовательно ут­верждает абсолютную ценность личности и ее безгранич­ные возможности к совершенствованию. Он художествен­но и ценностно уравнивает бытие отдельного человека и целого мира. Вот почему каждый его герой обладает лич­ной правдой о мире, одержим «идеей-страстью». Все вместе герои Ф. Достоевского ведут большой диалог о мире, че­ловеке и Боге. Так возникает многоголосие «правд» — пре­дельная полифония в творчестве писателя.

Существенным достижением русского психоанализа XIX века стал ответ на вопрос: «Что такое человеческая душа и на что она опирается?». Лев Толстой и Ф. Достоев­ский ответили на него каждый по-своему. Их ответы стали основой дальнейшего развития психологического романа в современной мировой литературе.

Точкой опоры человеческой души Л. Толстой считал со­весть. В своем «Дневнике» он пишет, что великое горе, от которого страдают миллионы, это то, что люди живут не по совести, не по своей совести. Что нельзя взять чужую совесть и жить по ней (например, по Христовой), иначе это значит жить ни по своей, ни по чужой совести.

Совершенно иной взгляд выражает Ф. Достоевский. В его «Записной книжке» обратное утверждение: «Совесть без Бога есть ужас. Лишь своими убеждениями нравственность проверить нельзя. Проверка одна — Христос». Исследуя душу человека, он в определенный момент проник в нее так глубоко, что даже испугался. Оказалось, что суть человеческой души состоит в абсолютном равнодушии к добру и злу. Писатель догадался, что гуманность — это лишь привычка. И стоит только вместо привычной систе­мы нравственности подставить другую, как старая тут же рухнет. Стоит только выйти к народу и провозгласить: «Все дозволено!», как тотчас толпы безумцев почувствуют освобождение от любых моральных запретов.

Открытие Ф. Достоевского оказалось пророческим. Уже в первой половине XX века один за другим на историчес­кую сцену стали выходить лжепророки и провозглашать вседозволенность. «Морально все, что служит делу рево­люции!» — констатировал лжепророк в России. «Я освобож­даю вас от химеры, называемой совестью!» — патетически заявил лжепророк в Германии.

Сегодня мы хорошо знаем, какие последствия имели эти лозунги для всей мировой истории.