“И образ мира, в слове явленный…”
Вся фабула романа с доктором Живаго в целом ориентирована на евангельский сюжет. История, понятая Пастернаком как драма, уже была разыграна в Евангелии, и центральное лицо её — Христос, другого центра у христианской истории нет. Юрий Живаго, конечно же, не Христос, но его судьба воплощает драму христианской личности. Роль Юрия Живаго аналогична роли художника, творца, который не может вмешаться волевым образом в ход истории, но вносит в этот мир свой идеал христианского жизнепонимания.
Поскольку идеал героя романа и его автора спроецирован на “вечный образ”, то лучше всего его рассмотреть на «Стихотворениях Юрия Живаго».
Роман (бессмертное произведение), как известно, состоит из двух частей: прозаической и поэтической. Шестнадцать частей романа повествуют о людях, событиях большой истории, трагических судьбах Юрия Живаго, Тони, Лары Гишар—Антиповой, Павла Антипова—Стрельникова и других героев. Здесь же показан многоплановый образ России в предреволюционные и послереволюционные годы. В последней, семнадцатой части весь этот обширный материал как будто заново повторяется, но на этот раз уже в поэзии.
I. Выбор пути
Задания 1-й группе учащихся:
Прочитайте монологи Гамлета (В. Шекспир. «Гамлет», акты 1, 3). Соотнесите их с размышлениями лирического героя стихотворения.
Прочитайте Евангелие от Матфея: 26, 39. Какие евангельские мотивы прослеживаются в стихотворении?
С героем трагедии Шекспира лирического героя одноимённого стихотворения Б. Пастернака сближает одно и то же стремление: сделать свой жизненный выбор “в смертной схватке с целым морем бед” («Гамлет», акт 1). Он, как и Гамлет, ощущает разрыв “связующей нити” времён и свою ответственность за её “соединение”:
Порвалась дней связующая нить.
Как мне обрывки их соединить!..
(В. Шекспир. «Гамлет»)
“Ось” жизни затронула и судьбу Юрия Живаго: он оказывается в центре мироздания, “на распутье”, пытаясь предугадать свою “роль” в мировой “драме”.
Прислонясь к дверному косяку,
Я ловлю в далёком отголоске
Что случится на моем веку...
На меня наставлен сумрак ночи
Тысячью биноклей на оси...
Образ “тысячи биноклей” расширяет художественное пространство стихотворения. За этой метафорой — осмысление сути человеческого бытия. Мир — огромный космос. Таким образом, тема “жизнь—театр”, заявленная в трагедии Шекспира, у Б. Пастернака расширяется до Беспредельного — “душа хотела б быть звездой” (Ф. Тютчев). Но путь избранничества возведён к “вечному прототипу” и сопряжён с неизбежным страданием, поэтому:
Если только можно, Авва Отче,
Чашу эту мимо пронеси.
Образ чаши — открытая евангельская реминисценция: “Да минует меня чаша сия!” В этом обращении — перифраз молитвы Христа в Гефсиманском саду перед тем, “как возложили руки на Иисуса Христа и взяли его. И отошед немного, пал на Лице Свое, молился и говорил: «Отче Мой! Если возможно, да минует Меня чаша сия»” (Мф. 26, 39).
Моление лирического героя о перемене судьбы, о смягчении жизненных ударов — это вечное человеческое обращение к Богу, но в то же время герой чувствует, что “неотвратим конец пути”:
Но продуман распорядок действий,
И неотвратим конец пути.
Здесь предчувствие полной гибели как цены за “ролевое” предназначение творца, художника. Появляется мотив жертвенности за свободное творчество. Реализуется он в последнем четверостишии. Это четверостишие представляет “конец пути” — то есть “распятие”, жертва “за многих <...> во оставление грехов”.
Я один, всё тонет в фарисействе.
Жизнь прожить — не поле перейти.
Фарисеи — олицетворение лицемерия, лжи, беззакония. В наставлении Иисуса о фарисеях произносится: “Горе вам, книжники и фарисеи, лицемеры, что затворяете царство небесное человекам!” Благодаря этой реминисценции можно понять настоящую роль и лирического героя, и Юрия Живаго, и Бориса Пастернака (как видим, в конце остаются только эти герои). Доказательством тому служит и семантическая окраска отдельных слов: подмостки в первой строфе как будто актуализируют театральную предначертанность судьбы. Однако следующие слова: роль, драма, распорядок действий лишают права выбора, но все они оказываются сведены к одной формуле — “жизнь прожить — не поле перейти”. А это уже не из актёрской игры: жизненная мудрость не терпит лицедейства. Сама жизнь есть выбор, прожить её — значит выбор этот сделать.
“Я люблю твой замысел упрямый, но на этот раз (“И на этот раз меня уволь”) я знаю свою судьбу и иду ей навстречу, согласуя свой выбор с народной мудростью «жизнь прожить — не поле перейти»”. Таково истинное лицо героя, мужественно идущего к неотвратимому концу. Выбор пути совершился в пользу христианской этики: иду навстречу страданиям и гибели, но ни в коем случае — лжи, неправды, беззакония и безверия.
II. Варыкинская сказка
Борис Пастернак признавался, что в основе стихотворений к роману — “новое состояние души”. Это состояние — любовь. Любовь в двух ипостасях: как чувство интимное и как чувство более широкое — любовь к жизни, к Богу.
«ЗИМНЯЯ НОЧЬ»
Аналитическая беседа
Какие жизненные события романных героев предшествуют созданию стихотворения?
Спасаясь от ареста, Лара, её дочь Катенька, Живаго уезжают из Юрятина и поселяются в заброшенном доме Микулицыных в Варыкине. Посреди огромного, чужого, холодного, враждебного мира создают свой особый, частный, тёплый семейный мир.
Какие образы появляются в стихотворении?
Образы света, мглы, крещения включены в контекст конкретной жизненной ситуации. Рефрен стихотворения “Свеча горела на столе” возникает четырежды: в первом случае усиливает кружение метели, рождает чувство смятения, неясности представлений о будущем, но повторяющаяся формула рефрена (“Свеча горела на столе”) каждый раз звучит по-новому, тем самым расширяет пространственные и временные границы стихотворения.
Какую картину мира передают первые три строфы?
Образ свечи обрамляет эти строфы, становится как бы центром мироздания. Пламя поначалу теряется в метели (“Мело, мело по всей земле // Во все пределы”). “Как летом роем мошкара”, зимой на пламя слетаются хлопья снега, к нему свои стрелы направляет вьюга. Перед нами всеобъемлющая картина метели, которая бушует по всей земле. И на фоне этой мятежной стихии — одинокая горящая свеча.
Этот контрастный мир передан и в прозаической части романа: с одной стороны, тёплый, хрупкий, идиллический мир, с другой — холодная враждебная вселенная. И в стихотворении, и в романе эти два мира разделяет окно. Окно — маленькая защита огромного мира любви.
Что является основой идиллического мира?
Конечно же, любовь. Любовь представляется лирическому герою сотворением духовного мира, центральным событием в жизни, подобно “крещению”. “Свеча горела на столе” в комнате влюблённых, озаряя картину их встречи. Любовь противостоит метели, и уже она, а не вьюга проникает “во все пределы”. В любви “скрещиваются” плотское и духовное, временное и вечное, человеческое и ангельское.
Каков символический смысл образа свечи?
В христианской символике свеча означает веру в Бога. В стихотворении «Зимняя ночь» образ свечи многозначный: это и символ идиллического мира, и символ встречи, надежды, веры, любви.
Какими бытовыми деталями наполнено художественное пространство стихотворения?
В стихотворении явно ощутимы реальные детали. Хлопья снега летят “к оконной раме со двора”, на стекле возникают снежные узоры — “кружки и стрелы”, “два башмачка” падают “со стуком на пол”, “воск” капает “на платье”, “на свечку” дует “из угла”. Всё это лишь подтверждает, что поэзия любви — это поэзия живой жизни, поэзия человеческой души, которой не чужды любые сердечные перебои, любые диссонансы. Поэтому и образ свечи восходит от дисгармонии, хаоса, царящего в мире, к миру Вечному во времени.
«Зимняя ночь» — это моменты мгновенного и вечного счастья; любовь озаряет героев внутренним светом, унося их в пронзительную высоту Духа.
«СКАЗКА»
Особое место в поэтической тетради Юрия Живаго занимает стихотворение «Сказка».
Стихотворение основано на легенде о том, как святой Георгий Победоносец убивает дракона-змея, который душит девушку. Легенда отражает древнейшее представление о добре и зле. Имя Георгий греческого происхождения, на Руси оно приняло формы Юрий или Егор. Таким образом, в стихотворении и в романе очевидна параллель между святым Георгием и Юрием Живаго.
1. Почему стихотворение «Сказка» является стержневым в поэтической тетради?
2. Как оно отражает душевные переживания Юрия Живаго?
3. Почему стихотворение названо «Сказка»?
В стихотворении явные параллели: девушка — это Лара, святой Георгий —Юрий Живаго, дракон — Комаровский. И снова Комаровский появляется в жизни героев и рушит все мечты о счастье, о тихой жизни. Но не может спасти свою возлюбленную Юрий—Георгий, отдаёт её во власть дракона. Потому и сказка, что в реальности всё гораздо сложнее и запутаннее. Сказка может быть только в мечтах.
“А они даже и не простились толком, только Юрий Андреевич рукой махнул и отвернулся, стараясь сглотнуть колом в горле ставшую боль <...>
— Прощай, прощай, — предваряя эту минуту, беззвучно-беспамятно твердил доктор, выталкивая из груди эти чуть дышащие звуки в вечеревший морозный воздух. — Прощай, единственно любимая, навсегда утраченная!”
Закончилась варыкинская сказка. Кем же была Лара для Юрия Живаго? Почему её образ притягивал к себе? Лара — это сфера души, творчества, духа. Лара — символ жизни, символ бесценности её дара.
Задания 2-й группе учащихся:
Сравните фрагмент прозаической части романа (ч. 14, гл. 13) со стихотворением «Разлука». Какие переживания испытывают герои (Юрий Живаго и лирический герой)?
Разлука любимых состоялась. Метафорические образы моря, волны вызывают ассоциации с “бурей жизни”, с “волной судьбы”. В прозе они являют смысл исторической, социальной бури, бросавшей Лару и Живаго к разным берегам, то соединяя их, то разлучая. В стихотворении эти же образы приобретают черты вселенского одиночества, когда “не видно света Божьего”. Здесь разлука становится метафорой разрушенного мира, общей судьбы. Мотив разрушения, разорения дома (“Везде следы разгрома”; “Повсюду в комнатах хаос. // Он меры разоренья...”) становится едва ли не главным в стихотворении. В прозе читаем: “Положу черты твои на бумагу”. “На бумаге” не осталось её черт: “Ушли на дно её души // Её черты и формы”. Осталась тоска, которая “с костями сгложет”. И всё же за плачем и тоской по Ларе стоит более высокое — “обручение его с духом творчества и преображение”. И потому…
III. “Смерти не будет...”
Темы любви и творчества пронизывают весь роман. Любовь и творческий дар, данные Юрию Живаго свыше, становятся источником жизни, и только благодаря им преодолевается “драма жизни”, трагедия бытия. Художник, Творец, по мнению Живаго–Пастернака, призван соединить “порвавшуюся дней связующую нить” и вернуть жизни смысл и вечную гармонию. В этом и состоит задача искусства. Ключом к такому пониманию творчества являются стихотворения, собранные во второй части поэтической тетради Юрия Живаго.
Если обратить внимание на подбор «Стихотворений Юрия Живаго», то можно заметить, что именно во второй части собраны стихотворения на евангельские сюжеты: «Рождественская звезда», «Чудо», «Магдалина I», «Магдалина II», «Рассвет», «Август», «Гефсиманский сад». Они являют поэту “образ мира”, предстают своеобразным мостом от земного существования к бессмертию. Если рассматривать стихотворения не в хронологическом порядке, то лирический сюжет их выстраивается на следующих ключевых текстах: «Рождественская звезда», «Рассвет», «Чудо», «Август», «Гефсиманский сад».
«РОЖДЕСТВЕНСКАЯ ЗВЕЗДА»
Весьма значим и интересен образ Рождественской звезды у Пастернака. В Евангелии сказано: “Звезда, которую видели они на востоке, шла перед ними…” Движущаяся, она указывала путь к Младенцу. Поэт развивает эту мысль далее:
Растущее зарево рдело над ней
И значило что-то,
И три звездочёта
Спешили на зов небывалых огней.
Странный путеводный знак, в отличие от других звёзд, не только порождает “растущее зарево”, но и целеустремлённо перемещается. Звезда напоминает пламенеющий стог:
Она пламенела, как стог, в стороне
От неба и Бога,
Как отблеск поджога,
Как хутор в огне и пожар на гумне.
В этом четверостишии все образы возникают в стороне “от неба и Бога”. Почему так? Не потому ли, что поэт ощущает причастность заоблачного явления к земной повседневности, к реальному быту, к людским судьбам. Поэт ставит знак равенства между светилом, возвестившим о рождении Христа, и людьми, принявшими этот Божественный знак. Не случайно последующие возвышенные строки (кстати, это единственный в стихотворении фрагмент с приподнятым пафосом) уже в следующей фразе обрываются прозой земной позёмки:
И странным виденьем грядущей поры
Вставало вдали всё пришедшее после.
Все мысли веков, все мечты, все миры,
Всё будущее галерей и музеев,
Все шалости фей, все дела чародеев,
Все ёлки на свете, все сны детворы.
Весь трепет затепленных свечек, все цепи,
Всё великолепье цветной мишуры…
…Всё злей и свирепей дул ветер из степи…
Образ будущего в этом фрагменте стихотворения предстаёт в атмосфере праздника: “все мысли веков, все мечты, все миры” будут сопряжены с одним их главных библейских символов. Насколько это будет торжественно в будущем, настолько приземлено сейчас, в настоящем…
Заметим, что всё стихотворение выстраивается на центробежной силе: радиус всё время расширяется. Евангельский сюжет выходит за пределы заданной темы — Рождества Христова. Этот мир куда более огромный. Бытовые детали пейзажа в первой части стихотворения выстроены, как арки, — круги идут от них:
Вдали было поле в снегу и погост,
Ограды, надгробья,
Оглобля в сугробе,
И небо над кладбищем, полное звёзд.
Во всех этих звучащих [О] — огромное восходящее пространство. Если сопрягать с христианской символикой, то это, конечно, икона. Всё время нимбы строятся и расширяются, и заключительная строка стихотворения (“…с порога на деву, // Как гостья, смотрела звезда Рождества”) завершает эти круги. Примечательно то, что Рождественская звезда, которая поначалу мерцает “застенчивей плошки”, затем разгорается внезапно и непостижимо, знаменуя тем самым святость произошедшего события.
«РАССВЕТ»
Задания 3-й группе учащихся:
Вспомните притчу о воскресении Лазаря и соотнесите с героем стихотворения.
Прочитайте стихотворение Ф. И. Тютчева «Не знаю я, коснётся ль благодать...» (1851), найдите сходные мотивы.
На “рассвете”, то есть в молодости, герой стихотворения жил, следуя нравственным заветам Христа. “Потом пришла война, разруха”, христианская религия потускнела, ушла из жизни. В страшных исторических потрясениях не был слышен “вечный” голос, он был заглушён звуками “войны”, обстоятельствами внешней жизни. Но теперь, через много лет вера вновь явилась, герой, “как от обморока ожил”, читая “завет”. Таков зачин стихотворения.
Сравните у Ф. И. Тютчева:
Не знаю я, коснётся ль благодать
Моей души болезненно-греховной,
Удастся ль ей воскреснуть и восстать,
Пройдёт ли обморок духовный?..
Лирический герой стихотворения Пастернака ищет путь к обновлению жизни. У Тютчева “болезненно-греховная душа” не может найти успокоение на земле, стремится в Беспредельное, герой же Пастернака возрождается душой в “утреннем оживленье” толпы, на улицах, в городе, вместе с вьюгой, снегом, утром — со всем миром.
Каким видит этот мир лирический герой? Какие образы, детали передают его мироощущение?
“Везде встают, огни, уют, // Пьют чай, торопятся к трамваям”. Герой настолько чутко воспринимает мир, что не просто видит, как на рассвете “в воротах вьюга вяжет сеть // Из густо падающих хлопьев”, но и сам “тает”, как снег, и хмурится, как зимнее утро. Тем самым поэт одухотворяет природу: образы стихотворения последовательно представляют неодушевлённое одушевлённым, очеловечивают природу.
Герой не идёт — “бежит” к людям, его интересует всё в этом мире, взгляд его проникает всюду, он пытается пересоздать мир, одержать над ним “победу”.
Меняется ли восприятие мира у героя после “духовного обморока”?
Восприятие мира изменилось от “войны” к “уюту”, от “обморока” к “оживленью”. “И вымершие мостовые везде встают” — здесь передано движение самой жизни. “Со мною люди без имён, // Деревья, дети, домоседы”. Герой (Юрий Живаго), соприкоснувшись с этим миром, стремится довести его до поэтического символа “живой жизни”, символа Воскресения.
Несколько парадоксально на этом фоне звучат строки: “Я всё готов разнесть в щепу // И всех поставить на колени”. Их надо понимать в библейском контексте стихотворения: “поставить на колени” — значит заставить слушать проповедь, пророчество. Библейский контекст поможет понять нам, о какой “победе” идёт речь. Победа над утраченной верой в жизнь. Наступивший рассвет прояснил не только судьбу лирического героя, но и общие черты бытия, приблизил человека к Богу, Бога к человеку, человека к природе, природу к человеку.
Приятие жизни как чуда Воскресения — основной пафос стихотворения.
Только в слиянии прошлого и настоящего, общего и личного, минутного и вечного, разума и чувства, “повседневности” и “истины” рождается чудо настоящей жизни, способной одержать победу над смертью. Но время беспощадно приближает неотвратимый “конец пути”.
«АВГУСТ»
“Однажды утром в конце августа Юрий Андреевич с остановки на углу Газетного сел в вагон трамвая <…> Юрию Андреевичу не повезло. Он попал в неисправный вагон, на который всё время сыпались несчастья.
<…> И вдруг ощутил небывалую, непоправимую боль внутри и понял, что сорвал что-то в себе, что он наделал что-то роковое и что всё пропало”.
Юрий Живаго “посетил сей мир в его минуты роковые” и стал “полем” для “сраженья” истории и личности, жизни и смерти. Даже в грядущей смерти было “что-то роковое, непоправимое”. Поэт умирает тогда, когда дышать уже нечем, но ощущение “рокового часа” появляется гораздо раньше, оно явилось поэту во сне, в стихотворении «Август». Во сне он слышит и свой собственный голос, и одновременно “чей-то”, доносящийся как будто из другого мира.
Какие конкретные образы, детали передают физический окружающий мир героя?
“Утром рано” он разбужен встающим солнцем. Оно бросает “шафрановые” лучи из окна на “занавес”, “диван”, “постель”, “подушку мокрую”. Столь же реальна и картина сна, даже дата обозначена: “Вдруг кто-то вспомнил, что сегодня // Шестое августа по-старому, // Преображение Господне”.
Вспомним итог земного пути Юрия Живаго. Пройдя через “бездну унижений”, горечь утрат, жизненных неудач в тяжкие годы “безвременья”, сохранив при этом культуру христианской души, он не удостоился чести быть похороненным по религиозному обычаю: “Как жаль всё-таки, что его не отпевают по-церковному! Погребальный обряд так величав и торжествен <…> Он так всего этого стоил…”
О чём вспоминает герой стихотворения?
Вспоминает и “годы безвременщины”, и “бездну унижений”, но в то же время “полёта вольное упорство” в творчестве, восхищается “лазурью”, “золотом” природы.
Какие евангельские мотивы сопутствуют образной системе стихотворения?
Образы неба, знамения, Преображения Господня, второго Спаса. “Знамение с неба” — подтверждение мыслей Иисуса Христа об истинности духовной жизни и смерти как жертве за неё:
Обыкновенно свет без пламени
Исходит в этот день с Фавора,
И осень, ясная как знаменье,
К себе приковывает взоры.
Евангельские реминисценции помогают понять смысл сопоставления двух миров стихотворения: с одной стороны, мир физический, реальный, с другой — мир Божественный. И столь явно ощутимо в финале стихотворения удовлетворение от сотворения этого “образа мира” христианской личностью.
Прощай, размах крыла расправленный,
Полёта вольное упорство,
И образ мира, в слове явленный,
И творчество, и чудотворство.
«ГЕФСИМАНСКИЙ САД»
Задания 4-й группе учащихся:
Какое место занимает стихотворение «Гефсиманский сад» в поэтической тетради?
Сравните «Гефсиманский сад» со стихотворением «Гамлет», найдите общие мотивы.
Прочитайте рассуждения Юрия Живаго о смерти и вечности в части 3 (гл. 3) романа «Доктор Живаго».
Подготовьте свою интерпретацию стихотворения.
«Гефсиманский сад» завершает поэтическую тетрадь Юрия Живаго, вместе со стихотворением «Гамлет» выстраивает кольцевую композицию и всего романа, и цикла стихотворений.
Гефсиманский сад, по Евангелию, то место, где Иисус Христос провёл последние часы. Это были мгновения Его прощания с земной жизнью. Гефсиманский сад — это метафора безмерности времени и неотвратимости высокой миссии искупления во имя торжества высокой любви Духа, во имя приближения царства Святого Духа.
Я в гроб сойду и в третий день восстану,
И, как сплавляют по реке плоты,
Ко мне на суд, как баржи каравана,
Столетья поплывут из темноты.
В стихотворении «Гефсиманский сад» евангельский миф трактуется как крестный путь Богочеловека. Для Живаго следовать Иисусу Христу значит идти избранным путём страданий, обрести Вечность.
Литература
1. Мусатов В. В. Пушкинская традиция в русской поэзии первой половины ХХ века: от Анненского до Пастернака. М.: Прометей, 1992.
2. Баевский В. С. Пастернак. М.: Московский университет, 1999.
3. Гордиенко Л. Изучение романа Б. Пастернака «Доктор Живаго» в 11-м классе. СПб.: Глагол, 1999.
4. Альфонсов В. Н. Поэзия Бориса Пастернака. Л.: Советский писатель, 1990.
5. Буслакова Т. П. Русская литература ХХ века. М.: Высшая школа, 1999.
6. Гаспаров Б. М. Очерки русской литературы ХХ века. М.: Наука, 1994.
7. Лихачёв Д. С. Размышления над романом Б. Л. Пастернака «Доктор Живаго» // Новый мир. 1998. № 1.