М. Эпштейн

В поэзии Г. Державина отдельные пейзажные мотивы впервые приобретают самостоятельное художественное значение.

У М. Ломоносова пейзаж - это целостная картина природы во всех ее составляющих; у Г. Державина выделяются и поэтизируются времена года, представители флоры и фауны, явления атмосферы, о чем свидетельствуют сами названия стихотворений: "Зима", "Лето", "Облако", "Соловей", "Ласточка", "Синичка", "Похвала комару". Природа впервые приобретает самодовлеющий, отдельный от социального и естественнонаучного, поэтический интерес. При этом для Державина природа не только космос и стихии, но и живые существа: птицы, насекомые, рыбы. Гораздо внимательнее Державин к атмосферическим явлениям: воздуху, облакам; у него впервые поэтизируется радуга, лунный свет ("Видение Мурзы", 1783-1784, опубл. 1798, "На выздоровление Мецената", 1780 или 1781), что предвосхищает знаменательную традицию русской лунной поэзии - от В. Жуковского до С. Есенина. Удивительно сочетается в Державине любовь к грандиозным, стихийным явлениям природы: вулкану, водопаду - с пристальностью к мельчайшим звуковым и цветовым оттенкам, повторам, к эху и отражению предмета в воде. Классицистическая величавость уступает место барочной изысканности и причудливости пейзажа, изобилующего мелкими, не обязательно "типическими" подробностями.

Державин ввел в русскую поэзию мрачный, таинственно-зловещий пейзаж (бледная луна, свист бури, ревущие волны - "Водопад", опубл. 1798, "На выздоровление Мецената"), получивший дальнейшее развитие в сентиментальной и романтической поэзии - у Н. Карамзина и В. Жуковского. Барочному принципу живописания соответствует и открытый Державиным для русской поэзии пейзаж экзотический, кавказский пейзаж, сочетающий "ужасы, красы природы" ("На возвращение графа Зубова из Персии", 1797). Другое излюбленное поэтом переплетение ландшафтных и технических мотивов ("машины зимы" - в "Зиме", "стон мехов подъемных" - в "Водопаде") открывает выход в пейзажное мышление ХХ века (В. Хлебников, Н. Заболоцкий и др.).

Если Ломоносов тяготеет к естественнонаучной поэзии, то Державин - к метафизике природы. Свидетельством этого являются не только собственно философические стихотворения ("Бог", 1784; "На умеренность", 1792), но и впервые развитый им в русской пейзажной лирике прием аналогий: стихотворение строится из двух частей - пейзажно-описательной и обобщенно-дидактической. Так, "Ключ" - это вдохновение, "Павлин" - пышность, "Облако" - тщеславие, "Лебедь" - слава, "Ласточка" - бессмертие; условность и аллегоричность этих изображений природы не помешали им стать важнейшей вехой на пути к натурфилософской лирике Ф. Тютчева, тоже часто использующей пример аналогии ("Фонтан" и др.).

Вклад Державина в формирование национального пейзажа определяется тем, что у него впервые заметное место занимают осенние и зимние мотивы ["На рождение на Севере порфирородного отрока", 1779; "Желание Зимы", 1787; "Осень во время осады Очакова", 1788; "Осень", 1804 (?)], почти отсутствующие у предшественников [кроме "Зимы" (1750-1751) Н. Поплавского, первого опыта русской зимней поэзии].

(Источник: "Природа, мир, тайник вселенной...")