Образ матери

Образ матери занимает сокровенное место в поэзии Марины Цветаевой. Поэтесса посвятила ей не только стихи, но и прозу: "Мать и музыка" (1934), "Сказка матери" (1934). Ее памяти посвящено и стихотворение "Маме" (сборник "Вечерний альбом"). Для Цветаевой было исключительно важно подчеркнуть духовное воздействие матери на дочерей. Мария Александровна Цветаева - удивительно тонкая и глубокая натура, художественно одаренная ввела их в мир прекрасного. "В старом вальсе штраусовском впервые/ Мы услышали твой тихий зов", - так пишет автор о своем чувствовании музыки, тождественной для нее с голосом матери.

"Мать - сама лирическая стихия". "Мать... - страстная музыкантша, страстно любит стихи и сама их пишет. Страсть к стихам - от матери", - пишет Цветаева. Мария Александровна открыла для детей искусство, ставшее для них второй, подчас более желанной, реальностью.

К детским снам клонясь неутомимо

(Без тебя лишь месяц в них глядел!),

Ты вела своих малюток мимо

Горькой жизни помыслов и дел.

Именно мать научила детей уметь сострадать ближнему, чувствовать свою и чужую боль. Это знание сделало их мудрее и зародило внутреннюю неуспокоенность, невозможность удовлетвориться кажущимся благополучием, которое обманчиво. "С ранних лет нам близок, кто печален,/ Скучен смех...", - напишет позднее Цветаева. В другом стихотворении она скажет: "Наш корабль не в добрый миг отчален/ И плывет по воле всех ветров!"

"Ее измученная душа живет в нас, - только мы открываем то, что она скрывала. Ее мятеж, ее безумие, ее жажда дошли в нас до крика", - так сказала о безвременно ушедшей матери поэтесса в письме 1914 года, адресованному известному русскому философу В. В. Розанову. Завещанное матерью духовное наследство означало глубину переживаний, обостренную яркость чувств и благородство сердца. Цветаева признавала, что всем самым лучшим в себе она обязана только матери. Ранняя смерть Марии Александровны оставила глубокую рану в душе Цветаевой, чья боль сопровождала ее всю жизнь.

До убедительности, до

Убийственности - просто:

Две птицы вили мне гнездо:

Истина - и Сиротство.

Там же осталась и память о беспечных, радостных детских годах, как о "лазурном острове".