Язык Шмелева

Великолепный, "отстоянный" русский язык автобиографического цикла Шмелева отмечали все без исключения, кто говорил о его творчестве. "Без преувеличения, не было подобного языка до Шмелева в русской литературе... Писатель расстилает огромные ковры, расшитые грубыми узорами сильно и смело расставленных слов, словец, словечек, словно вновь заговорил старый шмелевский двор на Большой Калужской улице в Москве. <...> Теперь на каждом слове - как бы позолота, Шмелев не запоминает, а реставрирует слова. Издалека, извне восстанавливает он их в новом, уже волшебном великолепии. Отблеск небывшего, почти сказочного... ложится на слова" (О. Михайлов).

Действительно, о многих находках Шмелева хочется сказать словами трактирщика Крынкина, обращенными к отцу главного героя: "Ну, кажинное-то словечко ваше... как навырез! так в рамочку и просится! Так и поставлю в рамочку - и на стенку-с!"

Вот лишь некоторые примеры.

"...Кап-кап... кап-кап-кап... кап-кап...

Уже тараторит по железке, попрыгивает-пляшет, как крупный дождь.

Я просыпаюсь под это таратанье, и первая моя мысль: взялась! Конечно, весна взялась. <...> Вон как капель играет... - тра-та-та-та!" ("Мартовская капель"). В ритмическом рисунке фраз, повторе т, р, шмелевском неологизме таратанье слышится звон весенней капели.

Живая, ощутимая "ткань русского быта" возникает из шмелевского слова, рождаясь прямо на глазах читателя:

"Рождество...

Чудится в этом слове крепкий, морозный воздух, льдистая чистота и снежность. Самое слово это видится мне голубоватым. Даже в церковной песне -

Христос рождается - славите!

Христос с небес - срящите! -

слышится хруст морозный". ("Святки. Птицы божьи".)

Каждый Праздник - Рождество, Пасха, Троица, масленица - это одновременно и реальное событие, происшедшее много веков назад, сакральное значение которого закрепилось в Празднике, и конкретный предмет ("масленица", верба, пасха, березка) - символ связи мира земного с миром иным, нездешним, но чаемым душой человеческой.

Слово масленица вмещает в себя и "ухабистую снежную дорогу, уже замаслившуюся на солнце", и живую радость приближающейся весны, и бесчисленные стопки жирных блинов с пылу с жару, и чудесную "масленицу" старичка Егорыча - маленькую модель Вселенной.

"Я любуюсь-любуюсь "масленицей", боюсь дотронуться - так хороша она. Вся - живая! И елки, и медведики, и горы... и золотая над всем игра. Смотрю и думаю: масленица живая... и цветы, и пряник - живое все. Чудится что-то в этом, но - что? Не могу сказать". ("Масленица".)