Загадка эпилога “Шинели” Гоголя

При истолковании гоголевской “Шинели” особую трудность представляет выяснение смысла эпилога повести, загадочная природа которого приводит в замешательство уже самого рассказчика: “Но кто бы мог вообразить, что здесь ещё не всё об Акакии Акакиевиче, что суждено ему на несколько дней прожить шумно после своей смерти, как бы в награду за не примеченную никем жизнь. Но так случилось, и бедная история наша неожиданно принимает фантастическое окончание”. Бросается в глаза отмеченная рассказчиком непредсказуемость случившегося, порождающая не просто вынужденный отказ от какого-либо мотивированного объяснения описываемых далее событий, но даже некий фатализм, побуждающий смириться с неожиданным преобразованием “бедной” (то есть не требующей какой-либо игры воображения) истории в “фантастическую” (в смысле невероятности происходящего).

Между тем далеко не все исследователи поверили рассказчику на слово, а потому постарались истолковать “фантастическое окончание” в духе “бедной истории”. Так, эпилогу стали приписывать исключительно моралистическое значение, увидев смысл посмертных похождений вернувшегося с того света героя в том, “чтобы пробудить уснувшую совесть генерала, творившего зло, чтобы вступил он после встречи с живым мертвецом Башмачкиным на стезю покаяния и человеколюбия...”