Гамлет

Своеобразие стихотворения "Гамлет" заключается в том, что различные его интерпретации не противоречат друг другу, а, напротив, дополняют. С одной стороны, они включают стихотворение в смысловую ткань романа, а с другой - сам роман - в контекст мировой культуры. Сам Борис Пастернак, проясняя замысел своего произведения, говорил: "Атмосфера вещи - мое христианство". Стихотворение "Гамлет" допускает следующие прочтения:

Название стихотворения и содержащаяся в нем ситуация неизбежности предначертанного герою пути, пытающегося ее осмыслить, свидетельствуют, что это - внутренний монолог датского принца Гамлета - главного героя трагедии У. Шекспира "Гамлет". Стихотворение заставляет обратиться к этой трагедии, а также вспомнить осмысление образа в русской культуре, например, И. Тургеневым (статья "Гамлет и Дон Кихот", повесть "Гамлет Щигровского уезда"), А. Блоком ("Я Гамлет. Холодеет кровь...") и др.

Стихотворение представляет собою монолог актера, исполняющего роль Гамлета ("Я вышел на подмостки" - сцена; "На меня наставлен сумрак ночи / Тысячью биноклей на оси" - зрительный зал; наконец, слова "замысел", "роль", "драма", "распорядок действий". Ср. также один из черновых вариантов стихотворения: "Это шум вдали идущих действий. / Я играю в них во всех пяти").

Обращение к образу Гамлета Шекспира заставляет вспомнить формулу-изречение великого драматурга: "Весь мир - театр, и люди в нем актеры". В этом случае ситуация трагического героя осмысляется как его отношение к жизни вообще, а обращение "Я люблю твой замысел упрямый" относится не сколько к режиссеру драмы, но к Твоэтого мира, в котором каждый должен достойно пройти путь, предначертанный ему свыше ("дверной косяк" - символ начала жизненного пути). Таким образом, жизни человека даже в самых тяжелейших и затруднительных обстоятельствах возвращается подлинный смысл: быть достойным своей роли и своего предназначения в этом мире.

Стихотворение отсылает Моление о Чаше Христа в Гефсиманском саду, о чем говорит почти точная цитата из Евангелия от Марка (Марк, 14, 36) и от Матфея (Матф. 26,39). Картина звездной ночи здесь предстает как упоминание о фарисействе и об одиночестве героя. Пастернаком вводится тема жизни как искупительной жертвы.