Музыкальные штрихи к портрету Толстого

Личность Л. Н. Толстого для нынешних школьников — закрытая книга, и открывать они её, как правило, и не хотят. Так, в рассуждениях старшеклассников о тех гениях, великих, значительных людях прошлого, с кем хотелось бы (если бы это было возможно) пообщаться, спросить что-то, просто поговорить, о Толстом читаю: “Я бы поговорил с Л. Н. Толстым, именно поспорил бы, так как я не согласен с большинством его идей. Спросил бы: отчего он так возгордился, что решил создать собственную религию? Разве он думает, что она хоть кого-то спасёт?” Налицо смещение представления о масштабе личности писателя, полное отсутствие ориентации во времени, в эпохе, её проблемах (что, правда, наблюдается повсеместно, у подавляющего большинства старшеклассников). И — может быть, это главное — отсутствует в представлении ученика доминанта образа писателя. Не обращаясь к иным примерам рассуждений школьников, хочу обратить внимание на последнее: отсутствие сформированного в сознании старшеклассника образа писателя. Это немудрено, ведь пока учебники неторопливо излагают в хронологии жизни и творчества все факты, упрямо засевшие в стереотипах прошлого, трудно ожидать появления живого отношения к писателю у школьников. В этой связи и хочется остановить внимание учителя и, возможно, десятиклассников на той стороне эстетической жизни Л. Н. Толстого, которая оказывается новой для учеников, неожиданной, объясняющей парадоксы его личности. Предлагаю вниманию учителя материал, на который можно опираться, строя рассказ о Толстом-человеке.

Рассказ, полагаю, имеет смысл начать с противоречивых цитат.

Л. Н. Толстой: “Я думаю, что музыка — это наиболее яркое практическое доказательство духовности нашего существа”