Ю. С. Подлубнова

Вид материала

Документы

Ю. С. Подлубнова

Екатеринбург

ЧЕРТЫ АГИОГРАФИИ в очерке М. Горького

«В. И. Ленин»

Восприятие советской культуры и искусства в последние два десятилетия сильно изменилось. За это время в науке выдвинулись различные точки зрения на эстетическую сущность соцреализма – он рассматривался как неоклассицизм, авангард, предпостмодернизм. Появились работы, определяющие основу тоталитарной культуры как «симбиоз религии и мифологии» и предлагающие рассматривать соцрелистический канон как архетипически связанный с каноном религиозного искусства¹. Существование в советской литературе некоего жанро-тематического образования, которое можно назвать ленинской «агиографией», сегодня уже не вызывает сомнения². Более того, известна статья Ю. Шатина, касающаяся эстетики агиографического дискурса в поэме Маяковского «Владимир Ильич Ленин». В этой связи нам представляется целесообразным взглянуть с точки зрения агиографии на очерк Максима Горького «В. И. Ленин».

Горький, в отличие, например, от Маяковского, был лично знаком с Лениным еще с 1905 года. При создании очерка прозаик имел вполне реалистические представления равно как о положительных, так и отрицательных сторонах личности вождя революции. Как известно, эти представления не воспретили, а может, даже позволили ему в серии публицистических заметок, озаглавленных в последующем как «Несвоевременные мысли» (1917-1918), делать резкие высказывания по поводу диктаторской политики, проводимой Лениным и большевиками в стране. Однако к моменту создания очерка Горький все же отказывается от какой-либо критики всенародного Ленина и создает очень идеализированный образ.

Возможно, что немалую роль в идеализации Ленина сыграл выбранный прозаиком жанр литературного портрета. «Свои литературные портреты он стремится, как правило, возвести к тому обобщающему плану, в котором «великое» утверждается как некая норма, как общеобязательный идеал человека»³, – пишет Е. Тагер. Таким индуктивным путем происходила идеализация образа Ленина. Горький делает акцент только на тех чертах вождя, которые соответствуют его представлениям об идеальном человеке. При этом он, в сущности, не рассказывает о вожде ничего нового: ленинский миф к моменту написания очерка уже существовал в общественном сознании эпохи и содержал определенные характерологические моменты. В этом плане чрезвычайно важно, что формирующаяся в 1920-е гг. лениниана активно перерабатывала христианские архетипы. Горький поддерживает эту традицию: агиографическое в образе Ленина, вполне возможно, намеренно оказывается заостренным (Горький отлично знал памятники религиозной литературы и особенности их канона и, ко всему прочему, прозаик не всегда был атеистом и, как известно, увлекался идеями богостроительства).

Образ Ленина, нарисованный Горьким в двух вариантах очерка, примерно одинаков. Он создается за счет привлечения нескольких архетипов. Это архетипы подвижника, культурного героя и идеального правителя. Ленин в очерке призван воплотить в жизнь идею социальной справедливости. Для этого он вынужден вести определенный образ жизни. Писатель напрямую характеризует его как подвижника-аскета: «…его героизм – его нередкое в России скромное, аскетическое подвижничество честного русского интеллигента-революционера, непоколебимо убежденного в возможности на земле социальной справедливости, героизм человека, который отказался от всех радостей мира ради тяжелой работы для счастья людей»⁴. Но Ленин здесь не просто интеллигент. Он оказывается классическим примером идеального русского человека с его приверженным различного рода крайностям характером. Его «самой резкой» чертой в очерке Горького становится внешняя простота при необычайно глубокой, важной для общественности мыслительной деятельности. Недаром сормовский рабочий скажет о нем: «Прост, как правда» (15). Правда, при ее универсальном и сложном внутреннем содержании, внешне всегда проста, даже груба.

Отсюда очевидный в очерке авторский акцент на заурядной внешности Ильича (отсюда и сама номинация вождя по отчеству, просто Ильичом, как внешне непритязательного, приятного всем человека в годах). Горький постоянно подчеркивает неприглядную внешность этого «лысоватого, картавого» (7) человека, который, в быту остается незаметным на фоне других действующих лиц. Даже легендарная «светлая голова» (11)⁵ вождя в подобном контексте оказывается лишь блестящей лысиной. Простота характеризует горьковского Ленина и в поведении. Поставивший служение идее всечеловеческого счастья выше собственного благополучия, Ильич скромен и непритязателен. Зато, «неприхотливый, чуждый привычки к вину, табаку», герой занят «с утра до вечера сложной, тяжелой работой» (37). Во имя общественно важного дела он всячески ограничивает себя. «Человек изумительной воли, Ленин в высшей степени обладал качествами, свойственными лучшей революционной интеллигенции, – самоограничением, часто восходящим до самоистязания, самоуродования, рахметовских гвоздей…» (36) – пишет Горький. Подобные характеристики приближают образ героя очерка не только к легендарным образам героев-революционеров, но и к образам христианских святых и подвижников из древнерусских текстов.

Так, Ильич, подобно многим подвижникам (обладающим соборным сознанием), посильно участвует в мирских делах. Например, зорко следит за жизнью товарищей, проявляет заботу об их здоровье и комфортном существовании. Не менее, а то и более зорко герой следит и за нуждами простых, незнакомых ему людей, пролетариев, находится в курсе их дел. В Лондоне 1907 года свободные от заседаний съезда часы и минуты Ильич проводит среди рабочих, расспрашивая их о «самых мизерных мелочах быта» (14). По силе любви к партийным собратьям и пролетариату он, безусловно, выше всех прочих героев очерка и приближается к образу Христа и подвижников.

Ленин-подвижник в очерке Горького воплощает те инвариантные модели, которые стали сакральны в христианстве благодаря примеру Христа. Герой здесь одновременно Учитель-проповедник, Чудотворец, Мученик. Например, в качестве проповедника Ленин проявляет себя на лондонском съезде партии в 1907 году. С церковной кафедры (!) герой дает мощный словесный отпор лидерам меньшевистской оппозиции: Плеханову, Дану, Мартову. Именно его речь оказывается коммуникативно успешной: присутствующая на съезде рабочая масса верит именно Ильичу. Такое ленинское умение убеждать силой слова собеседника либо группу слушателей воспринимается Горьким чуть ли не как мистическая одаренность героя: «Иногда казалось, что неукротимая энергия его духа брызжет из глаз искрами и слова, насыщенные ею, блестят в воздухе. Речь его всегда вызывала физическое ощущение неотразимой правды» (29). Потому образ Ленина в очерке близок образу Чудотворца. В подобном контексте главным чудом, совершенным Лениным, являются, конечно, его революционные преобразования в России. Помимо этого герой очерка оказывается обладателем чуть ли не магических «острых» глаз⁶, способных проникать тайное тайных человеческих помыслов. Герою приписывается дар предвидения. «Далеко вперед видел он и, размышляя, разговаривая о людях в 19-21 годах, нередко и безошибочно предугадывал, каковы они будут через несколько лет» (6).

Кроме того, Ленин в очерке выступает в качестве Мученика. Надо сказать, что Горький опускает многие эффектные с мартирологической точки зрения моменты ленинской биографии, но с нескрываемой жалостью к участи героя пишет: «…великое дитя окаянного мира сего, прекрасный человек, которому нужно было принести себя в жертву вражды и ненависти ради осуществления дела любви» (30).

Говоря о сюжетном устройстве очерка, стоит отметить, что «В. И. Ленин» демонстрирует особенности, свойственные, в первую очередь, жанру литературного портрета, и потому, характеризуя Ленина, Горький не приводит моменты духовного роста этого уникального человека. Тем не менее, в этом портрете наличествует некая эволюция социального положения героя. Если на лондонском съезде Ленин является всего лишь предводителем большевиков (то есть, уравнен в своих правах, например, с Плехановым), то после революции он оказывается фактически полноправным вождем огромной страны, потенциально – вождем трудящихся всего мира. Этот эволюционный момент в судьбе Ленина – лишь с учетом выявленных ранее архетипических составляющих в образе героя – можно трактовать как элемент классического житийного сюжета.

Как агиографический элемент сюжета в очерке – с той же оговоркой – можно истолковать и осмысление факта смерти героя. Смерть Ленина в очерке становится эпизодом ключевым (он расположен в сильных смысловых позициях – в начале и в финале произведения). Читатель понимает, что именно реальная смерть Ленина дала творческий импульс создателю очерка. Что немаловажно, текст Горького имеет и посмертное чудо, произошедшее благодаря как бы неким эманациям духа героя в земной мир. Писатель дарует Ленину духовное бессмертие: «Вот он не существует физически, а голос его все громче, победоноснее звучит для трудящихся земли, и уже нет такого угла на ней, где бы этот голос не возбуждал волю рабочего народа к революции, к новой жизни, к строительству мира людей равных» (28). На уровне композиционной организации очерка-портрета для нас важна произведенная Горьким для второго варианта текста «замена тематического принципа изображения хронологическим»⁷, принципом знаковым с точки зрения агиографии.

Субъектно-объектный уровень организации очерка и внутритектстовые авторские репрезентации также могут быть представлены как агиографические. Авторская линия содержит характерные в этом плане моменты. Очевидно, что Горький сознательно строит определенный образ автора. В очерке он малосамостоятелен, его лицо определяется в первую очередь этикетным отношением к главному герою. Так, автор полностью разделяет метафизические убеждения своего героя («…в мире есть только одна сила, способная освободить ее из плена хищников, – сила правды Ленина» (25)); подчеркивает, что имеет меньший, чем у героя статус в сложившейся социальной и «конфессиональной» иерархии; к герою относится благоговейно (использует прием панегирика и похвалы), к себе – самоуничижительно (например, кается в идеологической близорукости и признается в совершенных политических просчетах). Мы можем говорить об этикетном лице автора и о наличии пиететной дистанцированности между героем очерка и автором. Это еще одна агиографическая черта данного текста.

Остается сказать несколько слов по поводу бытования очерка в советской литературе и действительности. «В. И. Ленин» в силу политического рейтинга Горького в конце 1920 – начале 1930-х годов тотчас же после своего появления из печати приобрел статус классического произведения советской литературы, а позднее был зачислен в ряд канонических текстов социалистического реализма. В советской действительности данный очерк Горького не редко рассматривался как воспитательная литература (он, например, входил в школьную программу). Эта особенность бытования произведения свидетельствует о его нахождении в той социокультурной нише, которую прежде занимала религиозная литература.