История магии и оккультизма

Вид материалаДокументы
Подобный материал:
1   ...   23   24   25   26   27   28   29   30   ...   44

Завершив молитву как можно более елейным аминем, следует затем обратиться к Сатане с бранью: "Адский пес, Дух, низверженный в бездну вечного проклятия! Смотри, как смело я стою в гуще дьявольских фурий!" - и с тому подобными хвастливыми речами. Чтобы Сатана исполнил желание мага, его нужно трижды проклясть. Отсылать дьявола также следует в самых бранных выражениях. Брошюра заканчивается следующим наставлением: "Когда ты получишь деньги и драгоценности, а Люцифер уйдет, поблагодари Господа псалмом. Возьми все свое имущество и уезжай в другую страну. Сохраняй благочестие. Не забывай о бедных и новообращенных".


[Илл. на стр. 203 внизу. 84. "Достоверные портреты демонов".]


Книги "Красный дракон" и "Гримуар папы Гонория" повествуют о главных духах ада и об их "сигнатурах" (т.е. графических символах, которыми они подписываются). Люцифер - император ада; его знак - голова с четырьмя рогами. Князь Вельзевул изображает себя в профиль - довольно уродливым. Великий герцог Астарот нарисован с высунутым языком и словно насмехается над всеми этими нелепыми символами. Люцифуг, премьер-министр инфернального правительства, чем-то похож на индейца. Сатанахия - главнокомандующий - подписывается знаком, напоминающим насекомое. Адский генерал Агаглиарепт использует в качестве подписи изображение двух голов. Знак Флойрети - подполковника инфернальной армии - неуклюжее конское копыто и грубый профиль, так не гармонирующий с его лирически звучащим именем. Подпись бригадира Саргатанаса - адская бабочка, а фельдмаршала Небироса - древесный лист и странное существо, наполовину насекомое, наполовину младенец. Все эти квазиофициальные портреты трудно назвать устрашающими. Может быть, это карикатуры, вышедшие из-под пера какого-нибудь дерзкого шутника?

С вызыванием демонов тесно связано древнее искусство некромантии - заклинания мертвых. По велению мага покойник восстает из могилы и предсказывает будущее или указывает местонахождение кладов, зарытых им при жизни. Нередко мертвецы разгуливают по ночам по собственной инициативе; порой они даже встают из гробов целыми толпами и в молчании маршируют по темным улицам, пугая до полусмерти случайных прохожих. В странах Средиземноморья в это верят до сих пор: во многих городах жители с наступлением ночи накрепко запирают все двери и окна, чтобы какой-нибудь бродячий покойник не пробрался в дом. Иногда попадаются и разговорчивые мертвецы; это еще страшнее - вспомним хотя бы знаменитую "тень отца Гамлета".

Дух усопшего не находит покоя в могиле по разным причинам. Возможно, он совершил при жизни какое-то злодеяние, возможно - не успел закончить важное дело или сообщить кому-либо важную тайну. Так или иначе, он возвращается в мир живых, но, не принадлежа к последнему в полной мере, ведет себя неестественно и непонятно. С одной стороны, мертвецы бдительно караулят сундуки с золотом, которые припрятали при жизни, но с другой - не могут указать кладоискателю место, где зарыты сокровища. Они лишь таращат глаза и что-то невнятно бормочут, а то и вовсе не реагируют на расспросы. Мертвецы ходят, не переступая ногами. Они возвращаются в те места, которые когда-то любили, ибо никак не могут забыть о ныне чуждых им радостях жизни. Вернувшись домой, покойник усаживается в любимое кресло-качалку перед камином и полуразложившейся рукой тянется к старой трубке, которая все еще лежит на полочке, дожидаясь хозяина. Временами мертвецы ведут себя совершенно безумно: механически повторяют привычные для них действия, а то и просто пугают родных и близких. И все же некроманту ведом способ призвать их к порядку. На его вопросы покойникам приходится отвечать - и отвечать правдиво; когда же он отпускает их, они покорно возвращаются в могилу. По тайному слову некроманта могильный прах вновь обретает облик человека и на краткий срок возвращается в мир живых, сколько бы лет ни минуло со дня его смерти.


[Илл. на стр. 204. 85. Джон Ди и Эдвард Келли вызывают покойника.]


Небезызвестный Эдвард Келли, который, среди прочего, был некромантом, оказал столь сильное влияние на доктора Джона Ди, что этот выдающийся ученый за компанию с ним покинул Англию и отправился на поиски оккультных и алхимических приключений. Келли погиб в 1597 году при попытке бежать из тюрьмы. Доктор Ди вернулся на родину и написал мемуары, которые были опубликованы в 1659 году под следующим названием: "Правдивое и честное повествование о том, что происходило на протяжении многих лет между доктором Ди и некими духами". Хотя в этом сочинении о некромантии не упоминается, известно, что перед отъездом из Англии Ди и Келли вызывали покойного на заброшенном кладбище. На старинной гравюре на эту тему, сдержанный стиль которой только усиливает зловещую атмосферу, Келли держит в руке магический жезл и читает заклинание из черной книги, а испуганный Ди поднимает факел, горящий призрачным светом. В круге отчетливо видны слова: "Raphael", "Rael", "Miraton", "Tarmiel", "Rex". Это еще раз свидетельствует о том, что ангелы Господни, традиционно принадлежащие к сфере белой магии, могли использоваться и не по назначению - для самого черного колдовства.

Из гримуара "Красный дракон" мы узнаем любопытнейший способ вызывания покойников. В главе "Великое искусство общения с усопшими" говорится, что некромант обязательно должен присутствовать на рождественской мессе - ровно в полночь. Когда священник поднимет гостию, маг должен склониться и шепотом произнести: "Exurgent mortui et ad me veniunt" ("Покойник встает и идет ко мне"). После этого некромант покидает церковь и отправляется на ближайшее кладбище. Подойдя к первой могиле, он произносит: "О силы ада, вы, несущие в мир разлад! Покиньте свое мрачное жилище и ступайте в место по ту сторону Стикса!". Помолчав немного, маг добавляет: "Если вы властны над тем, кого я призываю, то повелеваю вам именем Царя Царей: отпустите этого человека, дабы он мог явиться ко мне в час, который я назначу". Затем заклинатель берет горсть земли и рассыпает ее, как зерно, все время приговаривая: "Тот, кто подобен праху, да пробудится он ото сна своего. Да выйдет он из праха своего и исполнит мои повеления, кои отдам я ему во имя Отца всех людей".

Преклонив колени, маг обращается лицом к востоку. В этой позе он должен оставаться до тех пор, пока не "откроются врата солнца", после чего нужно будет взять две человеческие кости и, сложив их в форме андреевского креста, покинуть кладбище. По дороге маг должен подбросить эти кости в первую встретившуюся ему на пути церковь. Затем нужно направиться на север и, отсчитав ровно четыре тысячи и девятнадцать сотен шагов, лечь навзничь на землю. Руки при этом следует вытянуть вдоль тела и положить на ноги, а взгляд устремить к небу, в сторону луны. Не меняя позы, маг должен призвать покойного следующими словами: "Ego sum, te peto et videre queo". И мертвец тотчас же явится. Отсылать его полагается следующим образом: "Возвращайся в царство избранных. Я рад, что ты побывал здесь". Поднявшись, маг возвращается к могиле, над которой начинал ритуал, и левой рукой чертит на надгробном камне знак креста. Наставления свои автор гримуара завершает так: "Не упусти ни малейшей подробности предписанного церемониала. Иначе ты рискуешь угодить в дьявольскую ловушку".

ПОРТРЕТЫ


Маг


Мы представляем себе мага как владельца оккультных тайн, мастера эзотерической мудрости, использующего это знание во благо себе самому и другим людям. Это - "белый" маг, интересующийся не столько колдовскими трюками, сколько размышлениями о природе, в которой он обнаруживает действие удивительных сил там, где прочие видят только обыденные, привычные явления. Для него божественная сила не сосредоточена в Едином, но пронизывает все вещи мира.

Магами были три волхва из библейской легенды. К этим персонажам теологи на протяжении многих веков проявляли особый интерес. Некоторые считали волхвов астрологами и утверждали, что они отреклись от своего ущербного знания, признав в новорожденном Иисусе Спасителя. Но другие полагали, что волхвы были истинными мудрецами и к вифлеемским яслям их привело небесное знамение, посланное самим Богом. Иными словами Вифлеемская звезда была не обычным небесным телом, но чудесным светочем, различить который волхвы смогли лишь просветленным "внутренним зрением".

Владыки восточных империй часто держали таких "волхвов", т.е. магов-мудрецов, при дворе в качестве советников. Во времена эпидемий, голода или войны маг одним словом мог остановить катастрофу. Древние волхвы были духовными вождями народа - предшественниками пророков, - в отличие от колдунов, чьи злодеяния подрывали самые основы, на которых зиждилось общество. Но со временем "белые" маги утратили былую власть: их вытеснили святые новой религии. Теологи, убежденные, что из неортодоксальной теории и практики не может родиться ничего благого, зачислили "белых" магов в одну категорию с колдунами и ведьмами.

Итак, маг лишился официального статуса. Но осужден он был христианскими мудрецами не за свои познания, а за приверженность к языческим верованиям. Драгоценные же осколки древних знаний тщательно собирались и включались в мозаику новой картины мира. В эпоху Возрождения древняя магия обрела новую силу. Светская ученость, хотя и не освободившись от влияния религии, тем не менее, уже дерзала вторгаться в самые таинственные сферы познания. Многие с жадностью впитывали ранее запретное знание. Печатный станок уже работал на полную мощность: к 1500 году в Европе накопилось более восьми миллионов книг. Издавались не только Библия и разрешенные греческие авторы, но и множество работ, в значительной мере проникнутых магическими представлениями. Высоко ценились гадательные методики; в моду вошли пальмистрия, астрология, физиогномия и прочие оккультные искусства. Некоторые авторы даже признавали действенность магических заклинаний и смело выражали свое мнение по вопросам, на исследование которых догма прежде накладывала строгий запрет.

Восток волновал и привлекал европейцев теперь более, чем когда-либо. Крестоносцы приблизили Восток к Западу, и теперь, когда установились торговые связи со странами Средиземноморья, тайны восточных мудрецов теперь уже не казались столь непостижимыми, как прежде. Кроме того, открытие Америки нарушило равновесие сил в Европе. Социальные потрясения приняли самые разнообразные формы. Крестьянская война в Германии, Реформация, политическая экспансия дома Габсбургов, экономическое истощение, усугбляемое инфляцией, которая отчасти была вызвана импортом золота из Нового Света, и постоянная угроза турецких вторжений - все это порождало атмосферу нестабильности. Эти процессы ослабляли социальную структуру общества, а следовательно, создавали благоприятную почву для развития новых или хорошо забытых старых идей.

Магия стала самостоятельной отраслью науки. Лишившись своего древнего великолепия, маг, тем не менее, сумел найти официальное место в структуре христианского общества. Но в то же время набирали силу критики магии, высмеивавшие тех, кто верил в волшебство и чудеса. Скептицизм нашел свое воплощение в форме похвалы глупости. Все - суета суета; люди - грешники, и, более того, глупцы. В "Корабле дураков" Себастиан Брандт объявляет, что первый тур в танце дурака пляшет он сам, ибо он владеет множеством книг, которые не читает и не понимает. Магия увлекла в водоворот оккультизма и духовных лиц. Бенедиктинец Тритемий (1462 - 1516) побуждал Агриппу писать магические труды и сам писал трактаты об именах ангелов и их иерархии, о сокровенных каббалистических алфавитах и т.п.

В чрезвычайно интересном трактате Агриппы "Об оккультной философии" (в трех книгах) мы находим многочисленные наставления магу и чудотворцу. Агриппа рекомендует блюсти чистоту и достоинство. Творить чудеса возможно только за счет способностей души, "которая недостойна повелевать божественными субстанциями, когда перегружена излишним общением с плотью и чересчур занята чувствующей душой тела". Но несмотря на все эти нравственные предписания, мы не забываем, что чудотворство уже стало вполне мирским занятием.

Маг эпохи Ренессанса вслед за древним мудрецом верил, что как в зримом, так и в незримом мире существуют магические силы, которыми можно повелевать и на благо, и во зло. Такая амбивалентность не позволяет дать западному магу четкого определения. Чернокнижник Фауст пользовался теми же силами, что и просвещенный Парацельс - белый маг. Поборниками магии в равной мере выступают и шарлатан, и ученый. Впрочем, несмотря на все разнообразие, которым отличались маги Возрождения, можно утверждать, что все они без исключения сыграли положительную роль в истории. Их увлеченность пробуждала в людях интерес к тайнам природы и стимулировала критицизм скептиков. Маги сглаживали социальные противоречия, демонстрируя абсолютную ценность человеческой личности, которая без посторонней помощи может вершить великие дела силой разума и знания. Если "чистота и достоинство" важнее благочестия и смирения, то социальное положение, национальная принадлежность и вера больше не могут служить критериями величия человека. Более того, интерес к древней магии способствовал изучению языков и усвоению античной учености; и, наконец, он стимулировал развитие экспериментальной науки в целом. Если рассматривать магию в таком свете, то назвать ее заблуждением или порочной практикой невозможно: она была чрезвычайно важным двигателем интеллектуального прогресса в Европе.

Охарактеризовать же западного мага будет проще всего, если мы приведем краткие биографии нескольких знаменитых приверженцев оккультизма.


Пико делла Мирандола (1463 - 1494).


Гравюра из "Небесной физиогномии" Джамбаттисты делла Порты сопровождается описанием черт внешности Пико: кожа у него была с желтоватым отливом, нежной окраски; тело его было пропорционально сложенным. У него были маленькие глаза, белки которых также отливали желтизной; худое лицо и тонкий нос; изящные губы. Лицо Пико было моложавым и ангельски красивым. "Fui di tanta altezza d'ingenio", - восклицает Порта на звучном итальянском наречии, и это означает, что Пико был пылок, отважен и возвышен духом. "Память у него была, словно у феникса, в речах и письме был он необычайно плодовит; он был философом и математиком, он исследовал тайны теологии. Он носил изящнейшие одежды, ел и пил мало. Изнуренный усердным учением и недостатком отдыха, он умер молодым".

Пико, граф Мирандола, родился в 1463 году в замке Мирандола близ Модены. Он развивался так быстро, что окружающие считали это чудом и сравнивали Пико с художником Мазаччо, который умер в возрасте двадцати семи лет, успев оставить глубокий след в истории живописи. В двадцать четыре года Пико приехал в Рим, где представил на публичный диспут разработанные им 900 тезисов. Многие из них были связаны с магией и каббалой - тайным учением, которое мы подробнее обсудим в следующих главах. По мнению делла Мирандолы, эти оккультные системы содержали в себе доказательства божественности Христа. Но план Пико не был одобрен церковью. Папа Иннокентий VIII, к тому времени уже прославившийся необычайно суровым отношением к проблеме ведьмовства, назначил комиссию для изучения теории Пико. Комиссия вынесла неблагоприятный вердикт: четыре тезиса были определены как безрассудные и еретические, другие шесть также были осуждены, хотя и менее сурово, и, наконец, еще три тезиса были названы ложными, еретическими и ошибочными.

Пико отстаивал возможность предсказаний будущего по сновидениям, при помощи оракулов, духов и знамений, а также по поведению птиц и по внутренностям животных. Последние два метода, будучи откровенно языческими, естественно, не могли прийтись по вкусу римским теологам. Неприемлемыми для них оказались и симпатии Пико к халдейским оракулам и орфическим гимнам. Некоторые из предложений Пико отдают неоплатонизмом: вслед за Проклом он говорит о младших божествах.

Но конечная цель Пико состояла вовсе не в том, чтобы воскресить старые, более или менее известные, магические идеи и ввести в обиход новые. Он ставил перед собой гораздо более амбициозную задачу: примирить санкционированный церковью аристотелизм с платонизмом, который заново открывали для себя ученые эпохи Ренессанса. Достичь этой цели он надеялся при помощи каббалы, которую изучал по совету своих наставников-евреев.

С осуждения, которому подверглись в Риме его тезисы, неприятности Пико только начались. Он имел дерзость составить апологию (опубликованную в 1487 году), где защищал тринадцать отвергнутых тезисов и обвинял членов комиссии в ереси, намекая, вдобавок, в предисловии, что они не умеют грамотно выражаться на латыни. Для "заикающихся варваров" это было уже чересчур. Два епископа, облеченные инквизиторскими полномочиями, призвали мятежника к смирению. Публикация его тезисов была запрещена папской буллой. Пико бежал во Францию, где папский нунций все же арестовал его и заключил в Венсенскую тюрьму. Впрочем, благодаря вмешательству Лоренцо Медичи и других влиятельных покровителей Пико было вскоре дозволено вернуться во Флоренцию. Но Иннокентий VIII хранил враждебное молчание. И только пришедший ему на смену Александр VI простил Пико и избавил его от преследований инквизиции. Это произошло за год до смерти делла Мирандолы, скончавшегося в 1494, на тридцать первом году жизни( .


Тритемий (1462 - 1516).


В годы своего студенчестве в Гейдельберге Тритемий встретился с неким таинственным учителем, который наставил его в оккультных науках. В 1482 году Тритемий решил вернуться в родной город Тритенхайм (район Трира). Учитель сообщил ему, что по дороге он найдет ключ к своей жизни. Добравшись до Шпонхайма, Тритемий попал в снежную бурю и нашел убежище в бенедиктинском монастыре. Тамошняя жизнь показалась ему настолько привлекательной, что он решил стать монахом, - это и был тот самый "ключ", о котором говорил ему наставник. В возрасте двадцати двух лет Тритемий сменил старого настоятеля, умершего в 1483 году. Монастырь достал ему в ужасном состоянии. Здание обветшало и разваливалось на глазах. Молодому аббату пришлось бороться с долгами, с хаосом в монастыре, с леностью и невежеством братии. Но ему удалось привести дела в порядок, и вскоре слава о шпонхаймских бенедиктинцах разнеслась далеко по всей округе.

Тритемий обучал монахов самым разнообразным ремеслам и не позволял им сидеть сложа руки. Они сами изготовляли пергамент, переписывали книги, украшая страницы позолоченными инициалами, работали в саду. Долги были полностью выплачены; начались денежные поступления, благодаря которым Тритемий мог приобретать редкие манускрипты. К 1503 году в его библиотеке насчитывалось уже две тысячи томов - невероятное богатство для того времени! Люди из других городов Германии, из Италии и Франции приезжали посмотреть на его коллекцию и на знаменитого аббата, эрудиция которого вошла в пословицу. В Шпонхайм посылали своих доверенных князья и короли; император Максимилиан советовался с Тритемием по политическим вопросам. Легенда гласит, будто еще в 1482 году Тритемия вызвали ко двору императора по срочному делу. Императрица Мария Бургундская погибла в результате несчастного случая, и Максимилиан, прежде чем избрать себе новую супругу, пожелал выслушать совет мудрого аббата. Утверждают, что Тритемий предложил императору вызвать дух покойной императрицы, дабы та сама назначила свою преемницу. Максимилиан согласился. Тритемий вызвал дух покойной, и Мария явилась во всей своей красе. Побеседовав с ней, Максимилиан забыл об осторожности и вышел из магического круга, чтобы обнять любимую жену, - но тотчас же упал наземь, как громом пораженный, а призрак сию минуту исчез. Впрочем, до того Мария успела предсказать множество будущих событий и, в том числе, назвать новую императрицу - Бьянку Сфорца, дочь Галеаццо.

В 1505 году Тритемия пригласили ко двору пфальцграфа Филиппа. Он отправился в Гейдельберг, где тяжело заболел. За время его отсутствия монахи в Шпонхайме взбунтовались: они надеялись, что обретут больше досуга и свободы, избавившись от чересчур рьяного настоятеля. Узнав об этом, горько разочарованный Тритемий решил никогда больше не возвращаться в Шпонхайм, хотя ему было жаль покидать монахов и, особенно, свою великолепную библиотеку. В Вюрцбурге ему предложили должность настоятеля монастыря Святого Иакова, которую он и принял в 1506 году. Здесь Тритемий провел остаток дней, посвятив все свое время литературной деятельности и управлению монастырем. Здесь же его и похоронили.

Большинство сочинений Тритемия - теологические трактаты, но писал он и о магии. Его весьма привлекала алхимия. В своих книгах он утверждал, что трансмутация возможна и что существуют способы получить философский камень. Этот камень, по его словам, - душа мира (spiritus mundi), явленная в зримой форме. Можно назвать его окаменевшим дыханием Бога, ибо Тритемий заявляет, что мировая душа суть дыхание, исходящее из божественного источника. В определенном смысле можно трактовать это высказывание как идею о том, что Бог пронизывает все сущее. После Тритемия такое представление распространилось весьма широко, ибо в середине XVI века Коперник открыл новый мир - мир планет, обращающихся вместе с Землей вокруг центральной звезды - Солнца. Это открытие ниспровергло христианскую догматическую иерархию мира. Оказалось, что Бог не может находиться "вверху", поскольку нет ни верха, ни низа, равно как нет ничего за пределами мира. Таким образом, для Бога нужно было подыскать новое жилище. Тогда-то и возобладала вера в то, что Бог живет везде - во всем сущем.

Тритемий отличался весьма скромным и кротким нравом и, будучи лицом духовным, не позволял себе высказываний и поступков, открыто противоречащих сложившейся традиции. Он изобретал всевозможные методы тайнописи, позволявшие выражать глубокие философские идеи под маской простых и безобидных с виду текстов. Тот факт, что Тритемий оказал влияние на Парацельса и Агриппу, - вполне достаточное свидетельство того, что к магическому знанию он относился, по меньшей мере, сочувственно. В своих трактатах Тритемий часто прибегает к иносказаниям, заявляя, например, что золотой век настанет, когда лев примирится с агнцем. В этот библейской символ хитроумный аббат облек представление о том, что философский камень явится на свет, когда божественный огонь (лев) мистическим образом соединится с божественным светом, т.е. Христом (агнцем).