Geum.ru

Гилье Н. История философии: Учеб пособие для студ высш учеб заведений / Пер с англ. В. И. Кузнецова; Под ред. С. Б. Крымского

Вид материалаКнига
Подобный материал:
1   ...   18   19   20   21   22   23   24   25   ...   54
Глава 8. РЕНЕССАНС И РЕАЛЬНАЯ ПОЛИТИКА'


Макиавелли - политика как манипуляция


В XVI-XVII веках наблюдалась тенденция к превращению королевской власти в абсолютную монархию. Усиление государственной власти стало возможным благодаря укреплению взаимной поддержки короля и третьего сословия. С большой долей вероятности можно предположить, что король поощрял бюргерские слои и способствовал созданию свободного капитала, а свободный капитал в лице бюргерства поддерживал короля. Однако, как бы там ни было, но с укреплением абсолютизма в XVII в., возникновением раннего капитализма и зарождением бюргерства феодальное общество в конце концов разрушилось. Переход от феодальной экономики к капитализму был не мгновенным, а постепенным. Это был длительный процесс, который не везде проходил одинаковыми темпами. Отметим ряд его важных моментов.


1 Немецкоязычный термин Realpolitik переводится словосочетанием реальная политика - В.К.

Он обозначает политику, основывающуюся на материальных ("реальных") факторах, отличающихся, в частности, от этических целей. Реальная политика предполагает использование силы, включая манипуляцию, и пренебрежение моральными соображениями. Целью реальной политики является политическая мощь, которую государство проявляет, например, в своей внешнеполитической деятельности. Используемые для достижения этой цели средства оцениваются по их эффективности, а не с точки зрения независимых моральных стандартов.

Отметим, что здесь, как и в предыдущей главе, авторы выходят за хронологические рамки понимания Ренессанса (XIV-XVI столетия) и рассматривают его также с точки зрения воздействия ренессансных идей на примыкающие к ним периоды. - С.К.


284


В Средние века исходили, в основном, из существования объективного естественного закона, который устанавливает нормы добра и справедливости для всех, в том числе для королей и императоров. Имелись также ограничения на использование власти. Общество рассматривалось в качестве большого сообщества, которое для удовлетворения человеческих потребностей имело службы, созданные на основе взаимности. Конечно, существовали разные сословия, некоторые были бедными, тогда как другие - богатыми. Но общество в целом рассматривалось как сообщество, основанное на взаимном соглашении. Более того, сувереном считалось именно общество, а не глава государства. Человек в этом обществе являлся моральным и религиозным созданием, а государство имело моральную функцию. Церковь и государство должны были заниматься своими сферами деятельности.


Грубо говоря, мы можем утверждать, что в Новое время одновременно с усилением централизованной власти, люди вновь индивидуализировались (точно так же, как при переходе от города-государства к империи). Уже не общество, а индивид выступает исходным пунктом (Гоббс). Причем индивид обычно понимается в качестве эгоиста. Для предотвращения "войны всех против всех" необходим сильный правитель, обладающий абсолютной властью. Другими словами, мы имеем противостоящих друг другу отдельных индивидов и абсолютную власть государства. В Новое время индивидуализм часто обосновывался с биологических и материалистических позиций (Гоббс), а абсолютная государственная власть находилась в руках монарха национального государства (а не космополитической империи).


Во время перехода от Средневековья к Новому времени связи между религией, культурой, политикой и экономикой были довольно запутанными. Здесь мы не стремимся дать их полный анализ. Отметим только, что все эти факторы взаимодействовали друг с другом сложным образом. Поэтому, с философской и исторической точек зрения, вряд ли оправданно утверждать, что какой-то один изолированный фактор, например, экономика, однозначно определял остальные.


Рассматриваемый период (с XV по XVII вв.) характеризовался помимо прочего возрождением античной культуры (re-naissance), религиозной Реформацией, возникновением экспериментального естествознания, становлением сильных национальных государств, которые в конечном счете превратились в абсолютные монархии, и быстрым развитием раннего капитализма. Выделяя какой-либо один аспект в этом периоде, мы должны также рассматривать и другие [1].


1 В дополнение к сложности зтого периода мы сталкиваемся с методологическими и терминологическими проблемами, например, при его описании с помощью наших понятий. Например, когда мы говорим, что Аристотель полагал, что наилучшее из возможных государств должно в основном базироваться на "среднем классе", то это может породить больше путаницы, чем понимания. Конечно, речь не идет о "среднем классе" в нашем современном смысле. Здесь, как и во многих других случаях, всегда следует иметь в виду, что наши понятия могут исказить обсуждаемые исторические реалии.


285


Никколо Макиавелли (Niccolo Machiavelli) жил в Италии конца XV и начала XVI веков (1469-1527). В противоположность Испании, Франции и Англии Италия была раздроблена на маленькие государства, которые постоянно враждовали друг с другом. Милан, Венеция, Неаполь, Флоренция и Ватикан плели интриги друг против друга и против иностранных государств. В этой игре папа римский выступал как итальянский местный король. Общественная жизнь во многом характеризовалась разнузданным эгоизмом. Целью Макиавелли в этих условиях стало создание стабильного государства.


Макиавелли жил во времена перехода от Средневековья к Новому времени. Его концепция гражданина тесно связана со средневековыми представлениями о принципиальном значении чести и славы. В своих книгах он поступает аналогично современным ему гуманистам (а также античным и средневековым авторам), а именно, он использует исторические примеры для прояснения современной ситуации. В то же время секуляризированный стиль его мышления указывает на его близость интеллектуальной жизни XVII-XVIII веков.


В работах Государь (II principe) и Рассуждения о первой декаде Тита Ливия (Discorsi sopra la prima decade de Tito Livio) Макиавелли рассматривает причины успехов и поражений в политике, трактуемой как средство удержания власти. В Государе он выступает защитником абсолютной монархии, а в Рассуждениях - республиканской формы правления. Однако обе эти работы выражают одну и ту же реально-политическую точку зрения на формы государственного правления: важны только политические результаты. Целью является приход к власти, а затем ее удержание. Все остальное является лишь средством, включая мораль и религию.


286


Политическая теория Макиавелли является учением о "механике правления". Внешне она предстает "теорией дипломатической игры" абсолютных властителей. Поэтому она оказалась точно соответствующей политическим баталиям между мелкими итальянскими государствами. В то же время политическая теория Макиавелли содержит черты, типичные для Ренессанса и отличающие ее от политических теорий как античной Греции, так и Средневековья. В ней также имеются черты, которые являются безусловно интересными и вне контекста его времени, например реально-политическое понимание политики.


Макиавелли исходит из предпосылки об эгоистичности человека. Не существует пределов для человеческого стремления к вещам и власти. Но в силу ограниченности ресурсов возникают конфликты. Государство основывается на потребности индивида в защите от агрессии со стороны других. При отсутствии силы, стоящей за законом, возникает анархия. Следовательно, необходим сильный правитель для обеспечения безопасности людей. Не вдаваясь в философский анализ сущности человека, Макиавелли рассматривает эти положения в качестве очевидных. Правитель должен исходить из того, что все люди злы. Он должен быть жестоким и циничным, если хочет сохранить государство и, следовательно, защитить жизнь и собственность людей.


Хотя люди всегда эгоистичны, существуют разные степени испорченности. В своей аргументации Макиавелли использует понятия хорошего и плохого государства, а также хороших и плохих граждан. Он интересуется именно условиями, которые сделали бы возможными хорошее государство и хороших граждан. Государство будет хорошим, если оно поддерживает баланс между различными эгоистическими интересами и, следовательно, является стабильным. В плохом государстве открыто конфликтуют разные эгоистические интересы. Хороший гражданин является патриотичным и воинственным субъектом. Другими словами, хорошее государство стабильно. Целью политики является не хорошая жизнь, как это считалось в античной Греции и Средневековье, а просто удержание власти (и, следовательно, поддержание стабильности).


Макиавелли проводит различие между теми, кто стремится к захвату власти, и теми, кто уже имеет власть. В определенной степени различие между Государем и Рассуждениями, является выражением различия между проблемами создания стабильного государства и проблемами удержания власти. Макиавелли полагал, что древняя Римская республика и современная ему Швейцария являются примерами стабильных государств и относительно неиспорченных обществ. В этих государствах, по его мнению, народ в значи-


287


тельной мере способен управлять собой. Здесь нет необходимости в деспоте. Но в Италии его времени задачей являлось создание государства. Здесь необходим сильный и безжалостный правитель.


Вероятно, Макиавелли наиболее известен как автор теорий о том, как политик может выиграть схватку за власть в испорченном обществе. Рассматриваемый под этим углом зрения интерес Макиавелли к проблемам власти не является аморальным или вне-моральным, а оказывается моральным в той мере, в какой его целью есть предотвращение хаоса. Целью является хорошее государство, или более точно, наилучшее из возможных, если исходить из того, что люди есть то, что (согласно Макиавелли) они есть.


Макиавелли думает, что политик, преследующий эту цель, так сказать, создает государство. Создавая законы и вводя их с помощью силы, государь устанавливает политический порядок. Снова мы видим отличие от античной Греции и Средневековья. Для Макиавелли существующие законы и мораль не являются абсолютными и всеобщими, но устанавливаются одним человеком. Такова теория суверенного государя, который создает национальное государство! L'etat, с'est moi. Государство - это я (Людовик XIV, 1638-1715).


Так как закон и мораль создаются государем, то он сам оказывается выше закона и морали. Не существует каких-либо юридических и моральных стандартов, с помощью которых можно было бы оценивать государя и его действия. Подданные могут только демонстрировать полную покорность по отношению к своему государю, так как именно он определяет и вводит право и мораль. Но если один из его подданных захватит власть в свои руки, то именно ему должен будет подчиняться каждый, включая и низложенного государя.


Макиавелли обвиняют в использовании двойного стандарта. Государь требует от народа морали и добродетели, тогда как сам он должен оцениваться только с точки зрения того, ведут ли его действия к успешному захвату власти. В этой связи говорят о различии у Макиавелли общественной и личной морали. Одна мораль - для подданных, а другая - для государя. Но если исходить из предпосылок Макиавелли, то на самом деле нет никакого двойного стандарта. Существует только одна мораль, а именно воля государя. Другой морали нет. Государь хочет создать стабильное государство, захватить власть и удержать ее. Неявно Макиавелли предполагает, что в этом заключается единственная возможность защиты индивидов от взаимной агрессии. Обвинения в двойном


288


стандарте утрачивают всякие основания, если принять в качестве данного, что людям присущ фундаментальный эгоизм и что мораль есть не что иное, как воля государя. Однако эти предпосылки, конечно, в высшей степени спорны. Они далеко расходятся с предпосылками как средневекового философа Фомы Аквинско-го, так и греческого философа Платона. Но в период Ренессанса, во времена становления абсолютистских государств эти предпосылки могли казаться достаточно реалистическими.


С другой стороны, различие между личной (приватной) моралью и общественной (публичной) моралью могло быть выражением определенного политического реализма. Желающий понять, каким образом действительно делается политика, должен осознавать, что в политике часто применяются иные категории, чем в приватной жизни. (Речь идет о двух различных "языковых играх"). То, что в приватной жизни называется "убийством", в политике называется "нанести большой урон неприятелю". Политика имеет свои собственные категории, свою собственную мораль, свои государственные соображения (raison d'etat)! (Другими словами, говорить об убийстве во время войны так же неестественно, как говорить об объявлении шаха и мата при игре в карты. Это просто смешение двух разных "игр"!). Можно критиковать эту точку зрения, но Макиавелли в основном прав, когда он подчеркивает, что в значительной степени дела обстоят именно таким образом.


Рассматривая учение Макиавелли, мы используем слова "мораль" и "добродетель" двойственным образом. Покоренный народ обладал своими моральными установками и представлениями до попытки государя реорганизовать общество. Но, согласно Макиавелли, такая мораль не имеет нормативного значения, например, для государя. Однако государь должен рассматривать существующую мораль как один из факторов в его расчетах. Не имеет нормативного значения для государя и мораль, которую он в итоге навязывает народу. Она мыслится как средство политической стратегии. Но собственная политика государя, в конечном счете, обладает определенным моральным и нормативным ядром, заключающимся в обеспечении стабильности общества.


Можно сказать, что Макиавелли подчиняет мораль политике. А именно, он рассматривает мораль (как существующую, так и устанавливаемую государем для народа) с точки зрения стратегии государя, целью которой является обеспечение стабильности государства. Приватная мораль, или мораль подданных, таким образом, подчиняется публичной морали, или морали, исходящей


289


из тождественности основной цели государя и основной цели государства. (Выражения "публичная мораль" и "приватная мораль" являются не совсем удачными. Мораль, которая действительно существует для подданных, - приватная мораль - является, конечно, "публичной" в том смысле, что только она доступна для народа. Напротив, цели и замыслы государя - публичная мораль - могут оставаться более или менее скрытыми от народа. Возможно, лучшими терминами были бы мораль подданных (политически пассивная мораль) и политика (политически активная мораль).


Следует подчеркнуть, что у Макиавелли и средневековых теоретиков были разные интересы. В Средневековье политическая теория в основном сосредоточивалась на идеальных целях, почти никогда не пытаясь объяснить, как эти цели должны быть реализованы. Напротив, Макиавелли интересуют средства. Он интересуется тем, как осуществляется политика здесь и теперь. Макиавелли дает детальное эмпирическое описание функционирования политики его времени. В определенном смысле он проводит различие между моралью и политикой. Он различает, с одной стороны, цели, которые заслуживают того, чтобы их добивались, и, с другой, политические средства, которые сами по себе и не хороши и не плохи, но только более или менее эффективны при реализации этих целей. Макиавелли пытается описать действительно используемые в политике политические средства без рассмотрения того, являются ли они хорошими или морально приемлемыми.


Резкое противопоставление целей и средств было относительно новым. Как для греческих философов, так и для христианских теологов некоторые действия ("средства") заслуживали порицания безотносительно того, ведут ли они к желаемым целям. Примерами является воровство и убийство. Исходя из резкого противопоставления цели и средств, Макиавелли мог думать, что результат оправдывает средства. Для Ромула убийство брата Рема было правильным и хорошим, поскольку привело к всеобщему благу.


В учении Макиавелли религия занимает незначительное место. Для него все интересы и все цели секуляризированы. Религии остается лишь обеспечивать групповое единство. Поэтому Макиавелли полагает, что было бы лучше, если бы народ был религиозным. Государь должен производить впечатление религиозного человека, если он может этим чего-либо добиться.


Макиавелли понимает значение сильной государственной власти. Но прежде всего его интересует чистая политическая игра. Он обнаруживает относительно слабое понимание экономических условий реализации власти.


290


Кроме того, Макиавелли придерживался внеисторической антропологии. Человеческая природа неизменна; следовательно, изучая политические события предшествующих эпох, можно научиться управлять современной политической ситуацией [см. Рассуждения]. В некотором смысле мы имеем дело с вневременной политической наукой, целью которой является не понимание "существа" политики, а обучение захвату власти. Используя наши термины, можно сказать, что метод Макиавелли внеисторичен. Но с точки зрения своего времени, Макиавелли мыслит исторически. Как и гуманисты, он описывает историю, опираясь на примеры (отдельные сюжеты прошлого использовались им для объяснения современности). Макиавелли трактует историю как своего рода круговорот с постоянной сменой периодов расцвета и упадка.


Аристотель рассматривал этику и политику как единство, прак-сис. Макиавелли разделяет этику и политику. В политике результат оправдывает средства. Средства предназначены для манипуляции и являются внеморальными (вне моральной оценки). Они могут исследоваться эмпирически. Конечной целью является поддержание мира и порядка. Аристотель апеллирует ко всеобщим нормам и конституционной форме правления. Макиавелли позволяет воле государя определять закон и мораль, причем конечной целью является политическая стабильность.


Аристотель

Единство этики и политики

Праксис как это единство

Всеобщие нормы, конституционное правление


Макиавелли

Этика и политика разделены

Политика - это манипуляция

Воля государя порождает закон и мораль


В то же самое время, когда политика становится манипуляцией (пойезис, poiesis), возникает потребность в социальной науке, которая может обосновать власть государя над подданными. Макиавелли выступает как за эмпирическое исследование политики, так и за манипулятивную политику. Однако в последующие времена он пользовался дурной славой именно благодаря его учению о манипулятивной политике и его политической внеморальности, которую многие (например, Муссолини, 1883-1945) интерпретировали в духе ничем не ограниченной власти.


У Макиавелли также можно обнаружить идею эмпирической социальной науки, которая может помочь правителям лучше


291


управлять обществом. Однако эта идея превратилась в реальность только в XIX в., после Конта, когда индустриализация и другие процессы сделали общество еще более сложным и непонятным [1].


1 Можно сказать, что мы живем в такое время, когда эмпирические социальные науки, которые должны были бы помочь нам понять это сложное общество, сами стали проблематичными. С некоторого времени критическому рассмотрению подвергаются как манипулятивная политика, так и одностороннее использование в социальных исследованиях гипотетико-дедуктивного метода.


Политика на основе договора и политика на основе естественного права (Альтузий, Гроций)


С XVII в. политическая теория начинает отделяться от теологии. Так, немец Иоганн Альтузий (Johannes Althusius, 1557-1638) предложил теорию договора, которая основывается не на религии, а на существовании разных общественных объединений.


В этой теории понятие договора применяется для объяснения взаимоотношений как между различными социальными группами, так и между правителями и подданными. Различные объединения - семья, гильдия, местная община, провинция, нация - имеют разные задачи и конституируются благодаря разным соглашениям. Верховная власть всегда принадлежит народу, то есть не индивидам, но иерархически упорядоченным общественным органическим объединениям от семьи до государства. Король и государственные служащие получают власть от народа только при условии, что они будут выполнять свою часть договора. Это позволяет Альтузию объяснить, каким образом король и бюрократия действительно обладают административной властью, хотя верховная власть всегда принадлежит народу. Все объясняется согласием, договором между социальными группами, а не специфическими религиозными понятиями.


После возникновения независимых национальных государств возник вопрос о взаимоотношениях между ними. Отсутствовал какой-либо институт, который мог бы регулировать эти взаимоотношения. Более того, юридические учения, существовавшие в национальных государствах, основывались на мнении, что законы творятся национальным королем и что они, следовательно, применимы только к его государству.


292


Голландский юрист Гуго Гроций (де Гроот, Hugo de Groot или Grotius, 1583-1645), обратившись к идее естественного права, предложил определенное юридическое решение этой дилеммы. А именно, существуют определенные законы, которые выше отдельных национальных государств и применимы к взаимоотношениям между ними.


Гроций жил во времена Тридцатилетней войны (1618-1648). В 1598 г. в Орлеане он стал доктором юриспруденции, а в 1599 г. адвокатом в Гааге. Затем он находился на разных государственных должностях, пока в 1613 г. не занял очень высокое положение в Роттердаме. На основании религиозно-политических обвинений в 1618 г. он был приговорен к пожизненному заключению, однако сумел бежать (в книжном сундуке) к Людовику XIII (1601-1642) во Францию. Здесь он стал шведским посланником. Спустя некоторое время шведская королева Кристина (1626-1689) отправила его на север Швеции, где плохой климат и слабое здоровье свели его в могилу (ср. с трагическим концом Декарта пять лет спустя!).


Тридцатилетняя война сделала актуальной идею создания юридического порядка, которому бы подчинялись конфликтующие государства. Злободневной стала и мысль о разграничении политических и юридических проблем, которые являются публичными, от религиозных проблем, которые являются приватными. Гроций выразил обе эти идеи. Развивая концепцию естественного права, он заложил основы международного права, которым руководствуются в отношениях между собой отдельные государства. Его усилия в этом направлении снискали одобрение и в дальнейшем оказали влияние на идею международного права, воплотившуюся в создании Лиги наций, организации Нюрнбергского процесса и образовании Организации Объединенных Наций.


Одновременно Гроций так видоизменил концепцию естественного права, развивавшуюся стоицизмом и христианской теологией, что она утратила теологические и конфессиональные корни. Это видоизменение не было выражением антиклерикальной позиции, а означало адаптацию естественного права к новой ситуации, в которой, по сравнению с прошлым, политические и правовые аспекты оказались достаточно отделенными от религиозных. Если международное право должно применяться к каждому, то его естественно-правовое обоснование не должно зависеть от христианской теологии. Поэтому и в отношениях между государствами, и внутри отдельного государства необходимо искать более


293


земную основу для политического и юридического согласия. В этом смысле Гроций приспособил концепцию естественного права к новой ситуации.


Наиболее известен его труд О праве войны и мира (De jure belli ас pads). Как говорит само название, Гроций разрабатывает идею права, которое применимо в любых условиях, включая и войну. Бог дал людям естественную потребность в сообществе (appetitus societatis), и это может быть признано всеми людьми независимо от теологии или веры в спасение. Необходимость в мирном сосуществовании фундаментальна, и для его реализации все должны соблюдать определенные законы. Например, необходимо сдерживать обещания и соблюдать равенство.


Такая естественно-правовая позиция влечет за собой опровержение волюнтаристского понимания Бога как Творца и Создателя норм (Лютер). Волюнтаристы не правы, утверждая, что всякий раз то, чего желает Бог, является по определению правильным. Наоборот, Бог желает правильного, поскольку оно является правильным. Поэтому правильное существует всегда и носит всеобщий характер. Оно может быть признано каждым.


Гроций указывает на условия, которые должны быть выполнены для того, чтобы государство было равноправным членом мирового сообщества. Размеры государства здесь не имеют значения. Важно лишь то, чтобы государство было стабильным и способным придерживаться заключенных договоров. Выраженные другими словами эти критерии используются и в наши дни (ООН).


Уязвимым моментом является, конечно, отсутствие общепризнанного института, который мог бы принуждать к исполнению международного права. В определенном смысле в Средние века его функции выполняла церковь. Но после Реформации она разделилась на части, в значительной мере интегрированные с отдельными государствами.