Школьников, гуляющих рядом с памятником Маршалу Советского Союза Г. К
| Вид материала | Документы |
- Маршалу Советского Союза Жукову. Командовать Парадом Победы Маршалу Советского Союза, 36.96kb.
- Соревнований по огневой подготовке среди впк г. Курска и Курской области, посвященных, 28.25kb.
- Положение, 230.09kb.
- Мероприятия Губернатора Московской области Областное совещание по итогам работы Правительства, 1406.06kb.
- Средняя общеобразовательная школа с. Орлов-Гай, 182.64kb.
- Советского Союза Васильева В. В. с. Большая Шатьма, 2006 Оглавление. Введение Основная, 122.48kb.
- Президиума Верховного Совета ссср, повторно получая высшую награду Советского Государства, 296.17kb.
- А музы не молчали… (Литературно-музыкальная композиция, посвященная Великой Победе), 84.58kb.
- Н. С. Хрущев о международном положении и внешней политике советского союза доклад, 467.08kb.
- Маршала Советского Союза Г. К. Жукова публичный доклад, 483.09kb.
Генштаба генерала С. М. Штеменко. Сам же занялся в первую очередь
подготовкой 1-го Белорусского фронта, которому надлежало выполнить главную
роль в этой операции.
Возвратясь в 3-ю армию генерала А. В. Горбатова, мы застали там
командующего фронтом со своими ближайшими помощниками. Я позвонил Верховному
и доложил о ходе подготовки фронтов к предстоящим действиям. Отметив, что
план перевозки войск и грузов для фронтов в назначенные сроки не
выполняется, я просил его обязать Л. М. Кагановича и А. В. Хрулева
позаботиться об этом. В противном случае нам пришлось бы перенести сроки
начала операции.
Предложил И. В. Сталину также в предстоящей операции использовать всю
авиацию дальнего действия, отнеся на более поздние сроки ее налеты на
объекты, расположенные на территории Германии. Верховный согласился с этим и
тут же приказал послать ко мне маршала авиации А. А. Новикова и маршала
авиации, командующего авиацией дальнего действия генерала А. Е. Голованова,
с которыми мне лично приходилось много работать во всех важнейших предыдущих
операциях. Это были знающие командующие, и они хорошо помогали в решении
фронтовых задач.
Мы вместе с А. А. Новиковым, А. Е. Головановым, С. И. Руденко и К. А.
Вершининым подробно обсудили обстановку, цели, задачи и планы применения
воздушных армий и взаимодействие их с авиацией дальнего действия, удары
которой нацеливались по штабам, [226] узлам связи оперативных объединений,
по резервам и другим важнейшим целям. Кроме того, были рассмотрены вопросы
маневра авиации фронтов в общих интересах. Для поддержки действий 3-го
Белорусского фронта в распоряжение А. М. Василевского было выделено около
350 тяжелых самолетов дальнего действия.
14 и 15 июня командующий 1-м Белорусским фронтом провел занятия по
розыгрышу предстоящей операции в 65-й и 28-й армиях, на которых
присутствовали и мы с группой генералов от Ставки.
К розыгрышу были привлечены командиры корпусов, командиры дивизий,
командующие артиллерией и начальники родов войск армий. В ходе этих занятий
детально отрабатывались задачи стрелковых и танковых соединений, план
артиллерийского наступления и взаимодействие с авиацией. Основное внимание
сосредоточивалось на тщательном изучении особенностей характера местности в
полосе предстоящих действий войск, организации обороны противника и способов
быстрейшего выхода на дорогу Слуцк-Бобруйск. Отсюда с выходом к Бобруйску и
захватом его имелась возможность закрыть пути отхода жлобин-бобруйской
группировке.
В последующие трое суток такие же занятия были проведены в 3-й, 48-й,
49-й армиях. Нам удалось ближе познакомиться с командирами, которые поведут
войска на разгром такой крупной группировки противника, какой была
находившаяся на важнейшем стратегическом направлении группа армий "Центр".
На этих командиров возлагалась большая ответственность - ведь с разгромом
группы армий "Центр" решалась задача полного изгнания противника с
белорусской земли и из восточной части Польши.
В этот же период проводилась большая учебная и политическая подготовка
частей и подразделений обоих фронтов, где отрабатывались огневые задачи,
тактика и техника атак и наступления во взаимодействии с танками,
артиллерией и авиацией в целом, разъяснялись задачи, стоящие перед войсками.
Такая подготовка стала теперь обязательной перед каждой крупной операцией, и
она целиком себя оправдала. Войска более согласованно и успешно действовали
в боях и несли меньше потерь.
Штабы частей, соединений и армий тщательно отрабатывали вопросы
управления и связи. Командные и наблюдательные пункты выдвигались вперед,
зарывались в землю, оборудовалась система наблюдения и связи; уточнялся
порядок их перемещения и управления войсками в процессе преследования
противника.
Разведывательные органы фронтов, армий и войск тщательно изучали
систему огня обороны, расположение тактических и оперативных резервов
противника, отрабатывали карты и снабжали ими части.
Титаническую работу вел тыл фронта, обеспечивая быструю и скрытную
перевозку и подачу войскам боевой техники, боеприпасов, горючего и
продовольствия. Несмотря на большие трудности и сложнейшие условия
местности, все было сделано в срок. Войска [227] обоих фронтов были
своевременно обеспечены всем необходимым для ведения боевых действий.
22 июня оба фронта провели разведку боем. В результате удалось уточнить
расположение огневой системы противника непосредственно на его переднем крае
и расположение некоторых батарей, которые раньше не были известны.
Всего Белорусская операция должна была охватить огромную территорию -
более 1200 километров по фронту, от озера Нещердо до Припяти, и до 600
километров в глубину, от Днепра до Вислы и Нарева. Предстояло в ожесточенном
сражении столкнуться с 1 миллионом 200 тысячами солдат и офицеров врага, на
вооружении которого было 9,5 тысячи орудий и минометов, 900 танков и
штурмовых орудий, 1350 самолетов, преодолеть подготовленную оборону глубиной
до 250-270 километров{64}.
Наступление советских войск в Белоруссии совпало с третьей годовщиной
войны. За три минувших года произошли исторические события. Советский Союз,
разгромив в ряде генеральных сражений фашистские войска, завершал
освобождение своей Родины от злейшего врага.
Несомненно, ободряло их и то, что союзники 6 июня 1944 года высадились
в Нормандии и открыли наконец второй фронт в Европе. Хотя судьба фашистской
Германии была фактически предрешена, советские воины радостно приветствовали
открытие второго фронта, понимая, что это ускоряет окончательный разгром
фашизма и приближает конец войны.
Генеральное наступление было начато 23 июня войсками 1-го
Прибалтийского фронта (командующий генерал-полковник И. X. Баграмян, член
Военного совета генерал Д. С. Леонов, начальник штаба генерал В. В.
Курасов), войсками 3-го Белорусского фронта (командующий генерал-полковник
И. Д. Черняховский, член Военного совета генерал В. Е. Макаров, начальник
штаба генерал А. П. Покровский) и войсками 2-го Белорусского фронта под
командованием генерал-полковника Г. Ф. Захарова. На другой день перешли в
наступление войска 1-го Белорусского фронта под командованием генерала армии
К. К. Рокоссовского.
В тылу врага партизанские отряды, части и соединения начали активные
операции, заранее увязанные с действиями фронтов. При штабах фронтов
действовали отделы по руководству партизанским движением. Они осуществляли
большую работу по связи, материально-техническому обеспечению партизанских
частей и координации их действий. Надо сказать, что в Белорусской операции
партизанские части и отряды развернули исключительно большую активность.
Этому в значительной степени способствовал лесистый характер местности. В
этих местах больше, чем где-либо, осталось солдат и офицеров при отступлении
наших войск в 1941 году. [228]
С первых же дней наступления в Белоруссии на всех направлениях
разгорелись ожесточенные сражения на земле и в воздухе, хотя
метеорологические условия несколько ограничивали действия авиации обеих
сторон. Через Генеральный штаб я вскоре узнал, что у А. М. Василевского
хорошо пошли дела с прорывом обороны противника. Это всех нас очень
обрадовало.
Хорошие результаты были достигнуты и 2-м Белорусским фронтом, где 49-я
армия генерала И. Т. Гришина, успешно прорвав оборону на могилевском
направлении, с ходу захватила плацдарм на Днепре.
Удар 1-го Белорусского фронта на Паричи развивался в соответствии с
планом, 1-й танковый корпус генерала М. Ф. Панова, войдя в прорыв, в первый
же день углубил его в сторону Бобруйска до 20 километров. Это дало
возможность с утра следующего дня ввести в дело конно-механизированную
группу генерала И. А. Плиева.
25 июня группа И.А. Плиева и корпус М.Ф.Панова, сбивая арьергардные
части отступающего противника, начали быстро продвигаться вперед. Уверенно
развивали удар 28-я и 65-я армии. Танковые и артиллерийские части, преодолев
на паричском направлении лесисто-болотистый участок, так разворотили и
размесили заболоченные места, что они даже для тягачей стали
труднопроходимыми.
Инженерные части и бойцы всех родов войск, воодушевленные успехами
прорыва, напрягали все силы, чтобы как можно быстрее сделать бревенчатую
дорогу. И она вскоре была построена, что значительно облегчило работу
тыловых органов.
В труде "Великая Отечественная война Советского Союза 1941 - 1945 гг.
Краткая история" (с. 347-348) при описании Белорусской операции не совсем
точно излагается ход событий в районе Рогачева. Перелом в событиях в районе
Рогачева здесь объясняется успешными действиями паричской группировки
фронта.
На самом деле все происходило несколько иначе, а именно: при подготовке
операции была слабо разведана оборона противника на рогачевско-бобруйском
направлении, вследствие чего была допущена недооценка силы его
сопротивления. В результате этой ошибки 3-й и 48-й армиям был дан завышенный
участок прорыва против южного участка. К тому же армии не имели достаточных
средств прорыва. Будучи представителем Ставки, я вовремя не поправил
командование фронта.
Необходимо отметить и еще одно обстоятельство, которое повлияло на
замедление наших действий в этом районе. Когда готовилось решение о прорыве
обороны, командующий 3-й армией генерал-лейтенант А. В. Горбатов предложил
нанести удар танковым корпусом Б. С. Бахарова несколько севернее - из
лесисто-болотистого района, где, по его данным, была очень слабая оборона
противника. С А. В. Горбатовым не согласились и приказали ему готовить
прорыв на участке, указанном командованием фронта, [229] так как иначе
пришлось бы передвигать на север и главный удар 48-й армии.
Началось сражение. Прорыв обороны противника развивался медленно. Видя
это, А. В. Горбатов обратился с просьбой разрешить ему выполнить свой
первоначальный план и нанести удар танковым корпусом севернее. Я поддержал
предложение А. В. Горбатова. Операция вполне удалась. Противник был
опрокинут, и танкисты Б. С. Бахарова, выигрывая фланг группировки
противника, стремительно двинулись к Бобруйску, отрезая немцам единственный
путь отхода через реку Березину.
После этого удачного маневра наших войск противник начал отход с рубежа
Жлобин-Рогачев, но было уже поздно. Единственный мост у Бобруйска 26 июня
был в руках танкистов Б. С. Бахарова.
Танковый корпус М. Ф. Панова, выйдя в район северо-западнее Бобруйска,
отрезал все пути отхода противнику, находившемуся в самом городе.
Таким образом, 27 июня в районе Бобруйска образовалось два котла, в
которых оказались немецкие войска 35-го армейского и 41-го танкового
корпусов общей численностью до 40 тысяч человек.
Мне не довелось наблюдать, как проходила ликвидация противника в
Бобруйске, но я видел, как шел разгром немцев юго-восточнее его. Сотни
бомбардировщиков 16-й армии С. И. Руденко, взаимодействуя с 48-й армией,
наносили удар за ударом по группе противника. На поле боя возникли сильные
пожары: горели многие десятки машин, танков, горюче-смазочные материалы. Все
поле боя было озарено зловещим огнем. Ориентируясь по нему, подходили все
новые и новые эшелоны наших бомбардировщиков, сбрасывавших на противника
бомбы разных калибров. Весь этот жуткий "хор" дополнялся артиллерийским
огнем 48-й армии.
Немецкие солдаты, как обезумевшие, бросались во все стороны, и те, кто
не желал сдаться в плен, тут же гибли. Гибли сотни и тысячи немецких солдат,
обманутых Гитлером, обещавшим им молниеносную победу над Советским Союзом. В
числе сдавшихся в плен оказался командир 35-го армейского немецкого корпуса
генерал Лютцов.
Окончательная ликвидация противника в районе Бобруйска была возложена
на 48-ю армию П. Л. Романенко и 105-й стрелковый корпус 65-й армии, 3-й,
65-й армиям, 9-му и 1-му гвардейским танковым корпусам было приказано, не
задерживаясь в районе Бобруйска, стремительно наступать в общем направлении
на Осиповичи. Город был освобожден 28 июня. А 29 июня окончательно был
очищен от противника и город Бобруйск.
На Слуцк стремительно наступала 28-я армия генерала А. А. Лучинского и
конно-механизированная группа генерала И. А. Плиева. [230]
После разгрома противника в районе Витебска и Бобруйска фланговые
группировки наших войск значительно продвинулись вперед, создавая прямую
угрозу окружения основных сил группы армий "Центр".
Наблюдая и анализируя тогда действия немецких войск и их главного
командования в этой операции, мы, откровенно говоря, удивлялись их явно
ошибочным действиям, которые обрекали войска на катастрофический исход.
Вместо быстрого отхода на тыловые рубежи и выброски сильных группировок к
своим флангам, которым угрожали советские ударные группировки, немецкие
войска втягивались в затяжные фронтальные сражения восточнее, юго-восточнее
и северо-восточнее Минска.
28 июня Ставка Верховного Главнокомандования после переговоров с А. М.
Василевским, мной и командующими фронтами уточнила дальнейшие задачи войск.
1-му Прибалтийскому фронту было приказано освободить Полоцк и наступать
на Глубокое, 3-му и 2-му Белорусским фронтам освободить столицу Белоруссии
Минск, 1-му Белорусскому фронту наступать основными силами на
слуцко-барановичском направлении, частью сил развивать удар на Минск,
охватывая его с юга и юго-запада. Этот конкретный замысел Ставки вытекал из
общего плана операции, который преследовал цель окружения всех войск группы
армий "Центр" и их полный разгром. Силы и группировка наших войск в полной
мере соответствовали поставленным задачам.
Успешное осуществление операции подтверждало дальновидность Ставки и
растущую зрелость советского командования, овладевшего
оперативно-стратегическим искусством.
К сожалению, мне не удалось в тот момент выйти на прямую связь с А. М.
Василевским, чтобы согласовать с ним дальнейшее взаимодействие 1-го, 2-го и
3-го Белорусских фронтов. Эти войска были нацелены на захват Минска и
блокирование путей отхода крупной группировки противника. Войска 2-го
Белорусского фронта крепко жали на эту группировку, не давая ей возможности
оторваться от своих боевых порядков. При параллельном преследовании это
являлось положительным фактором.
Назревало полное окружение всей 4-й немецкой армии. Что предпримет в
этот решающий момент немецкое главное командование? Это беспокоило тогда
Ставку, Генеральный штаб и всех нас, непосредственно проводивших такую
ответственную операцию.
Как и надлежало в подобных случаях, главные усилия все командные
инстанции сосредоточили на разведке, с помощью которой можно было определить
замысел и практические мероприятия врага. Но как мы ни старались раскрыть и
выявить что-нибудь важное в стратегическом руководстве немецкого
командования, мы ничего не обнаружили, кроме небольшого усиления особо
опасных для них направлений. [231]
По данным белорусских партизан, действовавших в районе Минска, нам
стало известно, что сохранившиеся в Минске Дом правительства, здание ЦК
партии Белоруссии и окружной Дом офицеров спешно минируются и готовятся к
взрыву. Чтобы спасти эти крупнейшие здания, было решено ускорить движение на
Минск танковых частей и послать вместе с ними отряды разминирования. Цель
заключалась в том, чтобы прорваться в город, не ввязываясь в бои на
подступах, и захватить эти правительственные здания.
Задача была блестяще выполнена. Здания были разминированы и сохранены.
На рассвете 3 июля 2-й гвардейский танковый корпус А. С. Бурдейного
ворвался в Минск с северо-востока; севернее Минска подошли части 5-й
гвардейской танковой армии. С юго-востока в город вступил 1-й гвардейский
танковый корпус 1-го Белорусского фронта под командованием генерала М. Ф.
Панова. Вслед за танковым корпусом М. Ф. Панова к окрестностям Минска
подошла 3-я армия генерала А. В. Горбатова. В то же время наши войска вышли
юго-западнее и северо-западнее Минска, отбрасывая на запад подходившие
резервы противника.
К исходу 3 июля основная группа соединений 4-й армии немецких войск
оказалась отрезанной от путей отхода и зажатой в кольце восточнее Минска. В
окружение попали 12, 27-я, 35-й армейские, 39-й и 41-й танковые корпуса
общим количеством более 100 тысяч человек боевого состава.
К исходу дня 3 июля Минск был полностью очищен от врага.
Столицу Белоруссии нельзя было узнать. Семь лет я командовал полком и
бригадой в Минске, хорошо знал каждую улицу, все важнейшие постройки, мосты,
парки, стадион и театры. Теперь все лежало в руинах, и на месте жилых
кварталов остались пустыри, покрытые грудами битых кирпичей и обломков.
Самое тяжелое впечатление производили люди, жители Минска: крайне
измученные, исхудавшие, по щекам многих катились слезы...
К 11 июля, несмотря на оказанное сопротивление, окруженные немецкие
войска были разбиты, взяты в плен или уничтожены. В числе 35 тысяч пленных
оказалось 12 генералов, из них 3 командира корпуса и 9 командиров дивизий.
Еще несколько дней продолжалось вылавливание отдельных групп солдат и
офицеров противника, пытавшихся выйти к своим войскам. Но так как немцы
быстро отступали, они никак не могли добраться до своих. Большую помощь в
очищении территории от противника оказали нам местные жители и партизаны -
истинные хозяева белорусских лесов.
Учитывая, что на западном направлении образовалась брешь, занятая
войсками противника лишь на основных направлениях, 4 июля Ставка Верховного
Главнокомандования приказала продолжать наступление. Фронтам была поставлена
следующая задача: [232]
- 1-му Прибалтийскому наступать в общем направлении на Шяуляй, правым
крылом фронта продвигаясь на. Даугавпилс, левым - на Каунас;
- 3-му Белорусскому - на Вильнюс, частью сил - на Лиду;
- 2-му Белорусскому - на Новогрудок, Гродно, Белосток;
- 1-му Белорусскому - на Барановичи, Брест и захватить плацдарм на
Западном Буге.
7 июля, когда заканчивалась ликвидация главных сил окруженной
группировки противника восточнее и юго-восточнее Минска, а передовые эшелоны
1-го Белорусского, 3-го Белорусского и 1-го Прибалтийского фронтов уже
продвинулись от меридиана Минска далеко на запад и вели бои в районе
Вильнюс-Барановичи-Пинск, мне позволил И. В. Сталин и приказал прилететь в
Ставку.
На рассвете 8 июля я был еще в районе Барановичей. Войска 65-й и 48-й
армий уже завязали здесь бои за город, и через несколько часов его
освободили. В тот же день я вылетел в Москву и, наскоро приведя себя в
порядок, поспешил в Генштаб.
Перед тем как встретиться с Верховным, мне хотелось глубже уяснить
обстановку последних дней.
А. И. Антонов, как всегда, собранно и со знанием дела доложил анализ
обстановки и мнение Генерального штаба о развитии событий на ближайший
период. Слушая его, я испытывал большое чувство удовлетворения: как вырос
Генеральный штаб и его руководящий состав в своей оперативно-стратегической
квалификации. Это были далеко не те люди, с которыми мы вступали в войну.
Правда, справедливости ради, я должен сказать, что и на первом этапе
войны Генштаб был достойным органом Ставки Верховного Главнокомандования.
Около 13 часов А.И.Антонову позвонил Верховный и спросил, где я.
Уточнив ряд вопросов, он приказал А. И. Антонову и мне через час быть у него
на даче. Ровно в 14 часов мы прибыли. И. В. Сталин был в хорошем
расположении духа, шутил, что редко с ним случалось.
Во время нашего разговора по ВЧ позвонил А. М. Василевский и доложил
Верховному о последних событиях на участках 1-го Прибалтийского и 3-го