Тихонов А. К., кандидат исторических наук, докторант исторического факультета Санкт-Петербургского Государственного университета

Вид материала

Документы

Подобный материал:

• Барышников Владимир Николаевич, д и. н., проф., заведующий кафедрой истории Нового, 321.11kb.
• Садыхова Арзу Ахмедовна, 16kb.
• Профессор Прокопьев Андрей Юрьевич, кафедра Истории Средних веков Исторического факультета, 56.06kb.
• Лобачев Сергей Владимирович, кандидат исторических наук, старший преподаватель Санкт-, 215.55kb.
• Санкт-Петербургский Государственный Университет, 41.5kb.
• Я на страницах журнала "Социологические исследования" обсуждается вопрос о применении, 88.85kb.
• Рихтер Андрей Георгиевич, кандидат филологических наук, доцент факультета журналистики, 144.52kb.
• Ековые устои крестьянской жизни, а с другой стороны, страна бурно развивала промышленность,, 112.89kb.
• Автореферат диссертации на соискание ученой степени, 765.65kb.
• Восточногреческий полис: Проблемы социально-экономического и политического развития, 665.47kb.

Тихонов А.К., кандидат исторических наук, докторант исторического факультета Санкт-Петербургского Государственного университета.

«Исламский фактор в поволжье в 1860 - 1870-е годы».

Отечественная история. 2007 г. № 3. C. 60-65.


Отношения мусульманского населения с местными и центральными властями Российской империи не раз рассматривались в отечественной историографии¹. Однако с конца 1980-х гг. интерес к ним особенно возрос². При этом, по мнению большинства современных исследователей, лучше всего сформулированному Д. Ю. Араповым, "вплоть до падения монархии Романовых в России существовала далеко не идеальная, но в целом достаточно удовлетворяющая основные религиозные потребности мусульман, находящихся под "государственным присмотром" за ними, система организации их духовной жизни"³.

К началу 1860-х гг. Российская империя владела обширными регионами, в которых преобладало мусульманское население (Среднее и Нижнее Поволжье, Башкирия, Западная Сибирь, Крым, Северный Кавказ, Азербайджан). В 1860 - 1880-е гг. в ее состав вошли значительные территории в Средней Азии с миллионами новых подданных, исповедующих ислам. Подавляющее большинство российских мусульман являлось суннитами (только в северном Азербайджане жили преимущественно шииты). Управление ими осуществляли Таврическое и Оренбургское магометанские духовные правления, находившиеся соответственно в Симферополе и в Уфе. Юрисдикция первого из них распространялась на западные губернии и территории бывшего Крымского ханства, а второго - на Поволжье и Сибирь⁴. Духовными правлениями руководили муфтии, которые должны были являться российскими подданными, быть не моложе 30 лет, владеть русским и арабским языками, иметь большие познания в догматах веры и общее образование как минимум в объеме гимназического курса. Муфтий назначался императором по докладу министра внутренних дел из двух кандидатов, избранных на местах⁵.

В отличие от других мусульманских регионов, Поволжье, вошедшее в состав Российского государства еще в XVI в., не являлось окраиной, но находилось в самом центре империи. Этнически и конфессионально его население было достаточно пестрым. Распространение здесь исламизма стало в 1860 - 1870-е гг. едва ли не главной проблемой, с которой пришлось столкнуться властям.

Идея объединения "мира ислама" в рамках халифата стала обсуждаться еще в первой половине XIX в. в Османской империи (согласно суннитской традиции, начиная с 1517 г. султан Турции считался халифом). На Востоке это движение называлось халифатским, а в Европе - панисламским (в России чаще всего - исламизмом). Его идеологом стал Джемаль-ад-дин аль-Афгани (1839 - 1897), мечтавший об "обновлении мусульманских государств и о союзе между ними для устранения политического и экономического засилья европейцев"⁶. Ему казалось, что основным фактором социально-политической консолидации мусульман служит "наикрепчайшая" вероисповедная связь, которая важнее языковых, культурных и этнических различий. Этническую или национальную общность он считал низшей формой по сравнению с единением верующих в мусульманской общине⁷. Аль-Афгани противопоставлял свои взгляды официальной идеологии Османской империи - османизму (т.е. патриотизму, основанному на


С. 60


политической лояльности государству, правовых гарантиях и религиозной терпимости). Панисламистская пропаганда способствовала консолидации мусульман Османской империи (турки, албанцы, арабы, курды и др.), ослаблению сепаратистских тенденций, а также подавлению сопротивления со стороны немусульман. Центры панисламисского движения находились в Константинополе, Париже и Калькутте. Активным сторонником панисламизма являлся султан Абдул Хамид II, правивший в 1876 - 1909 гг. Султанские эмиссары разъезжали по странам, где проживали мусульмане, агитировали за переход "правоверных" под власть халифа и собирали средства на его нужды. Агитация велась столь широко, что Англия была вынуждена даже заявить протест по поводу действий турецких эмиссаров в Британской Индии и угрожала Константинополю серьезными осложнениями⁸.

Основным проводником идей исламизма в России являлось мусульманское духовенство, оказывавшее заметное влияние на свою паству. Оно призывало не выполнять предписания властей о переписи населения, несении воинской повинности, соответствии количества мечетей численности мусульман, препятствовало развитию светского образования, использовало хадж для распространения среди паломников религиозного радикализма, поддерживало у верующих представление об Османской империи как главном мусульманском государстве мира. Так, во время Крымской войны, особенно в 1853 - 1854 гг., муллы Оренбургского края распространяли слух о том, что турецкие войска идут освобождать всех мусульман от ига христианского народа. Во время молитв муллы провозглашали здравицы турецкому султану. Среди башкир распространялся слух о скорой конфискации у них вотчинных земель и отдаче их в рекруты⁹.

Российские власти опасались усиления влияния мусульманского духовенства на население, что могло привести к росту напряженности в обществе и всплеску движения за воссоединение с единоверцами: из Поволжья поступала информация об агитации в пользу переселения в Османскую империю. Как правило, ее вели люди, возвратившиеся с хаджа¹⁰. В письмах мусульман, которые не захотели или не смогли вернуться в Россию после хаджа, также говорилось о сказочной жизни в Османской империи, о заботах относительно материальных нужд переселенцев и т.д. "Каждого прибывшего в Османскую империю, - писал саратовский татарин-невозвращенец, - встретят подводы, на которых их отправят в дома-казармы и будут давать кормовых по 15 копеек"¹¹. Подобная пропаганда, в которой активно участвовали турецкие эмиссары¹², подпитывалась слухами о готовящемся массовом обращении российских мусульман в православие¹³. В итоге многие поволжские мусульмане готовились к переселению. Распространяя слухи о грядущей насильственной христианизации, муллы одновременно содействовали массовому переходу крещеных татар в ислам. Согласно закону, для этого требовалось подать прошение в МВД. В 1860 - 1870-е гг. таких прошений насчитывалось немало (прежде всего, из Казанской, Самарской и Саратовской губерний). В 1866 г. только в Казанской губ. из православия в мусульманство перешли около 4 тыс. человек¹⁴. МВД и Синод поручили поволжским губернаторам и архиереям выяснить причины сложившейся ситуации и разработать меры для ее изменения.

В качестве одной из основных причин неблагополучного положения дел местное начальство и священноначалие отмечали нарушение правил строительства мечетей. В "Своде уставов строительных" 1836 г. указывалось, что их строительство "допускается не иначе, как по представлениям от приходов и приходских чинов магометанскому духовному начальству и с утверждения начальства губернского, после надлежащего удостоверения в необходимости сего построения, а равно и в достаточности средств для приличного их содержания. При построении мечетей в селениях наблюдать, чтобы они сооружаемы были не на площадях, а где оных нет, там на расстоянии не менее 10 сажень от строений"¹⁵. Одна мечеть должна была приходиться не менее чем на 200 мусульман. От них требовалось также заявить в общественном приговоре свое согласие на выделение необходимых средств на строительство и содержание мечети и духовенства¹⁶. Между тем в 1866 г. в Поволжье числились 244 незаконно существующие мечети, которые строились самовольно при наличии 10 - 20 мусульман. На одно селение


С. 61


приходилось несколько соборных мечетей с минаретами, количество же простых пя-тивременных (без минаретов) было намного больше, к тому же они оставались незаметными¹⁷. Особенно много их было в Казанской губ. В татарской слободе Казани построили 12 мечетей (практически через улицу)¹⁸. В той же Казанской губ. один православный храм приходился тогда на несколько сел, т.е. в среднем на 1 - 2 тыс. крестьян. При этом в середине 1860-х гг. православное население насчитывало в Казанской губ. 1180538 душ (из них мужчин - 585170), а мусульманское - 447476 душ (мужчин - 220196). Церквей в губернии числилось 485, а мечетей - 710¹⁹. "В Оренбурге, - писал в 1866 г. генерал-губернатор Н. А. Крыжановский, - нет хорошего собора, а есть изящно построенная мечеть, которая стоит посреди двора губернского присутствия"²⁰. Большое количество мечетей давало муллам возможность открывать больше медресе. В итоге грамотность среди мусульман была выше, чем у православных. Для татарских школ при типографии Казанского университета печатались, зачастую на казенные средства, учебные книги и Коран на арабском языке²¹. Муллы активно пользовались своим выгодным положением. Они обходили деревни, уверяя их жителей, что крещеным татарам разрешен переход в магометанство, а в правительственных сферах готовится указ о свободе вероисповедания²².

С другой стороны, татары часто принимали крещение по принуждению или для получения льгот, которые предоставляло правительство. Исполняя православные требы преимущественно из страха наказания и будучи вынуждены платить за них священникам, они нередко не знали русского языка, тогда как малочисленное православное духовенство не знало татарского и относилось к своим новым прихожанам сугубо официально, а то и пренебрежительно. Представителей местной власти и православное духовенство больше всего беспокоило количество крещеных иноверцев, а после крещения интерес к ним заметно снижался. Мусульманское же духовенство не только продолжало уделять внимание обращенным в православие татарам, но нередко даже усиливало его. В результате крещеные татары не знали христианских догматов, их храмы находились за 40 - 50 верст, и туда они не шли, а охотно посещали ближайшую мечеть (иногда в том же селе), где вероучение разъяснялось муллами²³. Из-за отсутствия православных школ их детей обучали представители мусульманского духовенства²⁴. Наконец, в бытовом отношении крещеные татары тяготели к привычному для них мусульманскому укладу жизни.

Оренбургский генерал-губернатор Крыжановский главную причину активного распространения ислама видел в отсутствии контроля за мусульманами со стороны власти²⁵. В своем "Отчете по управлению Оренбургским краем с февраля 1865 г. по март 1866 г." он особо выделил меры по ограничению исламизма. К ним относились "убеждение и просвещение", "веротерпимость, но без разрешения мусульманской пропаганды". В отчете предлагалось "свести число мечетей в крае до числа народа и установленных законом норм", "убрать из-под ведомства мусульманского духовенства татарские школы, коих 600 с 20 тыс. учеников", а также ввести в них обучение русскому языку (при этом подчеркивалось, что "муллы должны знать русский язык и русскую грамоту" и "подвергаться испытанию в русском языке", а "метрические книги вести на русском"), "ограничить общение мусульман вновь приобретенного Туркестанского края от татар и башкир", "отклонить магометанское духовенство от противодействия правительству", "усилить православие в крае" (подразумевалось "увеличение числа священников, православных церквей"), "улучшить быт духовенства", "в Оренбургское магометанское собрание назначить члена от правительства", "ограничивать под благовидными предлогами паломничество в Мекку"²²⁶. Реализация этих мер предусматривала введение для крещеных татар богослужения на татарском языке и воспрещение брать с них плату за требы. Для совершения треб в удаленные от приходов районы предполагалось направлять священников с походной церковью²⁷.

Кроме того, следовало строго следить, чтобы каждая мечеть приходилась не менее чем на 200 мусульман. В местностях, где проживали крещеные татары, строительство новых мечетей и возобновление старых запрещалось, особенно если там не было пра-


С. 62


вославных храмов. Не разрешалось также строительство мечетей в центре города и на торговых площадях. Гражданское начальство выдавало теперь разрешение на их постройку только по согласованию с местным архиереем. Мечети, поставленные с нарушением правил, признавались несамостоятельными и либо присоединялись к большим приходам, либо ветшали, поскольку на их поддержание не позволялось выделять средства²⁸. Мулла мог состоять только при самостоятельной мечети (один на 200 - 1500 мусульман). Он должен был быть старше 22 лет и обладать познаниями в объеме гимназического курса²⁹.

От мусульманских обществ требовалось также назначать жалованье учителям русского языка в мектебах. Мектебы (низшие мусульманские школы) учреждались при мечетях на средства частных благотворителей или прихожан. Высшей школой у мусульман являлись медресе. В Поволжье большинство их появилось в XIX в. В 1860 - 1870-е гг. они встречались во всех местностях со сплошным мусульманским населением (преимущественно в городах или в больших базарных селениях). Основывались и содержались они исключительно на средства от вакуфов. Главная задача обучения в медресе и мектебах по-прежнему состояла в чтении и заучивание сур Корана, считавшегося единственной полезной книгой. Шариат провозглашался наукой всех наук (все остальные объявлялись излишними).

В условиях отсутствия какого-либо контроля во многих медресе и мектебах широко пропагандировались идеи исламизма, что заставляло представителей власти поднимать вопрос о подчинении мусульманских школ правительственному надзору³⁰. Наиболее радикальные меры предлагал Крыжановский. По его мнению, наблюдение за магометанскими школами следовало поручить мировым посредникам, запретив открытие новых школ без разрешения губернатора. В мусульманских школах предписывалось использовать русский язык (в частности, преподавать на нем Коран), а в противном случае признавалось необходимым закрывать школы³¹. Для поддержания и распространения русских школ рекомендовалось взимать с магометан при вступлении в брак 30 руб. серебром.

Крыжановский был убежден, что осуществление этих мер "не приведет к взрыву мусульманского экстремизма, а ослабит противодействие русской цивилизации со стороны магометанских учреждений"³². Однако позиция генерал-губернатора не нашла поддержки в Петербурге. "Предлагаемые Вами меры, - писал ему в 1867 г. директор Департамета духовных дел иностранных исповеданий Э. К. Сивере, - неминуемо должны возбудить противодействие духовенства, враждебного всякому нововведению, и оппозиция духовенства вынуждала не раз местную администрацию, из опасения волнения народа, вовсе отказаться от своих намерений по совершенствованию жизни мусульман"³³. Мнение Сиверса одобрил министр внутренних дел П. А. Валуев.

Массовые волнения поволжских мусульман вызвало введение в 1874 г. всесословной воинской повинности (до того приверженцы ислама были освобождены от рекрутской повинности и выплачивали вместо нее особый денежный взнос). Среди мусульман поползли слухи о том, что после службы в армии татары и башкиры окажутся на положении государственных крестьян, а их вотчинные земли перейдут в казну³⁴. В селах под разными предлогами перестали выдавать метрические книги для определения возраста юношей-мусульман. Муллы, отвечавшие за их ведение, обычно ссылались на то, что "метрические книги отобрали прихожане, заперли в мечети, а ключи держат у себя", причем "сами их не отдают, а насильственное изъятие может привести к столкновениям"³⁵. Вновь начали распространяться слухи о скором насильственном крещении. Только вмешательство и разъяснения высшего мусульманского духовенства во главе с муфтием разрядили ситуацию³⁶. В Азиатском департаменте МИД была составлена особая форма воинской присяги для мусульман, в которой учитывались предписания Корана и шариата. Так, слово "должен" стало предшествовать клятве, а словосочетание "законный Государь" заменено на "истинный" (у мусульман законным является только то, что исходит от халифа)³⁷.


С. 63


8 конце 1870-х гг. представители татарской знати обобщили и направили в МВД пожелания мусульман Поволжья и Башкирии. Они сводились к тому, чтобы раздел наследства мусульман осуществлялся по законам шариата без участия светских властей, мусульманам было предоставлено право самим выбирать муфтия и не работать по пятницам. Предлагалось повысить жалование заседателям магометанского духовного собрания и выбирать их одинаково во всех губерниях, вывести все мусульманские школы и медресе из ведения Министерства народного просвещения, не требовать обязательного обучения в них русскому языку и освободить их учащихся от воинской повинности³⁸. Однако правительство отказалось идти на какие-либо уступки, полагая, что они будут восприняты как свидетельство слабости и усилят неповиновение.

Вместе с тем к концу 1870-х гг. власть так и не смогла решить проблемы, связанные с распространением исламизма в Поволжье. На рубеже XIX-XX вв. МВД было вынуждено принимать жесткие меры по отношению к отпавшим в ислам крещеным татарам (изъятие земельного надела в пользу православных татар, переселение в мусульманские деревни, обособление участков христиан и мусульман). При переходе семьи в магометанство каждого члена спрашивали, хочет ли он этого добровольно, а несовершеннолетних членов семьи оставляли христианами³⁹. Впрочем, настроения мусульманских анклавов Поволжья в пореформенный период не отличались особым радикализмом. Ситуация в регионе резко изменилась уже после издания указа о веротерпимости 17 апреля 1905 г., обострившего застарелые противоречия.