Geum.ru

Министерства Обороны Союза сср москва, 1958 ocr кудрявцев Г. Г. Аннотация "Роковые решения" книга

Вид материалаКнига
Подобный материал:
1   ...   16   17   18   19   20   21   22   23   24

армией на северном крыле. Даже и не поднимался вопрос об усилении 7-й армии,

которое предусматривалось в первоначальном плане. Наконец, сомнительным было

и то, действительно ли своевременно, до начала наступления, прибудут

обещанные, но все еще отсутствовавшие войска и материальные средства.

Невозможно было узнать, были ли предприняты какие-либо меры, чтобы ввести

противника в заблуждение на других участках фронта, а если были, то каковы

их масштабы. Возникал также вопрос о тактическом маневрировании на других

участках фронта с целью сковать там войска противника. Однако эта важная

проблема была оставлена без внимания.

Меня не особенно удивило, что после окончания продолжавшегося семь

часов совещания Гитлер еще на полтора часа задержал меня для беседы. Он,

очевидно, заметил, что ни я, ни Модель не были удовлетворены результатами

обсуждения. С глазу на глаз с Гитлером, если не считать присутствия одного

из его адъютантов, я внес некоторые предложения, но они были несущественны и

не вызвали больших изменений. Гитлер не понимал, что армия уже не та, какой

она была в 1939-1940 гг. или в начале кампании в России. Его солдатам не

хватало теперь не только решительности и наступательного духа, но и оружия и

боевой техники всех видов. Последний вопрос, заданный мной Гитлеру, касался

того, что я должен сказать моим войскам, если они спросят о роли, которую в

предстоящей операции сыграют военно-воздушные силы. На нашем участке фронта

в эти дни мы ни разу не видели и даже не слышали ни одного немецкого

самолета. Гитлер ответил: "Авиация специально воздерживается от участия в

боевых действиях. Геринг доложил, что у него есть три тысячи истребителей

для этой операции. Вы знаете, чего стоят доклады Геринга. Сбросьте тысячу, и

все же останется тысяча для вас и тысяча для Зеппа Дитриха".


Подготовка к наступлению


Бои в районе Ахена служили прекрасной маскировкой намерений нашего

верховного командования. Кроме того, они давали возможность скрыть

сосредоточение войск для планируемого наступления. Дивизии располагались за

линией фронта в районе Ахена таким образом, чтобы противник предположил,

будто они предназначаются для ввода в бой на этом участке или же как второй

вариант для контратак на случай возможного прорыва американцев к Рейну.

Передвижения наших войск были организованы таким образом, чтобы эти

предположения показались противнику еще более убедительными.

Командный состав немецких войск хорошо знал местность в Арденнах. Через

этот район нам пришлось наступать в 1940 г. и отходить всего несколько

месяцев назад. Нам были знакомы узкие, извилистые дороги и те трудности, а

вернее, даже опасности, которые подстерегали на этих дорогах наступающие

войска, особенно зимой и в плохую погоду. А ведь именно на зиму и плохую

погоду мы и рассчитывали, планируя свою операцию. Шоссейные дороги с

бесчисленными крутыми поворотами часто проходили по обрывистым скатам.

Особенно трудно было обеспечить продвижение по таким дорогам артиллерии, а

также понтонно-мостовых средств. Орудия и прицепы приходилось отцеплять и

при помощи лебедок перетягивать через повороты. Обгон на этих дорогах был

невозможен. В случае нападения с воздуха не могло быть и речи о том, чтобы

укрыться в кустарниках или лесах по сторонам дорог - склоны были слишком

круты. Далее, большинство наших автомобилей и все наши немногочисленные

тракторы находились в плохом состоянии. Даже на удобной местности

значительная часть машин не годилась для движения вне дорог. Нам приходилось

учитывать вероятность многочисленных поломок автомобилей, танков и орудий.

Боевая подготовка дивизий была недостаточно высокой, а поэтому

отсутствовала уверенность в том, что войска сумеют выполнить свои задачи в

борьбе с противником, обладавшим превосходством в живой силе и технике и

имевшим в своем распоряжении свежие соединения, обеспеченные прекрасным

питанием. Высшие командиры знали об этих недостатках наших войск. Более

того, с 1942 г. наши войска не предпринимали ни одной крупной наступательной

операции. Чтобы возместить этот недостаток опыта наступательных действий,

следовало бы отвести дивизии в тыл, дать им отдохнуть в спокойных условиях и

усиленно заняться боевой подготовкой. Гитлер позаботился о том, чтобы

большинство дивизий СС отдохнуло и прошло такое обучение, но армейские

дивизии были лишены этих преимуществ. Пехотные дивизии, которым отводилась

решающая роль в штурме обороны противника, смогли организовать только

частичную и, надо признать, недостаточную боевую подготовку новых пополнений

к предстоящему наступлению. И за это никак нельзя было осуждать штабы

дивизий.

В современной войне, когда такую большую роль играет техника, для

обеспечения победы в бою необходима четкая организация системы снабжения. На

последнем этапе войны подвоз материальных средств стал для немцев основной

проблемой. Участившиеся удары бомбардировочной авиации противника по

немецким железным дорогам заставляли выгружать предметы снабжения все дальше

от линии фронта. Особенно много неприятностей доставлял нам Рейн. К западу

от него осталось всего несколько участков железной дороги, пока еще годных

для эксплуатации. Повреждения на многих из них часто вели к крушениям, и

тогда приходилось посылать поезда по длинным обходным маршрутам.

Многочисленные тоннели во время воздушного нападения использовались в

качестве мест выгрузки или укрытий для эшелонов. Постепенно все тоннели

заполнялись поездами, и поэтому, когда одни участки дороги в результате

бомбардировок выходили из строя, другие, забитые поездами, тоже

бездействовали. И в том и в другом случае задерживалась доставка срочных

грузов. Кроме того, желая максимально увеличить пропускную способность

дорог, железнодорожники с наступлением темноты или неблагоприятной погоды,

приостанавливавшей действия авиации противника, направляли на запад огромное

количество поездов. Иногда это приводило к полному расстройству движения, и

нередко целые эшелоны часами не прибывали к месту назначения. В таких

случаях начальник тыла посылал специального офицера на розыски исчезнувшего

эшелона. Обычно обнаруживалось, что поезд застрял в каком-нибудь тоннеле.

Тогда приходилось формировать автоколонну, в которую перегружались грузы с

эшелона. А это далеко не легкая задача. Да и вся проблема снабжения войск

была чрезвычайно сложной. Длительные перебои в снабжении стали обычным

явлением. Даже самые срочные грузы прибывали несвоевременно. С самого начала

наступления войска обеспечивались прямо с колес, без создания каких-либо

запасов. 23 декабря погода улучшилась, авиация союзников возобновила

активные действия, и в результате интенсивных ударов по путям подвоза в

непосредственной близости к линии фронта снабжение еще более затруднилось. В

конце концов в дневное время подвоз предметов снабжения стал невозможен.

С большой тщательностью провели мы ряд мероприятий, чтобы скрыть

подготовку операции. Ради сохранения тайны приходилось мириться с

трудностями, создаваемыми этими мероприятиями. Маскировка и введение

противника в заблуждение проводились в широких масштабах, взаимно дополняя

друг друга. Так, штаб моей армии, 25 ноября отведенной, наконец, с фронта в

Эйфель для подготовки наступления, был переименован в "полевую команду

особого назначения". Офицеры-танкисты сняли свое обмундирование и

переоделись в форму пехотинцев. Войскам был выдан древесный уголь, чтобы дым

войсковых кухонь и печей не выдавал присутствия войск в лесах. Орудия на

конной тяге, зенитные пушки, саперное переправочное имущество были

сосредоточены за специально установленной линией, ограничивавшей движение

автотранспорта в сторону фронта. Эта линия проходила примерно в десяти

километрах за главной полосой обороны. Когда техника выдвигалась на исходные

позиции в - темное время, на линию фронта высылались ночные истребители,

чтобы заглушить шум моторов двигавшихся по дорогам машин. Копыта лошадей

обертывались соломой - это уменьшало стук подков по дорогам с твердым

покрытием. Всякий раз, когда машина сворачивала с дороги, принимались самые

тщательные меры для устранения предательских следов. Чтобы обмануть

противника, части новых дивизий, прибывавших в дневное время, передвигались

в северном и восточном направлении в соответствии с определенным планом.

Тщательность этих маскировочных и дезориентирующих мероприятий дала нам

возможность в необходимый момент достигнуть полной внезапности

контрнаступления. Противник считал невозможным наступление такого масштаба,

тем более в Арденнах да еще в столь неблагоприятное время года. С точки

зрения соблюдения скрытности, единственным грубым упущением с нашей стороны

было проведение подготовительных мероприятий всех видов на рубеже Рейна и к

востоку от него. Создание там запасов предметов снабжения должно было

причинить нам серьезные неприятности. Я заблаговременно предупредил об этом

Гитлера и настаивал, чтобы он лично издал специальный приказ о выделении для

перевозки этих запасов достаточного количества автомобильного транспорта. Он

записал все сказанное мною, однако автотранспорт, более срочно

понадобившийся на других участках Западного фронта, не поступил в наше

распоряжение.

Что касается морального состояния наших войск, то оно, конечно,

ухудшилось после наших поражений прошлого лета. В последнее время боевой дух

войск, правда, снова поднялся в результате успешной обороны на рубеже р. Рур

против значительно превосходящих сил противника. Наши солдаты знали, что

теперь они несут историческую "вахту на Рейне". Восхищение и уважение

вызывало у солдат гражданское население, которое независимо от пола и

возраста долгие часы работало под лавиной бомб, обрушивавшихся на немецкие

города, и солдаты были преисполнены решимости защитить его.

В армии сейчас не были сильны коммунистические настроения, как в 1918

г. В своей массе солдаты все еще верили в Адольфа Гитлера. Так или иначе,

думали они, а он снова сотворит чудо, хотя бы при помощи обещанного

удивительного оружия и новых подводных лодок или каким-нибудь другим

образом. А сейчас нужно было выиграть время. Даже если солдаты и были

недовольны (а небольшая часть действительно была недовольна), хватка

фашистского режима слишком цепко удерживала как гражданское население, так и

армию, чтобы исключить восстание как реальную возможность. Более того,

требование "безоговорочной капитуляции" для основной массы войск, казалось,

не оставляло никакого иного выхода, как сражаться до конца. В армии был

хороший офицерский состав, и войска доверяли своим начальникам. По сути дела

перед наступлением в Арденнах боевой дух был настолько высоким, насколько

можно было ожидать, и это обстоятельство до некоторой степени возмещало нашу

относительную слабость в живой силе и технике.

Командный состав понимал, что Арденны - это наш последний шанс, и

сознавал, какие последствия будет иметь провал наступления. Так и произошло.

После нашего поражения войска едва могли обороняться, и если мы все-таки

продолжали воевать, то это объяснялось только духовной силой действующей

армии.


Ход событий на фронте группы армий "Б"


В течение второй половины ноября группа армий Моделя продолжала вести

ожесточенные бои в районе к востоку от Ахена на участке фронта

Вюрзелен-Штольберг. Обе стороны понесли тяжелые потери. Американским танкам

удалось прорваться через оборонительные сооружения "Западного вала" возле

Валлендорфа. Несмотря на то что наши войска ликвидировали этот прорыв, было

доказано, что "Западный вал", обороняемый теми силами, которые тогда имелись

у нас, не был тем "неприступным бастионом", каким его представляли наши

пропагандисты. Намерения американцев были ясны. Они хотели расширить участок

своего прорыва через "Западный вал" и овладеть двумя большими плотинами

через р. Рур и р. Урфт. Стремление захватить эти сооружения вызывалось тем,

что для немцев они были выгодными оборонительными рубежами. Стоит немцам

открыть водосбросы плотин, уровень воды в Руре поднимется, и она выйдет из

берегов. Это крайне затруднило бы союзникам форсирование реки, особенно если

бы немцы удерживали сильные оборонительные позиции на восточном берегу.

Контратака позволила сорвать эту попытку расширения прорыва. Теперь

было ясно, что союзникам не удастся быстро осуществить внезапный прорыв к

Рейну на участке Кельн - Дюссельдорф. С другой стороны, - и это имело для

нас решающее значение в связи с предстоящей операцией, - свой главный удар

союзники по-прежнему собирались нанести в районе Ахена. Именно здесь они

готовы были вести крупные бои, чтобы перемолоть нашу живую силу. На этом

направлении от противника следовало ожидать возобновления столь же яростных

атак, как и те, что происходили в течение последних нескольких недель.

Наступательные действия вновь начались 16 ноября и в течение нескольких дней

распространились на весь район Гейленкирхен - Эшвейлер - Штольберг. 22

ноября пал Эшвейлер, мужественно оборонявшийся частями 12-й пехотной дивизии

народного ополчения и 3-й мотопехотной дивизии. Однако линию фронта

противнику прорвать не удалось. Вражеские войска находились вблизи р. Рур, и

имелись все основания полагать, что усиленные атаки будут возобновлены почти

немедленно. В этом случае было маловероятно, что английская 21-я группа

армий, расположенная в районе Неймегена, не примет участия в сражении.

Таким образом, главная опасность угрожала на прежнем направлении. Она

стала еще более грозной, чем когда-либо. Следующий удар должен был оказаться

решающим. Однако и противник понес тяжелые потери, что подтверждалось

появлением новых дивизий за фронтом противника в районе Ахена. Введение этих

дивизий в действие ослабляло резерв центральной группировки. Последнее

обстоятельство было выгодно для нас. Вторым выгодным для нас обстоятельством

было то, что американцы перебросили свои 2, 4 и 28-ю пехотные дивизии,

понесшие сильные потери в недавних боях, как раз на тот участок фронта в

Арденнах, который мы должны были атаковать. Эта перегруппировка увеличивала

вероятность нашего успеха, и главный штаб вооруженных сил истолковал ее как

доказательство своей точки зрения, что "противник выдыхается".

С другой стороны, цена, которую нам пришлось заплатить за эту

благоприятную обстановку, была слишком высокой. Мы понесли тяжелые потери, а

наши войска были сильно измотаны. Противник продолжал атаковать на различных

участках по всей линии фронта, и одна кризисная ситуация сменялась другой.

Поэтому возникла необходимость использовать резервы, выделенные для нашего

наступления. Другие дивизии, предназначавшиеся для участия в наступлении,

тоже нельзя было отвести с фронта: они продолжали вести бои, и их силы

таяли. По этим причинам намеченные планом отдых и обучение войск, которым

предстояло участвовать в наступлении, удалось осуществить в ограниченном

масштабе. В некоторых случаях отдельные дивизии невозможно было вывести из

боя, и им пришлось от обороны сразу же перейти к наступлению.

Все это требовало от командиров огромного напряжения сил. На первое

место приходилось выдвигать подготовку к наступлению, не позволяя себе

поддаваться естественному желанию оказать помощь войскам, ведущим

ожесточенные бои на фронте. В связи со строгими мерами по обеспечению

секретности подготовки нельзя было разъяснять сражающимся войскам, почему им

отказывают в помощи.

В декабре 10-я танковая армия заняла тот участок фронта, на котором

должно было начаться наше наступление и который до этого удерживался 7-й

армией.

7-я армия провела тщательную подготовку к наступлению, что в

значительной степени предопределило успех обеих ударных армий.


Речь Гитлера


Весь участвовавший в предстоящей операции начальствующий состав,

включая командиров дивизий, 11 и 12 декабря был вызван Гитлером в его

резиденцию под названием "Орлиное гнездо", возле Цигенберга, земля Гессен. Я

и командиры двух моих танковых корпусов прибыли 11 декабря. В "Орлином

гнезде" мы встретилась с фельдмаршалами Рундштедтом и Моделем.

Генерал-полковник войск СС Зепп Дитрих уже был там.

Кроме армейских генералов, были вызваны генералы СС и командиры

танковых дивизий СС. Стульев не хватило, и генералы СС услужливо уступили

места своим старшим армейским коллегам, а сами остались стоять. Тогда у

некоторых армейских генералов создалось впечатление, что к каждому из них

приставлен офицер СС. Разумеется, это было заблуждением.

Состав собравшихся был очень пестрым. На одной стороне зала сидели

генералы - опытные солдаты, многие из которых прославили свои имена в

прошлых сражениях, все прекрасные специалисты, люди, уважаемые своими

войсками. Напротив них расположился верховный главнокомандующий вооруженными

силами - сутулая фигура с бледным, одутловатым лицом, сгорбившаяся в кресле.

Руки у Гитлера дрожали, а левая то и дело судорожно подергивалась, что он

всячески старался скрыть. Это был больной человек, явно подавленный бременем

своей ответственности. Его физическое состояние заметно ухудшилось со

времени нашей последней встречи в Берлине, которая состоялась всего девять

дней назад. Когда Гитлер ходил, он заметно волочил одну ногу.

Рядом с ним сидел Йодль, уже старик, переутомленный, изнуренный

чрезмерным трудом. Раньше у него было натянутое выражение лица, чопорная

осанка. Теперь, истощенный духовно и физически, он выглядел иначе. Когда он

разговаривал с офицерами, собиравшимися небольшими группами, в его голосе

проскальзывали нетерпеливые и раздражительные нотки. Судя по виду Кейтеля,

он не столь усиленно, как Йодль, занимался разработкой планов и

разносторонней подготовкой к "решающей" операции.

Свою речь, продолжавшуюся полтора часа, Гитлер начал тихим, нетвердым

голосом. Постепенно он стал говорить более уверенно, и это отчасти сгладило

первое впечатление, которое произвел его вид на тех, кто не встречался с ним

в последние месяцы и хорошо не знал. И все-таки казалось, что мы слушаем

тяжело больного человека, страдающего полным расстройством нервной системы.

Он не сказал ничего нового для меня - все это я уже слышал раньше. Речь

Гитлера вызвала разочарование у большинства присутствовавших генералов,

включая и меня, по той причине, что ему решительно нечего было сказать по

вопросу, который интересовал нас в первую очередь на данном этапе подготовки

контрнаступления, а именно: какие шаги предприняло верховное командование,

чтобы преодолеть недостатки, столь сильно ощутимые уже сейчас, когда до

начала операции осталось несколько дней. Вопреки моим ожиданиям, ни Гитлер в

своей речи, ни Йодль в своем сообщении, сделанном позднее, даже не

попытались рассеять наши опасения в связи с предстоящим наступлением.

Однажды сам Гитлер сказал, что предварительным условием успешной операции

является "формирование для целей наступления свежих, вполне боеспособных

соединений". Это условие было выполнено только частично, несмотря на все

попытки главнокомандующего войсками Западного фронта увеличить численность

войск. Хотя Рундштедту в известной степени удалось усилить свои войска, он

все же не мог создать ударную группировку такого состава, какой был

необходим для действий на направлении нашего главного удара. В результате

берлинского совещания 2 декабря и двух визитов, которые нанес мне в моем

штабе министр вооружений и боеприпасов Шпеер, мне стало ясно, что ударные

армии получили столько предметов снабжения и боевой техники, сколько в

данных обстоятельствах могло быть произведено в Германии.

Во время совещания 11 декабря я не мог избавиться от впечатления, что,