Валерий Белоусов Утомленное солнце. Триумф Брестской крепости
| Вид материала | Рассказ |
- 05: 35- встреча группы на ж/д вокзале лицензированным гидом-экскурсоводом. 06: 00 07:, 82.86kb.
- 22 июня. 65 лет со дня начала Обороны Брестской крепости, 94.22kb.
- Берегите наше Отечество Капсула с брестской землей – на Таймыре, 434.29kb.
- Предлагает 8 марта и майские праздники!, 18.19kb.
- Факс: + 375 162 230560, 19.5kb.
- «Героическая оборона Брестской крепости», 38.92kb.
- Зубачев Иван Николаевич; Список личного состава 44-го полка, участников обороны Брестской, 728.06kb.
- Звучит песня на слова Окуджавы «До свидания, мальчики», 88.74kb.
- Информация о фильме “Брестская крепость, 18.74kb.
- «Никто не забыт, ничто не забыто», 63.19kb.
Не имела только политотдела, зато прикомандированный особист таки был… Ну и батюшка, иеромонах отец Спиридон, из Усть-Вым-ЛАГа специально выпущенный…где указанный святой отец и наблатыкался «наверняк» в карты играть…взамен замполита…
Всего в составе бригады были 4334 человека, 149 ручных и станковых пулеметов, 612 автоматов,48 противотанковых ружей ПТРД,178 автомашин и 818 лошадей.
Немного…очень немного…но воевать было нужно.
Толочин…по — белорусски Талачын…тихое местечко в Витебской губернии, когда-тошний маеток канцлера Великого Княжества Литовского Льва Сапеги, мирно дремлющее по- над речкой Друть…что сонно несёт свои тихие воды меж низких, лесистых берегов, пока не прильнёт у городка Рогачёва к набирающему силы Днепру…
Одна слава- что на Минском шоссе… на старой, славной дороге, по которой не раз и не два ходили к Златоглавой незваные западные гости… которых потом лениво клевали на дороге этой тряской вороны в монашьих чёрных рясках…
А вдали — за синими лесами — над битой вражьей кликой грозно поднимал златой кулак Иван Великий…известная московская колокольня, кто не в курсе.
Недаром- ох, недаром в Толочине построен памятник Отечественной войне 12-того года — КАТОЛИЧЕСКИЙ собор святого Антония! Автор, вот о таком и не слыхивал…православные храмы — знал, но католические…
А тут есть…и на красном гербе городка — обнажённый меч — вовсе не спроста!
«Стойте, стойте…что Вы делаете?» — молодой джентльмен довольно химерического вида- в колом сидевшей на нём военной форме со знаками различия военветврача 1-го ранга на полевых петлицах, выглядывавших из-под расстёгнутой верхней пуговицы домашнего заячьего тулупчика, был похож на кондитерский соевый батончик, зачем-то втиснутый вместо взрывателя в корпус осколочного снаряда… при этом указанный снаряд ещё и заботливо закутан в дедушкин плЭд (именно так- плэ-э-эд…)… да, так этот резвый вьюнош ухватил за руку пожилого, седовласого казака лет этак за шестьдесят…
Надо сказать, что в руке у казака была зажата казачья плеть (которую некоторые штатские зачем-то называют нагайкой… плеть это, господа-товарищи…из тех плетей, которыми удачным ударом волка убивают…). Указанной плетью казачина собирался взбодрить лошадку самого колхозного вида, скользящую на подьёме…
Молодой человек: «Не сметь бить животное! Слышите, Вы?»
Казак, с изумлением: «Это ты мне, клистирная трубка? Да ты знаешь ли, кто я? Я- Улагай!»
Молодой человек, с достоинством: «Антиподист Элпидифорович Сапрыкин, честь имею…Доцент Тимирязевской Академии, кафедра иппологии…И бить животное не позволю. Сами виноваты, что скользит, надо было зимними подковами ковать, понятно Вам, неук?! Ездить не умеете, ухаживать не умеете…» Улагай, онемев: «Э-э-э… да…меня… в четыре года…в первый раз высадили…»
Сапрыкин: «На горшок, я полагаю? Потому как в лошадях Вы явно ничего не понимаете!»
Улагай, придя в совершенное изумление: «Кто?? Я?!! Ничего не понимаю?!! Да ты кто такой?!!»
Возникший как из-под земли (поднявшийся из кювета) ладный, усатый старшина пояснил: «Слушай, обозник, охолони, а? Перед тобой, между прочим, полковник стоит, Главный Ветврач Четвертой Армии…И СТАРШИНА ВААСЬКОВ…РРРАВНЯЙСССЬ! СМИРНАА!»
Улагай рефлекторно вытянулся в седле и кинул руку к папахе… потом опомнился, и захохотал: «Ну… жива Русь-Матушка, когда в её армии есть ещё такие унтера…Виноват, товарисЧ старшина…разрешите продолжать движение?»
Васьков, очень спокойно: «Ты, конник, погоди-ка…вижу, ты из разведчиков? Тогда гони скорей к начальству, доложи — в Толочине немцы.»
Улагай, посуровев лицом: «Понятно, что не аннамиты… сколько? Какие части? Есть ли артиллерия? Откуда известно?»
Васьков: «Видел сам. Артиллерии нет, мотоциклисты, штук пять танков, пехота на броневиках, до роты…»
Улагай: «Понятно. Скорее, головная походная застава…а обозначения на броне заметил?»
Васьков: «Бубновые тузы…»
Улагай, задумчиво: «Скорее, 18-тая танковая, 47 корпус…молодец, старшина, свой Георгий ты, считай, заработал…Но как ты меня построил, а? Любо-дорого посмотреть! Переходи-ка- ты к нам, в «Волчью сотню»- обещаю, в прапора выведу! А? Ну, дело твоё…»
И, еще посмеиваясь, «Белый Чапай», командир разведки Бригады, погнал вперёд свою лошадку…уже не пользуясь плетью…
Спустя час, в уже синеве сумерек, на обочине, Улагай докладывал Деникину, водя кривым пальцем с обгрызанным, пожелтевшим ногтем по зелени карты: «Немцы захватили 15-ти километровый участок дороги Москва-Минск от Славени до Толочина. Их передовые подразделения заняли Толочин и вовсю сейчас там хозяйничают. Сберкассу разгромили, потребкооперацию, молокозавод — сметаной обжираются, прости Господи, будто их век не кормили… Не опасаются ничего…мои казачата взяли пару пленных — немцы и ухом не повели…»
Деникин: «Значит, ничего не опасаются?»
Улагай: «А чего там опасаться? Красные драпанули, роняя последние портки… да и было их там- одни обозные второго разряда…нет, немцы ничего не боятся…»
Деникин, внимательно смотря на Туркула: «Антон Васильевич, а ежели к немцам… скажем, подмога подоспеет? Сделаете?»
Туркул: «Nat?rlich, Herr General, werden wir machen!»
Ещё через час — стало совсем темно… и штабная колонна 47-го Берлинского корпуса, следовавшая к Tolotcshin, зажгла фары- прикрытые колпаками с прорезанными в них узкими щелями… проклятые русские Die M?hlen,с их свистящими, как коса смерти, винтами над узкими корпусами, научили немцев правилам дорожного движения… впрочем, Das Russische- Furnier,безобидные с виду бипланчики U-zwei,пилотируемые Die n?chtlichen Hexen, тоже были далеко не подарок судьбы…
Не доезжая до места назначения буквально несколько километров, водитель замыкающего «Ганомага» обратил внимание, на секунду выпростав обмороженный нос из-под ариезированного в Барановичах кашне, что их догоняет другая колонна, следующая с полностью открытыми фарами…
«Проклятые дураки!» — с досадой простонал он…»Ещё наведут на нас русских ночных ведьм…наверное, новички…из Франции!»
И он был прав!
Действительно ведь, из Франции… и из Парагвая…и из Марокко…и откуда только их не было…далеко, впрочем, не новичков!
Когда немецкая колонна остановилась у двухэтажного Братского корпуса Базилианского монастыря, выбранного заботливыми квартирьерами для размещения оперативной группы штаба, пристроившаяся сзади колонна трофейных русских машин (разумеется, трофейных, Ob so?) вначале — вроде бы решила проехать дальше по Луговой улице — но потом вдруг резко остановилась, и из кузовов внезапно посыпались — молча, без единого звука- ладные Bursche,держащие в руках винтовки с примкнутыми штыками…
Впрочем, звуков скоро стало — достаточно много…очень громких и очень разнообразных…
Потому что с севера и юга по сходящимся направлениям на Толочин ударили остальные два батальона Добровольческой Бригады…
Немецкие танки, с работающими вхолостую двигателями (чтобы не заморозить радиаторы) — загорались от вынимаемых заботливой рукой из русской кисЫ (мешок такой, за поясом носят) бутылок с «КС» — так легко и просто — а выбегающие из изб танкисты встречались по-ефрейторски — «Вперёд коротким коли, назад коли, вперёд прикладом- бей!»
Ах, русский трёхгранный штык…
Ах, Толочин, ты, Толочин, Белорусский городок! Здесь был немец поколочен, Растолочен в порошок!
Комбат Туркул, досадливо потирая щёку, укушенную немецкой остроконечной пулей из «98к», докладывал: «Изволите ли видеть, Антон Иванович, напрасно мы волновались… не тот пошёл немец, что был в Великую войну, не тот!..худосочен, мелок, дристоват…Конечно, против большевиков и этот сгодится, не спорю…но не супротив нас…
В коротком ожесточенном бою, который переходил в рукопашную схватку, Бригада разбила автоколонну противника.
Немцы потеряли 200 человек убитыми. Взято в плен 800 солдат и офицеров, захвачено 350 исправных автомобилей и знамя Берлинского танкового корпуса. Дроздовцы лихо, с ходу, в своём особом стиле- выбили немцев из Толочина!»
«Не страшно было, на хвост к немцам садиться, Антон Васильевич?»
«Было так страшно, что стало даже весело — как говаривал покойный, Царство ему Небесное, генерал Марков»
«Ну и что же нам теперь делать?»
«Вестимо, что, господин генерал…Драпать. Как можно скорее… потому как немцы нас в покое не оставят- а будут вышибать из городка… а не получиться вышибить — сравняют с землёй вместе с городком…»
«Я того же мнения…хорошо бы…но, голубчик, Вы же понимаете? Толочин НАДО удержать.»
И Туркул, взяв под козырёк, лихо, с места в карьер, помчался распоряжаться…по крайней мере, полчаса жизни у них ещё было в запасе…
(Взыскательный Читатель пишет- Вот хоть убейте — но данный поворот сюжета (с открытым привлечением белогвардейцев) ни в какие ворота не лезет. По той простой причине, что ни один разумный человек, ИМХО, не поверит в то, что такое потребовалось Сталину. И особенно — в условиях описываемой альтернативной истории. Хоть кто-то может предложить разумное объяснение тому, с какого бодуна столь жёсткий и в общем рациональный политик, как И.В. Сталин, вдруг решился бы в отсутствие военной необходимости восстанавливать воинские формирования, с которыми он дрался не на жизнь, а насмерть всего 20 лет назад? И множество членов которых он беспощадно физически уничтожал все эти 20 лет? Ведь даже в реальной истории, в намного более критических обстоятельствах, никакой нужды в этом не возникло… Ну зачем ему вооружать людей, ненавидящих и его, и его соратников? И ещё — с каких это ёжиков вдруг те, кто в реальной истории пошёл служить немцам вдруг оказываются на противоположной стороне? Только не надо про патриотизм — в реальной истории он большинству не мешал стрелять в своих, да и своими большевиков никто из белогвардейцев-эмигрантов не считал.
Отвечаю. С какого бодуна был распущен Коминтерн — КОММУНИСТИЧЕСКИЙ ИНТЕРНАЦИОНАЛ, сакральное наследие Маркса и Энгельса- при том- что ВКП(б) была всего лишь — его СЕКЦИЕЙ? Это всё равно, что Папа прикажет распустить Ватикан…да что Коминтерн — Сталин в конце концов и ВКП(б) уничтожил (и даже физически- практически всю верхушку «ордена меченосцев») — как направляющую и организующую банду отморозков-заговорщиков, видя КПСС как политклуб по интересам…Автор убеждён — начиная с середины 30-тых группа (а это именно группа) Сталина проводила плавно растянутый по времени антикоммунистический переворот, под лозунгами Единодержавие, Православие, Народность…и война стала катализатором этого…
Вы просто НЕ представляете себе атмосферу конца сороковых-начала пятидесятых…воссоздавалась империя- даже во внешних её проявлениях — гимназии, кадетские корпуса, национальный РУССКИЙ приоритет… И даже милицейская форма сороковых годов — двубортный закрытый китель, папаха-кубанка — повторяла форму городовых. Один в один! В нашей АИ ИВС проводит интенсификацию переворота, во всю играя национальную русскую карту (при этом его не понимают даже близкие соратники- тот же Берия). Если Вы — не читали речи ИВС от 03 июля…не следили внимательно за изменением политического климата в СССР — одно могу Вам сказать «Учите матчасть»
Что же касается злейших врагов- то не было у Советской России врага злее, чем господин Черчилль… Далее продолжать?
В поддержку Советского Союза и антигитлеровской коалиции выступили практически вся левая и большинство центристской части политического спектра эмиграции. Основатель в США «Нового журнала», преемника «Современных записок», М.О. Цетлин в редакционной статье первого номера писал: «Кто бы ни руководил русской армией в ее героической борьбе, мы всей душой желаем России полной победы… Мы никак не призываем к насильственному свержению советской власти, зная, что такое во время войны перемена государственного строя».
По мере того как Гитлер приступил к реализации своих колонизаторских, антирусских планов, количество оборонцев непрестанно увеличивалось. «Наше оборончество исходит из инстинкта самосохранения нации. Оборончество и национализм тесно связаны», — говорил генерал П.С. Махров, стоявший на откровенно антибольшевистской политической платформе.
Лидером оборонцев являлся генерал А.И. Деникин, считавший невозможным призывать российских эмигрантов к вооруженной борьбе в рядах немецкой армии против СССР. Он публично выступил в поддержку Красной Армии, считая, что она, добившись победы над Германией, может повернуть оружие против сталинского режима. Такую точку зрения генерал сохранял на протяжении всей войны. 15 ноября 1944 г. он выступил с обращением к бывшим солдатам и офицерам Белой армии: «Мы испытывали боль в дни поражений армии, хотя она и зовется «Красной», а не российской, и радость — в дни ее побед. И теперь, когда мировая война еще не окончена, мы всей душой желаем ее победного завершения, которое обеспечит страну нашу от наглых посягательств извне». Передал в фонд обороны 44 тыс. золотых царских рублей, считал, что победившая фашизм армия сможет свергнуть и большевизм.
Уже летом 1940 г. после немецкой оккупации Франции русские эмигранты приняли участие в первых подпольных организациях.
Борис Вильде и Анатолий Левицкий — сыновья русских эмигрантов, молодые ученые-этнографы «Музея человека» в Париже — стали активными участниками первой организации Сопротивления оккупантам. «Группа музея человека», как называли эту организацию, выпустила нелегальную газету «Резистанс» («Сопротивление»), название которой потом было воспринято всем антифашистским движением Франции. Газета призывала создавать подпольные группы сопротивления, вербовать решительных и верных людей, готовиться к вооруженной борьбе.
Борис Владимирович Вильде- поэт, критик, журналист, этнограф. Человек Гумилевского склада. Личность его предстает противоречивой и неоднозначной. Человек имел поэтический талант, но оставил мало стихов, решив в 1937 г. к поэзии больше не обращаться. В 1939-40 гг. служил во французской армии, участвовал в войне с Германией.
Преданный провокатором, был арестован 25 марта 1941 г. Были арестованы и другие члены группы. Их долго держали в тюрьме, подвергли жестоким пыткам. В тюрьме Вильде возвращается к лирике. Поэт принял смерть мужественно, отказавшись от черной повязки на глазах. Их расстреляли 23 февраля 1942 г.
В вестибюле Музея человека на площади Торкадеро в Париже висят мраморные доски, посвященные Борису Вильде и Анатолию Левицкому. О Борисе Вильде написано по-французски: «Борис Вильде, русский… Мобилизован в 1939–1941 гг. Во время оккупации был судим по делу «Резистанс» и расстрелян на Мон-Валерьен 23.02.1942 г. Генерал де Гольь наградил его медалью Сопротивления в 1940 г. Будучи арестован гестапо и приговорен к смертной казни, явил своим поведением во время суда и под пулями палачей пример храбрости и самоотречения».
Мог ли потомок Михила Кутузова встать под знамена фашизма? Наверное, нет. Поэтому и входит Илья Голенищев-Кутузов в состав подпольного антифашистского «Народного фронта» в Югославии. Попадает в концлагерь Баница, а с 1941 г. — он офицер Югославской народно-освободительной армии.
Или вот, Бронислав Брониславович Сосинский. Поэт, критик, мемуарист, гусар, награжденный орденом Николая Чудотворца. В 1939 г. пошел добровольцем на фронт в составе 4-го маршевого полка иностранцев-добровольцев под началом князя Н.Н. Оболенского. Во время немецкого наступления был ранен и взят в плен немцами. Три года провел в немецком лагере для военнопленных под Потсдамом. Награжден военным французским Крестом, а после войны советской медалью «За боевые заслуги». В 1943 г. вернулся из плена во Францию и принял активное участие в движении Сопротивления. В 1947 г. получил советский паспорт, и с 1960 г. жил в Москве.
Еще одно имя из истории Сопротивления — Николай Авдеевич Оцуп — поэт, критик, мемуарист. Доброволец французской армии, во время отпуска, арестован в Италии как антифашист в 1939 г. В 1941 г. бежал, был схвачен, в 1942 г. снова бежал, уводя с собой 28 военнопленных. В 1943 г. стал активным участником Итальянского Сопротивления. Награжден английскими и американскими наградами
Отдельно стоит сказать о женщинах — участницах движения Сопротивления. Оторванные от родной земли, попавшие за границу зачастую почти в детском возрасте, русские женщины в эмиграции тоже приняли посильное участие в борьбе с фашизмом. Очень многие, рискуя житью своей и своей семьи, укрывали у себя подпольщиков, союзных летчиков и главным, образом, конечно, русских пленных: одевали их и помогали всем, чем могли. Некоторые состояли в подпольных организациях, были связистками, или сражались в партизанских отрядах — из них многие подверглись аресту, пыткам и ссылке в немецкие лагеря смерти.
Многие уже говорили о Зинаиде Шаховской. Напомню только, что с 1940 г. она участница антифашистского движения. С 1941 г. участница бельгийского Сопротивления. С 1942 редактор Французского Информационного агентства. Передает репортажи с Нюрнбергского процесса. Офицер Ордена Почетного Легиона, Командор ордена Искусств и Словесности, имеет бельгийский Крест за побег, медаль города Парижа и другие награды
Национальная героиня Бельгии, посмертно отмеченная высшими военными наградами этой страны, Марина Марутаева была обезглавлена в Кельнской женской тюрьме 31 января 1942 г.
4августа 1944 г. в берлинской тюрьме была обезглавлена легендарная княгиня Вера Оболенская, героиня Французского Сопротивления.
Бывший царский офицер Федор Махин, ставший генерал-лейтенантом Югославской народно-освободительной армии, первым из русских эмигрантов в 1945 г. был награжден орденом Отечественной войны.
И многие, многие другие…
В нашей истории — они поверили, и приехали пускай в Советскую, но в Россию, чтобы в тяжкий для неё час быть с нею рядом…
….. А потом- с уродливым порождением Версаля — Сталин тоже сражался не на жизнь, а на смерть…а вооружил не бригаду- а целую армию Андерса…вот только отважных поляков заставить воевать не смог даже он…)
…..С тихим шипением снежинки таяли в черных водах Днепра…Медленно и тревожно тянулись минуты. Чутко вслушивались в лесные звуки, грязные, смертельно уставшие, измученные многодневными боями, бойцы и командиры стараясь различить шаги гитлеровцев. Однако все бойцы — были в военной форме, а на гимнастёрках у командиров — пусть тускло, но сияли ордена…
Ельник, в котором они лежали, хорошо скрывал не только их, но и врагов- они были где-то близко и в любой момент могли появиться, причем в превосходящем числе.
«Неужели отвоевались, Кирилл Иванович?» — прошептал генерал Руссиянов, обращаясь к комиссару Филяшкину.
«Ну, если и так, Иван Никитич, то все равно повоевали неплохо- много гадов положили. Сраму на нашу голову быть не должно.
«Это, конечно, только жаль, что недолго…»
Командиры помолчали.
«Пистолет у тебя в порядке?»
«Полна обойма и запасная с собой.»
«Последний патрон — береги.»
«Конечно, живыми не дадимся, Иван Никитич. Дивизия не погибла- это главное. За Днепром сил наберемся и еще так накостыляем фашисту…»
Кирилл Иванович неожиданно замолчал и настороженно поднял голову. Сначала одна, потом другая макушки крепких ярко-зеленых елочек резко качнулись, послышались шуршание и треск. Товарищи вжались в заснеженные моховые кочки, выставив вперед пистолеты.
Два фашистских солдата с автоматами на изготовку, опасливо оглядываясь, появились в десяти шагах от них. Немцы перекинулись вполголоса несколькими словами и замерли на месте, испугавшись шума, с которым продирались сквозь ельник. Так они стояли, не шелохнувшись, видимо, усыпляя бдительность советских бойцов, которые могли быть здесь, и, конечно, насторожились бы, заслышав треск сучьев: гитлеровцам, наверное, — хотелось считать себя невидимыми.
Руссиянов не мог отвести глаз от вражеских лиц. Как же хотелось выстрелить! Но ведь сам же отдал приказ подчиненным по возможности не ввязываться в стычки, соблюдать маскировку.
Решив, очевидно, проверить, есть ли кто рядом, автоматчики разом дали несколько очередей, стоя друг к другу спинами. Хорошо, что наши герои лежали так близко от них- пули просвистели над нами, посбивав лишь верхушки елок. Дальше фашисты не пошли, повернули обратно.
«Ушли невредимыми»- прошептал Кирилл Иванович.
«Пока еще невредимые- их счастье… Еле сдержался!» — признался Руссиянов Филяшкину.
Наконец-то на лес спустились сумерки. Стрельба постепенно утихла, с ними остались обычные лесные звуки: шум ветвей да редкое птичье попискивание. Можно было быть уверенными, что враг не сунется в лесную чащу на ночь глядя. Тем не менее, соблюдая осторожность, к командирам по-пластунски подполз полковник Шварев, командир 355 СП.
Втроем, накрывшись плащ-палаткой и подсвечивая карту последними спичками, наметили план дальнейших действий. Решили остаться в ельнике на ночь, а перед рассветом двинуться на восток к Днепру, который, судя по всем расчетам, протекал не очень далеко. Переправляться предстояло вплавь.
На плащ-палатку с шипением падал снежок…
….Над темнеющим меж засыпаемыми первым снежком полями и перелесками Минским шоссе пролетела «рама»- «FW-189»… однако вместо бомб на головы спешащих на Запад красноармейцев 1-й Московской мотострелковой дивизии полетели листовки со свежей типографской краской с такими словами: «Русские воины! Кому вы доверяете свою жизнь?! Ваш командир — еврей Янкель Крейзер. Неужели вы верите, что Янкель спасет вас от наших рук?! Сдавайтесь в плен, а с Янкелем поступайте так, как надо поступать с жидами…»