Нюхтилин В. – Мельхиседек
| Вид материала | Книга |
- Нюхтилин В. – Будущее настоящего прошлого Благодарности, 3417.97kb.
- Друнвало Мельхиседек Рождение Нового Человечества, 497.31kb.
- Друнвало Мельхиседек Любовь, Эрос и духовный путь, 1475.42kb.
А что, кстати, по поводу эволюции вообще говорит наука? Какие доводы приводит она, когда не хочет видеть приведенных нами неоспоримых археологических и элементарно разумных логических доводов? Как, по мнению приверженцев эволюции, мог вообще происходить этот процесс? В чем его именно тонкий молекулярно-биологический механизм? Может быть, это какая-то непреложная достоверность такого возможного биологического процесса изменения видов не дает честным ученым отказаться от его вероятности? Попробуем в этом разобраться.
Стремление животных видов приспособиться, как мы уже видели, само по себе исключило бы такое рискованное поведение, как их выход в другую среду, однако даже в этом виде механизм приспособления - был бы всего лишь побудительным мотивом, который должен был запускать собой какой-то биологический механизм. Нельзя же, в самом деле, утверждать, что чешуя превратилась в перья, но не объяснять посредством чего такое могло происходить. Это надо объяснить. И крайнего для такого объяснения нашли. В качестве такого биологического способа изменять свой, полученный от папы и мамы, вид, на другой, подставляется мутация. Ну, и что же это такое?
В услужливой энциклопедии написано - "Мутация - возникающие естественно или вызываемые искусственно изменения наследственных свойств организма в результате перестроек и разрушений (!) в генетическом материале организма - хромосомах и генах". Красиво излагают! Мы переведем это с русского - на русский. У нас получится, что мутация - это случайные изменения внутри ядра клетки, которые происходят в генах и хромосомах и поэтому могут передавать свои изменения потомству, так как именно гены и хромосомы отвечают за передачу наследственных форм. Теперь, когда мы выяснили, что это за фрукт, нам надо посмотреть - какова вероятность его произрастания, то есть, как часто эти случайные изменения могут происходить внутри клеточного ядра и достаточно ли это для массового эволюционного процесса всего живого?
Ученые на этот наш невинный вопрос отвечают однозначно - такие чудеса происходят крайне редко. Практически не происходят. "Практически не происходят" - характеристика, говорящая о невозможности применения тезиса "совсем не происходят", но, в тоже время, говорящая о том, что если и происходят, то для практики это несущественно. Наследственный механизм клетки работает поразительно точно, и сбоев практически не бывает, потому что гены, в которых это должно происходить, как раз и созданы для того, чтобы предотвращать развитие новых форм, то есть, чтобы этого не происходило ни в коем случае и никогда! Это их единственная и главная задача! На гены грешить не надо. Как и на хромосомы. Это то же самое, как предположить, что все громкие убийства были совершены телохранителями жертв, а заказчиками являлись матери погибших. Внутри генов и хромосом нет ничего такого, что не просто не предполагало бы изменений по их вине, но в них нет ничего такого, что не препятствовало бы этим изменениям!!! Они для этого и созданы. Причина не в них. А в чем, если не в них? Ответ ниже.
В подавляющем большинстве мутационные нарушения могут происходить под воздействием внешних факторов. А поскольку внешние факторы (случайные!) тоже не всегда у мутации под рукой, ибо они носят аномальный природный характер, (в основном резкий всплеск радиации, сверхвысокая температура, какое-то катастрофическое по последствиям кратковременное физическое воздействие экстремального порядка и т.д.), то мы можем с точки зрения частоты вероятного возникновения мутации назвать ее явлением для клетки также аномальным по аналогии с аномальностью самой причины, которая может вызывать мутацию. Тут споров быть не должно. Такие явления, как "разрушения в генетическом материале организма", естественно, не могут быть системными, иначе ничего живого уже не существовало бы, все оборвалось бы на разных поколениях потомства. Потому и говорят - "аномально", то есть вне господствующей нормы. В таком случае, если аномальностью характеризуется процесс, являющийся единственной основой какой-либо теории, то, как следует тогда называть саму эту теорию? А почему мы ее так не называем?
Но даже и эти, столь редко возникающие, аномальные и нежелательные для всего существа клетки, мутации, могут в свою очередь быть по своему результату как благоприятными, так и неблагоприятными! Дело с мутацией становится все веселей, не находите? Ну а нас (конечно же, с точки зрения эволюционной теории), интересуют только благоприятные мутации. Итак - каково же соотношение благоприятных и неблагоприятных мутаций между собой? Чего больше от мутации - пользы или вреда? Эксперименты показали - большинство мутаций или смертельны, или неблагоприятны, (то есть, порождают уродов). В таком случае вызвавшую смерть мутацию также можно было бы считать благоприятной, как избавившую своим летальным исходом от дегенеративных мук попавший под ее действие организм. Но только не с точки зрения эволюции. Ее интересуют только действительно благоприятные мутации, которых приходится (по научной статистике!) одна на тысячи вредных! Это не образное выражение! Это приблизительная, но научная статистика! Одна благоприятная на тысячи неблагоприятных! Если в это нормально вдуматься, то создается полное впечатление, что мутация по своим основным, подавляющим последствиям, носит для клетки характер катастрофы или смертельно опасной аварии. Как можно аварийно-аномальное явление считать основой совершенствования и видоизменения организмов? Как можно полезным считать процесс, который в 999 случаях из тысячи приносит вред? Мы и не будем так больше считать. Это не наш каприз. Это наш вывод из практических лабораторных опытов. Для нас эволюция - не предмет веры, коль скоро ее называют научной гипотезой.
Однако - дальше еще круче. Практические лабораторные опыты не оставляют мутации даже и этого мизерного, эфемерного шанса 1:1000! Самое смешное во всем этом то, что все мутанты, произведенные экспериментально, (в основном - насекомые), в течение нескольких поколений всегда вытеснялись и исчезали, не выдержав конкуренции с нормальными особями! Причина - общая дегенеративность любого мутанта! Доказано, что мутирующий вид не может быть более сильным видом, чем исходный. По- простому это можно сказать так - мутация всегда ухудшает характеристики живого организма, действует на него разрушительно. В основу теории эволюции положен, таким образом, аварийно-аномальный, разрушительный процесс! Как такой процесс может что-либо созидать, да не просто созидать, а еще и с помощью естественного отбора? В таком случае, если мутированные дегенераты, обреченные на вымирание по причине своих более низких жизненных характеристик, вытесняли более сильные исходные виды, то - это естественный отбор с преимуществом слабого над сильным! А это тоже самое, что сказать опускаемому в пещеру - "дерни за веревку два раза вниз, и мы будем знать, что тебя надо опустить еще ниже, а если дернешь ее два раза вверх, то мы тебя начнем поднимать". В этом варианте у него нет шансов вернуться по своей воле. Дорога только вниз. Но это сказано, и сказано не нами, а теми, кто заложил в основу доказательств эволюции положение, при котором каждый новый вид, более слабый, благодаря уродующей мутации, вытеснял свой более сильный предшествующий вариант с помощью естественного отбора на основе смертельной конкуренции! То есть, - шел вверх! Да, - авторы этой теории могут заставить поволноваться!
И все-таки, все-таки, - прошли миллионы лет, и, как это ни невероятно, может быть, какие-то исключительные случайные, исключительно благоприятные исключительные мутации действительно исключительно накопились и образовали сегодняшнюю нашу жизнь во всем ее многообразии исключительно удачным образом? Один шанс из тысячи - он, ведь, тоже шанс? Шанс, спорить не будем. Но нет и этого шанса. Мутации, может быть, и были. Может быть, среди них иногда и попалась какая благоприятная, но многообразия видов они создать бы не смогли, потому что любая мутация - это вариация одного и того же вида! Всего лишь "одного и того же вида", слышите, люди! Мутация могла бы стать источником разнообразия одного и того же вида, но не источником создания чего-либо нового из того, к чему она прикоснулась. Мутация или уродует, или несущественно изменяет какой-либо орган, но никогда его не видоизменяет и никогда, тем более, не превращает в какой-нибудь другой орган! Неужели нельзя было выбрать помимо мутации ничего более серьезного? Просто, даже, как-то обидно!
И, чтобы забить последний гвоздь в крышку гроба несуществующей эволюции, с хладнокровием гробовщика добавим, что ДНК обладает способностью восстанавливаться после генетических изменений. Она, ДНК, Дарвина не читала. Она, в ответ на происшедший сбой, начинает усиленно производить повышенное количество специальных ферментов, которые способствуют восстановлению прежнего вида и отменяют действие мутационных повреждений. Зачем ей беспорядки в своем собственном доме? В проведенных экспериментах в поколениях мутированных насекомых постепенно начинают появляться нормальные, не мутированные экземпляры! Проявляется явная тенденция к полному восстановлению нормального исходного вида! Даже если бы отдельные особи создали эволюционно-революционную партию и захотели бы коллективно видоизмениться во что-либо новое, то их собственная ДНК их тактично, но твердо поправила бы. Враг бы не прошел. ДНК показала бы, кто хозяин в доме.
Ну, и чтобы закончить с научно-популярным аспектом теории эволюции, надо привести еще одну "научную" версию, которая объясняет почему не нашлось никаких переходных форм и как слабые победили сильных в смертельной борьбе. Это теория Коржинского-де Фриза о "внезапных, взрывных мутациях", происходящих в организме мгновенно. Мы заранее оговорились, что аспект рассматривания этой теории у нас будет научно-популярным, поэтому мы вправе перед собой изложить эту теорию в такой простой беллетристической формуле, при которой змея ложится ночью спать змеей, а утром просыпается уже птичкой! Не хотела так больше жить… Мы выбрали научно-популярный метод изложения, поскольку даже ученые не очень-то задаются научным рассмотрением этой теории. Понимают, что не стоит. Хотя эта теория также объясняет все с удивительной простотой. Но цена этой простоты та же, что и, например, в универсальном методе, который можно посоветовать всем решающим сложные кроссворды - "впишите во все пустые клеточки ответы на вопросы вы, таким образом, разгадаете любой кроссворд". А идейным вдохновителем такой гипотезы вполне может быть тезис - "если логически нельзя, но материалистически хочется, - то можно".
Вообще логические скрепы любого материалистического тезиса всегда вещь очень забавная. Споры между материалистами и идеалистами, похоже, ведутся неправильно. Они ведутся чаще всего диалектическим методом, который через дистинкцию (противопоставление и различение) всяких "сущих" и "не-сущих" уходит во всякие логические абстракции, где возможно все - и материализм и идеализм. При этом применяется логическая индукция и дедукция, что позволяет диалектически носиться по кругу рассматриваемого вопроса или метаться вокруг него галсами. Нескончаемые споры. А ведь спорить-то и не надо. Надо признавать материалистический тезис, подхватывать его и анализировать с помощью формальной логики и редукции.
Диалектики, пожалуй, самые способные из философов, очень не любят формальную логику, потому что она не дает им разгуляться. Что такое формальная логика? Упрощенно говоря - это логическая схема с пустыми ячейками, подставляя в которые самые различные значения, мы получаем результат - правильно или неправильно. Простой пример - A + B = C. Для формальной логики совершенно неважно, что вы подставите вместо А, В или С, для нее важна только форма их взаимодействия. В данном примере вы можете подставлять числа (тогда начнут действовать логические законы из математики, где сумма больше любого из слагаемых, сумма минус одно из слагаемых - второе слагаемое и многое многое другое) и всякий раз вам будет видно, правильные или неправильные числа вы подставляете. Вместо чисел можете подставлять вообще что угодно (например "персики + яблоки = арбуз") и вам всегда также будет видно, где вы вляпались, а где шансы еще остаются (например, можно путем подстановки различных значений дойти до значимого открытия - "арбуз = земля + арбузное семя"). Все это сложно и после античных времен не приветствуется, потому что люди стали думать все хуже и хуже, и кинулись в различные философские выверты, где нет конкретной закономерности. Но принцип формальной логики можно применять к материалистическим теориям вполне успешно - надо брать эти теории в качестве логической схемы и, ничего не опровергая, доводить логически до конца каждую основную позицию (то есть, применять редукцию, также столь нелюбимую современными мыслителями), и вы увидите, как материализм всегда самоуничтожается своей же внутренней логикой. Это всегда очень потешно.
Несомненная сила материализма в том, что он все правильно описывает, слабость в том, что он ничего не объясняет, а несостоятельность в том, что он погибает от последовательного применения своих же базовых положений. Раз уж мы коснулись этого в главе "Жизнь", то разберем это на примере материалистического положения о том, что жизнь есть всего лишь "свойство высокоорганизованной материи". Здесь всего лишь правильно описывается собственное же поверхностное впечатление субъекта (это уже само по себе - комната смеха для "принципа объективности" материализма!), но ничего не объясняется, поскольку сказать так, не обосновав материалистически саму возможность наличия в природе такой сложной системы взаимодействия, это отразить лишь внешний факт наличия взаимодействия между "высокой организацией" и жизнью, не показав внутреннего источника такого взаимодействия. И что нам с этим делать? А зададим-ка мы вопрос - в чем источник таких "свойств материи", и разве не можем мы предположить, что он находиться в нематериальном мире? Не можем - отвечает материализм, поскольку никакой другой реальности, кроме материальной, нет, и ему неоткуда приходить в материю, поэтому только материя является источником таких свойств, как единственный источник вообще всего реально существующего. Тогда мы зададим другой вопрос - если источник этих свойств располагается в материи, то почему жизнь была не всегда, а возникла позже, на базе неорганической материи, вы ведь утверждаете, что материя была всегда? Почему же жизнь была не всегда? Не говорит ли это о том, что этих свойств в материи поначалу не было, а затем они в определенное время в нее вошли из другой реальности? Не говорит - отвечает материализм, эти свойства находились в материи в скрытом состоянии и смогли реализоваться только тогда, когда к этому сложились определенные материальные условия. Тогда зададим еще вопрос - если в белковой молекуле эти свойства уже проявлены, то, что мешает нам в ответ сказать, что они и сюда пришли извне материи? Так же ничто не помешает нам сказать это и относительно аминокислот, как органических соединений, и даже еще ниже - по поводу аминных групп, если признавать их хоть чуть-чуть живыми. Вот они живые и не имеют своего неживого варианта, откуда брать повод для предположения, что жизнь в них из материи? Покажите нам, в конце-концов, такой компонент материи который никогда не бывает живым, чтобы мы никогда не сказали про него, что он мог бы оживляться каким-то нематериальным образом, и который одновременно может, (немного более сложно сорганизовавшись), проявить через себя жизнь, и мы вам поверим и признаем, что источник жизни - в материи, и она действительно этому первична. Да, боже-ж, мой - отвечает материализм, вот он этот компонент - атомы, они никогда не бывают живыми, и они же создают такую сложную организацию, которая имеет свойства жизни. А теперь посмотрим, что получается из этого победоносного заявления материализма - вводя жизнь в состав атомов, элементарных частиц, первокирпичиков материи, он одновременно вводит во всю насквозь материю жизнь, следом сознание, как непременный атрибут жизни, ну и психику, как явление, вбирающее в себя сознание. Что здесь остается от материализма? Совершенно верно - ничего, он бесславно умирает, тихо превращаясь в пантеизм, где все в природе имеет душу, то есть каждый атом жив и психически наполнен, до времени этого не проявляя. Если же материализм не захочет быть пантеизмом и откажется от притязаний на обладание в глубинах материи источника жизни, то он, трудно агонизируя, превратится в идеализм, поскольку тем самым признает не только наличие иной себе сферы бытия, где должны располагаться эти свойства, но и признает ее первичность себе, поскольку в результате ее вторжения материя подчиняется и сложно организуется, чтобы служить всего лишь плацдармом осуществления несвойственных себе задач.
Если этим последовательным путем идти везде, где есть материалистическая мысль, то всегда обнаружишь очередное самоистребление материализма. Здесь все забавно, но бесплодно. Нам не до этого. Вернемся к эволюции.
И все-таки, почему за теорию эволюции так упорно цепляется научный мир? Помимо вышеприведенных причин, может быть, следует предположить и то, что большинство ученых, очевидно, являются обычными чиновниками, что необходимо для такой всеохватной отрасли, как наука, в наше время. Времена гениев-одиночек давно прошли, и для успешного функционирования научного процесса нужны колоссальные организационные усилия. Создалась система, войти в которую начинающему далеко не просто, и при входе в нее от него требуются определенные критерии на соответствие. Вот ему и говорят - "скажи пароль", а он должен ответить - "Эволюция, фотон не частица, а вообще черт-те что, свет остановить нельзя и т.д!" и прочие остроумные выдумки. То есть, показать, что он свой в доску, а иначе - создавай на свои деньги лабораторию, финансируй, откуда хочешь, опыты и работу вспомогательного персонала, издавайся, где хочешь и т.д. Если ты такой умный, что не признаешь того, что мы все признаем, то чего ты к нам пришел? Иди к своим.
А может быть - это реакция на издевательства над учеными со стороны духовенства, которое в средние века решало, что ученый говорит правильно, а за что его можно и на костре спалить. Наука, пожалуй, от этого ужаса до сих пор отойти не может, и продолжает противопоставлять себя Церкви, не заметив, что в этом противопоставлении давно уже стоит против самого Бога. Многое тут перемешалось, и эволюция стала такой же непреложной догмой, какими были когда-то ненавистные науке удушающие религиозные ограничения. Один король умер - да здравствует другой?
Впрочем, в науке достаточно здоровых сил, и она с этим справится. А нам следует направляться дальше, исходя из того, что все живое, все же, было сотворено и, следовательно, перед нами опять встает вопрос - зачем?
Метод у нас будет прежним - мы присмотримся к жизни, как таковой, и попытаемся найти ответ в ней же.
Прежде всего, если исходить из того, что весь неорганический мир создавался в качестве основы для Жизни, то чем таким жизнь отличается от нежизни, что не позволило это неживое положить в основу замысла? Зачем нужно было создавать что-то новое, когда было уже создано настолько совершенное старое? Что нового привносит жизнь своим появлением в существующую систему вещей?
Первое, что бросается в глаза, так это то, что органический мир более совершенен и сложен, чем неорганический. Однако сложность сама по себе, не может являться задачей. Наоборот, сложность или простота сами всегда определяются какой-то, главенствующей над ними, задачей. К тому же, в нашем случае, сложность, как преимущество живой материи, абсолютно нивелируется ее хрупкостью и временностью в сравнении с неживой материей. Любой представитель живой материи сегодня есть, - а завтра его уже нет. В неживой природе все не так. Если механика планет запущенна, то она запущенна на вечность, если молекула серы создана, то она была, есть и будет сама по себе всегда, а камень пролежит столько, сколько просуществует мир. Дерево истлеет, это правда, но его составные части на уровне атомов останутся. То есть, - живое дерево исчезнет, а его мертвые атомы останутся в виде неживых субстанций почвы. Жизнь любого организма в любой момент может прекратиться от любого воздействия неодушевленного материального объекта или просто сама по себе. Похоже, сложность не дает жизни преимущества над неживой природой ни в прямом столкновении, ни в сравнительной стабильности во времени, как явления. Мы должны найти что-то другое.
В качестве другого преимущества жизни можно предположить ее способность к размножению. Неживая природа не размножается и этим сильно уступает при сравнении с живой. Однако, размножение, скорее всего, является лишь компенсационным механизмом той же самой хрупкости и временности. Оно всего лишь вспомогательное средство обеспечения присутствия жизни в достаточной полноте, а, если оно вспомогательное средство по самой своей сути, то не может быть Целью по определению. А неживой природе, с этой точки зрения, и не нужно никакого вашего размножения, она и так присутствует в достаточной полноте, здесь ей ничто не угрожает. Сомнительно, чтобы необходимость размножаться была более передовым состоянием материи, в сравнении с тем, при котором она может существовать без этих приятных, но, все-таки, изнурительных нагрузок. Как ни заманчива нам эта область, как не манит нас самоотреченно заявить, что все вокруг именно для того, чтобы мы размножались, и, как бы ни были готовы мы внутренне жертвовать всем своим временем чтобы со рвением содействовать исполнению этой задачи, а придется нам отказаться от нее, как от основополагающей, при рассмотрении преимуществ жизни над нежизнью.
Во всем остальном - в цикличности, красоте, постоянном изменении, органичности, монументальности, последовательности взаимосвязанных действий и др., живая природа не является эксклюзивным держателем никаких особых характерных особенностей. Все, что присуще ей, присуще и неживой природе.
Однако, доподлинно убедившись ранее в том, что неживая природа создавалась именно для живой, мы должны обязательно найти между ними существенное отличие, и, как представляется, такое отличие есть. Есть одна особенность органического мира, недоступная неорганическому. Это - способность к программированию. Вот здесь неодушевленные предметы абсолютно неприменимы и бессильны. Камень скатится с горы только тогда, когда возникнет ситуация, при которой нарушится равновесие всех сил, приведших его в свое время в состояние покоя. Это нарушение равновесия произойдет без его направленного участия. Камень нельзя запрограммировать на самопроизвольное скатывание вообще. Он просто не сможет создать себе для этого условия, он может лишь послушно подчиниться сложившимся обстоятельствам, выразившим себя через действующий физический закон. Тюлень, же, скатывается в воду самопроизвольно. Он