Geum.ru

Л. М. Кроль Научный консультант серии

Вид материалаДокументы
Подобный материал:
1   2   3   4   5   6   7   8   9   ...   27
3 июля

Во время нашего следующего сеанса Лоренс был возбужден и нетерпелив, когда я приветствовал его в приемной. Он быстро зашел в кабинет, бросил пиджак на кресло и начал говорить еще до того, как лечь на кушетку, весьма небрежно повозившись с подушкой.
  • Как только я ушел, все стало ясно. Я имею в виду, что чуть не повернул назад и не вернулся, но я знал, что вы будете заня-ты. Хм-м-м. Предполагаю, что вы понимали это с самого нача-ла, но внезапно я просто услышал свои собственные слова, и я их все уже произносил до этого, не правда ли?
  • Расскажите мне.
  • Ну, знаете, сейчас все так ясно, что я чувствую, будто все-гда это знал, но как-то не позволял себе прямо посмотреть на это. Я просто не знаю, кто я. Я имею в виду, если оставить в стороне то, что я делаю - мое функционирование, - так сказать, ну тог-

51

да... я имею в виду, вопрос о том, есть ли какое-то Я, существую ли я каким-то образом сам по себе?
  • М-м-хм-м.
  • И обычно когда я задавал себе этот вопрос, я действительно был испуган. Мне кажется, я помню, что думал об этом так или иначе всю свою жизнь. Когда мне было около семнадцати, я про-шел через период страхов... ужасных страхов, от которых кровь стыла в жилах. Хм-м-м. Тогда все вращалось вокруг идеи умира-ния, возможности больше не существовать в то время, когда мир продолжает жить без меня. Эти сегодняшние страхи похожи на страх смерти, но есть разница. Хм-м-м. Тогда я чувствовал уве­ренность в том, что существую. По крайней мере, в тот момент я знал, что жив. Я не знал, буду ли жить в какой-то момент поз­же - обычно через много, много лет. Но независимо от того, насколько далеко я отодвигал свою смерть, я был уверен, что сохраню здоровье и медицинская наука сделает огромные успехи, чтобы помочь мне остаться в живых. Неважно, насколько я ото­двигал ее, сама идея, что рано или поздно я умру, давила на меня, и у меня перехватывало дыхание, я покрывался холодным потом и чувствовал, что больше не могу вынести этой мысли.
  • Но теперь...
  • Теперь это похоже, но все же отличается. Теперь я знаю, что однажды умру, и это по-прежнему страшно, но отнесено в буду-щее. Но то, что пугает меня теперь, - то, что я не думаю, что я... Нет, вероятно, это ближе к... Хм-м. Странно. Минуту назад это было столь ясным, а в следующий миг я с трудом могу вспомнить, о чем мы говорили.
  • На самом деле вы не хотите сейчас думать или вспоминать о том, что заставляет вас испытывать страх.
  • Это правда. Действительно, не хочу.
  • Вам бы хотелось просто все забыть.
  • Если бы я и вправду мог, да, я хотел бы. Когда я лежал в постели эти шесть месяцев, я пытался забыть об этом всеми воз-можными способами. Я говорил вам о телевизоре, чтении, двух часах занятий бизнесом. Но я и не начинал говорить вам обо всем, что перепробовал. Вы знаете, что существуют целые книги о том, что делать людям, прикованным к постели? Вязание, пасьянсы, головоломки, надписывание конвертов для благотворительных организаций... Я все это перепробовал, и...

Я перебил:

52
  • ...И сейчас вы опять пробуете нечто похожее. Пробуете уве-сти нас от ясного понимания того, что вас пугает.
  • Нет, я как раз думал об этом... Хм-м-м. Ну, может быть... Как бы там ни было, дело в том, что у меня возникает это ужас­ное чувство, что на самом деле я не существую, что в каком-то смысле я плод своего собственного воображения. Хм-м. Я не знаю, что это значит. Это напоминает мне изречение Беркли: “Быть-это быть воспринимаемым”. И если никто не воспринимает меня, я не существую. Если я ничего не делаю, я не существую. И вне-запно испаряюсь, просто исчезаю.
  • Сейчас вы не кажетесь очень испуганным этим обстоятель-ством. - Фактически Лоренс выглядел очень отстраненным от сво-его испуганного Я и очень схоластичным. В самом деле, еще и Беркли процитировал.
  • Я отгородился от этого. Я и сам чувствую, как заботливо я абстрагировал это - как будто это часть курса философии.

И он продолжал отгораживаться от этого остаток сеанса и не-которое время спустя. Случайно во время сеанса Лоренс действи-тельно попытался войти в соприкосновение со своими страхами, но либо он был слишком напуган, чтобы погрузиться в них пол-ностью, либо оставался слишком равнодушным наблюдателем, чтобы вступить в контакт с самим собой.

/ сентября

Иногда страхи возвращались - хотя Лоренс считал, что теперь уже реже. Он старательно искал способ предупредить эти момен-ты и постоянно пытался найти какой-то смысл своего бытия. Че-рез два месяца после описанного выше сеанса Лоренс обрисовал те-кущую стадию своих поисков подтверждения своего существования:

- Я не верю в Бога, как вы знаете. По крайней мере, в того Бога, о котором мне рассказывали в воскресной школе, когда я был ребенком. И, кроме того, это не является ответом на мой вопрос. Хм-м. О, сейчас я говорю об этом спокойно и рациональ-но, но иногда по ночам, когда дом затихает, я начинаю думать об этом, и меня охватывает страх. Я не могу дышать, не могу лежать спокойно, не могу оставаться в постели. Я встаю, накидываю халат, брожу вокруг, словно ищу чего-то, но не знаю, что я ищу. Хм-м. Вернее, знаю. Себя. Я ищу себя, но не уверен, что узнаю себя, если найду...

53
  • Вы говорите так, как будто ищете какую-то физическую, осязаемую вещь, как будто вы могли бы заглянуть в кухню и вне-запно обнаружить свое на обеденном столе, где вы его остави-ли, а потом забыли.
  • Да, знаю. Хм-м. Но на самом деле я знаю, что это не так. И все же я не знаю, чего я ищу. Я знаю только, что не смогу по-настоящему успокоиться, пока не найду это. Даже сейчас, когда я снова работаю полный день, передо мной все еще возникают вопросы, когда я меньше всего их ожидаю. И затем меня проши-бает холодный пот, и горло перехватывает...



Когда Лоренс покинул офис, я подумал о том, что та вещь, которую он так безнадежно ищет, находилась вместе с нами в ка-бинете, но он не мог видеть ее. Его бытие выражалось в самом факте нашего разговора, в его увлечении нашей совместной рабо-той, в его невысказанном, но очевидном убеждении, что он в конце концов обнаружит свое Я. Его бытие состояло не в содер-жании, а в процессе его разговора, в его постоянных усилиях и в вере в нашу работу.

26 января

Временами Лоренс отодвигал все заботы о своих страхах на зад-ний план и погружался в работу, что было для него привычным способом бегства. Работой он мог усыпить свои дурные предчув­ствия, заставляя других относиться к нему так, чтобы это подтвер-ждало его существование.

Я постоянно обращал внимание на зависимость Лоренса от своей занятости и потребность производить впечатление на людей, что-бы переживать свое собственное присутствие как отражение в них. Я вновь и вновь пытался помочь ему понять, что его работа и успех у окружающих - как бы они ни были приятны - не могут дать ему прочного ощущения своего собственного бытия, которое он так настойчиво искал. Он стал наркоманом, которому требуются эти “дозы”, чтобы выжить; он не верил, что может обойтись без них.

Но постепенно, следуя вместе со мной по пути этих отступле-ний, на которые он до сих пор полагался, Лоренс начал мобили-зовывать свое мужество, стал смотреть прямо в глаза своему стра-ху, и теперь появился уже новый Лоренс. Этот новый Лоренс был

54

менее педантичным, менее цветисто выражался; стал более искрен-ним, чаще чувствовал подлинное счастье, подлинную печаль или подлинный гнев. Вошел в более тесное соприкосновение с пуль-сом своей жизни и по-настоящему начал узнавать свое внутреннее переживание.

Он несколько минут молча лежал на кушетке, занятый разны-ми мыслями, выражение его лица все время менялось. Каким-то образом я почувствовал, что он думает о себе в равнодушной, объективирующей манере. Вместо того, чтобы открыть себя потоку своей внутренней жизни, он рассматривал свое Я ж рассуждал о нем. Я не мог сказать, каким образом прочитал его мысли, но был уверен, что моя догадка верна. Я уже собирался сказать ему, что я чувствую, что он имеет обратную связь с моим восприятием, но прежде, чем я успел сделать это, Лоренс заговорил таким голосом, который я определял для себя как “административно-деловой”:

- В моем бизнесе всегда важно создать впечатление, что все
идет по-вашему и вы не нуждаетесь ни в чем и ни в ком. Хм-м.
Как раз вчера была встреча и... - он внезапно запнулся.

Отчуждение Лоренса стало теперь очевидным, и я решил обра-тить на это внимание.

- Я заметил, что вы говорите во втором лице. - Почти всегда
внутреннее чувство, Я, выражает себя в первом лице единствен­
ного числа.

Его ответ удивил меня внезапной вспышкой раздражения.
  • Черт, первое лицо или второе, не имеет значения. Дело в том, что люди не хотят вкладывать десятки или сотни тысяч дол-ларов, если вы - или я, если вам так больше нравится - кажусь им... Ну, вы понимаете, что я имею в виду.
  • Что вы имеете в виду? - невозмутимо переспросил я.
  • О, Христа ради, Джим! Вы притворяетесь тупицей в отно-шении самых очевидных вещей. - Теперь его гнев стал более оче-виден.
  • Лоренс, я думаю, вы предпочитаете начать ссору со мной, вместо того, чтобы осознать, насколько сильно вы зависите от производимого на окружающих впечатления.
  • Ну скажите мне, почему вы раздуваете столько шума из того, говорить ли мне “я” или “вы”? - Пауза. Я ждал, но сохранял молчание. - Ну хорошо, я скажу это в первом лице, только что­бы доставить вам удовольствие. - Он снова остановился, и снова я ждал. Теперь его голос изменился и стал менее сильным и более

55

неуверенным. - Ну... как я говорил вам, э-э-э... - Долгая пауза. Его голос изменился. - Джим, вы не поверите, но я не могу вспомнить, о чем мы говорили.
  • Я верю вам. Фактически, я твердо уверен, что вы так загру-жены работой по той же причине, по которой вы забыли то, что хотели сказать: вы чувствуете себя живым, только когда люди ви-дят вас. На каком-то уровне вы знаете это. И это чертовски пуга-ет вас - такая зависимость от своего образа.
  • А, ну конечно, я вспомнил, - он проигнорировал мое за-мечание. - Я пытался сказать вам, что по отношению ко мне люди во многом ведут себя в зависимости от того, считают ли они меня заслуживающим доверия. Если им кажется, что я жаден до денег, они отворачиваются. Если они чувствуют, что я проявляю мень-ше заботы о деле, чем необходимо, они хлопают дверью.
  • И поэтому вы должны устраивать для них хорошее шоу, да?
  • Да, таков бизнес. - Он устроился поудобнее на кушетке.
  • Вы сейчас расслабились после сильного волнения.
  • Ну, я иногда забываю, что люди не подозревают, в каком волчьем мире большинству из нас приходится жить.
  • Вы хотите, чтобы я поверил, что это просто одна из жизнен-ных реальностей, и неважно, почему вас так расстраивает чувство, что вы на самом деле не существуете.
  • Хм-м. Ну, так уж устроен мир, и я... мы не должны тратить время на то, что невозможно исправить. - Раздражение снова появилось в его голосе.

Мой голос тоже стал резким:
  • Вы и вправду не хотите взглянуть на то, как вы попались на крючок, пытаясь сохранить этот внушающий доверие образ. Вы и сейчас пытаетесь натянуть его на себя передо мной.
  • О, черт возьми! Почему вы не оставите это, Джим? - Пау-за. - Ну хорошо, если это сделает вас счастливым, я буду иметь это в виду, но это всего лишь правила бизнеса. Закон джунглей. Хм-м. Вы сидите тут в своем уютном кабинете, и люди приходят к вам, так что я не должен ожидать, что вы поймете...
  • О’кей, - перебил я. - Я понял. Вы собираетесь прочесть мне лекцию о том, как я наивен. Когда вы закончите, мы сможем поспорить об этом и забыть все о том, как вам приходится хорошо выглядеть или о вашем смертельном страхе. Конечно, вам более необходимо бороться со мной, чем...

Теперь уже он перебил меня:

56
  • Послушайте, я готов обсудить все, что заслуживает обсуж-дения, но не вижу никакого смысла тратить мое и ваше время, только потому что вы никогда не отрывали... туловище от стула, чтобы заняться бизнесом...
  • Почему вы изменили то, что хотели сказать?
  • Что вы имеете в виду?
  • Вы начали говорить о том, что я никогда не отрывал свою задницу от стула, а затем изменили “задницу” на “туловище”. Так зачем?
  • О, ну, полагаю, я зарапортовался. Не стоит злиться.
  • Вы имеете в виду, что не стоит показывать, что вы на самом деле чувствуете.
  • Ну, я не хочу сердиться.
  • Черт. - Грубо. - Да вы уже сердитесь. Не в этом дело. Вы просто так чувствуете. Как и каждый из нас периодически. Но вы не хотите, чтобы видели, как вы сердитесь.
  • Ну хорошо, это так. - Теперь его тон стал задумчивым. - Да, я был рассержен, но по какой-то причине не хотел этого показы-вать.
  • И эта “какая-то причина” - вовсе не деловой интерес, -настаивал я.
  • Нет, хм-м. - Теперь уже определенно размышляя. - Нет, я ведь не пытаюсь вам ничего продать.
  • Нет, пытаетесь. Вы пытаетесь продать мне то же самое, что всегда продаете: образ Лоренса-хорошего-парня, Лоренса-заслужи-вающего-доверия,Лоренса-который-никогда-ни-в-ком-не-нужда-ется и Лоренса-который-всегда-спокоен-и-разумен. И вас пугает и злит, когда я это не покупаю.
  • Да вы просто скотина. - В его голосе прозвучали располо-жение и понимание.
  • Лоренс, мне приятно, что вы так тепло ко мне относитесь, но нужно вскрыть еще один пласт вашего страха.
  • Хм-м. Я не знаю, что вы имеете в виду. - Его голос был не таким твердым. Он больше не казался деловым администратором.
  • Смятение - это простой способ быстрого ухода, Лоренс. Это ваш постоянный способ избегать столкновения с зависимостью от того, как вы выглядите в глазах других. - Нужно помочь ему ос­таться с самим собой сейчас, но я все же чувствовал его намере-ние сбежать.

57
  • Да. Хм-м. Вероятно, я понимаю, что вы имеете в виду. -Его голос стал грудным и звучал неуверенно. Мы оба некоторое время молчали. Его дыхание казалось отрывочным и неглубоким. Глаза были открыты, но расфокусированы.
  • Я чувствую себя хорошо, когда я в центре событий, органи-зую дела, выдвигаю идеи... Именно так я чувствовал себя минуту назад, разговаривая с вами... Но затем наступают другие момен-ты... Как прошлым вечером... Я закончил междугородный разго-вор около шести тридцати, кабинеты были уже пусты. Я мог слы-шать, как в конце коридора переговариваются привратники. За окном было темно и пасмурно. Затем я услышал, что привратни-ки покидают гардероб, и дверь с грохотом захлопнулась... Внезапно у меня появилось чувство, что здесь никого нет, никого в коридо-ре, никого на улицах, никого в мире. - Он остановился, собира-ясь с силами, чтобы сказать следующую фразу. - Затем я подумал, что не может быть, чтобы вокруг никого не было. - Он снова ос­тановился. Было ясно, что он изо всех сил старается контролиро-вать свой голос и свою речь.
  • Кажется, для вас очень важно говорить сейчас ровным голо-сом, не давая воли своим чувствам.
  • Что за польза в хныканье?
  • Трудно позволить себе просто быть собой.
  • Кто я? Что я? - Его голос стал стонущим и испуганным. -Вчера вечером в своем офисе я тоже спрашивал себя об этом. Сначала я подумал, что вокруг никого нет, но потом я уже знал, что это не так. Не было никого здесь, в моем кабинете, на моем стуле. Это правда. Никого нет сейчас в этой комнате. Никого на этой кушетке. Вы понимаете? - Его голос перешел в отчаянный, страшный шепот. - Никого. Кто я? Если бы я не пошел на все эти встречи, кто-то другой пошел бы. Если бы меня не было здесь сейчас, был бы кто-то другой. Что вы скажете? Вы бы даже не знали, если бы кто-то другой позвонил вам и пришел к вам и за-нял эти часы, которые вы проводите со мной. Вы бы даже не уз­нали, что Я мог бы быть здесь. О, бесполезно. Словами этого не сказать. - Он снова замолчал, но лицо его скривилось, раздира-емое мучительными противоречиями.

Пока он молчал, в моей голове родились непрошеные вопро-сы. Что это значит, что я сейчас с Лоренсом? Это мог бы быть Эл, Джерри или кто-то еще. Когда-нибудь кто-то другой будет рядом с другим Лоренсом. Меня не будет. Меня не будет нигде, насколь-

58

ко мне известно. Я мысленно содрогнулся. Я знал, куда ведут эти мысли, и не хотел следовать за ними. У меня заныло в желудке. Я посмотрел на Лоренса. Он был поглощен своим собственным внутренним смятением. Я бы хотел, чтобы Лоренс последовал туда. Я был убежден, что только таким образом он сможет пробу-дить в себе подлинное чувство собственного бытия. Но я не хотел следовать туда сам. Я старался извинить себя, ссылаясь на то, что должен сконцентрировать свое внимание на Лоренсе. Я понимал, что это неуклюжая отговорка. Если уж говорить начистоту, то, следуя за своим собственным страхом, я только и смогу по-насто-ящему быть с ним.

Я попробовал размышлять о жизни как о процессе, о бытии вне материи, ветре, о котором узнают лишь по колыханию деревьев и травы. Слова казались сухими сучьями, воткнутыми в унылую раковину, и были абсолютно бессмысленны. Неожиданно я по-нял смысл искаженных, оплывающих, как свеча, часов Дали. Я с жадностью ухватился за этот образ; он избавлял меня от тревож-ного осознания. Я с неохотой отбросил его, чтобы дать себе по­чувствовать пустоту. “Я - тот, кто сейчас думает”, - сказал я себе молчаливым шепотом. Это не принесло успокоения. Я попытал-ся схватить свое бытие, думая о себе таким образом. Это не сра-ботало. Что происходит, когда я не думаю? Тогда я ничто?
  • Что так пугает в этом? - его голос прозвучал, как шепот, но испугал меня. На мгновение я не был уверен, кто из нас задал вопрос. Но он спрашивал скорее себя, чем меня. Я продолжал молчать, и мое собственное внутреннее чувство присоединялось к его вопросам.
  • Это не просто смерть. Я боюсь смерти, но это другое. - Его голос стал сильнее. - Я как бы чувствую страх двигаться вперед, оставить что-то. Я хочу видеть свои следы позади, делать отметки там, где прошел, оставить где-то свое имя. И я знаю, что не могу. По-настоящему. - Он остановился. Его голос снова стал хрип-лым, но уже не казался слабым. - На самом деле не могу. Это все равно как писать свое имя на воде. Это как расписываться бенгаль-скими огнями на Четвертое июня, как мы делали, когда я был ребенком. Первая буква исчезает, прежде чем напишешь вторую. Но она была там. Была. Я здесь. Здесь. О, Господи, хотел бы я действительно верить в это. - Внезапно он заплакал.

Он снова лежал молча. Секунды проходили, время тянулось. Его лицо было искажено страхом и отчаянием. Он вел одинокое

59

сражение, и я чувствовал себя близким и в то же время безнадеж-но далеким от него. У меня тоже перехватило горло. В конце кон-цов Лоренс зажмурил глаза так сильно, что его лицо зрелого биз­несмена растворилось в гримасе испуганного маленького мальчика, сражающегося с ужасами в темной спальне. Лоренс сделал глубо-кий выдох и, казалось, он не сможет больше набрать воздух в лег-кие. Теперь уже у меня защипало глаза, из них потекли слезы, и внезапно я осознал, что еле сдерживаю дыхание.

В течение следующих нескольких месяцев мы спускались в наш подземный мир, вероятно, раз шесть. Постепенно страх уменьшал-ся. Лоренс обнаружил, что развивает новое чувство собственного бытия. Оно ускользало, его было трудно облечь в слова, но мы оба чувствовали его появление. Оно было продуктом его решитель-ности, настойчивости и мужества. Только столкнувшись со сво­им страхом небытия он смог пережить - непосредственно, а не на словах- непрерывность своего бытия, неосязаемого, но постоянно присутствующего Я, которое боится, упорствует и возникает из небытия. Это мимолетное понимание, к которому нелегко прий-ти. Никакие усилия “научить” этому не могут увенчаться успехом. Только через осознание смерти своего физического бытия человек может подняться к свободному воздуху жизни-процесса.

В этот период Лоренс включился в терапевтическую группу. Он переживал трудную внутреннюю борьбу, чувствуя себя вынужден-ным создавать впечатляющий образ для других членов группы вме-сто того, чтобы рискнуть взаимодействовать с ними просто как другой человек. Хотя на наших индивидуальных сеансах он был чаще способен отложить в сторону свою роль и свой голос “заня-того администратора” и обращался ко мне просто и непосредствен-но, в группе он все еще был вынужден носить покровительствен-ную маску человека, занятого важными делами.

10 апреля

Был прекрасный весенний день со следами дождя в воздухе и с первым обещанием лета, когда Лоренс сделал следующий шаг в своем путешествии. Когда он вошел в кабинет, казалось, мой пациент составлял полную противоположность этому дню. Он медленно снял пальто, сел на кушетку, поправил подушку и лег.

60
  • Ну вот, я его упустил... Хм-м. Я сделал это, и сделал сам. Вы помните предложение из Сан Антонио, о котором я вам гово-рил? Ну, теперь уже неважно, помните вы или нет. Я просто вы-пустил его из рук. Я недостаточно быстро или недостаточно тща-тельно думал или... Хм-м. Я не знаю, Джим. Это действительно делает наше финансовое положение шатким. Думаю, мы это ис­правим, постепенно, но... Я не знаю, как я мог так ужасно про­махнуться... А ведь я был так уверен в прошлом месяце...
  • Вы кажетесь очень подавленным.
  • Вы это знаете. Хм-м. Одна из вещей, которые, как я думал, я действительно умею делать, это вычислять такого рода предло­жения, взвешивать все затраты, обрабатывать людей, оценивать тенденции рынка, вынюхивать политические веяния и т.п. Я был уверен, что хорошо это делаю. В конце концов, мы выстроили все дело за одиннадцать или двенадцать лет. Вы знаете, какой у нас был прирост в прошлом году? Ну, дело не в этом, но...
  • Кажется, вы говорите о том, что если бы я знал ваш при-рост, я бы понял, как хорошо вы работаете.
  • Да. Хм-м. Что-то вроде этого. Нонсенс, конечно. Но я хорошо работаю, или... Но, ребята, это фиаско с Сан Антонио! Хм-м. Не знаю, то ли у меня стала слабая голова, то ли...
  • Может быть, вы не то, что вы о себе думали.

- Может, и так... Эй! Хм-м. Скажите, что вы предполагаете?
-А что вы думаете?
  • Я не знаю. Ну, да, знаю. Хм-м. Возможно, я вовсе не при-рожденный гений этого бизнеса. Возможно, я не гарантирую ус­пех. Это похоже на правду, не так ли?
  • Это так? - Я спрашивал заинтересованно, но оставлял всю инициативу ему.
  • Да, да. Хм-м. Возможно, это вовсе не то, что я собой пред-ставляю. Но тогда кто я? Я не знаю. Постойте, постойте! Я тот парень, который только что завалил всю сделку с Сан Антонио. Я тот парень, чья компания теперь вертится, как уж на сковород-ке! Как вам это нравится? - Возбужденно: - Эй! Как насчет это-го? Я ищу свою идентичность. Я - растяпа, который зевнул вось-мимиллионный контракт. Возможно, я гений, который только что разрушил превосходную компанию. Я имею в виду, что у нас странный бизнес. Если пойдет слух, что мы оступились, мы мо-жем больше никогда не получить хорошей работы. Я знал, что это случится... - Его воодушевление угасло.

61
  • Итак, кто же вы?
  • Я дерьмо, вот я кто. Хм-м-м. Нет, это по-прежнему я. -Возбуждение возвращалось. - Я тот тип, который развалил свое самое успешное и многообещающее предприятие. И я все еще существую... Все еще существую... Что за черт, я все еще здесь, хотя я уже не тот парень, каким казался самому себе и многим другим людям. И при этом я не чувствую себя слишком испуган-ным. Хм-м. Я все еще здесь. Я что-то делаю. Ха! Я по-прежнему здесь.

Я восхищался Лоренсом. В самом деле, он был здесь, потому что преодолел огромный раскол своей личной идентичности. С одной стороны, он был прикован к вещности, к атрибутам и до­стижениям. Он предавался на волю случая и неустанно пытался выстроить безопасное убежище из песка своих действий и их ре-зультатов. Оно казалось прочным, потому что покоилось на том, что видимо, осязаемо и сообщаемо. Но личность, основанная на объективации, на самом деле наиболее уязвима; однако именно эту модель личности Лоренс, как и большинство из нас, усвоил с раннего детства. С другой стороны этого огромного водораздела Лоренс открыл возможность подлинной свободы, свободы выра-жать свое бытие в любой момент, не волоча за собой тяжелый, неподвижный панцирь прошлого. Зная, кто мы, мы не нуждаем-ся в том, чтобы увидеть себя, потому что мы и есть сам процесс видения; мы не полагаемся на то, что сделали, потому что знаем, что были этим действием, но больше не являемся им. Это личность, которая подлинна в самом глубоком смысле. И, как еще обнару-жил Лоренс, она снижает нашу уязвимость перед превратностями успеха и неудач, одобрения и неодобрения.

Когда мы пытаемся найти свою идентичность исключительно с помощью внешних чувств - того, что мы можем видеть и слышать, например, наших титулов, денег или достижений, - мы прикованы к объективному и уязвимы для времени. Когда мы открываем свое внутреннее видение, когда мы настроены на свое собственное пе-реживание и признаем его центральное место в нашем бытии, тогда мы становимся по-настоящему свободными. Я - это нечто намного большее, чем источник внутренней информации; это прочный фундамент нашего сознательного существования. Таким образом, когда мы находимся в своем собственном центре, внешние сигна-лы не обесцениваются, но они больше и не доминируют.

62