Слово Опосте и целомудрии

Вид материала

Подобный материал:

1 ... 10 11 12 13 14 15 16 17 ... 65

умножение праведности. И слушай, что я говорю. Иов был праведен, непорочен, истинен,

богочестив (Иов. 1:1), и тело его подверглось наказанию здесь, чтобы получить награду

там. "Или ты думаешь, что Я поступил с тобою не так, или разве ты окажешься

правым?" (Иов. 40:3)? Итак, совратил ли этого святого Иова совет жены? Напротив,

скорее даже сделал обратное, укрепил его еще более, так что он даже выразил порицание

жене. Он предпочитал лучше скорбеть, мучиться и терпеть тысячи бедствий, чем найти

освобождение от этих зол через хулу. Между тем многие из людей, когда подвергнутся

какой-нибудь болезни, тотчас же извергают хулы и таким образом тяготу болезни несут, а

пользы от нее, приобретаемой чрез терпение, лишаются. Что ты делаешь, человек?

Хулишь своего благодетеля, спасителя, защитника, попечителя? Не замечаешь, что

несешься в пропасть и ввергаешь себя в ров крайней погибели? Для того ведь диавол и

наводит тысячи бедствий, чтобы низвергнуть тебя в этот ров. И если он видит, что ты

хулишь, то легко умножает и усиливает скорбь, чтобы ты под влиянием мук опять

предавался ропоту; а если видит, что переносишь мужественно, и чем более усиливается

страдание, тем более ты благодаришь Бога, то тотчас же отстает, видя уже тщетность и

бесполезность своих козней. Зачем ты ропщешь, человек, и извергаешь хулы, если

подвергнешься когда-нибудь неожиданному несчастью? Разве ты сделаешь легче

страдание, если будешь хулить? Наоборот, ты усилишь его и сделаешь скорбь гораздо

более тяжкой. Но ты не можешь молчать, будучи пронзаем скорбью? Тогда вместо хулы

возблагодари, восхвали, прославь Бога. Если ты произнесешь хулу, то и помощь Божию

оттолкнешь, и диавола сделаешь более сильным против себя; а если возблагодаришь, то и

козни лукавого демона отразишь, и попечение Бога-покровителя привлечешь к себе. Но

часто язык по привычке стремится произнести эти непотребные слова? А ты, когда он

устремится, закуси его отовсюду крепко зубами, прежде чем он произнесет эти слова.

Лучше ему теперь обливаться кровью, чем в тот день, когда он будет желать капли воды,

не иметь возможности найти облегчение, как то было с богатым; лучше ему потерпеть

временную боль, чем непрерывно и вечно гореть в огне на том свете. Итак, когда ты

подвергнешься тяжкой болезни, и многие будут понуждать тебя облегчить страдание -

одни заклинаниями, другие амулетами, третьи какими-либо иными чародейными

средствами, а ты ради страха Божия мужественно и твердо перенесешь тяготу болезни и

предпочтешь лучше все потерпеть, нежели решиться сделать что-нибудь подобное, - это

доставит тебе венец мученичества. И не сомневайся; как мученик мужественно переносит

муки истязаний, чтобы не поклониться идолу, так и ты переносишь муки болезни, чтобы

не нуждаться ни в чем, исходящем от него, и не сделать того, что он повелевает. Но те

муки сильнее? Зато эти продолжительнее, - так что оказываются равны тем, а часто даже и

более сильными. В самом деле, когда горячка внутри мучит и сожигает тебя, а ты,

несмотря на увещания других, отвергнешь заклинание, то не облекаешься ли ты в венец

мученичества? Когда ты с великим срамом выгонишь из дома заклинателей, то все, кто

услышит, похвалят и удивятся тебе, и будут говорить между собой: такой-то, страдая

болезнью, несмотря на то, что некоторые много раз убеждали, уговаривали и советовали

воспользоваться чародейными заклинаниями, не допустил этого, а сказал: лучше умереть

так, нежели отречься от благочестия. Если же здесь бывает столько похвал, то представь,

какие венцы ты получишь там, когда в присутствии ангелов и архангелов Христос

подойдет к тебе и, взяв за руку, выведет на средину зрелища и вслух всем скажет: этот

человек, некогда болея горячкой, невзирая на бесчисленное множество советовавших ему

избавиться от горячки, ради имени Моего и страха ко Мне, чтобы не согрешить, с позором

прогнал обещавших вылечить его таким образом и предпочел лучше умереть от болезни,

чем отречься от служения Мне. В самом деле, если Он выводит на средину тех, кто

напоил Его, напитал и одел, то гораздо более тех, кто решился ради Него терпеть горячку.

Не одно ведь и то же дать ли хлеб и одежду, или претерпеть долгую болезнь; последнее

гораздо более первого; а потому и венец будет более блистательным. Об этом будем

размышлять и беседовать друг с другом и будучи здоровы. Вспомни блаженного

Тимофея, которому болезнь никогда не давала отдыха, а постоянно была соединена с

телом. Если же этот праведный и святой, которому вверено было попечение о вселенной,

который воскрешал мертвых, изгонял демонов и исцелял бесчисленные болезни в других,

терпел такие страдания, то какое извинение будешь иметь ты, который возмущаешься и

ропщешь при кратковременных болезнях? Сыновей, хотя отцы часто и незаслуженно

наказывают их, понуждают терпеливо сносить наказание; а ты не можешь потерпеть,

когда наказывает тебя Бог, Который любит тебя больше отцов и все устрояет тебе на

пользу, но, хотя бы приключилась даже незначительная болезнь, тотчас же выходишь из-

под Его владычества и бежишь к демонам? И какое получишь ты прощение? Как ты

оправдаешься пред Христом? Как призовешь Его в молитвах? С какой совестью после

того войдешь в церковь? Какими глазами будешь смотреть на иерея? Какой рукой

коснешься священной трапезы? Какими ушами будешь слушать читаемые там Писания,

совершая против себя самого такие преступления? Как сможешь опять умолять Бога? Да и

никто другой, хотя бы он имел дерзновение Моисея, не в состоянии будет молиться за

тебя. Или ты не слышишь, что говорит Бог Иеремии относительно иудеев: не молися о

людях сих, яко аще станет Моисей и Самуил, не послушаю их (Иер. 15:1)? Подобно тому,

как торговцы невольниками, предлагая малым детям пирожки, сладкие фрукты и тому

подобное, часто уловляют их такими приманками и лишают свободы и даже самой жизни,

так точно и чародеи, обещаясь вылечить больной член, топят все спасение души. Многие,

впавшие в крайнее безумие, не только просят у Бога всяческих богатств, власти и тому

подобного, но и проклинают врагов и умоляют послать им какое-нибудь наказание; они

желают, чтобы Тот самый, которого они молят быть снисходительным и милостивым к

ним, был жестокосерд и бесчеловечен к врагам их. Плывущие на корабле не дают

кормчему приказаний держать кормило известным образом и направлять корабль, но,

сидя на палубе, доверяют его искусству не только когда корабль плывет благополучно, но

и когда ему угрожает крайняя опасность; а одному только Богу, который заботливо

устрояет полезное нам, не хотят доверять, уподобляясь больному, который упрашивает

врача дать ему не то, что прекращает болезнь, а то, что питает вещество, являющееся

матерью болезни. Но не послушается врач просьбы больного; и хотя бы видел его

плачущим и жалобно умоляющим, скорее последует закону своего искусства, чем

преклонится на его слезы. И такое невнимание мы называем не жестокосердием, а

человеколюбием, потому что, если он слушается больного и доставляет ему удовольствие,

то поступает с ним как враг, а если упорствует и противится его желанию, то

обнаруживает милосердие и любовь. Равным образом и нежно любящие отцы ни в коем

случае не дозволят себе дать детям нож или горящие уголья, когда те просят их, потому

что хорошо знают, что удовлетворение такой просьбы пагубно для них. Так точно и Бог

не может дать просящим гибельного в качестве полезного, поскольку знает, что это будет

им на погибель. Думаю, что и древние врачи не напрасно и не без причины постановили

законом публично показывать действие разных орудий, а для того, чтобы предостеречь

здоровых, показав им наперед, в чем они будут нуждаться, если станут вести

беспорядочную жизнь. Итак, Христос должен быть для нас и страшнее геенны, и

вожделеннее царства небесного; и если мы заболеем, лучше остаться в болезни, нежели

чрез освобождение от недуга впасть в нечестие. Если даже чародей и вылечил тебя, он

больше причинил вреда, чем пользы. Он часто приносит пользу телу, которое все равно

немного позднее должно умереть и сгнить, но причиняет вред бессмертной душе. Тому,

кто не врач, лучше и не иметь лекарств. Тот, кто их не имеет, ни спасает, ни губит, а

имеющий губит, не зная, как ими пользоваться, потому что спасение не в природе только

лекарств, но и в искусстве того, кто их прилагает. Иметь, следовательно, название врача

не значить быть врачом. Слышал ли ты повествование о Лазаре, как он всю свою жизнь

боролся с голодом, болезнью и полным одиночеством, так что и самую жизнь кончил

перед воротами богача, будучи презираем, испытывая голод и служа пищей для псов.

Телом он ослабел до такой степени, что не мог даже отогнать собак, которые нападали на

него и лизали раны. И однако он не искал заклинателя, не привешивал ладонок, не

обращался к колдовству, не звал к себе чародеев, не делал и ничего другого

запрещенного, но предпочитал лучше умереть среди таких зол, чем изменить хотя бы

отчасти благочестию. Итак, когда он терпел столько бедствий и мужественно переносил

их, какое же прощение будем иметь мы, если ради горячки или ран зовем в свой дом

знахарей и чародеев? Многие часто хворают, но не имеют недостатка в необходимой

пище, другие живут постоянно в крайней бедности, но пользуются здоровьем; Лазарь же

был до такой степени обессилен, что не мог даже отогнать собак, а лежал как живой

мертвец, видя, как те нападают на него, отогнать же их не имея сил, - так обессилели его

члены, так были изнурены болезнью, так истощены испытанием. Если же каждое из этих

бедствий само по себе невыносимо и ужасно, то, когда они соединены были вместе, не

адамант ли был тот, кто терпел их? Если бы он терпел все это и был оставлен без всякой

заботы, лежа в пустынной и необитаемой местности, то он не так бы чувствовал скорбь,

потому что отсутствие кого бы то ни было другого заставило бы и невольно переносить

приключившееся несчастье; но то обстоятельство, что он лежал на виду стольких людей,

и при том благоденствующих, и ни от кого не удостаивался даже и малейшей заботы,

делало чувство боли гораздо более острым. Представь, что он должен был испытывать,

видя, как тунеядцы, льстецы спускались, поднимались, выходили, входили, шумели,

упивались. Мы, хотя бы потерпели тысячи бедствий, можем, взирая на него, получить

достаточное утешение, потому что скорбящим приносит великое утешение то, что они

находят сообщников своих страданий; между тем Лазарь не имел пред глазами никого

другого, кто страдал бы одинаково с ним, причем даже думал, что настоящие дела

кончаются здешней жизнью, так как он был из числа живших до благодати. Если же

теперь, в наши времена, после такого познания Бога, после благих надежд на воскресение

и благ, уготованных для хорошо подвизающихся, некоторые оказываются так малодушны,

что не исправляются даже этими надеждами, то что же должен был чувствовать он? Будем

же подражать Лазарю все, и богатые и бедные. Он выдержал не один, не два, не три

только подвига добродетели, а гораздо более, - бедность, отсутствие покровителей,

болезнь, то, что не два, не три дня, а всю жизнь видел себя в таком состоянии, а богача в

противоположном; то, что не имел возможности видеть другого Лазаря, не мог ничего

любомудрствовать о воскресении; то, наконец, что вместе с указанными бедствиями еще

имел о себе вследствие этих несчастий дурное мнение среди людей. Итак, когда он с

таким мужеством переносил все эти бедствия вместе, какое извинение будем иметь мы,

если не перенесем даже и половины их? В самом деле, ты не можешь ни указать, ни

назвать никого другого, кто потерпел бы столь много и при том таких зол. Для того

Христос и представил его в притче, чтобы мы, в какое бы несчастье ни впали, взирая на

преизбыток его бедствий, получали от его любомудрия достаточное утешение и

облегчение. Подлинно, он является общим учителем для всей вселенной, предоставляя

всем, терпящим какое бы то ни было бедствие, взирать на него, и всех побеждая

преизбытком собственных страданий. Так и мудрые врачи, когда хотят отсечь сгнивший

член, или извлечь камни, забившиеся в каналах тела, или исправить какую-нибудь другую

погрешность природы, делают это, отведя больного не куда-нибудь в угол, а, напротив,

выставляют его на площади и, образовав из проходящих толпу зрителей, производят

сечение. И делают это не потому, что хотят выставить на позор человеческие несчастья, а

для того, чтобы на чужих телах научить тех, которые смотрят, иметь надлежащую заботу

о собственном здоровье. Итак, когда ты увидишь, что праведник находится в бедности,

подвергается обидам и кончает настоящую жизнь в болезни и других бесчисленных

бедствиях, то скажи самому себе: если бы не было воскресения и суда, то Бог не попустил

бы тому, кто претерпел ради Него столько зол, отойти отсюда, не испытав никакого блага.

Отсюда очевидно, что Он уготовал им другую жизнь, более приятную и много сноснее

здешней. Иначе, согласно ли было бы с разумом, что многим из нечестивых Он попускает

наслаждаться довольством в настоящей жизни, а многих из праведников оставляет среди

бесчисленных зол, - Он, Который и называется праведным, и на самом деле таков, и имеет

силу праведно воздать каждому по его достоинству. Тому подобает слава, держава, честь

и поклонение, ныне и присно, и во веки веков. Аминь.

СЛОВО 14

О женщинах и красоте

Те, кто намеревается жениться, пусть наперед прочитают установленные Павлом законы о

браке и узнают оттуда, что нужно делать, когда жена будет зла, бранлива, полна

неистовства, или будет обладать каким-либо другим подобным пороком. Если увидишь,

что апостол дает тебе право, найдя один из таких недостатков в жене, отвергнуть ее и

взять другую, то считай себя свободным от всякой опасности; если же он не позволяет

этого, а повелевает любить жену, хотя бы она обладала всеми другими, кроме

любодеяния, пороками, то приготовься к тому, чтобы терпеть всю ее злобу. Если же

кажется это тяжким и невыносимым, то старайся и принимай все меры к тому, чтобы

взять жену добрую, кроткую и послушную. Если мы, намереваясь купить дом или слуг,

старательно разузнаем и расспрашиваем и продающих и ранее владевших и об устройстве

дома, и о телесном здоровье и характере слуг, то гораздо более должны мы обнаруживать

такую же заботливость, или даже еще большую, когда намереваемся жениться. В самом

деле, дом, если он окажется плохим, можно отдать назад; равным образом и слугу, если он

окажется неспособным, можно возвратить продавшему; но кто взял жену, тому уже нельзя

возвратить ее отдавшим. Худо взять бедную жену, худо - богатую; первое причиняет вред

имуществу, а последнее лишает мужа независимости и свободы. Многие из людей,

преданных блудницам, не только потерпели от этого вечную и бесконечную смерть, но и

здесь, как злые, зло погибли, подвергшись бедствиям от распутных женщин. Последние,

стараясь всецело привязать к своей любви преданного им, прибегают к колдовству,

употребляют любовные средства и придумывают разные чары. Затем, напустив на него

таким образом тяжкую болезнь, заставив долго изводиться и чахнуть и подвергнув другим

бесчисленным бедствиям, удаляли из настоящей жизни. Итак, если ты не боишься геенны,

человек, то побойся хоть их чар. В самом деле, когда ты таким распутством удалишь от

себя помощь Божию и лишишься небесной защиты, то блудница без всякого страха

возьмет тебя и, призвав своих демонов, написав листочки и подстроив козни, с великой

легкостью погубит твое спасение и сделает тебя позором и посмешищем для всех

живущих в городе. Итак, если ты хочешь найти увеселение, то иди не в театр, а в рощи, к

текущей реке, на озера, в сады, слушай поющих кузнечиков, чаще посещай гробницы

мучеников, где здравие для тела и польза для души, и никакого вреда. У тебя есть жена,

есть дети? Что может равняться с таким удовольствием? У тебя есть дом, есть друзья? Это

доставляет большое удовольствие, и вместе с целомудрием приносит и пользу. Скажи

мне, что приятнее детей? Что милее жены для того, кто желает жить целомудренно?

Говорят, что варвары когда-то сказали полное мудрости слово. Римляне, - сказали они,

услышав об этих нечестивых театрах и неприличных увеселениях, - придумали такие

удовольствия, как будто не имея жен и детей. Когда ты увидишь миловидную женщину с

молниеносными очами, с весело сияющим лицом, с дивной красотой, которая сжигает

твой ум и распаляет похоть, то подумай, что то, чему ты удивляешься и что разжигает

тебя, есть лишь земля и пепел, и душа перестанет неистовствовать. Сними кожу с лица

этой женщины, и тогда увидишь все ничтожество красоты. Не останавливайся на одной

внешности, а проникни мыслью внутрь, и ты не найдешь ничего другого, кроме костей,

нервов и жил. Но этого недостаточно? Представь же себе, как эта женщина изменяется,

стареет, делается немощной, как вваливаются глаза, становятся впалыми щеки, как

исчезает вся ее красота. Подумай, чему ты удивляешься, и постыдись своего суждения.

Ты удивляешься глине и пыли; прах и пепел разжигают тебя. В самом деле, сущность

видимой красоты составляет ничто иное, как мокрота, влага, кровь и сок пережеванной

пищи. Ими орошаются и глаза, и щеки, и все прочее; и если ежедневно они не получают

этого орошения, идущего от желудка и сердца, то вся красота лица тотчас же исчезает, так

как щеки делаются слишком впавшими, а глаза глубоко ввалившимися. Если, таким

образом, ты подумаешь, что скрывается за прекрасными глазами, что за прямым носом,

что за устами и щеками, то скажешь, что телесная красота представляет ничто иное, как

побеленный гроб: так полна она изнутри нечистоты. Увидев рубище с мокротами или

харкотинами, или чем другим подобным, ты не решишься и краем пальцев дотронуться до

него или даже и смотреть не захочешь, а к складам и житницам этих нечистот страстно

стремишься? Тот, кто любит тело и питает страсть к красивой девице, если желает узнать

безобразие сущности, может узнать ее по самому внешнему виду. В самом деле, многие

сверстницы любимой, и часто даже еще более красивые, умирая, чрез день или два издают

зловоние и представляют червивый гной и сукровицу. Итак, подумай, какую любишь ты,

человек, красоту, и к какой прелести пылаешь страстью. В чем достоинство глаз? В том

ли, чтобы они были влажными, легковращаемыми, круглыми и темными, или в том, чтобы

были остры и проницательны? В чем достоинство светильника? В том ли, чтобы он ясно

светил и освещал весь дом, или в том, чтобы красиво был сделан? Истинная красота

познается не по внешнему виду, а по нравам и пристойному поведению. Христос для того

подверг порицанию смотрящего на женщину нескромными очами, чтобы избавить нас от

большого труда. В самом деле, не так велик труд не смотреть на красивых женщин, как

воздержаться, если смотришь на них. Тот, кто не видел красивого лица, будет чист и от

пожелания, происходящего отсюда; тот же, кто пожелал видеть, наперед низложит

помысл и тысячекратно осквернит его, и тогда уже извергает скверну плотского

пожелания, если только извергает ее. Если, таким образом, и указанный труд для

невоздержных меньше, и польза больше, то для чего же мы стараемся впасть в бездну

бесчисленных этих зол? Итак, когда ты увидишь красивую женщину и что-нибудь

почувствуешь к ней, то не смотри больше на нее, и ты освободишься от чувства. Но как, -

скажешь, - я могу не глядеть больше на нее, влекомый к ней пожеланием? Если ты

подумаешь, что то, на что ты смотришь, есть ничто иное, как мокрота, кровь и сок

переварившейся пищи. Но, скажешь, пышен цвет лица ее. Однако нет ничего на земле

пышнее цветов, но и те вянут и предаются гниению. Поэтому и здесь не на цвет обращай

внимание, а проникни мыслью внутрь и, снявши мысленно эту красивую личину,

Blog

Слово Опосте и целомудрии