Литературный вечер, посвященный 65-й годовщине Победы
| Вид материала | Документы |
- 9 мая 2011год. Торжественный митинг, посвящённый 66 годовщине Победы в Великой Отечественной, 53.32kb.
- Положение о городском конкурсе сочинений, посвященном 65-й годовщине Победы в Великой, 37.57kb.
- Сочинение Ввеликий праздник Победы, 12.47kb.
- Окружной конкурс, посвященный 65-й годовщине Победы в Великой Отечественной войне, 176.31kb.
- «Ростелеком» организовал многоканальную видеоконференцию, посвященную годовщине Победы, 78.06kb.
- Положение об окружном конкурсе творческих работ, посвященных 66-ой годовщине Победы, 29.57kb.
- «Как бы жили мы без книг?», 79.18kb.
- Ой годовщине победы в великой отечественной войне 1941-1945гг, 42.68kb.
- Сибиряк Коля Снегирев, посвященный 62-й годовщине Победы в Великой Отечественной войне, 56.83kb.
- План проведения в Санкт-Петербурге в 2011 году мероприятий, посвященных 66-й годовщине, 196.04kb.
Литературный вечер, посвященный 65-й годовщине Победы.
Их имена — вечны, подвиг их — бессмертен
(женщины на войне)
(Тихо звучит запись «Священная война)
1 в. - Мы сегодня собрались с вами, чтобы еще раз вспомнить о тех днях, которые история отодвигает от нас все дальше и дальше, но которые навечно остаются в нашем сердце, в памяти народа.
2 в. - Память сердца не дает нам права забыть о бессмертном подвиге нашего народа, совершенном в годы Великой Отечественной войны, о подвиге людей во имя Родины, во имя торжества правды на земле.
1 в. - В этот трудный для родины час поднялся весь народ от мала до велика. Свой долг перед Отчизной честно выполняли и убеленные сединами старики, и опытные воины — солдаты, и только что закончившие школу юноши и девушки.
Чтец (девушка) (стихотворение Ю. Друниной «Я ушла из дома в грязную теплушку...»)
2 в. - Юлия Владимировна Друнина, поэтесса-фронтовик.
Выступая на IV съезде писателей Российской Федерации в декабре 1975 года, она говорила: «Сороковые, роковые, военные и фронтовые» - забыть о них невозможно. Особенно поколению, для которого слово «война» равнозначно слову «юность». Война засела в нас, как осколок. Как осколок, до сих пор не излеченный из груди замполита, поэта Бориса Слуцкого. Война обожгла нас — в прямом смысле этого слова — танкиста, поэта Сергея Орлова. Война о сих пор бросает отблеск на наши стихи.
Жестокой окопной мерой меряем мы свои сегодняшние поступки, сегодняшнюю жизнь, сегодняшнюю способность к драке за правое дело.
Главное богатство поэтов-фронтовиков заключено в их жизненном опыте, а иначе — в судьбе, совпавшей с народной в час самых страшных испытаний и потому близкой каждому.
Поэты-фронтовики — люди разные, но объединяет их одно. Это верность своим не вернувшимся с войны однополчанам — 97 из 100.
Это верность идеалам своей фронтовой юности.
Как сказал поэт Орлов:
Видно, память крепка у нас
Или просто дело не в датах
Присягают солдат раз,
Только раз присягают солдаты
Верность друзьям-фронтовикам и своей присяге Юлия Друнина выразила в своих стихах:
чтец «Качается рожь несжатая»
Качается рожь несжатая
Шагают бойцы по ней.
Шагаем и мы — девчата,
Похожие на парней.
Нет, это горят не хаты -
То юность моя в огне.
Идут по войне девчата,
Похожие на парней.
Чтец «Солдатские будни»
Только что пришла с передовой
Мокрая, замерзшая и злая,
А в землянке нету никого,
и, конечно, печка затухает.
Так устала — руки не поднять,
Не до дров — согреюсь под шинелью.
Прилягла, но слышу, что опять
По окопам нашим бьют шрапнелью.
Из землянки выбегаю в ночь,
А навстречу мне рванулось пламя.
Мне навстречу — те, кому помочь
Я должна спокойными руками.
И за то, что снова до утра
Смерть ползти со мною будет рядом
Мимоходом: «Молодец, сестра!» -
Крикнут мне товарищи в награду.
Да еще сияющий комбат
Руки мне протянет после боя:
- Старшина, родная, как я рад, что опять осталась ты живою!
1943 г.
чтец «Я только раз видала рукопашный»
Я только раз видала рукопашный
Раз — наяву, и тысячу — во сне.
Кто говорит, что на войне не страшно,
Тот ничего не знает о войне.
1943 г.
чтец «Зинка» (памяти однополчанки — Героя Советского Союза Зины Самсоновой)
Мы легли у разбитое ели
Ждем, когда же начнет светлеть.
Под шинелью вдвоем теплее
На продрогшей, гнилой земле.
- Знаешь, Юлька, я - против грусти,
Но сегодня она — не в счет.
Дома, в яблочном захолустье,
Мама, мамка моя живет.
У тебя есть друзья, любимый,
У меня — лишь она одна.
Пахнет в хате квашней и дымом,
За порогом бурлит весна.
Старой кажется: каждый кустик
Беспокойную дочку ждет.
Знаешь, Юлька, я — против грусти,
Но сегодня она — не в счет.
Отогрелись мы еле-еле.
Вдруг — приказ: «Выступать вперед!»
Снова рядом в седой шинели
Светлокосый солдат идет.
С каждым днем становилось горше.
Шли без митингов и знамен.
В окруженье попал по Оршей
Наш потрепанный батальон.
Зинка нас повела в атаку
Мы пробились по черной ржи
По воронкам и буеракам
Через смертные рубежи.
Мы не ждали посмертной славы.
Мы хотели со славой жить.
...Почему же в бинтах кровавых
Светлокосый солдат лежит?
Ее тело своей шинелью
Укрывала я, зубы сжав.
Белорусские ветры пели
О рязанских глухих садах.
...Знаешь, Зинка, я — против грусти.
Но сегодня она — не в счет.
Где-то, в яблочном захолустье,
Мама, мамка твоя живет.
У меня есть друзья, любимый,
У нее ты была одна.
Пахнет в хате квашней и дымом,
За порогом бурлит весна.
И старушка в цветастом платье
У иконы свечу зажгла.
...Я не знаю, как написать ей,
Чтоб тебя она не ждала.
1944 г.
Чтец «Мессершмидт» над окопом кружит»
Мессершмидт» над окопом кружит
Низко так — хоть коснись штыком...
Беззаветной солдатской дружбой
Я сдружилась в боях с полком.
Формировки, походы, сраженья -
Как положено на войне.
Поздней осенью в окруженье
Изменило мужество мне.
На повязке бурые пятна,
У костра меня бьет озноб.
Я сквозь зубы сказала: - Понятно!
Положенье — хоть пулю в лоб.
Что ж, товарищи, отвоевалась.
Хватит. Дальше идти не могу...
И такая, такая усталость...
Так уютно на первом снегу.
Что я думала: будь что будет,
Ни за что не открою глаза...
Но у линии фронта орудья
Загремели сильней в тот час.
Это наши пошли в наступленье,
Все смешал орудийный шквал!
И седой командир отделенья
меня на руки бережно взял.
Плащ-палатка, как черные крылья,
Развевалась за ним на ходу.
Но, рванувшись, глухо, с усильем,
Я сказала: - Сама иду!
1 в. - Такими перед наим встают «светлокосые» солдаты со страниц поэзии Юлии Друниной, которая сама прошла по дорогам войны все четыре года.
Девушки военных лет... Связистки, разведчицы, медицинские сестры... Как много они сделали для Родины, для Победы. «За этот участок обороны я спокоен, - говорил комиссар одного батальона, - здесь санинструктором девушка, она посильнее политбеседы действует на бойцов».
И впрямь, трусы становились храбрецами, а храбрецы — героями на глазах у смелых девчонок. Да и как не быть мужчинам героями, если рядом с ними шли в бой, вели их а атаку, строчили из пулемета, погибали в бою девушки, так и не дожив до Победы.
Девушки и война, женщины и война... Эти понятия кажутся несовместимыми.
2 в. - Более трех десятилетий назад на страницах журнала «Юность» была опубликована повесть Бориса Васильева «А зори здесь тихие...»
Есть в этом небольшом произведении то, что не может оставить равнодушным ни взрослого, ни подростка, - это трагическая судьба юных девушек, отдавших жизнь за Родину, за победу в жестокой схватке с фашизмом, рассказ о том, какой ценой досталась нашей стране победа.
Сам писатель, Борис Васильев, ушедший на фронт в 19 лет, говорит: «Я хотел рассказать о пережитом сегодняшним 19-летним. Рассказать так, чтобы они сами словно бы прошли дорогами войны, чтобы погибшие девочки показались им близкими, понятными — их современницами, и в то же время — девочками 30-х годов».
1 в. - Писатель исследует нравственные истоки героизма народа в Великой Отечественной войне, раскрывает новые стороны подвига людей.
Мы становимся свидетелями будней полувзвода зенитчиков на разбомбленном и потому спокойном и глухом 171-м разъезде в Карелии.
В основу повести лег незначительный в масштабах Великой Отечественной войны эпизод, - но рассказано о нем так, что за ним встает вся минувшая война в ее страшном, уродливом несоответствии с самой сущностью человека.
Трагизм положения подчеркнут в названии повести - «А зори здесь тихие...» И усугубляется тем, что герои ее — девушки, вынужденные заниматься суровым ремеслом войны. Писатель показывает своих героинь действующими, борющимися, гибнущими. И вместе с ними мы видим старшину Васкова.
2 в. - Если бы на разъезде были мужчины, а не девушки, если бы Рита не увидела только двух диверсантов, если бы майор не приказал своими силами прочесать лес, и, наконец, если бы девушки не были зенитчицами или снайперами, или разведчицами, если бы они были хорошо вооружены, все было бы иначе.
Даже когда Васков и девушки уже знали, что немцев 16, а не двое, и Васков послал бы за подмогой Лизу Бричкину, если бы Лиза Бричкина не погибла, все было бы иначе.
Но Лиза Бричкина погибает. И четыре девушки-зенитчицы против 16 до зубов вооруженных диверсантов. Они идут прямо на них. Васков и девушки не могут вступить в открытый бой, но и не хотят упустить диверсантов. Они ждут подмогу.
А враг силен. Фашисты-диверсанты упорны. Им надо во что бы то ни стало пройти к объекту диверсии.
И девушки стояли насмерть. Их было всего пятеро.
Рассказ о героинях повести: Рита Овсянина, Соня Гурвич, Лиза Бричкина, Галя Четвертак, Женя Комелькова.
Чтец
Где же вы, одноклассницы-девчонки?
Через годы все взгляну вас вслед -
Стиранные старые юбчонки
Треплет ветер предвоенных лет.
Кофточки, блестящие от глажки,
Тапочки, чиненные сто раз...
С полным основанием стиляжки
Посчитали чучелами нас!
Было трудно. Всякое бывало.
Но остались мы освещены
Заревом отцовских идеалов,
Духу революции верны.
Потому, когда, гремя в набаты,
Вдруг война к нам в детство ворвалась,
Так летели вы в военкоматы,
Тапочки, чиненные сто раз!
Помнишь Люську, Люську-заводилу:
Нос - картошкой, а ресницы — лен?
Нашу Люську в братскую могилу
Проводил стрелковый батальон...
А Наташка? Робкая походка,
Первая тихоня из тихонь -
Бросилась к подбитой самоходке,
Бросилась к товарищам в огонь...
Не звенят солдатские медали,
Много лет, не просыпаясь спят
Те, кто Волгограда не отдали,
Хоть тогда он звался Сталинград.
Вы поймите, стильные девчонки,
Я не пожалею никогда,
Что носила старые юбчонки,
Что мужала в горькие года!
2 в. - Довоенная жизнь девушек, полная надежд, радости, света, особенно ясно дает почувствовать, как «глупо несуразно и неправдоподобно было умирать в 19 лет».
Сопоставляя героинь повести Бориса Васильева и стихотворений Юлии Друниной, мы можем сказать, что поэтесса доказывает возможность присутствия и активной деятельности женщин на фронте.
Она гордится своими девчатами в кирзовых сапогах, не боясь, бросает их в самое пекло, где рвутся снаряды, где кровь и смерть. Так могли бы написать о себе и своих подругах Женя Комелькова, Рита Овсянина, Соня Гурвич.
Но не так пишет о девчонках, «державших свой фронт», Борис Васильев. Его отношение к ним — это отношение старшего, сильного, умудренного опытом человека, понимающего, что война и женщина — понятия несовместимые.
Но жизнь показала, что женщины умеют так же мужественно сражаться за Родину, как и мужчины, что они умеют и умереть за Родину...
Погибли все пять девочек...
1 в. - Васков остался один. Он должен был или победить, или погибнуть. Другого выхода у него не было. И раненый Васков почти без оружия пошел один на один против оставшихся в живых немцев.
2 в. - «Он долго сдерживал дыхание и теперь ждал, пока успокоится сердце. Он давно уже сунул в кобуру наган, держал в правой руке нож и сейчас, чувствуя тяжелый запах чужого тела, медленно, по миллиметру заносил финку для одного-единственного решающего удара.
И еще — копил силы. Потому что их было мало. Очень мало, а левая рука уже ничем не могла помочь.
Он все вложил в этот удар, все, до последней капли. Немец почти не вскрикнул, только странно, тягуче вздохнул и сунулся на колени. Старшина рванул его автомат, но немец, падая, запутал ремень, а терять уже нельзя было ни секунды. На вздох этот, на шум падения могли выйти из дома, и Васков бросился к дверям, как шел — с одним наганом. Только успел еще гранату из кармана выхватить и в левую руку перекинуть. Бесполезную гранату в бесполезную руку. Рванул скособоченную дверь, прыжком влетел в избу:
- Хенде хох!..
А они — спали. Отсыпались перед последним броском к железке. Только один не спал: в угол метнулся, к оружию, но Васков уловил этот прыжок и почти в упор всадил в немца последнюю свою пулю. Грохот ударил в низкий потолок, немца швырнуло в стену, а старшина забыл вдруг все немецкие слова и только хрипло кричал:
- Лягайт!.. Лягайт!.. Лягайт!..
И ругался черными словами. Самыми черными, какие знал. Нет, не крика они испугались, не гранаты, которой тряс старшина. Просто подумать не могли, в мыслях представить даже, что один он, на много верст один-одинешенек. Не вмещалось это понятие в фашистские их мозги, и потому на пол легли. Мордами вниз, как велел. Все четверо легли: пятый, прыткий самый, уже на том свете числился с последней той пулей.
И повязали друг друга. Под пустым наганом аккуратно повязали, а последнего Федот Евграфович сам связал и заплакал. Слезы текли по грязному, небритому лицу, он трясся в ознобе и смеялся сквозь эти слезы и кричал:
- Что, взяли?.. Взяли, да?.. Пять девчат, пять девочек было всего, всего пятеро!.. А не прошли вы, никуда не прошли, сдохнете здесь, все сдохнете!.. Лично каждого убью, лично, если начальство помилует! А там — пусть судят меня!.. Пусть судят!..
А рука ныла, так ныла, что горело все в нем и мысли путались. И потому он особо боялся сознание потерять, и цеплялся за него, из последних силенок цеплялся...
И лишь тогда он сознанию своему оборваться разрешил, когда окликнул их и когда понял, что навстречу идут свои. Русские...»
1 в. - Один, без оружия, раненый, Васков берет в плен четырех вооруженных, сытых и здоровых диверсантов. Он довел их к своим. Васков победил. Победил советский воин, защитник Родины.
2 в. - Повесть Бориса Васильева «А зори здесь тихие...» - правдивый рассказ о буднях военных лет. Она написана так просто и так эмоционально, что волнует читателя, вдохновляет художника и композитора. По этой повести снят фильм, поставлен спектакль, написана опера.
1 в. - И сегодня мы еще раз склоняем головы перед светлой памятью бессмертных сынов и дочерей нашей Отчизны, отдавших свою жизнь за ее свободу и независимость. Выстояв в жестоком бою с фашистами, они победили смерть, шагнули в легенду и навсегда остались в наших сердцах.
Их имена — вечны, их подвиг — бессмертен.
Чтец. Р. Рождественский. «Реквием»
Помните! Через века, через года помните!
О тех, кто уже не придет никогда, - помните!
А горя сдержите стоны.
Горькие стоны.
Памяти павших будьте достойны!
Хлебом и песней,
Мечтой и стихами,
Жизнью просторной,
Каждой секундой,
Каждым дыханием
Будьте достойны!
Люди!
Покуда сердца стучатся — помните!
Какой ценой завоевано счастье,
Пожалуйста, помните!
Песню свою, отправляя в полет — помните!
О тех, кто уже никогда не споет, -
Помните!
Чтоб запомнили! Детям детей
Расскажите о них,
Чтоб тоже запомнили...
Заклинаю вас — помните!