Ритории образовались независимые государства, произошло укрепление общеевропейского интеграционного центра, но в то же время появились новые угрозы безопасности

Вид материала

Документы

Подобный материал:

• «Угрозы экономической безопасности России», 646.82kb.
• Тема: «Новая повестка дня в области международной безопасности», 92.34kb.
• "Противодействие распространению наркотиков: новые вызовы и угрозы национальной безопасности, 998.6kb.
• Тема: Царь Хаммурапи и его законы Параграф, 21.65kb.
• Аудит имеет достаточно давнюю историю. Первые независимые ауди­торы появились еще, 387.38kb.
• Вселенная, галактики, 720.01kb.
• Новые угрозы международной безопасности содержание, 200.54kb.
• Ребенку семь лет. Осуществилась заветная мечта маленького человека: он стал учеником., 112.78kb.
• Электронное научное издание «Труды мэли: электронный журнал», 115.29kb.
• Ение властей, 524.74kb.

Андрей ТРЕТЬЯКОВ


Оборонная политика Великобритании

(новый этап)


На рубеже 1980–1990 годов в Европе произошли кардинальные перемены: окончилась “холодная война”, была распущена Организация Варшавского договора, распался СССР и на его территории образовались независимые государства, произошло укрепление общеевропейского интеграционного центра, но в то же время появились новые угрозы безопасности. Великобритания, являясь одним из ключевых игроков на европейской политической сцене, была вынуждена реагировать на эти изменения. Корректировке подверглись основные направления внешней политики, в том числе её оборонная составляющая. Кроме того, перемены в Европе послужили дополнительным стимулом для проведения реформ в вооружённых силах Великобритании.

Изменение оборонной политики носило эволюционный характер и представляло собой цепь решений и мероприятий, направленных на адаптацию к новым реалиям. Наиболее существенными были три направления: Лондон стал активнее сотрудничать с другими членами ЕС в сфере обороны и безопасности, укрепил влияние внутри Организации Североатлантического договора (НАТО), переосмыслил концепцию британского участия в миротворческих операциях, проводимых под эгидой ООН. Все эти векторы в 1990-х годах получили совершенно новый импульс, что и позволяет говорить об изменении всего оборонного курса. В практической плоскости основная задача, стоящая (до сих пор) перед министерством обороны Великобритании, формулируется как создание меньших по численности, но лучше оснащённых, подготовленных и высокомобильных вооружённых сил (ВС).

Великобритания – ЕС: оборонное сотрудничество

Оборонная политика правительства консерваторов (Маргарет Тэтчер, затем Джона Мейджора) выстраивалась на фоне изменившейся международной обстановки. Британское руководство не могло не считаться с усиливающимися интеграционными процессами в Европе, с построением новой архитектуры

___________________________________________________________

© Третьяков Андрей Викторович – аспирант Института Европы РАН.

безопасности в рамках ЕС. В начале 1990-х годов Лондон, внимательно наблюдая за ходом объединительных процессов, понял, что может “опоздать на европейский автобус”. Требовалось в срочном порядке из наблюдателя превратиться в полноценного участника европейской дискуссии по вопросам обороны и безопасности. Причина того, что Великобритания с запозданием стала интегрироваться в эту дискуссию, заключалась в многолетних “особых отношениях” с Соединёнными Штатами, когда Лондону отводилась лишь роль “младшего брата”, особенно при проведении оборонной политики.

Первым крупным шагом, свидетельствующим о пересмотре позиции Великобритании в отношениях с континентальной Европой, явилась координация военно-стратегических подходов в рамках сессии Европейского Совета в декабре 1991 года. Как известно, на встрече обсуждался проект будущего Маастрихтского договора, а также концепция Общей внешней политики и политики в области безопасности (ОВПБ). Британские представители, стремясь закрепить за собой роль “первой скрипки” в оборонных инициативах, настояли на том, чтобы ОВПБ в будущем учитывала обязательства стран-участниц, вытекающие из Североатлантического договора, и не противоречила коалиционной стратегии НАТО. Великобритания активно противилась попыткам Франции и Германии включить дееспособные военные структуры Западноевропейского союза (ЗЕС)¹ в состав автономной от НАТО европейской армии. В итоге было найдено компромиссное решение: Европа создаёт совместную оборонительную систему на базе ЗЕС, но признавая главенство НАТО в военных вопросах. Иными словами, модернизируемые структуры ЗЕС оставались не более чем европейской опорой НАТО.

Информируя палату общин об итогах маастрихтской сессии, Джон Мейджор заявил, что Европа должна больше делать для собственной обороны. При этом он отметил, что необходимо продолжать строительство ЗЕС, которое превратится в оборонную опору Европейского союза, но всё, что будет делаться на европейском уровне, должно быть совместимо с НАТО².

Обнаружились различия Великобритании и Франции в подходах к строительству европейской обороны. Французское правительство полагало, что возобновление активности ЗЕС в новых реалиях должно быть обусловлено курсом на его независимость от НАТО. Руководство Великобритании с этим категорически не соглашалось. На практике различия в позициях привели к отказу Франции от участия в силах быстрого реагирования НАТО. В ответ Лондон негативно отреагировал на идею создания “еврокорпуса”, выдвинутую Францией и Германией. В то же время в ходе встречи президента Франции Ф. Миттерана и премьер-министра Великобритании Дж. Мейджора в ноябре 1994 года было принято решение о создании совместного военно-воздушного командования. В кризисный период в его состав должны привлекаться эскадрильи ВВС двух стран. Таким образом, “болевые точки” во взаимоотношениях соседствовали с решениями, имевшими практический результат для обеих сторон.

После победы лейбористов на выборах 1997 года эволюция взглядов на суть и задачи оборонной политики продолжилась. В программной речи “Принципы современной британской внешней политики” Тони Блэр подтвердил роль Великобритании как “моста между Европой и США”¹. Он заявил, что глобальные интересы страны будут и дальше реализовываться с помощью таких институтов, как постоянное членство в Совете Безопасности ООН, участие в НАТО, “группе восьми”, ЕС, Содружестве наций².

Лейбористское правительство подчёркивало важность коалиционного характера решения внешних задач с опорой как на постоянные, так и на тактические коалиции. Была определена роль Великобритании как “региональной державы с глобальной ответственностью и особыми интересами”. В этих заявлениях не было ничего нового: подобные высказывания ранее делали и консерваторы. Однако появились и новые элементы. К примеру, предусматривалось, что Великобритания вернётся “в сердце Европы” и займёт там лидирующее положение. В соответствии с данной внешнеполитической установкой и были разработаны новые задачи британского военного планирования. Центральное место в списке этих задач заняло проведение “оборонной дипломатии” (ОД), которая в конфликтных ситуациях, в отличие от “дипломатии канонерок”, отдаёт предпочтение дипломатическим, а не военным средствам достижения цели.

В 1998 году министерство обороны Великобритании впервые дало комплексное определение деятельности ВС по обеспечению интересов страны на международной арене после окончания “холодной войны” и ввела в оборот сам термин “оборонная дипломатия”³. Её появление было продиктовано не только изменившейся международной обстановкой, но и необходимостью аргументированно обосновать сохранение значительных бюджетных ассигнований на оборону. Суть ОД состояла в решении следующих основных задач. Это, во-первых, осуществление прямых контактов между военными разных стран для достижения стабильности, установления взаимопонимания и доверия. Во-вторых, продвижение демократических преобразований в военной сфере (отношения между военным и гражданским секторами общества, гражданский контроль над ВС). Кроме того, “оборонная дипломатия” подразумевала повышение оперативной совместимости (доктрин, вооружения и военной техники, а также взглядов на применение вооружённых сил в конфликтных ситуациях). Появление “оборонной дипломатии” и её реализация укрепили положение Британии в НАТО.

Но в ОД изначально было заложено стратегическое противоречие. С одной стороны, Лондон продолжал претендовать на особые отношения с США, с другой – на ведущую роль в ЕС, особенно в вопросах оборонной политики. Лейбористы чувствовали необходимость укрепления своих позиций на континенте по мере усиления позиций ЕС в качестве нового центра силы. Одновременно они не желали расставаться с положением ближайшего союзника Вашингтона. В итоге Британии приходилось действовать одновременно на двух направлениях: проводить “оборонную дипломатию”, которая отвечала интересам США, и осуществлять масштабные инициативы на европейском театре¹, чтобы удовлетворить собственные лидерские амбиции.

Итогом усилий лейбористов по выработке новой оборонной политики стала публикация в 1998 году “Стратегической оборонной программы” (СОП). Работой руководил тогдашний министр обороны Джордж Робертсон, который впоследствии занимал пост генерального секретаря НАТО. По сути СОП формулировала основные задачи оборонной политики Великобритании на ближайшее десятилетие. В ней учитывалось положение страны как постоянного члена Совета Безопасности ООН, особо отмечался тот факт, что Великобритания играет одну из ведущих ролей в НАТО, что британскими ВС накоплен большой опыт урегулирования конфликтов в условиях растущей нестабильности. Указывалось, что Великобритания, являясь лидером Содружества наций, обязана нести ответственность за развитие ситуации в различных регионах мира, где ранее находились её колонии (“традиционные зоны” британской ответственности)².

СОП содержала характеристику будущих конфликтов, для решения которых Великобритания должна была быстро перебрасывать мобильные части в регион, представляющий угрозу. Британским ВС предстояло подготовиться не только к гуманитарным, миротворческим миссиям, но и к участию в конфликтах высокой интенсивности в любой точке земного шара. Необходимо отметить, что в документе подчёркивалась краткосрочность будущих вооружённых конфликтов. Кроме того, в СОП подробно характеризовались новые вызовы безопасности страны: распространение ОМП, наркоторговля, терроризм, распад слабых государств. Здесь возникало другое стратегическое противоречие британской оборонной политики. Повышался риск перенапряжения военных сил и финансов в условиях диверсификации поставленных перед ВС задач. Подобное уже имело место в истории страны. В конце 1960-х годов Британия освободилась от колониальной ноши и вывела войска “к востоку от Суэца”, будучи не в состоянии нести расходы по широкому военному присутствию за рубежом.

Террористические удары 11 сентября 2001 года, последовавшая за ними высадка войск США, Великобритании и других стран в Афганистане и, наконец, вторая война в Персидском заливе в 2003 году, в которой Лондон, поддержав США, открыто противопоставил себя другим государствам-членам ЕС, привели к ослаблению сотрудничества в области обороны и безопасности между Великобританией и ЕС. Однако потенциал такого сотрудничества далеко не исчерпан, и в будущем, скорее всего, он будет должным образом реализован.


Модернизация британских ВС


На внутреннем направлении оборонной политики консерваторам в 1990-е годы удалось добиться впечатляющих успехов. Были сформулированы основные задачи военной реформы, вызванной изменениями международной обстановки, составлена и принята программа модернизации ВС, получившая название “Возможности для перемен”¹. В рамках данной программы, рассчитанной на десять лет, были модернизированы структура и состав британских ВС, увеличились их гибкость и мобильность. Основная цель реформы заключалась в создании меньших по численности, но лучше оснащённых и подготовленных ВС. Значительное влияние на скорейшее принятие программы оказало общественное мнение. Британские налогоплательщики на страницах печати и в публичных выступлениях требовали “дивидендов от мира”, то есть резкого снижения военных расходов в условиях окончания “холодной войны”. Это требование было вполне логичным, поскольку оборонный бюджет уже не отвечал тем вызовам безопасности государства, которые существовали в течение предшествующих сорока лет. В программе особо подчёркивалось, что в настоящее время у Великобритании нет конкретного, поддающегося количественным и качественным оценкам противника.

Реализация “Возможностей для перемен” привела к тому, что личный состав ВС был сокращён более чем на 50% (в основном за счёт сухопутных сил²), из Германии была выведена большая часть располагавшейся там группировки (Британской Рейнской армии). Уменьшились закупки вооружения и военной техники. В то же время благодаря поступлению в войска новых и модернизированных систем оружия их боевые возможности выросли.

По расчётам экспертов, в результате проведённых мероприятий с 1991 по 2000 год боевые возможности, к примеру, бронетанковой дивизии увеличились на 35%. Новейшие танки “Челленджер-2”, боевые машины пехоты “Уорриор”, 155-мм самоходные гаубицы AS-90, которые стали поступать на вооружение с начала 1990-х годов, позволили сухопутным войскам Соединённого Королевства по технической оснащённости вплотную приблизиться к уровню армии США. Следует отметить, что американские военные оказали Великобритании помощь в модернизации, в частности, передали британским коллегам одну из лучших в мире реактивных систем залпового огня (РСЗО) – систему MLRS¹.

Параллельно с программой “Возможности для перемен” специально для Королевского военно-морского флота была разработана и осуществлена программа по замене устаревших атомных ракетных подводных лодок с баллистическими ракетами (ПЛАРБ) “Резолюшн” на новейшие ПЛАРБ “Вэнгард”², оснащённые американскими ракетами “Трайдент-2”³.

Особое внимание министерство обороны уделило реорганизации громоздкой системы управления войсками. Так, были ликвидированы промежуточные звенья между высшими органами управления и группировками войск на театрах военных действий, что позволило исключить параллелизм и дублирование и повысило гибкость управления. На 20% сократился центральный аппарат министерства (в основном за счёт органов, контролирующих деятельность командований на заморских территориях). Основным принципом при совершенствовании системы управления являлась жёсткая централизация деятельности, связанной с вопросами разработки оборонной политики и военного строительства. Управлениям министерства, занимающимся проблемами повседневной деятельности войск, была предоставлена максимальная самостоятельность. Количество военных округов сократилось с десяти до шести (впоследствии до трёх), многочисленные службы тыла были сведены в два главных управления (обеспечения и техническое). Переход на новую организационно-штатную структуру в дивизиях резко увеличил мобильность и автономность входящих в их состав бригад.

В программе “Возможности для перемен” были учтены и социальные аспекты сокращения численности британской армии. Все увольнения из ВС осуществлялись строго по плану в индивидуальном порядке с предварительным уведомлением не менее чем за 12 месяцев до окончания срока службы. Увольняемым предоставлялись льготы для приобретения жилья.

Что касается квот, установленных для Великобритании Договором об обычных вооружённых силах в Европе, то они в ходе проведения реформ не были нарушены. Общее количество основных систем вооружения сухопутных войск не превысило установленных лимитов: по танкам – 1015, орудиям полевой артиллерии – 636, боевым вертолётам – 384, боевым бронированным машинам – 3176.

В результате проведённых в соответствии с указанной программой мероприятий гибкость и мобильность британских ВС значительно выросли. Удалось выйти на качественно иной уровень технической оснащённости. Система управления стала отличаться надёжностью и простотой. Однако скорость переброски крупных соединений в потенциальные кризисные районы по-прежнему остаётся на низком уровне (по сравнению с американской армией).

Программа “Возможности для перемен” была практическим отражением оборонной политики, проводимой консерваторами. В 1993 году министерством обороны был опубликован документ “Защищая наше будущее”. В нём рассматривались основные вопросы оборонного курса и стратегические цели военно-

-политического руководства страны. Вместе с программой “Возможности для перемен” он являлся фундаментом военной доктрины Великобритании вплоть до 1998 года, когда лейбористским правительством Тони Блэра была принята “Стратегическая оборонная программа”, о которой говорилось выше. В документе “Защищая наше будущее” определялись три приоритетные задачи на внешнем направлении. Во-первых, ВС должны обеспечить безопасность Соединённого Королевства и подконтрольных (заморских) территорий, защиту Великобритании и её союзников в случае крупномасштабной угрозы извне с использованием потенциала НАТО. Во-вторых, следовало укрепить безопасность Британии посредством участия в операциях под эгидой международных организаций, в первую очередь ООН и ОБСЕ. И, наконец, необходимо было увеличить гибкость и мобильность британских ВС, их возможности по действиям на различных театрах военных действий в конфликтах любой интенсивности, что уже и осуществлялось в рамках программы “Возможности для перемен”. Характерно, что при разработке обоих документов министерство обороны учитывало положения натовской стратегической концепции “ограниченного военного присутствия”, принятой на Римском саммите Североатлантического альянса в 1991 году и сменившей прежнюю концепцию “передового базирования”. С приходом к власти лейбористов программы по модернизации ВС, начатые консерваторами, были успешно завершены.

Укрепление позиций в НАТО

Войны в Персидском заливе в 1991 и 2003 годах, конфликты на территории бывшей Югославии, события 11 сентября 2001 года в США, операции в Афганистане – всё это подтверждает тот факт, что руководство Великобритании считает НАТО краеугольным камнем в фундаменте не только трансатлантической, но и общемировой безопасности. В Лондоне полагают, что поддержка линии США в НАТО и сохранение за собой роли “моста” между Соединёнными Штатами и европейскими союзниками по блоку приводит к усилению позиций Великобритании в альянсе.

Ставка на Североатлантический альянс характеризует внешнеполитическую деятельность Лондона уже десятки лет. Являясь одной из стран-учредительниц блока, Великобритания воспринимает НАТО как один из инструментов гарантированной защиты собственной независимости и территориальной целостности. Министерство обороны не устаёт повторять о приверженности положений оборонной политики Великобритании коалиционной стратегии и концепциям НАТО относительно характера войн, направлений строительства и применения вооружённых сил, организации и способам ведения военных действий. Эта позиция имеет практическое подтверждение. К примеру, одним из крупнейших вооружённых формирований блока остаётся объединённый армейский корпус быстрого реагирования НАТО¹. Данный корпус планируется использовать на Северо-Западном, Европейском и Центральноевропейском театрах военных действий. От Великобритании в составе корпуса постоянно находятся две дивизии: 1-я бронетанковая (три бригады), дислоцированная в Германии, и 3-я механизированная (три бригады), дислоцированная на территории Соединённого Королевства. Также от Великобритании в корпус входит аэромобильная бригада. Общая численность британских сил в составе корпуса достигает 55 тыс. человек.

Следует отметить, что этапы развития оборонной стратегии Великобритании достаточно точно совпадают с эволюцией стратегических концепций НАТО, инициатором которых выступало американское руководство. В этом ряду не стала исключением и СОП. В 1999 году принимается новая концепция Североатлантического альянса, которая, по сути, позволила его силам действовать за пределами старых зон ответственности. Британское военно-поли-тическое руководство незамедлительно отреагировало на это “экспедиционной стратегией” и “стратегией выдвинутой обороны”, которые фактически повторяли по замыслу американский вариант. Территория края Косово в 1999 году стала практическим плацдармом для обкатки теоретических выкладок стратегов из Вашингтона и Лондона. Симптоматично, что в самый разгар агрессии Блэр весьма негативно отреагировал на слабые возможности британской армии (как, впрочем, и других европейских членов НАТО, участвовавших в “гуманитарной интервенции” против Белграда) по переброске и развёртыванию сил на театре военных действий. Аналитиками отмечались систематические сбои в материально-техническом обеспечении группировки и возросший уровень небоевых потерь².

События 11 сентября 2001 года подтолкнули оборонное ведомство к редактированию СОП – появлению так называемой новой главы. В ней был заявлен “многослойный” подход к противостоянию асимметричным угрозам международного терроризма. В это же время были скорректированы и планы Пентагона по борьбе с терроризмом. Высадка сначала американских, затем и британских войск в Афганистане, начавшаяся в октябре того же года, была в основном поддержана населением Великобритании и действительно отвечала задачам обеспечения национальной безопасности на тот момент времени. Был найден разумный баланс между вовлечённостью Великобритании в мировые дела и защитой собственной территории. Однако скоро этот баланс оказался разрушен второй войной в Персидском заливе. Отметим ещё одно обстоятельство. Являясь основным проводником курса США внутри НАТО, Великобритания тем не менее на протяжении 1990-х годов стремилась сохранить баланс взаимовыгодных отношений с европейскими партнёрами по блоку. Этот баланс был также нарушен отправкой британских сил в Ирак.

Политическая верхушка ошибочно сделала ставку на то, что поддержка США в иракском кризисе позволит Великобритании сохранить статус динамично развивающейся державы (в данном случае особенно в военно-техни-ческом отношении). Однако эта позиция оправдала бы себя только в том случае, если бы военные действия развивались по сценарию, подготовленному в Вашингтоне: быстрый ввод коалиционных войск – решение задачи – быстрый вывод. На деле всё получилось иначе. Американо-британские силы вошли на территорию Ирака строго по “расписанию”, а дальше операция забуксовала. Поставленные задачи решены не были и в кратко- и среднесрочной перспективе вряд ли будут выполнены. Принцип, на котором строилась концепция “экспедиционных сил”, не сработал. Действуя под диктовку США, британское руководство загнало себя в тупик. Откровенная неудача негативно повлияла на престиж государства. С большим трудом заработанная Блэром репутация политика общеевропейского масштаба оказалась подорванной. К тому же действия Великобритании шли вразрез с принципами провозглашённой ею же “оборонной дипломатии”, ведь дипломатические пути разрешения противоречий между Западом и Ираком были далеко не исчерпаны. Кроме того, оборонное строительство в Европе теперь, по всей вероятности, пойдёт с минимальным участием Великобритании. Берлин и Париж отдают предпочтение обособленному от Лондона направлению строительства европейской безопасности, поскольку проевропейская риторика лейбористского правительства на деле оказалась не подкреплённой значимыми конкретными шагами.

Отметим ещё одну сторону британской оборонной политики – традиции, которые продолжают играть значительную роль в отношениях с ЕС и НАТО. Например, руководство Великобритании при выработке решений часто опирается на ряд “сравнительных преимуществ”. Это, прежде всего, геополитическое положение, в том числе положение страны в транспортных системах и информационных сетях. Кроме того, опыт, накопленный британской армией в самостоятельных операциях за пределами страны и в совместных операциях в рамках НАТО, благодаря которому Великобритания претендует на роль “координатора действий союзников”¹ по блоку. Британские ВС отличает высокий уровень подготовки военнослужащих. Страна занимает видное положение в таких ключевых международных структурах, как Совет Безопасности ООН, НАТО, “восьмёрка” и Содружество наций. Наконец, огромна роль английского языка как средства межкультурной коммуникации в мире.

Британский подход к миротворческим операциям

В связи с ситуацией в бывшей СФРЮ на протяжении 1990-х годов в целом и косовскими событиями 1999 года в частности стоит отдельно упомянуть об эволюции британских взглядов на проведение миротворческих операций. В нормативных военных документах Соединённого Королевства повышенное внимание к миротворческим операциям стало уделяться с 1988 года, когда был принят полевой устав “Миротворческие операции”². В нём регламентировалось участие британских военнослужащих в традиционных операциях по поддержанию мира, проводимых под эгидой ООН. С окончанием “холодной войны” появилась потребность в разработке отдельного документа по миротворческим операциям, что нашло своё отражение в полевом уставе 1993 года “Расширенное поддержание мира”³. Этот устав был разработан специально для действий в рамках сил ООН в бывшей Югославии. В нём была предпринята попытка адаптировать нормы традиционных операций по поддержанию мира к более жёстким и неопределённым условиям обстановки, когда продолжается активная фаза конфликта. Поэтому традиционный принцип ООН “неприменение силы” трансформировался в этом документе в “минимально необходимое применение силы”, а принцип нейтралитета был заменён на принцип беспристрастности. По мнению британских специалистов, нейтралитет предполагает пассивное наблюдение, тогда как беспристрастность требует принципиальных оценок относительно мандата миссии и соответствующих действий с целью противодействия его нарушению какой-либо из конфликтующих сторон.

В 2000 году министерство обороны, действуя в рамках программы “Совместное ведение войны”, издало наставление “Операции по обеспечению мира”⁴. Главной целью документа была выработка руководящих оперативно-

-тактических принципов для командиров и штабов в проведении операций по поддержанию мира и принуждению к миру. Эти принципы включают постоянную готовность к применению силы и наличие достаточных сил и средств для подавления сопротивления миссии. Также в числе прочего подчёркивается такой принцип, как постоянная работа по достижению согласия между конфликтующими сторонами, включающая меры убеждения (информационно-

-психологические операции) и меры принуждения. Кроме того, отмечается деятельность представителей гражданских органов в постконфликтном строительстве и в деле восстановления и укрепления доверия между сторонами.

В то же время указывалось, что в будущем планируется дополнить “Операции по обеспечению мира” другим документом, в котором будут рассмотрены тактика, приёмы и способы действий в таких операциях. Признавалось, что доктрина миротворчества развивается весьма динамично, поэтому некоторые принципы ещё не прошли проверку практикой и, возможно, потребуют пересмотра в ближайшие годы.

Таким образом, в британской концепции миротворческих операций, вслед за американской, происходит, с одной стороны, смешение понятий “поддержание мира” и “принуждение к миру”. Это затрудняет правильный выбор оперативно-

-тактических способов и методов проведения конкретной операции и чревато серьёзными осложнениями для политического процесса урегулирования конфликта. Обеспечивая успех на тактическом уровне, политика смешения понятий может значительно осложнить ситуацию в перспективе (например, миротворческая операция в Восточном Тиморе, которая считается успешной, ухудшила отношения между Индонезией и Австралией).

С другой стороны, происходит постоянная адаптация миротворческой концепции к изменяющейся международной обстановке. Это, в частности, следствие того, что в Вашингтоне и Лондоне принято считать необязательным согласие местного правительства или конфликтующих сторон на проведение миротворческих операций. Реализация такого подхода к миротворчеству, безусловно, противоречит и угрожает сложившимся принципам обеспечения безопасности в мире.

* * *

После окончания “холодной войны” оборонная политика Великобритании претерпела значительные изменения. Её корректировка в условиях глубоких перемен на мировой арене привела к укреплению взаимодействия в рамках ЕС по военным вопросам и росту влияния страны в Североатлантическом альянсе. Британское руководство начало поиск новых путей взаимодействия с Россией, особенно в рамках антитеррористической коалиции, созданной после событий 11 сентября 2001 года. Многочисленные совместные учения, программы подготовки миротворцев, обмен разведывательной информацией между спецслужбами и другие мероприятия создали условия для расширения военного сотрудничества в будущем. Внутри страны проведена глубокая модернизация ВС, которые были перенацелены на борьбу с “новыми” угрозами: международным терроризмом, наркоторговлей, распространением ОМП. Все эти шаги позволили Великобритании “идти в ногу со временем”, и её “оборонная политика вновь стала ведомой по отношению к внешней политике (а не к внешним угрозам, как это было в годы “холодной войны”)”¹.


____________________________________________