Сокровища валькирии II сергей алексеев
| Вид материала | Документы |
- Сокровища валькирии I сергей алексеев, 5170.56kb.
- Конституцию Российской Федерации, одним из разработчиков которой был Алексеев С. С.,, 341.87kb.
- Философия цнди а621998 Алексеев, 93.74kb.
- Приключения Тома Сойера 13. Киплинг Р. Маугли 14. Великая Отечественная Алексеев, 51.43kb.
- Список книг и глав из книг по теме Отечественная война 1812 года, 35.25kb.
- С. П. Идет война народная: Рассказ, 58.41kb.
- Сокровища Поволжья, 99.03kb.
- Алексеев В. П. Очерки экологии человека: Учеб пособие / В. П. Алексеев, 17.91kb.
- Алексеев П. В. Философия / П. В. Алексеев, А. В. Панин, 487.48kb.
- Я. В. Алексеев // Руды и металлы. 2009. №3. С. 66-68: ил.,табл. Библиогр.: 6 назв, 477.17kb.
***
...Воробьев появился, когда полковник и Капитолина завтракали на кухне. Молча втащил сумку с одеждой, поставил в передней и вознамерился тут же уйти.
- Садись к столу! - приказал Арчеладзе. - Зуб не болит?
Он не ожидал здесь увидеть Капитолину, причем в образе хозяйки, хлопочущей на кухне: мужской японский халат в павлинах, домашние туфли - ей не во что было одеться, поскольку у полковника в квартире не нашлось никаких женских вещей. Воробьев все-таки сел.
- Кофе или чай? - спросила Капитолина.
- Он будет есть свои грибы, - язвительно сказал Арчеладзе. - Много поганок насобирал?
- Простите, товарищ полковник, - повинился тот. - И ты... И вы, Капитолина, простите меня. Я просто ничего не понял... Не ожидал.
Капитолина налила ему две чашки - чай и кофе. Он махнул их, обжигаясь, обе. Сидел как побитый пес, и в глазах его сквозил тот же страх, что был у подонков из "спецподразделения". Когда Капитолина ушла переодеваться, Арчеладзе неожиданно стукнул его по шее:
- Понял, за что?
- Понял... Спасибо за науку!
- Спасибо - мало! - отрезал полковник. - Остальное дам на службе и посмотрю, как ты меня благодарить станешь.
В отделе полковника поздравляли со званием генерала, хотелось верить, что делают это откровенно, - никто не ведал о тайной войне между ним и Комиссаром. Арчеладзе приходилось кивать, скромно бормотать "спасибо". Кроме этой неприятной суеты, он знал, что сейчас разыгрывается еще одна, среди немногих женщин отдела, где уже наверняка пытают Капитолину...
Он вызвал Кутасова и приказал никого не впускать. Командир спецподразделения, этот вечный живчик, пересмешник и хохотун, пришел отчего-то мрачный.
- Поздравляю, товарищ генерал, - вяло сказал он.
- Прошу тебя, Сережа, никогда не называй меня генералом, - попросил Арчеладзе. - Должно быть, ты понимаешь, почему и ради чего происходит этот спектакль. Ты же трюкач...
Кутасов слегка оживился:
- Ничего не понимаю, Эдуард Никанорович! Такие трюки и Голливуду не снились. То ли смена власти, то ли государственный переворот, то ли утверждение диктатуры - черт ногу сломит! Кто режиссер всей этой авантюры?
- Спроси что-нибудь полегче, - отмахнулся полковник, чтобы не дискутировать. - Как прошел пленэр?
- Там все в порядке, - без интереса проговорил Кутасов. - Сработали хорошо. Есть видеопленка.,. Трофеи сейчас принесут.
- Видеопленку пусть тоже принесут! Не вздумай копировать.
- А как же мне делать потом "разбор полетов"?
- Ищи другой способ! И больше на таких тренажах ничего не снимать,приказал полковник. - Это не "Мосфильм", Сережа... В моей машине лежит оружие, четыре автомата и пять пистолетов. Забери к себе в подразделение, запри в тайник. Использовать будешь только на пленэрах, понадобится - бросишь один "ствол" на месте преступления.
- Все понял, - сообразил Кутасов. - Неплохо бы было оставить в "Валькирии"...
- Да уж, неплохо, но теперь поздно, - пожалел полковник. - Спасибо за службу. Премию получите позднее, чтобы не привлекать внимания.
Полковник дождался, когда принесут "трофеи" и видеопленку, упаковал все в сумку и запер в сейф. Следовало создать небольшую группу из аналитиков для обработки захваченных материалов фирмы. Но среди эти мыслителей, среди "штурманов" сидел человек Комиссара, один из четырех шпионов, кто приносил информацию Капитолине. Прежде всего следовало избавиться от этих людей, сразу от всех, и полковник тут же вызвал помощника, велел ему заготовить приказ о создании группы быстрого реагирования в составе четырех человек. И перечислил всех людей Комиссара. Этот способ был простой и надежный: через неделю-другую, когда кадры министерства опять придут искать жертвы под сокращение, можно спокойно отдать эту группу на съедение, поскольку работы по "быстрому реагированию" не будет.
- Товарищ генерал, произошло ЧП, - вдруг сказал помощник. - Не хотели сразу докладывать, чтобы не омрачать радости...
- Что?! Опять вишневый "Москвич"?
- Так точно. Вы распорядились ночью послать двух человек из оперативной группы. В семь утра я их послал... Они вскрыли машину, там оказалась мина большой мощности. Оперативники госпитализированы. "Москвич" сгорел. Взрывом и огнем повредило две рядом стоящие машины...
- Все, пора с этим кончать! - отрубил полковник. - Машину к подъезду, я должен сам посмотреть...
Через десять минут он был возле гостиницы "Москва". Пожар уже потушили, но вокруг автомобильной стоянки ОМОН держал оцепление. Полковник прошел в этот зловещий круг, предъявил удостоверение милицейскому подполковнику.
- Что здесь произошло?
- А патриоты, суки, бомбы подкладывают! - с сильным украинским акцентом, визгливо сказал подполковник. - Хотят посеять панику, волну поднимают!
Эта милицейская версия вполне устраивала Арчеладзе. Он обошел "Москвич", который теперь был траурно-черным останцем, и вспомнил женщину с яркими вишневыми глазами, которую однажды увидел в этой машине. Странное дело, он не помнил ее лица, а лишь эти огромные глаза, притягивающие, захватывающие воображение. Потом он постарался восстановить в памяти лицо человека из этого "Москвича", метнувшего гранату в его машину. И тоже не вспомнил...
Однако были довольно четкие фотографии, сделанные Нигреем, и полковник, вернувшись в отдел, затребовал их у секретаря. Тот принес около десятка снимков - "на улице в разных ракурсах, в музее Константина Васильева... Лицо мужчины было настолько невыразительным, что больше напоминало фоторобот или банальный плакат времен Хрущева. Каждый второй из прохожих будет чем-то похож на этого.
Вдруг дверь распахнулась и на пороге показался Комиссар. Он улыбался и шел к нему с протянутой для приветствия рукой.
- Поздравляю, поздравляю, господин генерал! Полковник сгреб фотографии, перевернул их. Комиссар никогда не приходил к нему сам. Это был какой-то знак, возможно, явился, чтобы посмотреть на него после вчерашнего происшествия, оценить его моральное и психологическое состояние. Или ждал, что Арчеладзе ничего не понял и станет теперь возмущаться?
- Спасибо за поздравление, товарищ генерал, - вежливо и весело отозвался полковник, крепко пожимая руку шефа. - Как говорят, рад стараться!
- С вас причитается! - смеясь, намекнул тот. - Где закатите пир? В "Славянском базаре"?
- Нет, я больше люблю на природе, - тоже намекнул он. - Дождусь выходных дней - поедем на шашлыки. Я вас приглашаю, товарищ генерал.
- Спасибо за любезность, но на природу ездить в наше время - поистине роскошь, - посетовал Комиссар. - Посмотрите, что творится в государстве!
- В моем государстве все спокойно, - отпарировал полковник. - Нам некогда делить власть, много работы.
- Да, работаете вы хорошо, - согласился генерал. - Самое главное, чисто. Вам не зря дают звания... Где тело Птицелова, господин генерал?
Полковник мысленно похвалил воробьевских ребят: если Комиссар потерял труп, значит, он сейчас в надежном месте.
В который раз уже он приставал к полковнику с этим несчастным трупом! Уцепиться ему было больше не за что, вот он и тянул одну и ту же ноту, пытался додавить его официальным путем. И никак не хотел проигрывать!
- Вероятно, в собственной могиле, - пожал плечами Арчеладзе. - Вам не дают покоя останки бедного старика?
- Представьте себе, да. Я - лицо официальное и чувствую ответственность за действия своих подчиненных. Так где же труп?
- На Ваганьковском кладбище.
- Мы его не обнаружили, - признался Комиссар. - Хотя есть данные, что он был там. И исчез.
- Извините, товарищ генерал, я не занимаюсь охраной кладбища и не отвечаю за могилы.
- А Птицелова, между прочим, нет!
- Как говорят опытные юристы, нет трупа - нет преступления.
Комиссар держался великолепно.
- Не играйте с огнем, господин генерал. Я оценил ваши способности, но даже вам следует иметь чувство меры.
- Благодаря этому чувству я дослужился до генерала, - невозмутимо сказал полковник. - И теперь планка этого чувства поставлена еще ниже. Надеюсь, вы это испытывали, когда получили звание генерала? Хорошо быть генералом!
- Ну что же, желаю вам прекрасного отдыха на природе! - улыбнулся Комиссар. - Выпейте и за мое здоровье.
Он явно готовил очередную гадость. Он получил поражение и испытал его горький вкус, когда узнал о налете на фирму "Валькирия". Ему захотелось отомстить полковнику унижением, но в ответ получил еще одно поражение. Конечно, кое-что он успел и с помощью "вишневого" похитил Зямщица, а потом и Кристофера Фрича.
Еще один удар получил, когда вскрыл могилу Птицелова и не обнаружил там трупа. Скорее всего, воробьевские оперативники опередили его и даже несколько перестарались, ибо полковник не давал распоряжения изымать тело из могилы до официальной эксгумации.
Арчеладзе вызвал Воробьева, хотя особой охоты встречаться с ним не испытывал.
Куда поместили тело Птицелова? - спросил он.
- Товарищ генерал... Тела в могиле не оказалось, - неуверенно сообщил Воробьев.
- То есть как не оказалось?
- Ситуация непонятная, - стал оправдываться тот. - Я же сам тогда закапывал его... Мои люди снимали процесс эксгумации на пленку. Можете посмотреть.
- Почему ты мне сразу не доложил?! - взъярился полковник.
- Вот, докладываю... Сам только что узнал. Меня же не было в городе!
- Опята собирал?
- Вместе с вами, товарищ генерал...
- Ну иди, собирай дальше, - отмахнулся полковник и пошел в комнату отдыха. Там достал бутылку вина, стакан и с маху упал в кресло. Воробьев потащился за ним, навязчиво стараясь выправить отношения. Это был его второй прокол как оперативника, а такие вещи в привилегированном отделе не прощались. Ему следовало сейчас написать рапорт о переводе в какую-нибудь третьеразрядную службу, чтобы досидеть полтора года до пенсии. Учитывая же его политические пристрастия, кадры могли вообще уволить его на все четыре стороны. Воробьев держался на работе лишь за счет Арчеладзе, наверное, потому и хотел наладить не служебные, а дружеские отношения.
Полковник пил вино и слушал покаянные речи. Судьба этого человека сейчас всецело зависела от него. Можно было простить выпущенного кота из квартиры Зямщица, с натяжкой, но прощалась ситуация с исчезновением трупа Птицелова,неизвестно, куда он пропал и какими последствиями может все обернуться потом. Он не мог простить ему циничного отношения к Капитолине. И Воробьев чувствовал это...
- Ну, хватит! - оборвал его полковник. - Ты же знаешь, в чем виноват?
- Догадываюсь...
- Иди к Капитолине, встань на колени, - посоветовал он. - Кайся перед ней ей сейчас важно.
- Круто ты со мной, Никанорыч, - болезненным голосом проговорил Воробьев.Ихним салом по мусалам... Я же тебя оберегал, наше дело.
- И за это хотел удавить ее на березе? - спросил полковник. - Она все слышала...
- Вот в чем причина... В таком случае встану!
- Если простит она - прощу и я, - заявил полковник. - То, что ты утром провякал, - несерьезно. Но прощу тебя при одном условии - ровно через... трое суток владелец вишневого "Москвича" должен сидеть здесь. Его Нигрей знает в лицо, возьми к себе Нигрея. Тому тоже придется искупить вину.
- Я только что узнал - "Москвич" взорвался и сгорел...
- Мне не "Москвич" нужен!
- Понял.
- Вперед на мины...
Он не надеялся ни на Воробьева, ни на Нигрея. Требовались какие-то нелогичные действия, неожиданные и парадоксальные меры, чтобы выйти на "вишневого". Полковник не хотел признаваться себе, что оказывается бес сильным и безоружным перед ним, - это было бы равнозначно капитуляции.
В какой-то момент он выпустил ситуацию из-под контроля. "Вишневого" можно было взять, если бы вовремя начать с ним игру через Нигрея. Но тогда полковника отвлек этот старик Молодцов со своей информацией. Теперь "Москвич" сгорел, и вместе с ним утратилась основная его примета... А ведь "вишневый" и в самом деле не использовал отобранную у Нигрея пленку против Арчеладзе! Иначе бы он дал Комиссару важнейшую улику! И Комиссар бы тогда не устраивал задержание на посту ГАИ... Хотя нет, ему невыгодно, чтобы о переговорах с Кристофером узнало руководство. Это можно квалифицировать как коррупцию. Пусть нет такой статьи, но за это можно влететь по-крупному, не посмотрят в на убеждения, и на преданность режиму.
Полковник вернулся в кабинет, чтобы взять фотографии "вишневого", и в это время замигала лампочка селектора.
- Товарищ генерал, звонили из семьдесят третьего отделения милиции,сообщил секретарь.
- Что им надо?
- У них сидит задержанный по нашей оперативной ориентировке.
- Кто?
- А тот полудурок, товарищ генерал, Носырев!
- Кто он такой? - недовольно спросил полковник.
- Парапсихолог... Он был у вас.
- Немедленно его ко мне! - отчего-то взволновался Арчеладзе. - Пошли машину! Или нет, пусть сами привезут, будет быстрее!
Ждать пришлось около получаса, и все это время полковник не находил себе места. Он осознавал, что вера в чудо, в колдовство, чародейство не что иное, как выражение собственного бессилия. Но вот же, вот, растут волосы! И события того дня, предсказанные этим парапсихологом, сбылись!.. Однако иная часть его разума диктовала обратное: Гитлер тоже, находясь на грани краха, собрал в своем бункере таких вот волшебников, чтобы они своими фокусами остановили русские танки. Не остановили...
Потому что все это - от отчаяния!
Парапсихолог показался ему еще невзрачнее: типичный бомж с городской свалки. Он, как и в первый раз, развалился в кресле, обшаривая кабинет блестящим взором.
- Ничего не изменилось! - вальяжно проговорил он. - Все как прежде... итак, слушаю вас, господин Арчеладзе! - Полковнику следовало привыкнуть к манере общения, не замечать странности поведения - придется воспринимать таким, какой есть...
- Я благодарен вам, Олег Семенович, - превозмог себя он. - Вы помогли мне, и я готов поверить в ваши уникальные способности... У меня начали расти волосы. Это удивительно...
Носырев потер ладони, встряхнул их и приказал:
- Нагните голову!
Пришлось склониться перед ним. Немытой своей рукой парапсихолог ощупал темя полковника, провел ладонью к затылку, коснулся подбородка.
- Неплохо, да... Ничего удивительного, я дал вам установку, в вашем поле начался процесс омоложения. Волосяной покров восстановится, но что касается пигментации - увы!.. Кстати, вам пойдет седина. И нескромный вопрос, господин полковник, - мне можно говорить все, как врачу... Восстановилась ли потенция?
- Почувствовал это одновременно с ростом волос, - признался он.
- Только обязательное условие - пока воздержитесь от секса, - решительно потребовал Носырев. - Вы не юноша. Организм должен адаптироваться к новому состоянию. Не спешите! У вас все впереди. Но остерегайтесь случайных связей. Вам нужна умная партнерша и единственная. Вижу, что она уже появилась... Дайте руку! -
Полковник придвинул кресло и подал ему руку. Носырев зажал ее между своих ладоней и не мигая уставился в глаза. Выдерживать этот взгляд было трудно, все время хотелось отвернуться, заломило переносицу, и возникло ощущение, что к глазам поднесли острый нож.
- В глаза! В глаза мне смотреть! - хрипловато, сквозь зубы процедил парапсихолог. - Замрите! Не думайте ни о чем...
Этот бы, пожалуй, смог остановить танки... Через три минуты он отвалился в кресле, потный и оттого дурно пахнущий. Грязные руки мелко подрагивали
- Я выправил ваше поле... Не касайтесь больше своего противника! Выбросьте его из головы!
- Это невозможно, - протирая вдруг уставшие глаза, проговорил полковник.
- Возможно. Ваше приглашение я расцениваю как согласие на сотрудничество. Вы принимаете мое предложение?
- Принимаю, - согласился полковник. Носырев вскочил и, подергивая ногами, пробежался по кабинету.
- Должен разочаровать вас, господни Арчеладзе, - сухо вымолвил он. - Вы опоздали! Я звонил на следующий день после встречи и получил отказ. Но я вам помогу избавиться от мыслей о противнике, и вы тем не менее остаетесь моим пациентом. Долг врачевателя - священный долг.
- Опоздал? - напрягся полковник. - Это значит, кто-то другой уже принял ваше предложение?
- Безусловно!
- Кто же это, если не секрет?
- Мамонт.
- Кто это? Впервые слышу.
- Александр Алексеевич Русинов, полковник в отставке, - охотно объяснил Носырев. - Мой старый товарищ, вместе работали в Институте. Вы занимаетесь золотом, поэтому должны знать Мамонта.
- А он что, тоже занимается золотом? - насторожился полковник.
- Он всю жизнь занимается золотом! Считаю его самым опытным специалистом по поиску утраченных сокровищ.
- Мамонт, Мамонт, - пробормотал Арчеладзе и, вскочив, взял фотографии со стола. - Это он?
Парапсихолог перебрал снимки, отрицательно мотнул головой:
- Нет, это не он.
- Вы точно уверены?
- Господин полковник, должно быть, вы убедились...
- Да-да, простите, - он сделал паузу. - Что бы вы могли сказать об этом человеке?
- Он мешает вам жить, - просто ответил Носырев. - Это ваш противник. Должен огорчить, он сильнее вас, потому что имеет мощную энергетическую поддержку. Все ваши попытки обречены на неудачу, это называется бой с тенью. Вы находитесь с ним как бы в разных измерениях. Получается так, что вы работаете на него. Все ваши действия он оборачивает в свою пользу. Как врачеватель советую забыть о нем!
- В таком случае, Олег Семенович, я вас тоже огорчу, - заявил полковник. Ваши планы относительно эксперимента с Зямщицем на Урале несостоятельны.
- Почему? - довольно усмехнулся Носырев.
- Зямщиц сейчас находится в руках этого человека, - Арчеладзе взял фотографии и бросил их веером на стол. - Можете обрадовать своего... Мамонта.
- Это не так! Это совсем не так! - засмеялся, ощеря беззубый рот, парапсихолог. - Я все время делаю установку... Контролирую передвижение. Зямщиц сейчас находится на свободе! Нет, можно сказать, на воле! И очень далеко от Москвы!
- Как же вы собираетесь работать с ним?
- Извините, господин Арчеладзе, это секрет нашей фирмы!
Полковнику вдруг захотелось раздавить его, как скользкого, неприятного червя. В этом мерзком человечке действительно была какая-то дерзкая, неведомая сила, верить в которую отказывалась душа, но разум диктовал иное.
- Это мне наказание, - посетовал он. - Простите, не верил в ваши способности... Да... Секрет фирмы - это серьезно. За что вас задержали?
- Как всегда - незаконно, за бродяжничество, - охотно объяснил Носырев. - А у меня есть и квартира, и прописка, и паспорт.
- Покажите-ка мне паспорт, Олег Семенович. Парапсихолог протянул ему засаленную, тусклую, как он сам, книжицу.
- Вот, пожалуйста!
Полковник полистал паспорт, затем нажал кнопку вызова секретаря.
- Да, незаконно... Что делать, в стране полный произвол, особенно карательных органов... Пусть оформят этого гражданина в спецприемник, сказал он вошедшему секретарю. - У него нет документов, прописки и места жительства.
И демонстративно изодрал в клочья поношенный, затасканный паспорт...
12
Добраться до Арчеладзе было не просто: он не включал домашнего телефона, а разговаривать с ним по служебному, через секретаря, Мамонт опасался. Пришлось написать записку и просить омоновца, дежурившего у ворот, опустить в почтовый ящик. Поздно вечером, в назначенный час, Мамонт остановился неподалеку от дома и позвонил по радиотелефону. Записка с обещанной важной информацией сработала - полковник снял трубку.
- С вами говорит Александр Алексеевич Русинов, - представился Мамонт. - Вы меня хорошо слышите?
- Да, говорите, - отозвался Арчеладзе.
- Хочу вам предложить услугу, взамен на соответствующую с вашей стороны, он никак не мог привыкнуть к эху в трубке радиотелефона - все казалось, говорит в какую-то вселенскую пустоту.
- Суть вашего предложения? - деловым тоном спросил полковник.
- Я могу организовать вам встречу с человеком, которого вы так разыскиваете, - сказал Мамонт. - Имею в виду владельца вишневого "Москвича". Готов быть посредником.
- Не могу говорить об этом по телефону, - сделав долгую паузу, промолвил Арчеладзе изменившимся голосом. - Нам необходимо встретиться.
- Нет! - мгновенно ответил Мамонт. - Мне известно, что вы в определенной степени коварный человек, поэтому встреч не будет. Все по телефону.
- О каком коварстве вы говорите? - будто бы изумился полковник. - Бог с вами!
- Вы задержали моего компаньона Носырева для установления личности, а у него паспорт был.
- Понимаю, в оплату вашей услуги я должен освободить компаньона?
- Эдуард Никанорович, я даже благодарен вам, что избавили меня от этого сумасшедшего, - усмехнулся Мамонт. - Пусть он у вас сидит и морочит вам голову. Я от него устал.
- Что же вы хотите?
- Ваши люди два дня назад совершили налет на фирму "Валькирия". Захватили некоторые документы, материалы, дискеты компьютеров. Так вот за мою услугу я требую все это передать мне.
Он выдал себя тем, что сделал слишком долгую паузу, прежде чем ответить. Попадание было в десятку: полковник не ожидал, что об этом секретном пленэре известно какому-то Русинову:
- Откуда у вас такая информация?
- Секрет фирмы, Эдуард Никанорович, - отозвался Мамонт. - Об этом знаю пока я один, но некоторые шведские и американские газеты с удовольствием заплатят мне за эти сведения. Думаю, до такого дело не дойдет. Вам нет смысла скупиться: захваченные материалы вам ничего не дадут, а я старый работник Института и, знаете, очень ревностно отношусь к этой фирме.
- Нам нужно встретиться, назовите время и место, - потребовал полковник.
Мамонт понял, что у Арчеладзе возникли закономерные подозрения и он хочет проверить, не одно ли это лицо - Русинов и владелец вишневого "Москвича".
- Извините, Эдуард Никанорович, я не хочу лежать в своем подъезде с перерезанным горлом, - ответил он. - Сразу после встречи.
- Вы на что намекаете? - В его тоне послышалось возмущение.
- Да, вы правы, я говорю о человеке по фамилии Молодцов, - подтвердил Мамонт. - Это мой знакомый, я многих знал из Третьего спецотдела. Институт всегда сдавал им найденные драгоценности. Мне известно, вы не убивали старика, но все, кто с вами встречается, долго потом не живут. Знаете, я суеверный.
- Мне нужно подумать, - сказал полковник. - Дайте мне ваш телефон, я перезвоню.
- Телефон я дать не могу, но двадцать минут на размышления, - пожалуйста.
- Да, простите... - он забыл имя Русинова - тот подсказал. - Александр Алексеевич, что вас связывает с этим... вишневым "Москвичом"?
- Некоторые взаимные интересы, - мгновенно ответил Мамонт. - Думаю, после встречи с ним они появятся и у вас. Подробности после вашего принципиального согласия на обмен услугами. Итак, я перезвоню вам через двадцать минут.
- Погодите... Я согласен, - заторопился полковник. - Диктуйте условия.
- Условия следующие: вы не привлекаете никаких третьих лиц, все делаете сами, - продиктовал Мамонт. - В двухстах метрах от вашего дома в сторону Садового кольца будет стоять автомобиль "Жигули" темно-синего цвета, номер 54-53. Правая задняя дверца будет открыта. Приближаться желательно пешком. Все материалы положите в целлофановый пакет, оставьте в машине и уходите. После проверки подлинности материалов я вам позвоню
- Сколько времени у вас уйдет на проверку?
- Я хорошо знаю, какие там могут быть материалы, поэтому около двух часов, не больше.
- Далее...
- Далее, к вашему дому подъедет человек интересующего вас владельца вишневого "Москвича", - объяснил Мамонт. - На сей раз он будет на зеленой машине той же марки. Вас привезут на встречу.
- Вы понимаете, что я рискую...
- Не более, чем я. За вами целый карательный аппарат.
- Мне нужны гарантии безопасности, - потребовал Арчеладзе. - Однажды из вишневого "Москвича" мне забросили гранату в машину.
- Не заряженную, Эдуард Никанорович.
- В любом случае это элемент агрессивности.
- Хорошо, даю вам слово благородного человека, - сказал Мамонт. - Этого вам достаточно?
- Да, - согласился полковник. - Но я должен увидеть ваше лицо, чтобы поверить в это слово.
- Мне это нравится, - сухо ответил Мамонт. - Добро, я буду в "Жигулях" и лично возьму у вас материалы. Этого достаточно?
- Достаточно.
- Итак, я жду! - Мамонт отключил телефон.
Было ясно, что Арчеладзе остался в глубоких сомнениях, которые будут только нарастать. Впрочем, Мамонт на иное и не рассчитывал, предполагая, что полковник попытается продиктовать свои условия, перехватить инициативу. Но отказаться от встречи не сможет в любом случае.
Мамонт подогнал "Жигули" в условленное место, оставил открытыми все дверцы, а сам ушел на противоположную сторону улицы и встал в тень за углом. Отсюда хорошо просматривалось все пространство до дома Арчеладзе. Мамонт специально выбрал позднее время, когда нет проезжающих машин и очень мало прохожих: всякая слежка немедленно обнаружится. Затемненные стекла "Жигулей" не позволяли увидеть человека в салоне, но горящие подфарники и светящаяся приборная панель создавали полное впечатление, что в машине кто-то есть.
Полковник задерживался. Мамонт стоял уже минут двадцать пять. Радиотелефон был с собой, можно было позвонить и поторопить его, но эта задержка означала одно - Арчеладзе решил переиграть Мамонта и, по всей вероятности, готовился его захватить. Не понравилось, что мимо машины по тротуару прошли два милиционера, и один, удалившись, передал что-то по рации. Москва была наводнена милицией и ОМОНом; они расхаживали всюду, обвешанные оружием, в бронежилетах, - эти гуляли налегке, с одними дубинками. Они завернули за угол, в переулок, и больше не показывались. Спустя минут десять из этого переулка выполз "КамАЗ" с прицепом и перекрыл улицу, остановившись посредине. В этот же момент к машине бросились двое в гражданском, рывком открыли обе задние дверцы и скрылись в салоне.
Мамонт прижался к стене и на всякий случай наметил себе путь к отступлению - через двор этого дома можно было выйти к магазину на смежной улице, а там рядом метро и есть еще народ. Эти двое пробыли в машине минуты две, затем так же стремительно выскочили из нее и скорым шагом направились к дому Арчеладзе.
Мамонт снял трубку радиотелефона и набрал номер. Полковник отозвался после шестого звонка. Голос был недовольный, скорее всего, он не ожидал, что это Мамонт.
- Да, слушаю!
- Я был не прав, Эдуард Никанорович, - проговорил Мамонт. - Вы не просто коварный, вы просто вероломный человек. Если хотите, чтобы я еще разговаривал с вами, немедленно уберите своих людей.
- Хорошо, - не сразу согласился Арчеладзе. - Это была действительно глупость.
- Материалы положите в машину, - продиктовал он. - Только, пожалуйста, не вкладывайте туда бомбу или яд. Это будет еще одна, но последняя ваша глупость. Машину заприте на фиксаторы и сразу уходите. Остальные условия прежние.
Теперь он был согласен на все, хотя Мамонт не исключал новой гадости. Через несколько минут "КамАЗ" освободил дорогу, но это еще ничего не значило - мог затаиться где-нибудь за перекрестком и перерезать улицу в нужный момент. Проверить же, ушли или нет люди, вообще было невозможно. Полковник мог вынести и пакет с мусором...
Двигаясь по дворам, Мамонт сделал круг и пересек улицу подальше от машины - пусто, никакого движения. В открытую сделал бросок к машине, заскочил в заднюю дверцу. Если заметили, то попытаются захватить в ловушку... Он достал пистолет, положил на сиденье. Время было уже около часа ночи, на улице ни души. Наконец под дальними фонарями у дома полковника замаячила фигура в темном плаще, в руке белел пакет. Человек приблизился к машине, огляделся и потянул заднюю дверцу.
- Входите, Эдуард Никанорович, - вежливо попросил Мамонт, держа пистолет в руке стволом вниз. - Вы же хотели взглянуть на меня. Пожалуйста.
Он все равно ничего не рассмотрел в темном салоне, так, общие черты. Полковник медлил, видимо не ожидал, что в машине кто-то есть. Он поставил пакет. В тот же миг Мамонт схватил его за руку и рванул на себя. Арчеладзе упал животом на сиденье, ноги оставались на улице.
- Садитесь живее! - приказал Мамонт. - Оружие? Дернул полу плаща пистолет оказался в кармане, под правой рукой. Полковник сел, не сопротивляясь, позволил разоружить себя.
- Мы так не договаривались.
- А блокировать улицу договаривались? - Мамонт вытряс пакет на сиденье посыпались бумаги в хрустящей пленке, дискеты компьютеров, какие-то пластмассовые пеналы. Такого мусора он бы не нашел дома. На одном из бумажных пакетов Мамонт различил фирменную надпись по-латыни "Валькирия"...
- Придется немного прокатиться со мной, - предупредил Мамонт и перебрался на водительское место. - Не прыгайте на ходу, при вашем росте это опасно.
- Я снял людей, вам нечего опасаться, - сказал полковник.
- Если бы я поверил вам на слово, давно бы сидел вместе с Носыревым в ваших застенках, - спокойно проговорил Мамонт и выехал на осевую линию улицы. - Вы никогда не были заложником? Ну вот, минут пять побудете, пока не отъедем на безопасное расстояние.
- Вы на кого работаете? - вдруг спросил Арчеладзе.
- Я лично работаю на себя, - отозвался Мамонт.
- А этот... "вишневый"?
- Спросите его при встрече сами, - посоветовал он. - Никто не знает, на кого он работает. Скорее всего, на будущее.
Мамонт выехал на Садовое и остановил машину.
- Вы свободны, Эдуард Никанорович, - подал ему разряженный пистолет и отдельно, россыпью, патроны. - Ждите звонка. Если это не мусор - за вами приедет его человек. Только прошу вас, не делайте больше глупостей.
Прежде чем ехать домой, Мамонт покружил по улицам, проверяя, нет ли "хвоста", затем тихо, без света подъехал к ворогам. И вдруг они открылись перед ним - Дара не спала, ожидая его во дворе.
После танцев под листопадом у него язык не поворачивался называть ее "дорогая"...
Мамонт сразу же поднялся в кабинет и включил компьютер. Из восемнадцати дискет он выбрал четыре - те, что больше всего интересовали Кристофера Фрича, и, как догадывался Мамонт, именно из-за них он согласился на все условия партнерства с "конкурентом".
Полковник Арчеладзе еще не знал, какую услугу он сделал своему противнику - человеку из вишневого "Москвича", совершив налет на фирму "Валькирия" и захватив материалы. Впрочем, и сам Мамонт еще не мог оценить этой услуги, а воспринимал пока ее внешнюю суть: Интернационал после погрома вдруг стал податливым и мягким. Теперь следовало выяснить причину резкой смены отношения. А она заключалась в информации, заложенной в эти дискеты. Кристофер умолял вернуть хотя бы их, убеждая, что для деятельности "конкурента" они не представляют никакой ценности, ибо не содержат в себе ничего относительно поиска сокровищ.
Все четыре дискеты оказались запертыми на "ключ", не зная которого невозможно было ничего из них вытащить. Он попробовал отыскать код, применяя общепринятые формы, - не удавалось даже приблизиться к открытию информации.
Дара принесла кофе и молча остановилась за спиной.
- Позволь, милый, сделать это мне, - через несколько минут попросила она.Извини, но ты совершенно не умеешь работать на компьютере.
Мамонт хотел сказать, что первые компьютеры в СССР появились у них в Институте и он считался когда-то отличным программистом, но промолчал и уступил место. Пальцы Дары забегали по кнопкам, а он пил кофе, следил за ними и явственно ощущал эти пальцы у своего виска - горячие и слегка дрожащие. Сила этой женщины заключалась в тонких, изящных руках и, пожалуй, в вишневых глазах, точнее, во взоре. Это была чудотворная сила и потому необъяснимая, неподвластная разуму. Минут за пять она нашла код, и на дисплее возник хаос каких-то малопонятных перекрещивающихся линий - то ли координатная сетка, то ли конструктивное решение поиска определенных точек. Дара "пролистала" несколько кадров - то же самое. Затем побежали ряды цифр с буквенным обозначением впереди, бесконечная череда! Похоже, какая-то зашифрованная информация. Потом цифры стали сочетаться с географическими названиями средней полосы России - города, поселки, какие-то определенные места, реки, озера. Все это казалось Мамонту знакомым, где-то уже виденным. Он попросил Дару вернуть координатную сетку, наугад взял шифр одной точки и отыскал по нему комментарий: "Красная Горка, РХ692437, РК126643, 006547ВД..."
- Как ты думаешь, что это? - спросил он.
- Не знаю, - призналась Дара. - Наверное, цифровая информация, какие-то величины... Надо поискать ключ!
- Некогда искать ключ, - проговорил Мамонт. - Кажется, я знаю, что это... Карта "перекрестка Путей".
- Что?
Мамонт отер лицо руками и ощутил, как подрагивают пальцы.
- Мое открытие... Когда-то я составил такую карту и с ней пришел на Урал. На практике она оказалась бесполезной... Но помогла понять суть многих явлений. Я стал иначе мыслить, изменилась логика отношения ко многим вещам... Мне нужно срочно ехать... в музей забытых вещей.
- Я поеду с тобой, - вдруг заявила Дара.
- Нет, тебе нужно остаться здесь, - возразил он. - Сейчас съезди, пожалуйста, к дому Арчеладзе и привези его сюда. Он сам сядет в твою машину.
- Хорошо, дорогой, - проговорила она. - Но потом все равно должна поехать к Стратигу.
- Я хотел попросить тебя скопировать все эти материалы. Здесь очень много работы...
- С ней справится обыкновенная секретарша. Скажи Стратигу, он подберет тебе отличного делопроизводителя.
- Мне не нужно никаких секретарш! Когда есть ты...
- Ты не понял меня, милый, - печально вымолвила она. - Я должна уйти от тебя, но могу сделать это лишь с ведома Стратига.
- Уйти? - насторожился Мамонт. - Почему ты должна уйти?
- Но ты же сказал, что справишься без меня!
- Я сказал, справлюсь без "постельной разведки"! - грубо возразил он.
- А это значит, без меня, - проронила Дара. Он не ожидал, что успел так сильно привыкнуть и привязаться к ней. Никогда не приходила мысль, что жизнь под одной крышей - явление временное и скоро придется расстаться. Наверное, то же самое испытывал прежде Иван Сергеевич...
- Куда же ты пойдешь? - осторожно спросил Мамонт.
- Мне дадут другой урок, - вздохнула она. - Вероятно, секретарем у какого-нибудь крупного чиновника, кото-рого Стратиг решит держать под контролем. Отвергнутой Даре и этого много...
- До меня ты служила Страге?
- Да, его звали Зелва... Это был мужественный гой, Страга Запада.
- Зелва? - оживился Мамонт. - Я слышал о нем... Его же убили! Кажется, задушили струной от гитары...
- Это было ритуальное убийство, - объяснила Дара. - Но кощеи не были уверены, что Зелва - Страга Запада, и потому использовали аккорд, задушили сразу семь человек. Они мстили за какого-то кощея, погибшего на Урале.
- Его имя - Джонован Фрич, - сказал Мамонт. - Это отец этого... гиперсексуального наследника.
- Понимаю, - сдержанно проронила она. - Жаль, что ты не позволяешь исполнить мне свой урок! Я бы его исполнила...
- Нет! - оборвал Мамонт. - И больше ни слова об этом!
Дара дотронулась до его щеки, погладила пальцами висок, - он вдруг ощутил, что привычно ледяная рука ее стала горячей. Потребовалось усилие воли, чтобы остаться равнодушным к этому прикосновению...
- Хорошо, милый... С твоим словом вынужден считаться даже Стратиг, потому что ты избран Валькирией. - Дара отняла руку от его лица и закуталась в плед. - Скажи ему, и я уйду... Я не исполнила своего урока. Единственное, что смогла - поправила твой английский. Но не успела обучить португальскому языку, не посвятила в тайны его африканских наречий...
- Зачем мне португальский? - недовольно спросил он.
- Но ты же будешь жить на Азорских островах!
- Почему?!
- Потому что следующим твоим уроком станет труд Страги Запада, вместо Зелвы, - грустно объяснила Дара. - Так думает Стратиг. Жаль, что мы там не встретимся...
- Я не хочу быть Страгой Запада! - возмутился Мамонт, чувствуя волну какой-то безысходности. - Мне не нужны ни острова, ни язык!..
- Пожалуйста, милый, не говори Стратигу о том, что узнал это от меня,попросила Дара. - Я не должна тебя посвящать...
- Спасибо, что сказала. Теперь хоть знать буду, что мне уготовано...
- И прошу тебя, не противься ему. Ты все равно останешься Страгой, если не Запада, то Севера. Потому что недавно погиб Страга Севера, любимец Атенона.
- Я знаю... Но не хочу быть и Страгой Севера!
- Если бы Стратиг спрашивал наше желание! - вздохнула и потупилась Дара.Может быть, тебе удастся убедить его... Я должна предупредить, милый. Стратиг не любит тех, кого избирают Валькирии. Поэтому он и задает урок на Западе или на Севере. Страги чаще всего гибнут в этих сторонах света. Но делает это не по злому умыслу! Не из желания отомстить за избрание. Все гораздо сложнее... Избранные Валькириями, даже если они были изгоями, единственные, кто вместе с избранием получают доступ к Весте, только им открывается Вещая Книга. И если они пройдут искушение золотом и Знанием, становятся Вещими гоями. Зелва прошел эти испытания...
- А Стратиг?
- Род Стратига - древний род гоев, - сказала Дара. - Из него вышли многие светлейшие князья. Свой титул он получил по наследству, но не был избран Валькирией... Будь с ним осторожен, милый.
- Я не отпускаю тебя, - заявил Мамонт.
- Но я не могу оставаться при тебе на роли служанки, - возразила она. - Я Дара! А ты пока не владеешь реальностью бытия и не вправе решать мою судьбу. Тем более изменять мой урок. Мир гоев существует лишь потому, что каждый строго выполняет свое предназначение и повинуется року.
- Ну что же, попрошу об этом Стратига!
- Боюсь, не поймет тебя Стратиг...
- Скажи, ты сама хочешь избавиться от "постельной разведки"? - прямо спросил Мамонт.
- Говорят, когда-то Дары были воплощением целомудрия, - проговорила она мечтательно. - Это было в мире, где существовала гармония отношений мужчины и женщины. Кощеи разрушили ее, чтобы управлять миром изгоев. Стратиг вынужден задавать нам такие уроки, иначе невозможно держать под контролем действия кощеев. И нам приходится растрачивать на них бесценное сокровище очарование Дары. Это единственное, перед чем они не могут устоять, и сами становятся управляемыми.
- Все равно я постараюсь убедить Стратига! - упрямо заявил Мамонт. - Не хочу, чтобы твое очарование облагораживало тех, кто его недостоин.
Она печально улыбнулась и дотронулась кончиками пальцев до его лба.
- Это речи пылкого юноши... Кто их будет слушать, милый? Стань холоднее льда, стань тверже булата, чтобы тебя услышал Стратиг... Если ты избавишь меня от урока, я навечно останусь с тобой.
Дара прижалась к нему, и горячие ее губы коснулись шеи. Вмиг закружилась голова, и он полетел в "воздушную яму"... Чтобы остановить это падение, судорожной рукой он нащупал железный медальон на груди и сжал его в руке. Перед глазами возник образ Валькирии - летящие по воздуху космы, огромные и прекрасные глаза, в которых он увидел свое отражение...