Инвестиционный климат в России: проблемы и перспективы

Вид материала

Подобный материал:

Инвестиционный климат в России:

проблемы и перспективы

1. Введение. Нужно ли России стремиться к улучшению

инвестиционного климата?

Причины обостренного внимания к проблематике улучшения инвестиционного климата в России со стороны наших аналитиков, чиновников, бизнесменов и всех, кто хотя бы в малой степени интересуется будущим российской экономики не на обывательском уровне, а с попытками понимания происходящего, казалось бы, достаточно очевидны. Тем не менее, в целях анализа этой проблематики такие причины следует указать с должной определенностью. Конечно, страна находится в трудном экономическом положении, перспективы выхода из него неясны, это резко контрастирует с тем, что советские люди привыкли ежедневно слышать в рапортах (для восприятия темы не так уж важно, насколько правдивых) о трудовых победах на фронте коммунистического строительства. Безусловно, производственная база устарела, обязательность ее обновления – безусловна, а для этого, даже если отвлечься от необходимости структурной перестройки реального сектора, требуются огромные инвестиции (в сопоставлении с нынешним официальным объемом ВВП). Но все это еще не повод для акцента на необходимости улучшения инвестиционного климата.

Как представляется, суть дела в том, что разрешение наших экономических проблем значительное большинство связывает с поддержкой или, хотя бы, участием Запада, хотя и по существенно различным мотивам. Одни полагают, что Запад обязан поддержать демократические преобразования в России, коль скоро она решила двигаться по проложенному Западом пути. На взгляд других, эти преобразования самому Западу были нужны гораздо больше, чем России (если ей они вообще были нужны), так что теперь помощь – прямая обязанность Запада, для него здесь старались. Третьи не сомневаются в том, что возрождение народного хозяйства России Западу чрезвычайно выгодно экономически (во всяком случае, в длительной перспективе), но «там» то ли понять этого не могут, то ли какие-то обстоятельства (случайности, недоразумения, рудименты прежних политических напряжений и т.п.) мешают. Называются и другие мотивы.

Однако при всем разнообразии мнений сегодня большинство серьезных аналитиков, высказывающихся на эту тему, уверены в двух тезисах. Первый: самостоятельно, без существенных кредитов и инвестиций Запада, Россия не построит эффективную постиндустриальную экономику. Второй: никаких кредитов и инвестиций Россия не дождется, если не будет обеспечена их выгодность для западных кредиторов и инвесторов. В отличие от первого тезиса, который не удается ни доказать, ни опровергнуть (не исключено, что придется ждать, пока сама история даст ответ: сработает практика как критерий истины), второй представляется несомненным. Отметим, что 10 лет назад было гораздо больше, чем сейчас, надежд как на собственные силы, так и на бескорыстие Запада. Особой нужды доказывать первый тезис нет: очевидно, что возможность получать на Западе кредиты на приемлемых условиях и привлекать в случае целесообразности западные инвестиции (как прямые, так и портфельные) нам заведомо не помешает. Так что уверенность в собственных силах – отнюдь не повод пренебрегать улучшением инвестиционного климата. Однако необходимо сформулировать и третий тезис: не менее важны, чем внешние инвестиции, их внутренние источники и возвращение в страну вывезенного из нее капитала, это придает особый ракурс проблеме улучшения инвестиционного климата.

2. Инвестиционный имидж и кредитный рейтинг

Для характеристики инвестиционного имиджа (инвестиционного климата, инвестиционной привлекательности) нет специальных показателей. Их заменой (при необходимости придать рассуждениям количественную определенность), как правило, выступают (суверенные) кредитные рейтинги. Последние для стран и крупных компаний определяются международными рейтинговыми агентствами (МРА). Абсолютно доминируют три МРА: Standard&Poor’s, Fitch-IBSA, Moody’s Investors Service, основными условиями их деятельности являются компетентность, объективность (в том числе независимость от политического давления), максимально широкий охват информации.

Кредитный рейтинг характеризует способность эмитента (страны, компании) выполнять кредитные обязательства. Используется до 25 значений (уровней, ступеней) кредитного рейтинга, это множество по-разному разбивается на крупные классы, но чаще всего на две части: инвестиционные рейтинги и спекулятивные рейтинги. Инвестиционный рейтинг (то есть из 12 «верхних» значений кредитного рейтинга) означает, что эмитент обладает высокой способностью выполнять финансовые обязательства, хотя и подвержен воздействию внешних факторов (в различной мере при разных значениях кредитного рейтинга, от практически полной независимости при максимальном значении до существенной чувствительности на нижней ступени в верхнем интервале). Спекулятивный рейтинг (из «нижней» группы значений) указывает на недостаточную способность (вплоть до полной неспособности – наинизшее значение, абсолютный дефолт) эмитента к выполнению финансовых обязательств (в том числе и при «нормальных» внешних условиях). Таким образом, кредитный рейтинг характеризует уровень риска кредитора или инвестора при работе с данным конкретным эмитентом.

Рейтинги, устанавливаемые названными МРА, как правило, очень хорошо соответствуют друг другу, изменяются синхронно в одном направлении, а запаздывание реакции какого-либо МРА на события, влияющие на кредитный рейтинг, относительно других МРА, если и имеет место, то обычно составляет всего несколько дней. Исключения проявляются (как всегда в подобных вопросах) лишь при экстраординарных обстоятельствах^¹.

Важно отметить три момента. Во-первых, многие финансовые организации Запада (прежде всего, пенсионные фонды и страховые компании) согласно уставам не имеют права вкладывать деньги в странах и в компании, имеющие лишь спекулятивный рейтинг; такая запись в уставе препятствует склонности менеджеров к авантюрам, чрезмерному риску при работе с деньгами вкладчиков. Во-вторых, к рейтингам нет (и не может быть) абсолютного доверия: МРА не раз серьезно ошибались (яркие примеры: непредвиденными оказались азиатский финансовый кризис 1997 года, крах Enron Corp. в 2001 году и WorldCom в 2002 году). В-третьих, кредитный рейтинг учитывает только те факторы, которые существенны в аспекте платежеспособности эмитента. Соответственно, отношение к ним кредиторов и портфельных инвесторов, с одной стороны, и прямых инвесторов – с другой, отнюдь неодинаково: в сравнении с первыми вторые интересуются гораздо более широким кругом факторов и обстоятельств (никак не учитываемых при определении кредитного рейтинга). Поэтому граница между спекулятивным и инвестиционным рейтингом, конечно, может быть уподоблена некой двери, но не следует думать, что, как только она будет открыта, через нее в Россию устремится армия инвесторов (особенно прямых). Видимо, вполне правомерно сказать, что от низкого рейтинга зла больше, чем добра – от высокого. Рейтинг – важный (но не единственный) сигнал для кредиторов и портфельных инвесторов, а в случае прямых инвестиций его роль не слишком существенна. Снижение рейтинга – это, прежде всего, сильный аргумент в пользу ощутимого, нередко резкого повышения процентов по новым займам, а для некоторых кредиторов – в пользу отказа от сотрудничества. Для авторитетных кредиторов уровень риска – не просто важный фактор, по значимости он перекрывает все прочие факторы. Иное отношение к уровню риска, как правило, у тех, кто сам не выдерживает проверки по этому критерию («грязные» деньги).

3. Кредитный рейтинг России

Россия в настоящее время (май 2003 года) имеет спекулятивный рейтинг, но в этом интервале довольно высокий, так что до инвестиционного рейтинга ей остается две (по некоторым шкалам – три) ступени. Такой же рейтинг Россия имела в 1996 году – в основном (то есть с учетом различий в оценках, которые дают три МРА, и того обстоятельства, что оценивается не только страна в целом, но и крупнейшие зарегистрированные в ней эмитенты).

Дефолт 1998 года (неполный, поскольку по части кредитных обязательств страна подтвердила платежеспособность) нанес страшный удар по инвестиционному имиджу России. Полностью оправиться от этого удара не удалось до сих пор. До инвестиционного уровня кредитный рейтинг России будет поднят, скорее всего, в 2004 году (это предполагается, например, в отчете Citygroup Inc. за 2002 год). Большинство аналитиков называет середину 2004 года – после выборов президента (так, представитель МРА Fitch Э.Паркер в марте 2003 года сказал, что происходит «удивительное восстановление доверия к кредитоспособности России», так что страна получит инвестиционный рейтинг не позже 2004 года). В первой половине 2003 года оптимисты указывали на возможность получения инвестиционного рейтинга уже в конце этого года, после парламентских выборов, однако большинству аналитиков уже тогда этот прогноз представлялся крайне маловероятным. Тем не менее в октябре 2003 года компания Moody’s Investors Service повысила кредитный рейтинг России до инвестиционного уровня – несмотря на события вокруг нефтяной компании «Юкос», весьма насторожившие кредиторов и инвесторов. По-видимому, Moody’s предполагала подчеркнуть этим решением, что в целом благоприятная конъюнктура и неплохие показатели экономического роста в России существенно важнее, чем эти события. Видимо, остальные МРА, не поддержавшие Moody’s, придавали этим событиям более важное значение, да и прочие обстоятельства не расценивали как благоприятствующие быстрым изменениям рейтинга.

Важнейшая причина сдержанности аналитиков по вопросу о присвоении России инвестиционного рейтинга – всем очевидна сильнейшая зависимость нашей экономики от уровня мировых цен на нефть, а зависимость от внешних обстоятельств – один из самых важных негативных факторов при определении кредитного рейтинга. Но нефтяной рынок сейчас переживает фазу неустойчивости, возможно – существенной перестройки, и многие решения отложены до тех пор, пока не определится ситуация с мировыми ценами на энергоносители, по крайней мере, пока перспективы динамики этих цен не станут просматриваться более определенно. Нефтяные компании явно замедлили инвестирование, как только усилилась неопределенность на нефтяном рынке. Что касается МРА, то в отношении России они интересуются даже не тем, какими будут эти цены, а тем, как российская экономика к ним приспособится. Время успешной адаптации экономики к новой ситуации на нефтяном рынке, скорее всего, и определит, как долго ждать желаемого изменения кредитного рейтинга до инвестиционного уровня. Если же сдвиги цен будут такими, что приспособление к ним для России отодвинется в неопределенное будущее (впрочем, это представляется маловероятным по ряду причин), то ожидания лучшего инвестиционного климата придется надолго отложить и заняться другими делами.

Кроме того, МРА не спешат с повышением кредитного рейтинга России из-за задержки (если не приостановки) реформирования РАО ЕЭС и Газпрома. В зависимости от обстоятельств эта причина то акцентируется, то отодвигается на задний план. Однако можно не сомневаться в том, что в случае отсутствия других убедительных аргументов она будет использована против России, если сохранится или, тем более, усилится недоверие к ней из-за факторов, которые трудно обосновать экономически или нежелательно даже называть по политическим соображениям (как бы МРА ни настаивали на своей политической независимости). Имеется и ряд других факторов, которые могут быть использованы для этой цели (частично они отмечены в следующих разделах). Наученные неудачами МРА будут проявлять осторожность в таком деликатном вопросе, как присвоение России кредитного рейтинга на инвестиционном уровне. «Изоляция», в которой по данной проблеме оказалась Moody’s после упомянутого решения, – одно из подтверждений этому.

В принципе в финансовом мире о потерях и поражениях помнят гораздо дольше, чем о приобретениях и победах, а завоевать доверие гораздо труднее, чем утратить его. В 1998 году в результате дефолта западные банки потеряли в России в общей сложности около 6,5 млрд долларов – для имиджа это гораздо существеннее, чем их доход за предшествующие годы за счет операций с ГКО и т.п., существенно превышающий указанную величину. И первое, что сделали западные банки после 17 августа 1998 года, – естественно, повысили стоимость заимствований для России.

Негативная роль низкого кредитного рейтинга для России (как и для любого другого эмитента) усиливается тем контуром положительной обратной связи, в который оказался «встроенным» этот рейтинг. Его текущее значение не дает возможности многим финансовым организациям Запада вкладывать деньги в России. Получается, что одни не могут (из-за ограничений в уставах) работать в стране, даже если бы и хотели, но для других это – негативный пример (неважно, по какой причине, но ведь не работают!). В результате кредиты дорожают, поток внешних инвестиций чахнет, шансы на повышение рейтинга тают, а это влечет дальнейшее удорожание кредитов и сокращение инвестиций и т.д. Эта схема проявляется постоянно, применительно практически к любым факторам (каждый шаг вниз создает дополнительные стимулы дальнейшего падения или усиливает уже действующие негативные стимулы).

4. Востребованность капитала

Проблема привлечения инвестиций из внешних источников неотделима от другой проблемы – вывоза капитала из страны. Инвестиционный климат – это одновременно характеристика привлекательности/непривлекательности страны для вложений из внешних источников и, почти в такой же степени, стремления образовавшегося в ней капитала остаться в стране или покинуть ее. Соответственно и кредитный рейтинг в той же мере, в какой он дает представление (как отмечалось, достаточно грубое) о целесообразности инвестирования, показывает уровень стремления к вывозу из страны образовавшегося в ней капитала.

Вывоз капитала из России в 1992–2001 годах достигал огромных объемов, лишь в 2002 году он существенно (видимо, примерно в три раза) сократился, опустившись до величины порядка 10-12 млрд долларов (позитивная тенденция сохранялась и в первой половине 2003 года, но после возбуждения первого же уголовного дела против одного из руководителей «Юкоса», П.Лебедева, отток вновь стал капитала быстро возрастать). Устанавливая в 1996–97 годах относительно высокий кредитный рейтинг для России (на две ступени ниже инвестиционного), МРА явно недооценивали значимость фактора вывоза капитала. Этот опыт, безусловно, не будет забыт ими при анализе нынешней ситуации.

По фактору вывоза капитала также наблюдается положительная обратная связь, аналогичная отмеченной выше. Раз много капитала вывозится, значит, для этого имеются какие-то важные причины, но эти причины (каковы бы они ни были) одновременно наверняка создают условия (неважно, если рассуждающий таким образом не может их конкретно указать), неблагоприятные для ввоза капитала. Это заставляет проявлять повышенную осторожность в решении вопросов об инвестировании, темп роста экономики отстает от возможного, инвестиционная привлекательность страны снижается, отток капитала увеличивается и т.д. Капитал вывозится потому, что он в недостаточной степени востребован экономикой России – это элементарная логика, против которой практически невозможно найти серьезные возражения. Естественное продолжение этой констатации – вопрос о том, что надо сделать, чтобы он был востребован. Однако существует и другая логика, которую рассмотрим раньше, чем обратимся к попыткам найти ответ на сформулированный вопрос.

Другая логика сводится к попыткам административно запретить вывоз капитала или, более того, наладить механизм изъятия того, что предназначено к вывозу. Эти попытки не выдерживают экономической критики. Очевидно, что их реализация привела бы к замкнутой экономике советского типа, первым событием в которой было бы резкое снижение объема внутреннего производства капитала и при этом его существенное обесценение. В качестве контраргумента приводятся ссылки на советский опыт 1930-х годов, но это неправомерно из-за радикального различия стартовых условий в ту эпоху и в наши дни. Если проявляющий тенденцию к бегству капитал просто «отнять», как предлагают левые политики и теоретики, толку не будет никакого, поскольку не найдется должного применения «огосударствленным» средствам. В лучшем случае их используют для досрочного погашения внешних долгов (а это отнюдь не лучший способ тратить деньги).

Чтобы вернуть вывезенный капитал в российскую экономику и предотвратить его дальнейшее бегство, государство должно активно способствовать созданию факторов притяжения для капитала. Куда девать деньги – бизнес должен искать сам, что, конечно, не исключает участия государства в формировании ориентационного поля, так чтобы выбираемые бизнесом направления инвестирования соответствовали целям, которые ставит государство. Но речь должна идти именно о политике ориентирования, а не о присвоении государством права принимать инвестиционные решения (разумеется, за исключением бюджетных средств), так что если государство имеет четко сформулированный интерес, то само оно и должно по факту выяснять, удалось ли ему создать условия для притяжения капитала в надлежащую область. Если же не удалось, следует менять не базовые для бизнеса правила игры, а лишь ориентационные условия, так чтобы общая доходность бизнеса не уменьшалась. Конечно, точное соответствие такому подходу может быть обеспечено только в хорошо отлаженной экономике, при четко работающей судебной системе на базе непротиворечивого и достаточно полного законодательства.

Итак, востребованность капитала внутри страны – это такие возможности и условия развития бизнеса, при которых ему будет нужен этот капитал именно здесь. Следует различать проблемы, общие для всего бизнеса (доходность и защита капитала вместе со всеми определяющими их факторами) – они рассматриваются в следующих разделах, и частные, которые особенно остро стоят в отдельных отраслях. Сейчас отметим только один аспект, касающийся наукоемких отраслей и инновационного бизнеса, с развитием которых, главным образом, связывается переход российской экономики в постиндустриальную стадию. Для них дело отнюдь не сводится только к финансовому аспекту – требуются, прежде всего, специалисты и перспективные кадры, которые достаточно быстро могут вырасти в специалистов (естественно, для этого необходимо хорошее базовое образование). Если хай-тек-бизнес не чувствует уверенности в этом аспекте, если он не видит перспективы в решении этой проблемы, он не будет и денег искать для своего развития в таких условиях, и все налоговые и финансовые усилия государства по привлечению таких отраслей пойдут насмарку.

Таким образом, применительно к данному случаю «кадры решают все». А сегодня соответствующие требованиям этих отраслей кадры создаются там, где хорошо работает система образования, развита культура, имеется благоприятная окружающая среда, разумно организована армия, удовлетворительно защищена интеллектуальная собственность. Без этого кадров не будет – утекут или вымрут те, кто успел сформироваться, а новые не сформируются. Но все перечисленные условия определяются вложениями в человеческий капитал и в инфраструктуру, а значительная часть этих вложений (в России – львиная доля) осуществляется государством. Отсюда следует простой вывод: если государство хочет развивать наукоемкие технологии, оно должно тратиться не на поддержку конкретных фирм, ФПГ или отраслей, а прежде всего на финансирование вложений в человеческий капитал и инфраструктуру и создавать условия, при которых бизнес сам будет заинтересован производить такие вложения.

Между тем в России имеет место очевидное недофинансирование социальной сферы, образования, науки, здравоохранения (о систематической разработке проблем финансирования вложений в человеческий капитал пока и речи нет). Сейчас 60 % собираемых налогов поступают в распоряжение центра, 40 % – остаются в регионах (в 1996 г. имело место противоположное соотношение). Однако социальная сфера и ЖКХ – забота субъектов федерации и муниципальных органов, и совершенно очевидно, что они не в состоянии удовлетворительно решать эту проблему при нынешней бюджетной системе.

5. Негативные факторы инвестиционного климата

в России

Известно немало попыток анализировать обстоятельства, препятствующие инвестициям в российское народное хозяйство. И попытки, и обстоятельства насчитываются многими десятками. Все они заслуживают серьезного внимания, однако здесь нет возможности хотя бы перечислять их.

Но аналитическая задача существенно облегчается, если рассматривать не обстоятельства, а факторы риска, обусловливающие неблагоприятный инвестиционный климат в России (в конечном счете, каждое конкретное обстоятельство обусловлено одним или несколькими из таких факторов). Практически все такие факторы, сколько-нибудь значимые, группируются в семь блоков, связанных с: 1) политическими и общеэкономическими условиями, 2) законодательством, 3) налоговой системой, 4) административными условиями, 5) коррупцией, 6) судебной системой, 7) банковской системой. Эта группировка не вполне однозначна, факторы из разных групп нередко тесно коррелируют между собой, иногда обусловлены общей причиной, иной раз могут возникнуть затруднения с отнесением конкретного фактора к тому или иному блоку и т.п., но практически все это не препятствует исследованию и выявлению возможных мер по улучшению инвестиционного климата. Далее кратко рассматриваются названные семь блоков.

1) Политические и общеэкономические факторы. Они обусловлены прежде всего страхом перед восстановлением в России тоталитарного режима или, по крайней мере, перед частичным возвратом советских порядков. Подобные опасения принимают конкретную форму, когда дело касается таких угроз, как запрет на вывоз валюты, деприватизация (пусть даже со ссылками на нарушения закона в прошлом при приватизации, поскольку ясно, что в большинстве случаев ссылки имеют демагогический характер: юридически обосновать неправомерность решений, принимавшихся в 1992–1996 годах, за редкими исключениями вряд ли возможно^²), и т.п. К этому блоку относятся и страхи, индуцируемые более поздними событиями, прежде всего дефолтом 1998 года – для многих потенциальных инвесторов он является самым ярким экономическим впечатлением последнего десятилетия, так что угроза нового обвала российской валюты представляется им возможной хотя бы по прецеденту.

Однако негативная информация экономического характера относится не только к 1990-м и предшествующим годам. Сопоставление итогов 2000–2001 годов и 2002 года по ряду ключевых экономических показателей оказывается не в пользу последнего. В 2000–2001 годах инвестиции росли в 1,7-2 раза быстрее, чем ВВП, а в 2002 году – на 35-40 % медленнее. Известны оценки (А.Белоусов), согласно которым за 2001–2002 годы произошло замедление роста внутреннего спроса на товары (с 12 % до 6 %) и снижение темпов накопления основного капитала (с 17,6 % до 2 %). В 2002 году рост ВВП составил 4,1 %, инвестиций – 2,6 %, реальных доходов населения – 8,8 %, реальной зарплаты – 16,6 % (данные Госкомстата). За январь – ноябрь 2002 года номинальная прибыль российских компаний снизилась на 10,7 %, в долларовом выражении – на 17,2 %, за то же время экспорт вырос на 2,5 %, импорт – на 17,5 %. Развитие, при котором конечное потребление растет быстрее, чем производство, а импорт – в семь раз быстрее, чем экспорт, не может быть устойчивым.

Своего рода фоном, весьма существенным для формирования не слишком благоприятного имиджа страны на основе подобной информации, является непрозрачность процесса принятия экономических и политических решений в России.

Естественно, радикальный способ снять сомнения такого рода состоит в обеспечении существенного улучшения экономической ситуации. Однако в сложившихся условиях противопоставить этим сомнениям (основанным как на ретроспективных, так и текущих данных) можно только системно подобранные конкретные аргументы, квалифицированно интерпретирующие информацию о реальном положении дел в России в выгодном свете. База для такой работы имеется, поскольку на Западе достаточно распространено мнение о том, что политическая ситуация в современной России достаточно стабильна (устойчивое большинство в парламенте, центр в состоянии сдерживать противоречия с регионами в жестких границах и пр.)^³, имеется сильный и авторитетный в стране и за рубежом президент. Однако факт существования такого мнения почти не используется, не превращается в фактор, обеспечивающий удешевление кредитов и пророст инвестиционного потока. Эту задачу должны решать прежде всего посольства и торговые представительства, но похоже, что она перед ними даже не поставлена с должной четкостью.

Не развиты связи с компаниями, работающими на развитие и продвижение (development, promotion) клиентов, такие компании весьма успешно содействуют улучшению инвестиционного имиджа страны (а также, естественно, отрасли, предприятия).

2) Законодательство. Неопределенность правового поля, противоречивость и неясность конкретных законов, неполнота, незавершенность законодательства в целом – причина многих и разнообразных обстоятельств, препятствующих решениям об инвестировании в российскую экономику. Наши «агитаторы» за кредиты и инвестиции любят повторять, что российское законодательство меняется только в благоприятную сторону для бизнеса, для возможных инвесторов, так что законодательно определенные условия их работы в стране непрерывно улучшаются. Но фактор неопределенности, неизменно воспринимаемый как причина всевозможных, в том числе заранее неизвестных рисков, оказывается сильнее, чем доводы об улучшении ситуации.

Кроме того, используется весьма специфический аргумент в пользу промедления: если условия для инвестирования в России действительно улучшаются, то следует подождать, пока они станут вполне удовлетворительными: зачем идти на дополнительный риск, если с течением времени он уменьшается? И опять положительная обратная связь: такая позиция объективно сдерживает поток инвестиций и удорожает кредиты, а это негативно сказывается на темпах развития экономики, что не способствует повышению кредитного рейтинга и т.д. На самом деле законодательно определяемые условия деятельности бизнеса фактически не улучшаются: модификации имеющихся законов проводятся бессистемно, противоречия не только не устраняются, но, наоборот, увеличиваются в числе. Пожалуй, заметнее всего это проявляется на примере налогообложения.

Среди многих частных проблем, законодательно не отрегулированных, но весьма важных для инвесторов, наиболее часто встречаются связанные с приватизацией или при смене собственника. Среди них – право собственности на технологии, ответственность за произведенные в прошлом негативные воздействия на окружающую среду (влияние которых может проявиться спустя многие годы). Отсутствует четкая система регистрации прав нового собственника в случае иных потерь, происходящих по вине предшествующего собственника.

В дискуссиях по проблеме улучшения инвестиционного климата в России, во всевозможных опросах, анкетных обследованиях и пр. постоянно слышны жалобы на то, что недостаточно отрегулированы права инвесторов, связанные с защитой инвестиций и вывозом прибыли. При этом, как правило, опасения политических перемен маскируются под недовольство действующим законодательством, часто по незнанию. Недостатки законодательства здесь весьма невыгодно для нас дополняются пассивностью в разъяснительной работе. Что касается вывоза прибыли, этот вопрос всегда будет предметом разногласий государства и иностранных инвесторов из-за противоречий в интересах: первое хочет инвестиций без вывоза прибыли, вторые – вывоза прибыли без прямых инвестиций. Конкретные регулирующие решения могут быть найдены только с учетом многочисленных конъюнктурных факторов, однако среди них присутствуют и долгосрочные гарантии государства.

3) Налоговая система. В совокупности налоговая нагрузка (с таможенными сборами) в России составляет 59-60 % (на 2003 год). Несомненно, это – очень высокий уровень налогов в принципе, и тем более высокий, если сравнивать со странами, имеющими спекулятивный уровень кредитного рейтинга, но при этом привлекающими значительные инвестиции. В результате меньше 5 % предприятий платит налоги честно и полностью, так что реально в России собирается налогов на 32–33 % ВВП. Эта величина, видимо, должна использоваться как ориентир для процесса ослабления налогового бремени, но лишь в первом приближении (на 5–7 лет), так как совсем не обязательно она показывает оптимальный уровень налогов. Этот процесс можно организовать так, чтобы уменьшение налогов не сопровождалось сокращением соответствующих бюджетных доходов. Отметим три аспекта этого единого процесса, отражаемых разнонаправленными количественными показателями: 1) честные предприниматели будут платить меньше, так что из расчета по прежней налоговой базе бюджетные поступления сократятся; 2) реальная налоговая база расширится, поскольку все больше предпринимателей будет «выходить из тени», так что данный аспект «работает» на прирост платежей в бюджет; 3) «выход из тени» повлечет рост ВВП – не фактического, а регистрируемого, и, соответственно, снижение процента сбора налогов от величины ВВП. В принципе планирование этого процесса должно было бы опираться на оценки эластичности объема платежей от уровня налогов (а еще лучше – от значений ставок по конкретным налогам), но достаточно надежных оценок такого рода, по-видимому, нет: теневая экономика очень плохо поддается количественному анализу.

Налоговая реформа – неизменно острая тема для дискуссий. Особые надежды предприниматели стали связывать с ней в 1999 году, после дефолта, когда необходимость радикальных преобразований этой сферы стала совершенно очевидной. Однако 4 года практически бесплодных ожиданий, в течение которых не происходило ничего осязаемого, только бессмысленное усложнение системы, породили разочарование. Сегодня вероятность «выхода из тени» меньше, чем в 1999 году. К «тени» приспособились, власть же демонстрирует полную беспомощность (или нежелание?) в создании условий, благоприятствующих «выходу из тени». Речь не о том вовсе, чтобы государство подавляло бизнес, принуждало его к прозрачности, как представляют себе налоговую реформу и сопутствующие ей меры многие левые (да и не только левые). Дело в том, чтобы пойти навстречу здоровым силам в бизнесе.

Стимулирование инвестиций через налоговую систему может осуществляться в различных формах. Среди них – налоговый кредит, предусматривающий рассрочку уплаты налога на прибыль при инвестировании средства в развитие производства. Другая форма – прогрессивный налог на прибыль вместе с освобождением от налога (или его серьезным снижением) с той части прибыли, которая идет на инвестиции (здесь возможны варианты, например, снятие «прогрессивности» с этой части прибыли вместе с понижением ставки относительно ее начального уровня для «проедаемой» части прибыли). В США (а также других странах) широко практиковалась и используется до сих пор сверхускоренная амортизация (суперамортизация) не только оборудования, но также зданий и сооружений – целесообразность введения этой формы активно обсуждается в последнее время (она может сочетаться с другими формами).

С нерешенностью ряда налоговых проблем связана крайнее отставание малого бизнеса в России (доля малых предприятий в ВВП России – 10-11 %, в развитых странах – 50-60 %). Предел годового дохода для малого предприятия – 15 млн руб., преодолевать этот барьер невыгодно, так как теряются все льготы, поэтому при достижении указанного предела пропадает стимул к развитию. В результате, едва развившись, малые высокотехнологичные предприятия идут «в тень», в «серый» бизнес, но туда не идет венчурный капитал, и получается тупиковая ситуация. Предел следовало бы поднять, но эту меру пока не удавалось согласовать с Минфином.

4) Административные условия. По общему признанию, система государственного управления в России работает неудовлетворительно. «Известия» сообщали, что Г.Греф на заседании Правительства в июне 2002 года привел данные международных исследований эффективности работы государственных органов в 158 странах: Правительство РФ заняло 107 место; по качеству государственного регулирования Россия оказалась 158-й из 160 участников рейтинга. Дело не только в том, что для решения практически любого вопроса требуется рекордное количество согласований и разрешений, причем, даже если (в гипотетическом случае) полностью отсутствует коррупционное давление на заявителя, рассмотрение вопроса требует такого времени, что сообщения о прецедентах начисто отбивают у многих охоту к прямым инвестициям в Россию. Стандартная ситуация – распри между ведомствами, это всегда производит крайне негативное впечатление на «внешних» наблюдателей. Обычная причина распрей – противоречия между ведомственными интересами, обостряемые нечеткостью и неполнотой законодательства. Давление чиновничества по политическим мотивам – весьма распространенное явление, что же касается коррупции, то, возможно, она является самым сильным негативным фактором для большинства потенциальных внутренних инвесторов.

5) Коррупция и теневая экономика. Процветание взяточничества, давление криминала и отсутствие возможностей легально ему противостоять создают в России среду, при которой официальные данные об условиях экономической деятельности радикально отличаются от реальных. Поборы чиновников, рэкетиров, содержание «крыш» и пр. составляют суммы, во многих случаях того же порядка, что и официальные налоги. «Теневики» по теневым каналам нередко платят больше, чем пришлось бы платить официально, но, во-первых, от давления коррупции вовсе не освобождает самая строгая налоговая дисциплина в компании, и подчас именно это (а не уровень официальных налогов) заставляет предпринимателя оставаться «в тени», во-вторых, «выход из тени» может повлечь самые серьезные силовые действия со стороны тех, кто не собирается ее покидать. Криминальная среда вокруг бизнеса заставляет многие фирмы содержать такую охрану и службу безопасности, что затраты на них превосходят все мыслимые в цивилизованном бизнесе пределы. Однако следует отметить, что значимость коррупции и теневой экономики весьма различна для, во-первых, отечественных мелких и средних предпринимателей, во-вторых, крупного отечественного бизнеса и, в-третьих, для иностранных инвесторов. Для первых значение этого фактора во многих случаях – критическое, определяемые им дополнительные издержки оказываются непосильными. Для крупного бизнеса коррупция играет принципиально другую роль, а именно, она позволяет ему получать возможности недобросовестной конкуренции (в том числе и с иностранным бизнесом), совершать незаконные сделки и пр., то есть затраты на взятки вполне окупаются, что же касается криминала, то крупный бизнес вполне успешно ему противостоит. Как коррумпированным чиновникам, так и криминальным авторитетам иностранные инвесторы обычно внушают некий страх, с ними предпочитают не связываться, тем более что и среди отечественных предпринимателей дойных коров вполне достаточно. Однако «фон», создаваемый непрерывными разговорами о коррупции и криминальной стороне занятий бизнесом в России, крайне неблагоприятно сказывается на инвестиционном имидже страны.

6) Судебная система. По общему признанию, судебная система в России работает неудовлетворительно. Суд может хотя бы частично сгладить негативные эффекты от несовершенства законодательства, плохой работы органов исполнительной власти, разгула криминалитета. Однако некомпетентность и продажность суда не только не ослабляют, но усиливают эти эффекты. Судебная реформа многие годы остается темой для дискуссий, однако действенных мер по улучшению ситуации не принимается. Это способствует росту коррупции в судах, усиливает у предпринимателей (и граждан) ощущение беззащитности, бесполезности обращений в суд. Пожалуй, среди всех факторов, обусловливающих неблагоприятный инвестиционный климат в России, дефекты судебной системы надо оценить как самый долговременный. В частности, без реализации радикальной судебной реформы невозможно победить коррупцию и теневые структуры, обеспечить нормальные условия работы для бизнеса со стороны исполнительной власти, да и совершенствование законодательства в немалой степени теряет смысл, если судебная система не в состоянии удовлетворительно разрешать споры относительно применения законов.

7) Банковская система. Через банковскую систему в России проходит примерно 4 % общих потоков инвестиционного капитала, в Центральной и Восточной Европе – уже 30 %. Можно без преувеличения сказать, что в России роль банковской системы в инвестиционном процессе пренебрежимо мала. Этот фактор особенно значим для мелкого и среднего бизнеса, представители которого очень часто не имеют никаких других способов финансировать инвестиции, кроме банковского кредита. Такое положение не изменится без осуществления банковской реформы, которая, подобно судебной и военной реформам, несмотря на многолетние дискуссии все еще не обрела достаточно четких, убедительных, принимаемых гражданским обществом очертаний.

6. Заключение.

Проблема улучшения инвестиционного климата в России имеет ярко выраженный системный характер, трудно назвать область или аспект нашей политической, экономической, социальной жизни, который не имел бы существенного отношения к этой проблеме. Но системная проблема требует для своего эффективного решения системной разработки соответствующей программы, различные элементы которой должны быть четко скоординированы, а выполнение – строго контролироваться. Конечно, нередко полагаются на естественный ход событий (под которым обычно понимают действие стихийных рыночных сил) в надежде, что постепенно все само собой образуется. Такая «стратегия» вряд ли допустима для России, потери которой в экономической сфере стали фактором социальной неустойчивости и при дальнейшем нарастании могут привести к развалу государства.

Конкретные проблемные узлы, направления, в которых необходимы изменения, факторы, действие которых должно быть ослаблено, – в целях обеспечения в России благоприятного инвестиционного климата – указаны выше. Естественно, этот анализ не является исчерпывающим, тем более, не завершается программой действий. Вот основные выводы из него, а также дополнительные замечания.

1. Улучшение инвестиционного климата и обеспечение шагов к экономическому процветанию – практически единая проблема, одно невозможно без другого. Внешние инвестиции направляются только в такую экономику, которая обнаруживает устойчивую тенденцию к развитию, поэтому наивно ожидать притока внешних инвестиций как предварительного условия экономического роста. Соответственно, и получение инвестиционного рейтинга не может рассматриваться как первоприоритетная цель, поскольку ее достижение совсем не обязательно повлечет за собой серьезные позитивные сдвиги в экономике.

2. Задача «поворота» образующегося в стране капитала от вывоза к инвестициям внутри страны должна рассматриваться как первоочередная, поскольку условия ее решения проще, чем любых иных аспектов проблемы улучшения инвестиционного климата. Следующий этап – возврат в страну преобладающей части вывезенного из нее капитала. Только после того как возвратный поток будет существенным и стабильным, можно надеяться на приход в страну значимых прямых инвестиций из-за рубежа на приемлемых условиях.

3. Ключевое значение для переориентации российского капитала на инвестирование в России имеет совместная работа государственной власти и бизнеса над этой проблемой. Фактически речь идет о согласовании интересов государства как представителя всего населения и интересов бизнеса. Эти интересы не противоположны, как представляется многим, даже в краткосрочном аспекте, в долгосрочном же они в настоящее время достаточно близки и потому согласуемы. Важное тому свидетельство – резкое сокращение бегства капитала из России в 2002 году. Крупный бизнес стал систематически заниматься стратегическим планированием, а это неизбежно заставляет смотреть на государство как на партнера, а не как на «фон», «создателя препятствий», «неизбежное зло» и пр.

4. Совместная работа государственной власти и бизнеса должна обрести четкий регулярный характер. Своим предметом она должна иметь прежде всего налоговую, банковскую и судебную реформы, вложения в инфраструктуру и в человеческий капитал, а также и все остальные вопросы, существенные для проблемы инвестиционного климата в России.

5. Крупный бизнес, безусловно, осознает необходимость такой совместной работы. Проявленная в начале 2003 года инициатива «олигархов» по принятию обязательства «жить без коррупции» – проявление такого понимания (хотя и несколько неуклюжее). Хотя по качеству управления российскому бизнесу (даже крупному) еще довольно далеко до лучших западных компаний, он должен быть ближе, чем российская государственная власть, к пониманию обсуждаемой проблематики, хотя бы потому, что сосредоточил в своем менеджменте гораздо более квалифицированные и умелые кадры, чем сейчас имеются в органах исполнительной и представительной власти.

6. Инициатива по совместной деятельности бизнеса и государственной власти по решению проблем улучшения инвестиционного климата в России, по-видимому, должна исходить от бизнеса. РСПП формально мог бы выступить с этой инициативой, предложив свое понимание проблемы, постановку цели работы и схему ее организации.

1 Такое исключение, в частности, произошло в октябре 2003 г., когда одно из трех ведущих МРА, а именно, Moody’s Investors Service, повысило кредитный рейтинг России на две позиции (т.е. подняло его до инвестиционного), однако другие МРА не приняли аналогичных решений (см. об этом ниже)..

2 Как и во многих других ситуациях, которые приходится рассматривать в связи с проблемой инвестиционного климата, попытки оправдать или хотя бы объяснить те или иные конкретные негативные обстоятельства фактически оказываются «переводом стрелки» на не менее серьезные возражения. Так, заявления о том, что на первых этапах приватизации нарушения соответствующего законодательства имели массовый характер, лишь подчеркивают не только слабость законодательства, но и неспособность исполнительной власти обеспечивать, а прокуратуры – контролировать его исполнение, и, соответственно, судебной системы – вершить правосудие в случае нарушения законов.

3 В последние месяцы 2003 года усилились сомнения западных аналитиков (и ряда общественных политиков) в том, что политическая стабильность в том варианте, который осуществляется в России, является полностью положительным фактором. Основанием для своих сомнений эти аналитики называют ослабление оппозиции (а ее различимый голос, слышимый властью, - необходимое условие политического устройства, отвечающего парадигме западной демократии), которое происходит, естественно, на фоне укрепления, расширения и консолидации пропрезидентских партий, имеющих неясные стратегические установки и экономических программ, размытую и неопределенную идеологию.

Blog

Инвестиционный климат в России: проблемы и перспективы