Российской федерации

Вид материала

Документы

Содержание Гаджиев Г.А. Abdulaziz, Cabales et Balkandali v. United Kingdom

Подобный материал:

• В российской федерации, 645.64kb.
• Государственная программа Российской Федерации «Доступная среда» на 2011 2015 годы, 1560.95kb.
• Правительство Российской Федерации, Конституционный Суд Российской Федерации, Верховный, 1636.5kb.
• О прокуратуре российской федерации, 841.68kb.
• О прокуратуре российской федерации, 837.75kb.
• О прокуратуре российской федерации, 399.67kb.
• Положение, 56.41kb.
• Финансовая академия при правительстве российской федерации, 102.44kb.
• Указ президента российской федерации об утверждении стратегии государственной антинаркотической, 315.89kb.
• Правительство Российской Федерации постановляет: Утвердить прилагаемые: регламент, 1542.06kb.

СУДЕБНАЯ ВЛАСТЬ И СУДОПРОИЗВОДСТВО


А. АРЕНДАРЕНКО,

кандидат юридических наук, доцент


ПРИМЕНЕНИЕ ПРИНЦИПА СОЦИАЛЬНОЙ СПРАВЕДЛИВОСТИ

В ДЕЯТЕЛЬНОСТИ СУДЕБНОЙ СИСТЕМЫ

РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ


Обеспечить общественный порядок и законность в обществе, социальную справедливость наказания и восстановление (компенсацию) прав и свобод пострадавших и потерпевших от преступлений призван судебный по­рядок рассмотрения уголовных дел, иными словами, эффективная деятельность российской судебной системы на всех ее уровнях (инстанциях). Обычно вынесение судом приговора свидетельствует либо о том, что справедливое наказание реализовано и госу­дарство прекращает карательное воздействие, либо о том, что справедливое наказа­ние не реализовано и принудительное воздействие на осужденного должно быть продолжено или изменено. Руководящими идеями в данном случае должны быть положения, связанные с соблюдением соразмерности наказания, возмещением вреда и реализацией воспитательных задач и функций.

Таким образом, критерии справедливого наказания, реализуемого (назначаемого по совокупности имеющихся в деле доказательств) на судебном заседании по конкретному уголовному делу, разделяются на три груп­пы: обусловливающие наличие права наказания, характеризующие наказание как меру, применяемую к преступнику, и характеризующие наказание как процесс.

К пер­вой группе относятся: справедливость установленного уголовно-правового запрета; достоверность и полнота данных, на основе которых принимаются решения по делу; правильное применение уголовного законодательства; нравственно высокий уровень лиц, реализующих наказание; наличие властных отношений между наказывающим и наказываемым.

Критериями второй группы, характеризующими наказание как меру, выступают: направленность на личность преступника и соразмерность наказания характеру и степени общественной опасности преступления, личности виновного и об­стоятельствам, смягчающим и отягчающим наказание.

Критериями третьей группы, характеризующими наказание как процесс, являются: приоритет обеспечения право­вого смысла мер воздействия, включаемых в систему наказания; направленность системы наказания на восстановление справедливости; избрание одного масштаба оценки мер воздействия, применяемых к осужденному; согласительная процедура принятия решений; возможность изменения меры наказания.

Хотя сформулированные положения абстрактны и для своего применения, возможно, требуют конкретизации, их выдвижение необходимо для достижения цели систематизации всего многообразия частных суждений о принципе социальной справедливости назначаемого судом наказания. Только обобщенные суждения могут быть сведены в систему, которую уже можно оценить и конструктивно обсуждать.

В соответствии со ст. 118 Конституции Российской Федерации судебная власть в России осуществляется посредством конституционного, гражданского, административного и уголовного судопроизводства. Согласно ч. 1 ст. 120 Конституции, судьи независимы и подчиняются только Конституции и федеральному закону. Нормы Основного закона страны содержат понятия «независимость судьи» (неприкосновенность и несменяемость) и «независимость правосудия», которые имеют разные значения (хотя бы потому, что в Конституции это два разных понятия)¹. В соответствии со ст. 1 Федерального закона от 14 марта 2002 г. № 30-ФЗ «Об органах судейского сообщества в Российской Федерации»² судейское сообщество в России образуют судьи федеральных судов всех видов и уровней, судьи судов субъектов Российской Федерации, составляющих российскую судебную систему. Статья 46 Конституции России предусматривает обширный контроль над соблюдением основных прав и свобод человека посредством судебного права³. Обращение в суд по поводу нарушения права, гарантированное Конституцией страны, означает доступ к независимому суду. Более подробная организация судебной защиты регулируется процессуальными нормами⁴.

Согласно ст. 5 Федерального закона от 14 марта 2002 г. № 30-ФЗ «Об органах судейского сообщества в Российской Федерации», органы судейского сообщества осуществляют свою деятельность коллегиально, гласно, при неукоснительном соблюдении принципов независимости судей и невмешательства в судебную деятельность. Советы судей и квалификационные коллегии судей организуются на принципах выборности, сменяемости и подотчетности органам, их избравшим.

Важнейшей предпосылкой судебной реформы в России было признание суверенитета Российской Федерации, объявление ее демократическим правовым государством, функционирование которого основано на принципе разделения властей (п. 13 Декларации о государственном суверенитете РСФСР от 12 июня 1990 г.).

Концепция судебной реформы в РСФСР, одобренная Постановлением Верховного Совета РСФСР от 24 октября 1991 г., провозгласила необходимость глубоких преобразований в сферах законодательного регулирования, кадрового и ресурсного обеспечения, организации правоохранительной и судебной деятельности для преодоления кризиса отечественной юстиции в широком понимании этого слова. В частности, поддерживалось учреждение Конституционного Суда Российской Федерации, предполагалось возрождение суда с участием присяжных заседателей, института мировых судей, введение судебного контроля над правомерностью заключения под стражу, утверждение принципа несменяемости судей, пересмотр ведомственных показателей работы правоохранительных органов и судов.

Суд необходим в правовом государстве постольку, поскольку существует потребность в правильном, постоянном и однообразном применении закона. Данная потребность обнаруживается во всех отраслях жизни – частной, общественной и государственной, – неизбежно соприкасающихся с правом: в тяжбе о «моем и твоем» между частными лицами, в споре о праве государства наказать обвиняемого или по случаю жалоб на незаконные проявления администрацией своей власти над гражданином. Отсюда следует, что юстиция, имея своей задачей вносить голос права в спорные области пререканий между властью и подданными или между последними (и ими одними), распадается на разветвления – гражданский, уголовный и административный суды ⁵.

Главной задачей судебной реформы в 1991 г. было признано утверждение судебной власти в государственном механизме как самостоятельной влиятельной силы, независимой в своей деятельности от властей законодательной и исполнительной. Президент России Б.Н. Ельцин в 1991 г. в сопроводительной записке к Концепции судебной реформы отметил, что проведение судебной реформы – необходимое условие функционирования демократического правового государства.

В настоящее время стало очевидно, что в России утвердилась судебная власть. Принят ряд основополагающих законов, закрепивших принципы организации и функционирования судебной системы и статус судей. Налажено финансирование и материально-техническое обеспечение деятельности судов. Удалось отстоять концептуальные идеи судебной реформы от попыток пересмотра, сохранить ряд принципиальных позиций, обеспечивающих единство судебной системы, статус судей, формирование судейского корпуса и обеспечение деятельности судов.

Основополагающие идеи Концепции судебной реформы были зафиксированы в Конституции Российской Федерации 1993 г. и ряде российских законов, принимавшихся с 1991 г.

Первый, «романтический», этап судебной реформы завершился к 1996 г., когда демократические завоевания в области судоустройства и судопроизводства были приспособлены бюрократией к своим нуждам, органы судейского сообщества стали проводниками воли судейского начальства, а председатели судов добились узаконения своего пожизненного пребывания у власти. Объем полномочий этих должностных лиц превысил разумные и безопасные для независимости их коллег пределы. Конституционный Суд Российской Федерации получил незабываемый урок в период «поэтапной конституционной реформы» 1993 г., когда деятельность Суда была насильственно приостановлена, и этот опыт наложил горький «отпечаток» на практику конституционного контроля⁶.

Положительными результатами этого этапа судебной реформы следует признать:

• подготовку правовых и организационных предпосылок возрождения судебной власти в России на демократических принципах;

• формальное признание непосредственного действия в России международных актов о правах человека в качестве части ее правовой системы;

• расширение круга вопросов, подлежащих разрешению судами;

• создание действующих моделей конституционного контроля и состязательного судопроизводства, перераспределение полномочий в системе «силовых» министерств и ведомств страны.

Следует особо отметить, что ни одно из введенных сверху новшеств не закрепилось в сознании правоприменителей в качестве необратимого, они лишь в небольшой степени повлияли на содержание технологий деятельности судов и правоохранительных органов⁷.

Вторая волна преобразований пришлась на начало нынешнего века, когда под эгидой Президента Российской Федерации обновилось процессуальное законодательство, были пересмотрены многие судоустройственные нормы. Превратившись из частного дела проникших в бюрократический аппарат энтузиастов в государственное по масштабам мероприятие, судебная реформа в России изменила свою направленность и стала средством укрепления вертикали власти. Результатами второго этапа судебной реформы стало:

• перераспределение каналов влияния на судебную систему от органов власти субъектов Российской Федерации в пользу Администрации Президента России;

• упрочение зависимости судей от председателей судов, а тех – от президентских структур;

• в конечном итоге – возвращение судебной системы к роли придатка власть предержащих.

Продолжали заимствоваться, хотя и с купюрами, принятые в правовых государствах схемы организации судебной и правоохранительной деятельности (в частности, судебный контроль над предварительным расследованием уголовных дел). Внедрение новых институтов происходило при сопротивлении правоприменителей, которые продолжали и продолжают воспроизводить прежние обыкновения и, открыто либо под прикрытием буквалистского толкования законов, выхолащивать и игнорировать новшества, придавать им смысл, противоречащий изначальному замыслу законодателя.

Принятая в рамках второго этапа преобразований Федеральная целевая программа «Развитие судебной системы России» на 2002–2006 гг. (утв. постановлением Правительства Российской Федерации от 20 ноября 2001 г. № 805), в сущности, является документом, направленным не на развитие судебной системы, а лишь на обеспечение ее функционирования на лучших условиях и в расширенном варианте.

Настало время перейти к новому этапу судебной реформы, переосмыслив предшествующий опыт и создав обращенные лицом к народу, направленные на достижение социальной справедливости и законности в российском обществе эффективные судебную и правоохранительную системы. Судебная власть должна, наконец, стать самостоятельной влиятельной силой, независимой в своей деятельности от органов законодательной и исполнительной властей⁸. Возобновление судебной реформы необходимо потому, что нынешнее положение судебной и правоохранительной деятельности нетерпимо:

– правоприменители не признают на деле естественного происхождения и приоритетного значения прав и свобод человека; уровень правовой культуры населения, а также судей и находящихся на государственной службе юристов весьма невысок;

– реальные технологии и ценности судебной и правоохранительной деятельности существенно отличаются от нормативно признанных; эти карательные по своим природе и назначению технологии (начиная с сохранения прописки, незаконных проверок документов у граждан и до похищения людей и бессудных казней в Чеченской Республике) порождают нарушение прав и свобод человека в огромных масштабах;

– государственная защита интересов лиц, оказавшихся в пределах функционирования силовых структур и судов, неэффективна; квалифицированная юридическая помощь, в том числе адвокатская, основной массе населения недоступна;

– народ отстранен от участия в отправлении правосудия по подавляющему большинству уголовных и гражданских дел, по всем административным делам;

– судейская корпорация отгородилась от претензий общества частоколом конфиденциальности; жалобы граждан на злоупотребления судей игнорируются квалификационными коллегиями судей и председателями судов; одновременно из судебной системы изгоняются квалифицированные и подлинно независимые судьи;

– в рамках рыночной системы хозяйствования сохраняется чуждая ей социалистическая практика произвольного распределения благ между сотрудниками судов и правоохранительных органов;

– в основах конституционного строя Российской Федерации на практике отсутствует полноценное разделение властей, причем правосудие все больше превращается в рядовую управленческую деятельность – «расправу с неугодными».

Итак, говорить о неукоснительном соблюдении судами в их профессиональной деятельности принципа социальной справедливости пока не приходится. Для того чтобы достижение социальной справедливости стало реальным и реализуемым принципом деятельности судебной системы Российской Федерации, необходимо продолжить судебное реформирование, применяя юридические механизмы, делающие суды и судей открытыми и доступными для населения, реально независимыми от исполнительной власти и иных воздействующих на них государственных и негосударственных структур.

К числу несомненных достижений реформы следует отнести создание Судебного департамента при Верховном Суде Российской Федерации, который принял на себя функции обеспечения деятельности судов общей юрисдикции, а также реализацию мер совершенствования механизма финансирования судебной системы⁹. Реорганизована служба судебных исполнителей; в системе Минюста России стали работать судебные приставы, что привело к росту исполнения судебных решений. Теперь есть все условия для повышения уровня исполнения судебных решений как одного из критериев эффективности деятельности судебной власти. Наконец, следует отметить, что органы судейского сообщества – советы и квалификационные коллегии судей – не только встали на ноги, окрепли, но и развиваются вполне динамично и результативно.

Обычно в законодательстве понятие «судебная система» не закреплено или сводится к простому перечислению существующих в государстве судов различных уровней. Судебная система в качестве совокупности судов указана в законодательстве России (ст. 4 Федерального конституционного закона от 31 декабря 1996 г. № 1-ФКЗ «О судебной системе Российской Федерации»)¹⁰. В законодательстве не учитывается смысл понятия «система»¹¹, который ему придается в системологии¹², а судебная система определяется как простая сумма государственных органов. Официальный подход не рассматривает судебную систему во взаимосвязи с такими ключевыми понятиями, как «целостность», «структура», «связь», «элемент», «отношение», «подсистема», и не выявляет ее системных свойств. Позиция законодателя в этом вопросе может быть объяснена стремлением урегулировать правовым актом как можно больше вероятных правоотношений, уйти от освещения только одной стороны отношений и при этом предельно ясно изложить свою волю в законе. Это достигается путем использования лаконичных формулировок, причем чем больше вероятных случаев предстоит охватить нормой права и чем они сложнее, тем лаконичнее формулировки. В ряде случаев некоторые действия законодателя свидетельствуют о системном подходе, например, в ст. 3 Федерального конституционного закона от 31 декабря 1996 г. № 1-ФКЗ «О судебной системе Российской Федерации»¹³ декларируется единство судебной системы, что косвенно свидетельствует об официальном признании судебной системы не простой арифметической суммой государственных органов.

Таким образом, теоретическая разработка этого вопроса полностью возлагается на научное сообщество. Вместе с тем отдельные ученые придерживаются указанного подхода законодателя, полагая, что судебная система может быть определена «как совокупность судов того или иного государства, их соподчиненность между собой»¹⁴. С учетом значения слова «совокупность»¹⁵ из такого определения ясно не следует, что совокупность судебных органов является системой в научном смысле слова¹⁶.

Часто под развитием уголовного права в правовой системе России подразумевается принятие нового уголовного законодательства либо внесение изменений и дополнений в уже действующее уголовное законодательство. Этот стереотип, отражающий позитивистское правосознание, по мнению Г.А. Гаджиева, необходимо как можно скорее менять. Развитие права происходит не только благодаря усилиям законодателя, но и во многом благодаря решениям судов по конкретным делам¹⁷.

Наиболее приемлемо с точки зрения системного подхода определение, данное в Большой советской энциклопедии: судебная система – это судебные органы государства, связанные между собой установленными законом отношениями по осуществлению правосудия¹⁸. Однако оно содержит недостатки. Так, судебные органы связаны между собой не только отношениями по осуществлению правосудия, кроме того, между судами существуют отношения, не урегулированные законом. Следует согласиться с теми учеными, которые заявляют, что в ходе судебной деятельности взаимно переплетаются и обусловливают друг друга правовые и внеправовые виды деятельности¹⁹. Представляется, что для целей настоящего исследования судебную систему следует понимать как единое образование судебных органов государства, связей и отношений, обладающее свойствами целостности, не сводящимися к свойствам входящих в это образование элементов и связей. Такой подход позволяет анализировать место и роль суда в системе государственных органов, что, как будет показано далее, необходимо. Представители научного сообщества, как правило, не раскрывают понятия «организация» и «деятельность». Вместе с тем для проведения полноценного и всестороннего исследования необходимо иметь четкое представление о его объекте. Понятие «организация» (франц. organisation, от позднелат. organizo – сообщаю стройный вид, устраиваю) имеет несколько значений:

– внутренняя упорядоченность, согласованность взаимодействия более или менее дифференцированных и автономных частей целого, обусловленная его строением;

– совокупность процессов или действий, ведущих к образованию и совершенствованию взаимосвязей между частями целого и автономных частей целого, обусловленная его строением²⁰.

В том же источнике отмечается, что в понятии «организация», как правило, фиксируются динамические, т.е. относящиеся к функционированию, поведению и взаимодействию частей характеристики системы. Из анализа правовых актов²¹ можно сделать вывод, что указанное понятие выступает в качестве составной части понятия «судоустройство»²². Такой подход общепризнан и отражен во многих научных трудах²³. Представления ученых о количестве элементов судоустройства различаются, однако при различных подходах организация (наравне со структурой²⁴) судебной системы неизменно входит в понятие судоустройства. В то же время в целевых программах²⁵, посвященных развитию судебной системы, речь идет о комплексе мер, направленных на совершенствование самого судоустройства, т.е. об организации. Ученые при проведении классификации принципов отдельно рассматривают принципы судопроизводства и «общие принципы организации» судебной системы²⁶.

Таким образом, понятие «организация» применяется в двух значениях –для характеристики внутренней упорядоченности судебной системы и для обозначения мер по ее созданию и совершенствованию. Различие в значениях понятия «организации» обусловливает и различный подход к принципам. Несмотря на то что все принципы взаимосвязаны и многие из них распространяются одновременно на несколько групп отношений и даже пронизывают всю судебную систему (как, например, принцип законности), необходимо разделять принципы организации в соответствии со значением данного понятия. Так, основополагающий принцип запрета создания чрезвычайных судов относится к принципам организации в смысле действий, которые ведут к образованию таких судов, и не является принципом организации как составной частью судоустройства. Запрет относится к совершению действий в отношении судебной системы извне, а не к основам внутренней упорядоченности или основополагающих начал взаимодействия ее элементов.

Основной деятельностью судебной системы как формы осознанного преобразования окружающего материального мира в интересах людей²⁷ является отправление правосудия. Под последним понимается деятельность судебных органов по рассмотрению и разрешению дел в пределах процессуальных норм, установленных законом. Кроме того, судебная система взаимодействует с другими элементами системы государственных органов не только в рамках осуществления правосудия. Например, А.К. Горбуз выделяет отношения, складывающиеся в области законодательного регулирования институциональных (учредительных) и динамических (регулятивных) проявлений судебной власти, а также группу отношений, складывающихся в процессе формирования судов и судейского корпуса²⁸. Однако в контексте изучения принципов организации и деятельности судебной системы будут рассмотрены принципы осуществления судами правосудия, а не вообще функционирование судебной системы.

Следует отметить, что кажущаяся простота рассматриваемых понятий и отказ от их исследования приводит некоторых ученых к противоречивым умозаключениям. Как было показано выше, организация и деятельность – разные понятия, а следовательно, принципы организации отделены от принципов деятельности, несмотря на их взаимосвязь. Поэтому сложно согласиться с точкой зрения Х.М. Гафурова, который отмечает, что к принципам организации и деятельности судебной системы следует отнести «только такие общие положения, идеи, которые определяют организацию, построение судебной системы или хотя бы как-то влияют на такое построение»²⁹. По мнению ученого, это могут быть и какие-то общие принципы правосудия (как правило, в несколько иной, более узкой трактовке) либо иные положения, не являющиеся принципами правосудия или отраслевыми принципами, но имеющие существенное значение для построения судебной системы. Как видно, в данном случае организация и деятельность судебной системы сведены лишь к организации. Безусловно, многие принципы пронизывают все элементы судебной системы, будучи одновременно руководящими идеями и для организации судебной системы, и для отправления правосудия. Особенно это относится к тем основам, которые касаются системы государственных органов в целом и ее судебной составляющей, подсистемы в частности. Вместе с тем отождествление понятий «организация» и «деятельность» представляется неверным.

Своеобразную «предрасположенность» к проведению в жизнь принципа социальной справедливости посредством принятия Конституционным Судом России решений можно выявить, анализируя, в частности, ст. 29 Федерального конституционного закона от 21 июля 1994 г. № 1-ФКЗ «О Конституционном Суде Российской Федерации», согласно которой судьи Конституционного Суда независимы и руководствуются при осуществлении своих полномочий только Конституцией России и данным Федеральным конституционным законом. В своей деятельности судьи Конституционного Суда выступают в личном качестве и не представляют каких-либо государственных или общественных органов, политических партий и движений, государственных, общественных, иных предприятий, учреждений и организаций, должностных лиц, государственных и территориальных образований, наций, социальных групп. Как правильно отмечает С.А. Иванова, «независимость выступает как важная составляющая (некий наполнитель) принципа справедливости. Согласно этой норме правовая позиция судей, выражающаяся в принятии решений и других актов, должна быть свободна от любых политических пристрастий, что во многом призвано обеспечить реализацию принципа социальной справедливости…»³⁰.

Судьи Конституционного Суда России принимают решения в условиях, исключающих постороннее воздействие на свободу их волеизъявления. Они не вправе запрашивать или получать от кого бы то ни было указания по вопросам, принятым к предварительному изучению либо рассматриваемым Конституционным Судом. Любое вмешательство в деятельность Конституционного Суда не допускается и влечет за собой предусмотренную законом ответственность.

Согласно ст. 35 Федерального конституционного закона от 21 июля 1994 г. № 1-ФКЗ «О Конституционном Суде Российской Федерации», стороны пользуются равными правами и возможностями в отстаивании своей позиции на основе состязательности на заседаниях Конституционного Суда. Действительно, трудно спорить с тем, что состязательность и равноправие сторон – одна из фундаментальных гарантий правосудия и вместе с тем важная «частичка» той мозаики, из которой складывается общий принцип права – принцип справедливости.

В соответствии со ст. 53 Федерального конституционного закона от 21 июля 1994 г. № 1-ФКЗ «О Конституционном Суде Российской Федерации» стороны обладают равными процессуальными правами, вправе знакомиться с материалами дела, излагать свою позицию по делу, задавать вопросы другим участникам процесса, заявлять ходатайства, в том числе об отводе судьи. Сторона может представлять на обращение письменные отзывы, подлежащие приобщению к материалам дела, знакомиться с отзывами другой стороны и т.п. Все эти процессуальные гарантии правосудия являются хорошим фундаментом для того, чтобы при приложении определенных усилий многие принципы права, в том числе принцип социальной справедливости, эффективно реализовывались бы в рамках российского уголовного права.

Помимо того, что в нормах Федерального конституционного закона от 21 июля 1994 г. № 1-ФКЗ «О Конституционном Суде Российской Федерации» содержатся приведенные выше нормы, Конституционный Суд, в отличие от других российских судов, весьма часто ссылается в своих решениях на принцип социальной справедливости. Рассмотрим и обобщим практику Конституционного Суда по его судебным постановлениям (определениям и решениям), так или иначе затрагивающим принцип социальной справедливости в гражданском праве России³¹.

Наиболее показательна судебная практика Конституционного Суда за последние несколько лет. Согласно определению Конституционного Суда России от 21 декабря 2006 г. № 608-О «Об отказе в принятии к рассмотрению жалобы гражданина Казакова Александра Михайловича на нарушение его конституционных прав пунктами 3 и 5 части первой статьи 408 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации», правосудие по самой своей сути может признаваться таковым лишь при условии, что оно отвечает требованиям справедливости и обеспечивает эффективное восстановление в правах³². В целях обеспечения соблюдения в судебном разбирательстве требований, необходимых для вынесения правосудного, т.е. законного, обоснованного и справедливого, решения по делу и принятия мер к устранению препятствующих этому обстоятельств, уголовно-процессуальный закон должен наделить суд как орган правосудия соответствующими полномочиями; в противном случае и решение задач, стоящих перед правосудием, и обеспечение в должном объеме права на судебную защиту окажутся невозможными³³.

Наделяя суд надзорной инстанции полномочием направлять уголовное дело на новое судебное рассмотрение, уголовно-процессуальный закон исходит из того, что суд при вынесении им такого решения должен принимать во внимание наличие реальной возможности устранения указанных им недостатков при повторном рассмотрении уголовного дела судом нижестоящей инстанции. Данное положение, изложенное в определении Конституционного Суда России от 21 декабря 2006 г. № 608-О, полностью соответствует принципу социальной справедливости. При этом, как подчеркнул Конституционный Суд в постановлении от 8 декабря 2003 г. № 18-П по делу о проверке конституционности статей 125, 219, 227, 229, 236, 237, 239, 246, 254, 271, 378, 405 и 408, а также глав 35 и 39 УПК РФ, суд как орган правосудия призван обеспечивать в судебном разбирательстве соблюдение требований, необходимых для вынесения правосудного приговора, т.е. законного, обоснованного и справедливого решения по делу. В рамках уголовного судопроизводства это предполагает, по меньшей мере, установление обстоятельств происшествия, в связи с которыми было возбуждено уголовное дело, его правильную правовую оценку, выявление вреда, причиненного обществу и отдельным лицам, и действительной степени вины (или невиновности) лица в совершении инкриминируемого деяния.

Как указано в п. 2 определения Конституционного Суда Российской Федерации от 11 июля 2006 г. № 406-О «По жалобе гражданина Груздева Алексея Александровича на нарушение его конституционных прав статьей 79 Уголовного кодекса Российской Федерации и частью третьей статьи 399 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации», Конституция России, ее ст. 50 (ч. 3), закрепляет право каждого осужденного обращаться с просьбой о помиловании или о смягчении наказания. Это право, будучи непосредственным выражением конституционных принципов уважения достоинства личности, гуманизма и справедливости, предполагает для каждого осужденного, независимо от характера преступления, за которое он был осужден, назначенного наказания и условий его исполнения, возможность добиваться смягчения своей участи, в том числе, в судебном порядке вплоть до полного снятия всех ограничений в правах и свободах, которые являются правовыми последствиями его осуждения на основе вступившего в законную силу приговора.

В развитие названного конституционного права ст. 79 УК РФ устанавливает, что суд может освободить лицо, отбывшее указанную в законе часть назначенного по приговору наказания в виде лишения свободы, в том числе пожизненного, условно-досрочно, если признает, что для своего исправления данное лицо не нуждается в дальнейшем отбывании наказания. При этом суд призван, как вытекает из ст. 19, 46 (ч. 1), 50 (ч. 3), 118 и 123 (ч. 3) Конституции России в их взаимосвязи, обеспечить справедливую процедуру принятия решения об условно-досрочном освобождении осужденного от отбывания наказания, включая реальные судебные гарантии защиты его прав и законных интересов. Данное положение, как представляется, полностью соответствует принципу социальной справедливости.

Предусматривая возможность условно-досрочного освобождения для лиц, осужденных по приговору суда к пожизненному лишению свободы, ст. 79 УК РФ не содержит положений, ограничивающих применение условно-досрочного освобождения к осужденным, которым пожизненным лишением свободы в порядке помилования была заменена смертная казнь, что отличает действующее регулирование от прежнего: в соответствии с п. 4 ст. 53.1 УК РСФСР условно-досрочное освобождение от наказания не могло применяться к лицам, которым наказание в виде смертной казни заменялось лишением свободы в порядке помилования или амнистии.

Отказ федерального законодателя от указанного ограничения, по смыслу ст. 54 (ч. 2) Конституции Российской Федерации, не может означать, что лица, отбывающие назначенное наказание в порядке замены смертной казни лишением свободы на определенный срок, в отличие от лиц, которым в порядке замены смертной казни по Уголовному кодексу Российской Федерации было назначено пожизненное лишение свободы, – такие лица не вправе воспользоваться гарантированным каждому осужденному Конституцией Российской Федерации (ст. 50, ч. 3) и действующим уголовным законом правом ходатайствовать о снижении наказания в порядке условно-досрочного освобождения.

Согласно определению Конституционного Суда России от 16 февраля 2006 г. № 63-О «Об отказе в принятии к рассмотрению жалобы гражданина Кузнецова Андрея Николаевича на нарушение его конституционных прав отдельными положениями статей 89, 121, 123, 125 и 131 Уголовно-исполнительного кодекса Российской Федерации», «…основная цель статьи 8 Конвенции о защите прав человека и основных свобод, провозглашающей право каждого на уважение его личной и семейной жизни, состоит в защите отдельного лица от своевольного вмешательства государственных властей, однако, определяя меру наказания в виде лишения свободы за совершенное преступление, государство не осуществляет самовольное вмешательство в частную жизнь гражданина, а лишь выполняет свою функцию по защите общественных интересов»³⁴.

Таким образом, положения п. «б» ч. 5 ст. 131 УИК РФ, не предусматривающие право осужденных, отбывающих за совершение особо тяжких преступлений часть лишения свободы в тюрьме и содержащихся на строгом режиме, на длительные свидания с родственниками и иными лицами, установлены законодателем в пределах его компетенции и не нарушают справедливый баланс между интересами общества в целом и интересами личности. Решение же вопроса о внесении изменений и дополнений в действующее законодательство не относится к полномочиям Конституционного Суда России, как они определены в ст. 125 Конституции и ст. 3 Федерального конституционного закона «О Конституционном Суде Российской Федерации», а является прерогативой законодателя.

Как указано в определении Конституционного Суда Российской Федерации от 20 октября 2005 г. № 383-О «По жалобе гражданина Силаева Виталия Анатольевича на нарушение его конституционных прав положениями статьи 377 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации», ст. 46 Конституции России, гарантируя каждому право на судебную защиту, в качестве одного из существенных элементов этого права предполагает судебное обжалование решений и действий (бездействия) органов государственной власти и должностных лиц, в том числе судов, а также возможность исправления судебных ошибок путем пересмотра вынесенных судами приговоров, определений и постановлений. Такой пересмотр, однако, может признаваться справедливым и эффективным средством защиты прав и законных интересов личности лишь при условии предоставления заинтересованным участникам уголовного судопроизводства реальной возможности привести свои возражения и доводы против принятого решения, основываясь на обстоятельствах, зафиксированных как в самом этом решении, так и в иных значимых для его принятия материалах уголовного дела³⁵.

Согласно определению Конституционного Суда России от 12 июля 2005 г. № 335-О «По жалобе гражданина Дикина Александра Витальевича на нарушение его конституционных прав положениями статей 377 и 388 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации», ст. 46 Конституции, гарантируя каждому право на судебную защиту, в качестве одного из существенных элементов этого права предполагает судебное обжалование решений и действий (бездействия) органов государственной власти и должностных лиц, в том числе судов, а также возможность исправления судебных ошибок путем пересмотра принятых судами приговоров, определений и постановлений.

Как разъясняется в определении Конституционного Суда РФ от 4 ноября 2004 г. № 430-О «По жалобе гражданки Старовойтовой Ольги Васильевны на нарушение ее конституционных прав пунктом 1 части второй статьи 42, частью восьмой статьи 162 и частью второй статьи 198 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации», согласно ст. 123 (ч. 3) Конституции России, судопроизводство осуществляется на основе состязательности и равноправия сторон, что предполагает предоставление сторонам обвинения и защиты равных процессуальных возможностей по отстаиванию своих прав и законных интересов. Как неоднократно указывал Конституционный Суд, необходимой гарантией судебной защиты и справедливого разбирательства дела является равно предоставляемая сторонам реальная возможность довести свою позицию относительно всех аспектов дела до сведения суда, поскольку только при этом условии на судебном заседании реализуется право на судебную защиту, которая должна быть справедливой, полной и эффективной. Обязанность государства гарантировать защиту прав потерпевших от преступлений вытекает из ст. 21 (ч. 1) Конституции РФ, согласно которой достоинство личности охраняется государством и ничто не может быть основанием для его умаления.

Проанализируем некоторые судебные постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации, в текстах которых употребляются понятия справедливости и социальной справедливости, дается, хоть и косвенное, вполне определенное представление о справедливости наказания, вынесенного приговора и восстановления общественного порядка и законности в России.

Согласно постановлению Пленума Верховного Суда России от 11 января 2007 г. № 2 «О практике назначения судами Российской Федерации уголовного наказания»³⁶, в связи с внесенными в Уголовный кодекс РФ изменениями в судебной практике возникли вопросы применения отдельных норм, регламентирующих назначение уголовного наказания. Суды должны обратить внимание на необходимость исполнения требований закона о строго индивидуальном подходе к назначению наказания, имея в виду, что справедливое наказание способствует решению задач и осуществлению целей, указанных в ст. 2 и 43 Уголовного кодекса России.

Согласно ст. 6 УК РФ, справедливость назначенного подсудимому наказания заключается в его соответствии характеру и степени общественной опасности преступления, обстоятельствам его совершения и личности виновного. В силу требований ст. 73 и 307, 308 УПК РФ в приговоре следует указывать, какие обстоятельства смягчают и отягчают наказание, а также сведения, характеризующие личность подсудимого, мотивы принятых решений по всем вопросам, относящимся к назначению уголовного наказания, освобождению от него или его отбыванию.

Виды уголовного наказания в Уголовном кодексе расположены в последовательности от менее строгого к более строгому. В соответствии с общими началами назначения наказания (ст. 60 УК РФ) более строгий вид наказания из предусмотренных за совершенное преступление назначается только в случае, если менее строгий вид наказания не сможет обеспечить достижение целей наказания. Согласно ч. 3 ст. 60 УК РФ, в каждом деле необходимо учитывать влияние назначенного наказания на исправление осужденного и на условия жизни его семьи. Если в санкции уголовного закона наряду с лишением свободы предусмотрены другие виды наказания, то решение суда о назначении лишения свободы должно быть мотивировано в приговоре.

Как указано в постановлении Пленума Верховного Суда РФ от 14 февраля 2000 г. № 7 «О судебной практике по делам о преступлениях несовершеннолетних»³⁷ (в ред. постановления Пленума Верховного Суда РФ от 6 февраля 2007 г. № 7), необходимо обратить внимание судов на необходимость повышенного внимания к своевременному и качественному рассмотрению дел о преступлениях несовершеннолетних. Судопроизводство по делам этой категории должно основываться на строгом соблюдении требований материального и процессуального законодательства, максимально способствовать обеспечению интересов, защиты законных прав несовершеннолетних, назначению справедливого наказания, предупреждению совершения новых преступлений. В этих целях следует постоянно совершенствовать профессиональную компетентность и специализацию судей, рассматривающих дела о преступлениях несовершеннолетних, повышать их личную ответственность за законность и обоснованность каждого судебного решения.

Как говорится в постановлении Пленума Верховного Суда РФ от 18 ноября 1999 г. № 79 «О ходе выполнения постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 24 августа 1993 г. № 7 «О сроках рассмотрения уголовных и гражданских дел судами Российской Федерации»³⁸ (в ред. постановления Пленума Верховного Суда РФ от 6 февраля 2007 г. № 5), следует иметь в виду, что правосудие осуществляется в соответствии с общепризнанными принципами и нормами международного права, международными договорами Российской Федерации, являющимися составной частью ее правовой системы (ч. 4 ст. 15 Конституции России).

В частности, п. 1 ст. 6 Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод закрепляет право каждого при определении его гражданских прав и обязанностей или при рассмотрении уголовного обвинения на справедливое публичное разбирательство дела в разумный срок независимым и беспристрастным судом, созданным на основании закона. С учетом требований этой нормы, а также п. 3 ст. 14 Международного пакта о гражданских и политических правах судопроизводство по уголовным и гражданским делам должно осуществляться без неоправданной задержки, в сроки, позволяющие обеспечить право граждан на судебную защиту.

Согласно постановлению Пленума Верховного Суда России от 27 января 1999 г. № 1 «О судебной практике по делам об убийстве (ст. 105 Уголовного кодекса Российской Федерации)»³⁹ (в ред. постановления Пленума Верховного Суда РФ от 6 февраля 2007 г. № 7), при рассмотрении дел об убийстве, являющемся особо тяжким преступлением, за совершение которого возможно назначение самого строгого наказания из предусмотренных ст. 44 УК РФ видов наказаний, суды обязаны неукоснительно выполнять требование закона о всестороннем, полном и объективном исследовании обстоятельств дела. По каждому такому делу должна быть установлена форма вины, выяснены мотивы, цель и способ причинения смерти другому человеку, а также исследованы иные обстоятельства, имеющие значение для правильной правовой оценки содеянного и назначения виновному справедливого наказания.

Если убийство может быть совершено и с прямым, и с косвенным умыслом, то покушение на убийство возможно лишь с прямым умыслом, т.е. когда содеянное свидетельствовало о том, что виновный осознавал общественную опасность своих действий (бездействия), предвидел возможность или неизбежность наступления смерти другого человека и желал ее наступления, но смертельный исход не наступил по не зависящим от него обстоятельствам (ввиду активного сопротивления жертвы, вмешательства других лиц, своевременного оказания потерпевшему медицинской помощи и др.).

Пленум Верховного Суда России в своем постановлении от 29 августа 1989 г. № 4 «О соблюдении судами Российской Федерации процессуального законодательства при рассмотрении уголовных дел по первой инстанции»⁴⁰ (в ред. постановлений Пленума Верховного Суда РФ от 21 декабря 1993 г. № 11, от 25 октября 1996 г. № 10, от 6 февраля 2007 г. № 7) отмечает, что с учетом практики применения судами России уголовно-процессуального законодательства и выполнения разъяснений, содержащихся в постановлении Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 17 сентября 1975 г. № 5 «О соблюдении судами РСФСР процессуального законодательства при судебном разбирательстве уголовных дел», в условиях усиления борьбы с преступностью особое значение приобретает неукоснительное соблюдение судами процессуальных норм, гарантирующих вынесение справедливого приговора по каждому уголовному делу и исключающих случаи необоснованного осуждения граждан. Анализ данных судебной статистики и материалов изучения судебной практики свидетельствует о том, что большинство уголовных дел рассматривается судами в строгом соответствии с действующим процессуальным законодательством.

Как указано в п. 15 постановления Пленума Верховного Суда России от 11 января 2007 г. № 1 «О применении судами норм главы 48 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации, регламентирующих производство в надзорной инстанции»⁴¹, в целях устранения нарушений уголовно-процессуального закона, допущенных в ходе досудебного производства и повлекших за собой лишение или стеснение гарантированных законом прав участников уголовного судопроизводства, исключающих возможность постановления законного, обоснованного и справедливого приговора, если это не связано с восполнением неполноты произведенного дознания или предварительного следствия, суд надзорной инстанции по ходатайству стороны или по своей инициативе, руководствуясь положениями п. 1 части первой ст. 237 УПК РФ, вправе отменить принятые судебные решения и возвратить уголовное дело соответствующему прокурору.

Как указано в п. 35 постановления Пленума Верховного Суда России от 15 июня 2006 г. № 14 «О судебной практике по делам о преступлениях, связанных с наркотическими средствами, психотропными, сильнодействующими и ядовитыми веществами»⁴², при решении вопроса о назначении наказания за данные преступления суду надлежит выполнять требования ст. 60 УК РФ о назначении виновным справедливого наказания в пределах, предусмотренных соответствующими статьями Уголовного кодекса России.

Согласно п. 16 постановления Пленума Верховного Суда России от 22 ноября 2005 г. № 23 «О применении судами норм Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации, регулирующих судопроизводство с участием присяжных заседателей»⁴³, необходимо разъяснить судам, что под тенденциозностью состава коллегии присяжных заседателей следует понимать случаи, когда при соблюдении положений закона о порядке ее формирования имеются основания полагать, что образованная по конкретному уголовному делу коллегия не способна всесторонне и объективно оценить обстоятельства рассматриваемого уголовного дела и вынести справедливый вердикт (например, вследствие однородности состава коллегии присяжных заседателей с точки зрения возрастных, профессиональных, социальных и иных факторов).

В соответствии с п. 19 постановления Пленума Верховного Суда России от 15 июня 2004 г. № 11 «О судебной практике по делам о преступлениях, предусмотренных статьями 131 и 132 Уголовного кодекса Российской Федерации»⁴⁴ судам надлежит выполнять требования закона (ст. 60 УК РФ) о назначении виновным справедливого наказания в пределах, предусмотренных санкциями Уголовного кодекса Российской Федерации, с учетом характера и степени общественной опасности совершенного преступления, их личности, обстоятельств дела, смягчающих и отягчающих наказание, предшествовавших преступлению отношений потерпевшего лица с виновным, а также влияния назначенного наказания на исправление осужденного и на условия жизни его семьи.

Наряду с изложенными выше судебными постановлениями отметим еще несколько важных для понимания темы моментов. Согласно ч. 3 ст. 29 Конституции России, «никто не может быть принужден к выражению своих мнений и убеждений или отказу от них». Конституционная норма интерпретируется уголовно-процессуальным законодательством таким образом, что никто не может быть признан виновным в совершении преступления и подвергнут уголовному наказанию, иначе как по приговору суда и в порядке, установленном Уголовно-процессуальным кодексом России (ч. 2 ст. 8). Подсудимый не может быть лишен права на рассмотрение его уголовного дела в том суде и тем судьей, к чьей подсудности оно отнесено ч. 3 ст. 8 УПК РФ, – данное положение в полной мере соответствует принципу социальной справедливости.

Согласно ст. 1 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации от 18 декабря 2001 г. № 174-ФЗ⁴⁵, порядок уголовного судопроизводства на территории России устанавливается Уголовно-процессуальным кодексом, основанным на Конституции страны. Порядок уголовного судопроизводства обязателен для судов, органов прокуратуры, предварительного следствия и дознания, а также иных участников уголовного судопроизводства. Общепризнанные принципы и нормы международного права и международные договоры Российской Федерации являются составной частью российского законодательства, регулирующего уголовное судопроизводство. Если международным договором Российской Федерации установлены иные правила, чем предусмотренные Уголовно-процессуальным кодексом России, то применяются правила международного договора.

Уголовное судопроизводство направлено на защиту прав и законных интересов лиц и организаций, потерпевших от преступлений; на защиту личности от незаконного и необоснованного обвинения, осуждения, ограничения ее прав и свобод. Уголовное преследование и назначение виновным справедливого наказания в той же мере отвечают назначению уголовного судопроизводства, что и отказ от уголовного преследования невиновных, освобождение их от наказания, реабилитация каждого, кто необоснованно подвергся уголовному преследованию. Согласно ч. 1 ст. 7 УПК РФ, суд, прокурор, следователь, орган дознания и дознаватель не вправе применять федеральный закон, противоречащий Уголовно-процессуальному кодексу⁴⁶. Суд, установив в ходе производства по уголовному делу несоответствие федерального закона или иного нормативного правового акта данному Кодексу, принимает решение в соответствии с последним⁴⁷. Нарушение уголовно-процессуальных норм судом, прокурором, следователем, органом дознания или дознавателем в ходе уголовного судопроизводства влечет за собой признание недопустимыми полученных таким путем доказательств.

Определения суда, постановления судьи, прокурора, следователя, дознавателя должны быть законными, обоснованными и мотивированными. Все три перечисленные в уголовно-правовом законе признака, которым должны соответствовать процессуальные документы судьи и прокурора, в своей совокупности и системной связи образуют более общий по отношению к ним принцип – социальной справедливости. Следовательно, соблюдение и реализация законности, обоснованности и мотивированности процессуальных документов является реализацией принципа социальной справедливости в уголовном праве и процессе, в деятельности судебной системы России.

Ярким примером реализации принципа социальной справедливости в судебной деятельности является норма ст. 14 УПК РФ («Презумпция невиновности»), суть которой заключается в том, что обвиняемый считается невиновным, пока его виновность в совершении преступления не будет доказана в предусмотренном Уголовно-процессуальным кодексом порядке и установлена вступившим в законную силу приговором суда. Подозреваемый или обвиняемый не обязан доказывать свою невиновность. Бремя доказывания обвинения и опровержения доводов, приводимых в защиту подозреваемого или обвиняемого, лежит на стороне обвинения. Все сомнения в виновности обвиняемого, которые не могут быть устранены в порядке, установленном Уголовно-процессуальным кодексом, толкуются в пользу обвиняемого (ч. 3 ст. 14). Обвинительный приговор не может быть основан на предположениях.

Очевидно, что если лицо кем-то (согласно ст. 20 УПК РФ, в порядке частного, частно-публичного или публичного обвинения) обвиняется в преступлении, то этот «кто-то» и должен доказать и обосновать свои утверждения. Противоречащей принципу социальной справедливости была бы обратная ситуация, при которой обвиненное лицо должно было бы оправдываться и изыскивать доказательства своей невиновности. Данный принцип признан во всем мире в качестве гуманистического, разумного и справедливого.

Уголовное судопроизводство осуществляется на основе состязательности сторон (ч. 1 ст. 15 УПК РФ). Функции обвинения, защиты и разрешения уголовного дела отделены друг от друга и не могут быть возложены на один и тот же орган или одно и то же должностное лицо⁴⁸. Суд не является органом уголовного преследования, не выступает на стороне обвинения или защиты, он создает необходимые условия для исполнения сторонами их процессуальных обязанностей и осуществления предоставленных им прав.

Стороны обвинения и защиты равноправны перед судом. Равноправие, равенство стартовых возможностей предполагает (и это признано в большинстве развитых стран мира) наибольшее приближение к социальной справедливости в процессе рассмотрения дела и положения в нем сторон. От того, насколько равны в правах на судебном процессе стороны, зависят их возможности представлять доказательства, давать показания, участвовать в допросе свидетелей и т.д., а значит, зависит правильность (справедливость) вынесенного по уголовному делу приговора. В соответствии со ст. 16 УПК РФ подозреваемому и обвиняемому обеспечивается право на защиту, которое они могут осуществлять лично либо с помощью защитника и (или) законного представителя. Суд, прокурор, следователь и дознаватель разъясняют подозреваемому и обвиняемому их права и обеспечивают им возможность защищаться всеми не запрещенными Уголовно-процессуальным кодексом способами и средствами. Судья, присяжные заседатели, прокурор, следователь и дознаватель оценивают доказательства по своему внутреннему убеждению, основанному на совокупности имеющихся в уголовном деле доказательств, руководствуясь при этом законом и совестью. Никакие доказательства не имеют заранее установленной силы (ст. 17 УПК РФ).