Geum.ru

Тстранствия убийцы робин хобб перевод с английского М. Юнгер. Ocr: Alonzo

Вид материалаДокументы
Подобный материал:
1   ...   6   7   8   9   10   11   12   13   ...   42

9

УБИЙЦА


Последним истинным мастером Скилла, учившим в Баккипе детей королевской крови, был не Гален, как часто пишут, а его предшественница Солисити. Она ждала, возможно, слишком долго, чтобы выбрать помощника. Когда выбор пал на Галена, ее уже мучил кашель, который впоследствии стал причиной смерти. Некоторые говорят, что она предпочла его другим в отчаянии, зная, что умирает. Другие утверждают, что это было навязано ей королевой Дизайер, которая желала видеть своего любимца при дворе. Как бы то ни было, Гален стал ее помощником и пробыл им меньше двух лет, когда болезнь унесла Солисити в могилу. Поскольку предыдущие помощники служили учениками около семи лет, было довольно странно, что Гален объявил себя мастером Скилла сразу после ее смерти. Едва ли можно предположить, что она успела передать ему все свои знания за такое короткое время. Никто, однако, не посмел возразить ему. Хотя Гален только помогал Солисити в обучении двух принцев, Верити и Чивэла, после того как она умерла, он заявил, что их обучение полностью завершено. Поэтому он противился предложениям обучать кого-нибудь еще до начала, войны красных кораблей, когда он наконец подчинился требованиям короля Шрюда и создал свою первую и единственную группу.

В отличие от традиционных групп, которые сами выбирали собственных членов и лидера, Гален организовал свою группу из отобранных только им учеников и в течение всей жизни сохранял полный контроль над ними. Август, номинальный лидер группы, потерял свой талант вследствие несчастья, случившегося, когда он работал Скиллом, выполняя важную миссию в Горном Королевстве. Сирен, которая захватила лидерство, - уже после смерти Галена - погибла вместе с другим членом, группы, Джастином, во время бунта, последовавшего за убийством короля Шрюда. Уилл был следующим руководителем группы, которую называли группой Галена. К тому времени в ней оставалось только трое: сам Уилл, Барл и Каррод. По-видимому, Гален внушил всем членам группы безоговорочную преданность Регалу, но это не предотвратило соперничества между ними за милость их короля.


***


К тому времени, как спустились сумерки, я исследовал внешнюю часть королевского имения довольно подробно. Я обнаружил, что кто угодно может ходить по нижним дорожкам, наслаждаясь видом фонтанов и садов, тисовой изгороди и орешника, и встретил довольно много людей в хорошей одежде, которые прогуливались там. Большинство смотрело на меня со строгим неодобрением, некоторые с жалостью, а стражник в ливрее твердо напомнил мне, что в королевские сады не допускают нищих. Я заверил его, что пришел только взглянуть на чудесные места, рассказы о которых так часто слышал. В свою очередь он предположил, что рассказов более чем достаточно для такого, как я, и указал мне самый прямой путь к выходу. Я очень вежливо поблагодарил его и пошел прочь. Он стоял, наблюдая, как я ухожу, пока дорога не привела меня к концу живой изгороди и я не скрылся из виду.

Мой следующий набег был более осторожным. Я решил было подстеречь одного из юных аристократов, расхаживающих среди цветов и травяных бордюров, и воспользоваться его одеждой, но решил, что этого делать не стоит. Вряд ли я нашел бы кого-нибудь такого тощего, чтобы его одежда хорошо сидела на мне, а модное платье, которое они носили, по-видимому, требовало сложной шнуровки ярко раскрашенными ленточками. Я сомневался, что смогу влезть в какую-нибудь из этих рубах без посторонней помощи, не говоря уж о том, чтобы содрать ее с лежащего без сознания человека. Звенящие серебряные безделушки, вшитые в болтающиеся шнурки у рукавов, в любом случае не способствовали тихой работе убийцы. Так что я положился на густую растительность вдоль стен в качестве укрытия и медленно поднялся на холм. Наконец я наткнулся на стену из гладко отшлифованного камня, которая окружала вершину холма. Подпрыгнув, высокий человек мог бы дотянуться до ее края. Я не думаю, что она строилась как серьезная преграда. Вдоль стены не было растений, но старые пни и корни говорили о том, что когда-то она была украшена лианами и кустарником. Я подумал: не Регал ли приказал убрать все это? За стеной виднелись верхушки многочисленных деревьев, и я решил, что могу рассчитывать на их прикрытие.

Большую часть второй половины дня я обходил стену, избегая открытых мест. В ней было несколько ворот. У одних, главных, стояли стражники в мундирах, приветствующие подъезжающие кареты с людьми. Судя по количеству прибывающих экипажей, вечером затевался какой-то праздник. Один стражник повернулся и хрипло рассмеялся. Волосы у меня на голове встали дыбом. Я застыл в своем убежище. Видел ли я это лицо раньше? Трудно было сказать точно с такого расстояния, но сама мысль об этом пробудила во мне странную смесь страха и ярости. "Регал, - напомнил я себе. - Он моя цель". Я двинулся дальше.

У несколько меньших ворот для слуг и торговцев тоже стояли стражники, но на их одежде было значительно меньше кружев. Они подвергали допросу с пристрастием каждого мужчину или женщину, которые хотели войти или выйти из замка. Будь моя одежда немного лучше, я бы рискнул изобразить слугу, но в лохмотьях нищего сделать такую попытку не смел. Так что я встал в незаметном для стражников месте и начал просить милостыню у торгового люда. Я делал это без слов, просто протягивал к ним сложенные чашечкой руки с молящим выражением на лице. Большинство из них вели себя так, как обычно ведут себя люди, когда встречаются с нищим. Они не обращали на меня внимания и продолжали беседовать. Таким образом мне удалось выяснить, что сегодня Ночь Пурпурного Бала и на праздник приехали музыканты и фокусники. Король теперь больше любит курения из почек черешни, чем из гашиша, и был очень рассержен качеством желтого шелка, который привез ему некий Фестро. Он грозился выпороть торговца за то, что тот посмел принести королю такую дрянь. Это был прощальный бал короля, потому что на следующий день он собирался отправиться навестить своего дорогого друга леди Целесту в Янтарном дворце на Винной реке. Кроме этого, я слышал множество других новостей, но мало что из них было связано с моей целью. Я закончил попрошайничать, унося с собой пригоршню медяков.

Я вернулся в Тредфорд и направился на улицу, на которой были расположены лавочки портных. У задней двери магазина Фестро я увидел подмастерье, подметающего улицу. Я дал ему пару медяков за несколько полосок желтого шелка различных оттенков. Потом я нашел самый скромный магазин, в котором всех моих денег хватило только на то, чтобы купить свободные штаны, холщовую блузу и платок на голову, какой носят подмастерья. Здесь же я сменил одежду, заплел наверх хвост воина и прикрыл его платком, вычистил сапоги и вышел из магазина совершенно другим человеком. Мой меч теперь был спрятан внутри штанов. Вышло не слишком удобно, но оружие могло остаться незамеченным, если я буду прихрамывать. Я оставил мою старую одежду и сверток, за исключением ядов, в зарослях крапивы за крайне вонючей уборной во дворе таверны.

Я пошел назад к дворцу, не позволяя себе медлить. Я отправился прямо к торговым воротам и встал в ряд с остальными визитерами, ждущими пропуска. Сердце мое стучало, но я изображал спокойствие. Я ждал, изучая то, что можно было разглядеть за стеной сквозь деревья. Дом был огромным. Раньше меня поражало то, что так много пахотной земли отдано декоративным садам и дорожкам. Теперь я видел, что парк был попросту оправой для дома, выстроенного в абсолютно незнакомом мне стиле. Ничто в нем не напоминало о крепости или замке. Это был только комфортный и элегантный дворец. Когда наступил мой черед, я показал свои образцы ткани и сказал, что Фестро просил принести извинения и прислал шелк, который, как он надеялся, больше понравится королю. Когда один угрюмый стражник заметил, что Фестро обычно приходит сам, я довольно сердито ему ответил, что хозяин считает мой зад более подходящим для порки, на случай если и эти образцы не понравятся королю. Стражники обменялись ухмылками и пропустили меня.

Я поспешно пошел вверх по тропе и оказался в хвосте группы музыкантов, прошедших передо мной. Я последовал за ними к задней части дворца. Когда они получали распоряжения, я встал на колени, чтобы перестегнуть сапог, а потом выпрямился как раз вовремя, чтобы войти вслед за ними. Я очутился в маленьком вестибюле, прохладном и темном после тепла и света вечернего солнца. Менестрели переговаривались и смеялись, торопясь вперед. Я замедлил шаг и отстал. Дойдя до открытой двери, я вошел в пустую комнату и тихо закрыл дверь за собой. Потом глубоко вздохнул и огляделся.

Я был в маленькой гостиной. Мебель была обшарпанной и плохо подобранной, и я решил, что эта комната предназначается слугам или приходящим ремесленникам. Вряд ли я долго буду здесь в одиночестве. Однако вдоль стены стояло несколько больших буфетов. Я выбрал тот, который нельзя было увидеть от двери, если бы она внезапно открылась, быстро переставил содержимое полок, и залез туда. Я оставил дверцу полуоткрытой, чтобы у меня было немного света, и принялся за работу. Я проверил и разложил свои пузырьки и пакеты с ядами, затем обработал ядом и мой маленький нож, и острие меча, потом осторожно вложил их в ножны. Я перевязал мой меч, чтобы он оказался снаружи штанов. После этого я устроился поудобнее и стал ждать.

Казалось, прошло много дней, прежде чем сумерки сменились полной темнотой. Дважды в комнату ненадолго заходили люди, но по их разговорам я понял, что все до одного слуги были заняты приготовлениями к сегодняшнему сборищу. Я коротал время, воображая, как Регал будет убивать меня, если поймает. Часто при этом я почти терял мужество, но каждый раз напоминал себе, что, если бы я отказался от своего плана, мне пришлось бы вечно жить с этим страхом. Поэтому я решил приготовиться. Если Регал здесь, его группа, безусловно, где-то поблизости. Я тщательно прошел через все упражнения, которым научил меня Верити, чтобы защитить мое сознание от вмешательства чужого Скилла. Мне ужасно хотелось прощупать дворец легким прикосновением, чтобы узнать, почувствую ли я их присутствие. Я удержался от этого. Я сомневался, что дотянусь до них, не выдав себя. И даже если я отыщу их, это не будет означать ничего нового. Лучше сконцентрироваться на собственной защите. Я не позволял себе думать о том, что собираюсь сделать, чтобы они не подхватили следов моих мыслей. Когда наконец небо за окном стало совершенно темным, я рискнул покинуть свое убежище и выйти в коридор.

Ночь была полна музыки. Регал и его гости веселились на празднике. На мгновение я прислушался к слабым звукам знакомой песни о двух сестрах, одна из которых утопила другую. Еще в этой песне рассказывалось об арфе, которая играла сама по себе, и менестреле, нашедшем женское тело и решившем сделать арфу из грудной кости убитой. Потом я выкинул это из головы и сосредоточился на делах.

Я был в простом коридоре с каменным полом и деревянными панелями на стенах, освещенном расположенными на большом расстоянии факелами. Территория слуг, решил я. Это место недостаточно хорошо для Регала и его друзей. Как бы то ни было, я в любом случае не мог считать себя в безопасности. Мне нужно было найти черную лестницу и добраться до второго этажа. Крадучись я шел от двери к двери, останавливаясь и прислушиваясь у каждой из них. Дважды я слышал какие-то звуки: в одной комнате голоса разговаривающих женщин, в другой щелканье ткацкого станка. Двери комнат, откуда не доносилось ни звука, я тихонько приоткрывал. По большей части это были рабочие комнаты ткачих и портних. В одной из них на столе был разложен раскроенный костюм из хорошей синей ткани, оставалось только сшить его. Регал, вероятно, все еще трепетно относился к красивой одежде.

Я дошел до конца коридора и заглянул за угол. Еще один коридор, гораздо красивее и шире. Отштукатуренный потолок был расписан листьями папоротника. Я пошел дальше, подслушивая под дверьми и осторожно заглядывая в тихие комнаты. Уже ближе, сказал я себе. Я нашел библиотеку, в которой было больше книг и свитков на тонком пергаменте, чем я когда-либо видел, и задержался в одной из комнат, где в причудливых клетках дремали ярко раскрашенные птицы. В глыбах белого мрамора были устроены пруды с водяными лилиями и мечущимися рыбками. Вокруг столиков для игры были расставлены скамейки и кресла с мягкими подушками. На маленьких столиках из вишневого дерева стояли курильницы. Я никогда не мог даже вообразить такой комнаты.

Наконец я дошел до нужного коридора с портретами в рамах, висевшими вдоль стен, и полом из блестящего черного сланца. Я попятился, заметив стражника, и бесшумно стоял в алькове, пока он устало не протопал мимо меня. Потом я выскользнул наружу и промчался мимо надутых кавалеров и с трудом сдерживающих смех леди в роскошных рамах.

Я вышел в переднюю. На стене висели гобелены, повсюду стояли маленькие столики со статуями и вазы с цветами. Даже подфакельники были здесь более изысканными. По обе стороны разукрашенного камина висели маленькие портреты в позолоченных рамах. Стулья были поставлены близко друг к другу, как бы приготовленные для тихой интимной беседы. Музыка звучала громче, раздавались смех и голоса. Несмотря на поздний час, веселье продолжалось. На противоположной стене были две высокие резные двери. Они вели в Большой зал, где танцевали и веселились Регал и его гости. Я отошел за угол, увидев, как двое слуг в ливреях выходят из двери слева от меня. Они несли подносы с разнообразными курильницами. Я решил, что ими заменят те, содержимое которых уже выгорело. Я стоял неподвижно, прислушиваясь к их шагам и голосам. Слуги открыли высокие двери, музыка стала громче, и до моих ноздрей долетел наркотический запах дыма. Оба были заняты запиранием дверей. Я рискнул выглянуть еще раз. Передо мной все было чисто, но позади...

- Что ты здесь делаешь?

Сердце у меня ушло в пятки, но я изобразил ангельскую улыбку, поворачиваясь навстречу стражнику.

- Сир, я потерял дорогу в этом огромном лабиринте, - пролепетал я.

- Да? Это не объясняет, почему ты носишь меч в королевском дворце. Все знают, что здесь оружие запрещено всем, кроме личной королевской стражи. Я видел, как ты тут шнырял. Думаешь, раз идет праздник, ты можешь просто проскользнуть сюда и наполнить свои карманы, ворюга?

Я стоял, охваченный ужасом, и смотрел, как человек приближается ко мне. Я был уверен, что, глядя на убитое выражение моего лица, он решил, что разгадал мои планы. Верд никогда не улыбался бы так, если бы думал, что встретил человека, которого он помогал забить до смерти в подземельях Регала. Он беспечно взялся за рукоять своего меча и самонадеянно усмехнулся. Это был стройный высокий человек со светлыми волосами, как у многих уроженцев Фарроу. На его значке олень Видящих перепрыгивал через золотой дуб Фарроу. Итак, Регал изменил эмблему своих гвардейцев. Я бы только хотел, чтобы он вообще убрал оленя.

Я замечал все эти мелочи и одновременно вспоминал, как меня поднимают на ноги за ворот рубашки, чтобы снова ударить и свалить на пол. Это был не Болт, сломавший мой нос. Нет, это был Верд, который избивал меня после того, как Болт изувечил меня так, что я уже не мог стоять на ногах. Он нависал тогда надо мной, а я сжимался и пытался увернуться, уползти в сторону по холодному каменному полу, уже залитому моей кровью. Я помнил клятвы, которые он смеясь бормотал каждый раз, когда ему приходилось ставить меня на ноги, чтобы снова ударить.

- Клянусь грудью Эды! - пробормотал я, и с этими словами страх во мне умер.

- Ну-ка, посмотрим, что у тебя в кошельке, - потребовал он и подошел ближе.

Я не мог показать ему мои яды. Объяснить это было невозможно. Никакое количество лжи не позволит мне бежать от этого человека. Мне придется убить его.

Внезапно это оказалось очень просто. Мы были слишком близко от Большого зала. Я не хотел никаких громких звуков, которые могли бы насторожить кого бы то ни было. Поэтому я пятился от него, медленно, шаг за шагом, пока не оказался в комнате, в которой только что был. Портреты смотрели на нас, а я все продолжал отступать от высокого гвардейца.

- Стой! - приказал он, но я бешено затряс головой, что, как я надеялся, должно было свидетельствовать о моем ужасе. - Я сказал, стой! Ты, тощий воришка!

Я быстро оглянулся, потом снова посмотрел на него, в отчаянии, как будто собирался набраться смелости и бежать. Когда я повторил это движение в третий раз, он прыгнул на меня.

В этом и состоял мой расчет. Тогда я отступил вбок и с силой ударил локтем в поясницу противника, придав ему достаточное ускорение, чтобы он упал на колени. Я услышал, как его кости ударились о каменный пол. Он издал бессловесный крик боли и ярости, разгневанный тем фактом, что тощий маленький вор посмел его ударить. Я заставил гвардейца замолчать, ударив ногой в челюсть. Я порадовался тому, что сегодня снова надел сапоги. Прежде чем он успел издать еще один звук, я выхватил нож и перерезал ему горло. Он потрясенно выдохнул и двумя руками тщетно попытался остановить теплую струю крови. Я стоял над ним, глядя ему в глаза.

- Фитц Чивэл, - сказал я ему тихо, - Фитц Чивэл.

Его глаза расширились во внезапном понимании и ужасе, потом потеряли всякое выражение. Жизнь оставила его. Внезапно он стал неподвижной пустотой, такой же безжизненной, как камень. Для моего чувства Уита он исчез.

Так быстро это произошло. Отмщение. Я стоял и смотрел на него, ожидая ощущения триумфа, облегчения или удовлетворения, но не почувствовал ничего. Я был так же потерян для жизни, как он. Это даже не было мясом, которое я мог съесть. Я запоздало подумал, была ли где-то женщина, любившая этого красивого человека, светловолосые дети, которые ели принесенный им хлеб. Убийца не должен думать о таких вещах. Подобные мысли никогда не мучили меня, когда я был орудием правосудия короля Шрюда. Я выбросил это из головы.

По полу растеклась большая лужа крови. Я быстро заставил его замолчать, но следы мне были не нужны. Он был крупным мужчиной, и в нем было очень много крови. Мысли мои скакали, пока я решал, потратить ли время на то, чтобы спрятать тело, или счесть, что его быстро хватятся друзья убитого, и использовать их замешательство в своих целях.

Я снял рубашку и собрал как можно больше крови. Потом я бросил ее на шкаф и вытер свои окровавленные руки о рубашку Верда. Я схватил его за плечи и вытащил из портретного зала, напрягая все свои чувства, чтобы сразу заметить появление нового свидетеля. Мои сапоги скользили по полированному полу, а тяжелое дыхание казалось грохотом. Несмотря на все мои усилия вытереть кровь, за нами на полу оставался блестящий влажный след. У двери в комнату с птицами и рыбками я заставил себя как следует прислушаться, прежде чем входить. Я задержал дыхание и попытался не обращать внимания на гремевшую в моих ушах кровь. В комнате никого не было. Я плечом открыл дверь и втащил туда Верда. Потом я швырнул тело в один из каменных бассейнов. Рыбки бешено заметались, когда его кровь потекла в чистую воду. Я вымыл руки и грудь в соседнем бассейне и быстро вышел в другую дверь. Они пойдут сюда по кровавому следу. Я надеялся, что им понадобится некоторое время, чтобы понять, зачем убийца потащил его сюда и бросил в воду.

Я оказался в незнакомой комнате и быстро оглядел сводчатый потолок и закрытые панелями стены. На помосте у противоположной стены стояло огромное кресло. Значит, это что-то вроде комнаты для аудиенций. Я огляделся, чтобы сориентироваться, и застыл на месте. Резная дверь справа от меня внезапно распахнулась. Я услышал смех, приглушенный вопрос и хихикающий ответ. Не было времени спрятаться. Я прижался к гобелену и замер. С громким смехом вошла группа придворных. В этом смехе была нотка беспомощности, говорившая о том, что они либо пьяны, либо обкурены. Они прошли мимо меня: двое мужчин, соперничающих за внимание женщины, которая жеманно улыбалась и хихикала, прикрывшись ярким веером. Костюмы всех троих были выдержаны в разнообразных оттенках красного, и у одного из мужчин были звенящие серебряные безделушки не только на шнуровке, но и по всем широким рукавам до самого локтя. У второго мужчины была маленькая курильница на разукрашенном жезле, напоминающая скипетр. Он размахивал ею взад и вперед, так что они все время были окутаны сладковатым ароматом. Вряд ли они заметили бы меня, даже если бы я выпрыгнул прямо на них и прошелся колесом. Регал, по-видимому, унаследовал любовь своей матери к наркотикам и превратил это в придворную моду. Я стоял неподвижно, пока они не прошли. Они направлялись в комнату с птицами и рыбками. Я подумал, заметят ли они Верда в воде бассейна. Я сомневался в этом.

Я подкрался к двери, в которую вошли придворные, проскользнул в нее и оказался в большом вестибюле. Пол был выложен мрамором, и мысли мои остановились на стоимости доставки такого огромного количества камня в Тредфорд. Высокий белый потолок был расписан цветами и листьями. В комнате были арочные окна из цветного стекла, темные сейчас, но между ними висели гобелены, поражающие таким буйством красок, что они казались окнами в какой-то другой мир и время. Все было освещено расписанными канделябрами с блестящими хрустальными подвесками. Горели сотни свечей. На пьедесталах стояли статуи, и, судя по их виду, большинство из них изображали предков Регала с материнской стороны. Несмотря на опасное положение, в котором я находился, на мгновение убранство этой комнаты захватило меня. Потом я поднял глаза и увидел широкие ступени. Это была главная лестница, а не боковые проходы для слуг, которые я искал. Шеренга из десяти человек легко могла подняться по ней. Резьба балюстрады была темной и покрыта сучками, но блестела от долгой полировки. Толстый ковер синим каскадом струился по центру ступеней. Зал был пуст, так же как и лестница. Я не позволил себе медлить и прошмыгнул через комнату и вверх по ступеням. Я был уже на середине пути, когда услышал крик. По-видимому, они все-таки заметили Верда. На первой площадке я услышал голоса и топот с правой стороны. Я повернул налево и, добежав до двери, прижал к ней ухо, ничего не услышал и скользнул внутрь. Все это заняло меньше времени, чем мой рассказ об этом. Я стоял в темноте, задыхаясь, и благодарил Эду, Эля и всех существующих богов за то, что дверь не была заперта.

Я приник к двери, пытаясь расслышать что-нибудь, кроме стука моего собственного сердца. До меня донеслись крики и грохот тяжелых сапог стражников, бегущих вниз по лестнице. Прошло мгновение или около того, и прогремел начальственный голос, отдающий распоряжения. Я прижался к стене у дверного проема и стал ждать. Руки мои дрожали. Страх поднимался изнутри волнами, угрожая захлестнуть. Я почувствовал, что пол подо мной качнулся, и быстро сел на корточки, чтобы не упасть в обморок. Мир вокруг завертелся волчком. Я плотно обхватил себя руками и закрыл глаза, как будто это могло помочь. Новая волна страха нахлынула на меня. Я повалился на бок, едва не скуля от ужаса, и свернулся в клубок, ощущая ужасную боль в груди. Я умру. Я умру и никогда не увижу Молли, Баррича и моего короля. Мне следовало пойти к Верити, теперь я знал это. Надо было пойти к Верити. Внезапно захотелось кричать и рыдать. Я был уверен в том, что мне не спастись. Меня поймают и подвергнут пыткам. Найдут и будут убивать очень, очень медленно. Я испытывал почти неодолимое желание просто вскочить, выбежать из комнаты, поднять меч на стражников и вынудить их быстро прикончить меня.

Успокойся. Они пытаются заставить тебя выдать себя.

Скилл Верити был тоньше паутины. Я снова обрел дыхание, но у меня хватило разума оставаться неподвижным. Прошло долгое, как мне показалось, время, и слепой ужас отпустил меня. Я судорожно вздохнул и пришел в себя. За дверью послышались шаги и голоса. Страх снова поднялся во мне, но я заставил себя лежать неподвижно и слушать.

- Я в этом уверен, - сказал мужчина.

- Нет. Он ушел и давно уже где-нибудь в саду или в городе. Если бы он все еще был в доме, мы бы его спугнули. Никто не смог бы устоять перед нами обоими.

- Говорю тебе, там что-то было.

- Ничего, - несколько раздраженно настаивал другой голос. - Я ничего не чувствовал.

- Попробуй еще раз, - уговаривал первый.

- Нет. Это пустая трата времени. Я думаю, ты ошибся. - Ярость человека стала очевидной, несмотря даже на то, что он говорил приглушенным голосом.

- Надеюсь, что так, но боюсь, что нет. Если я прав, мы дали Уиллу предлог, который он искал. - В этом голосе кроме ярости была скулящая жалость к себе.

- Искал предлог? Только не он. Он злословит о нас королю при каждом удобном случае. Можно подумать, что он единственный, кто принес какие-то жертвы на службе у короля Регала. Вчера служанка сказала мне, что он потерял всякий стыд. Тебя называет толстым, а меня обвиняет во всех плотских слабостях, которые только могут быть у мужчины.

- Если я не худой, как солдат, это только потому, что я не солдат. Не тело мое, а разум служит королю. Пусть посмотрит на себя, прежде чем обвинять нас. Это он-то, со своим единственным глазом! - Теперь интонации были ясны. Барл, внезапно понял я. Барл разговаривает с Карродом.

- Что ж, сегодня, по крайней мере, Уиллу не в чем винить нас. Мы ничего не смогли обнаружить. Он уже заставляет тебя прыгать на тени и видеть опасность в каждом углу. Успокойся. Теперь это забота стражников. Скорее всего, они обнаружат, что это дело рук ревнивого мужа или другого такого же стражника. Я слышал, как говорили, что Верд слишком часто выигрывал в кости. Поэтому его и оставили в комнате для игр. Так что, если ты позволишь, я вернусь в более приятную компанию, из которой ты меня вытащил.

- Что ж, иди, если больше ничего не можешь придумать, - сердито сказал скулящий Барл, - но когда освободишься, нам лучше бы посоветоваться. - Через мгновение он добавил:

- Я бы даже хотел пойти к нему прямо сейчас. Пусть у него об этом болит голова.

- Ну и будешь выглядеть идиотом. Когда ты так беспокоишься, он легко влияет на тебя. Пусть себе изрекает предупреждения и ужасные предсказания и каждое мгновение своей жизни будет начеку. Послушать его, так все, что нужно королю, это его настороженность. Он хочет навязать этот ужас нам. Твое кряканье, вероятно, приносит ему большое удовлетворение. Тщательно охраняй такие мысли.

Я услышал, как быстро удаляется один человек. Грохот в моих ушах стал немного тише. Через некоторое время второй человек тоже двинулся прочь. Он шел медленнее и что-то бормотал про себя. Когда его шаги стихли, я почувствовал себя так, словно огромный груз свалился с моих плеч. Я сглотнул и обдумал свой следующий ход.

Смутный свет струился в высокие окна. Я мог различить кровать с откинутыми одеялами, под ними виднелись белые простыни. В углу возвышался темный силуэт гардероба, а у кровати на подставке стояли таз и кувшин.

Я заставил себя успокоиться, сделал глубокий вдох, потом бесшумно поднялся на ноги. "Мне нужно найти спальню Регала", - сказал я себе. Я подозревал, что она должна быть на этом этаже, а помещения слуг где-то под крышей. Мне удалось тайком дойти до этой комнаты, но, возможно, сейчас наступило время быть посмелее. Я подошел к шкафу и тихо открыл его. Мне снова повезло. Это была комната мужчины. Я перебрал на ощупь одежду в поисках подходящей ткани. Мне нужно было действовать быстро, потому что ее законный владелец, который, по-видимому, веселился на празднике внизу, мог вернуться в любой момент. Я нашел светлую рубашку, гораздо более пышную на рукавах и у воротника, чем хотелось бы, но она почти подходила мне по размеру. Мне удалось надеть ее и темные гамаши, оказавшиеся слишком свободными. Я затянулся поясом и надеялся, что не буду выглядеть слишком странно. Кроме того, я нашел в шкафу баночку надушенной помады, намазал ею волосы и, пригладив их пальцами, снова заплел в косичку, отбросив платок купца. Большинство придворных, которых я видел, носили напомаженные локоны, подражая Регалу, но у нескольких, более молодых, волосы были завязаны сзади. Я пошарил по полкам, нашел что-то вроде медальона на цепочке и надел его. Там было еще и кольцо, слишком большое для моего пальца, но это вряд ли имело значение. Я надеялся, что не привлеку никаких особенно внимательных взглядов. Они будут искать человека без рубашки и в грубых штанах. Мне хотелось надеяться, что они будут искать его снаружи. У порога я остановился, набрал в грудь воздуха и медленно открыл дверь. Коридор был пуст, и я вышел.

Оказавшись на свету, я с сожалением обнаружил, что гамаши были темно-зелеными, а рубашка желтой, как масло. Мой наряд был не более кричащим, чем те, что я видел прежде на других, но смешаться с гостями на этом Пурпурном Балу мне вряд ли удастся. Я решительно отмахнулся от этих тревожных мыслей и пошел по коридору, спокойно и целеустремленно разыскивая дверь, которая будет богаче и лучше украшена, чем остальные.

Я смело толкнулся в первую попавшуюся и обнаружил, что она не заперта. Я вошел и увидел огромную арфу и еще несколько музыкальных инструментов, как бы приготовленных для менестрелей. Несколько кресел с подушками и кушеток стояли у стен. Все картины изображали певчих птиц. Я покачал головой, удивляясь бесконечному богатству этого дома, и продолжил поиски.

От волнения коридор казался мне непомерно длинным, но я заставил себя идти медленно и уверенно. Я проходил дверь за дверью, осторожно пытаясь открыть некоторые из них. Слева от меня были, вероятно, спальни, а справа большие комнаты вроде библиотек, столовых и тому подобное. Вместо настенных факелов коридор был освещен свечами под абажурами. На стенах висели яркие гобелены, в неглубоких нишах стояли вазы с цветами и небольшие статуэтки. Я не мог не сравнивать это великолепие с холодными каменными стенами Баккипа. Сколько военных кораблей можно было бы построить и оснастить на деньги, потраченные на украшение этого роскошного гнездышка! Ярость придавала мне сил. Я найду покои Регала!

Я прошел мимо еще трех дверей и остановился, увидев двойную дверь из золотистого дерева, на которой было инкрустировано изображение дуба, символа Фарроу. Я быстро приложил к ней ухо и не услышал ничего. Я осторожно попытался повернуть полированную ручку. Дверь была заперта. Нож у меня на поясе был слишком грубым оружием для такой работы. Моя желтая рубашка уже липла к спине, когда замок наконец поддался моим усилиям. Я открыл дверь и, быстро оглянувшись, скользнул внутрь.

Это, конечно, была комната Регала. Не спальня, нет, но тем не менее его комната. Я быстро осмотрел ее. Здесь было четыре высоких гардероба, по два у одной стены. Между каждой парой шкафов висело большое зеркало. Дверца одного из них, покрытая искусной резьбой, была распахнута; возможно, она просто не закрывалась из-за слишком большого количества одежды. Множество туалетов висело на крючках и полках по всей комнате или лежало на стульях. В маленьких ящичках запертого комода, вероятно, хранились драгоценности. По обе стороны зеркала между двумя гардеробами были установлены канделябры, сейчас свечи в них еле тлели. Две маленькие курильницы стояли по бокам кресла, напротив которого висело еще одно зеркало. Рядом с креслом располагался маленький стол, на нем были щетки, гребенки, баночки с помадой и пузырьки с духами. Струйка серого дыма до сих пор поднималась от одной из курильниц. Я сморщил нос от сладковатого запаха и принялся за работу.

Фитц. Что ты делаешь? - еле слышно спросил Верити.

Вершу правосудие. Я вложил в эту мысль как можно меньше дыхания Скилла. Я не знал, мне или Верити принадлежало мрачное предчувствие, которое внезапно охватило меня. Я отмахнулся от него и продолжил поиски.

Все было тщетно. В этой комнате я не смог найти почти никакого применения для моих ядов. Я мог отравить помаду, но, скорее всего, это убьет королевского парикмахера, а не Регала. В курильницах был только пепел. То, что я туда положу, аккуратно вычистят слуги. Очаг в углу был выметен, и запаса дров рядом с ним не было. "Терпение, - сказал я себе. - Его спальня не может быть далеко отсюда, а там у меня будет больше возможностей". А пока что я смочил его щетки одним из моих наиболее сильных средств, намазал им же большую часть серег, а остатки добавил в пузырьки с духами, почти не надеясь, впрочем, что он выльет на себя достаточно много, чтобы яд подействовал. Для надушенных платков, сложенных в ящике комода, у меня нашлись высушенные споры бледной поганки, которые вызывают у человека галлюцинации, и смерть наступает очень быстро. Большее удовольствие я получил, засыпав в четыре пары перчаток пудру мертвого корня. Именно этим ядом Регал отравил меня в горах, и именно он, скорее всего, послужил причиной припадков, которые периодически мучили меня до сих пор. Я надеялся, что Регал сочтет собственные припадки не менее приятным развлечением. Я выбрал три рубашки, которые, как мне казалось, он должен был любить больше остальных, и обработал воротники и манжеты. Один из моих ядов хорошо смешался с сажей в очаге, и когда в нем наконец разожгут огонь, его ядовитые пары достигнут носа Регала. Я убирал остатки яда в кошелек, когда услышал, как в замке поворачивается ключ.

Я бесшумно зашел за угол гардероба и встал там. Нож был уже наготове. Смертельное спокойствие охватило меня.

Я уповал на то, что судьба пошлет мне Регала. Но это был только стражник, одетый в цвета короля. Он вошел в комнату и быстро огляделся. На лице его отразилось раздражение, когда он нетерпеливо проговорил:

- Дверь была заперта. Здесь никого нет. - Я ждал, что ему ответят, но стражник был один. Он постоял минутку, потом вздохнул и подошел к открытому гардеробу. - Глупости. Я теряю время здесь, наверху, а он, наверное, уже убежал, - бормотал гвардеец. Но он все-таки вытащил меч и добросовестно потыкал им висящую одежду.

Потом он наклонился и засунул голову в гардероб, и я увидел в зеркале отражение его лица. Меня охватил озноб, потом ненависть разгорелась во мне. Я не знал имени этого человека, но его ухмыляющееся лицо было навеки запечатлено в моей памяти. Он служил в личной гвардии Регала и должен был засвидетельствовать мою смерть.

Я думаю, что он увидел мое отражение в тот же самый момент, когда я увидел его. Я не дал ему отреагировать и прыгнул на врага сзади. Лезвие меча стражника все еще было запутано в одежде Регала, когда я нанес удар ножом в низ живота. Свободной рукой я схватил его за горло и протащил нож вверх, выпотрошив гвардейца, как рыбу. Он хотел закричать, но я бросил нож и заткнул ему рот. Потом я разжал руки, и он упал. Его отчаянный крик перешел в стон. Он так и не выпустил своего меча, так что я наступил стражнику на запястье, ломая пальцы. Он легко перекатился на бок и посмотрел на меня. Я опустился на одно колено с ним рядом и склонился к лицу гвардейца.

- Фитц Чивэл, - сказал я тихо, встретив его взгляд и убедившись, что он понял. - Фитц Чивэл.

Во второй раз за эту ночь я перерезал человеку горло. Едва ли в этом была необходимость. Я поднял нож и вытер об его рукав. Когда я встал, у меня было два чувства. Разочарование от того, что он умер так быстро. И ощущение, что кто-то тронул струну арфы, издав звук, который я едва слышал.

В следующее мгновение волна Скилла захлестнула меня. Она была заряжена ужасом, но на этот раз я понял это и знал его источник. Я стоял твердо, защита моя была сильна, так что волна разбилась об ее стены. Тем не менее я знал, что само это действие было кем-то где-то прочитано. Я не спрашивал кем. Уилл чувствовал форму моего сопротивления. Я слышал эхо его триумфа. На мгновение паника охватила меня. Потом я начал двигаться. Я встал, вложил в ножны кинжал и выскользнул за дверь, во все еще пустой коридор. У меня почти не было времени, чтобы найти новое убежище. Уилл был в сознании стражника и видел комнату и меня так же четко, как до этого убитый мной человек. Я как будто слышал звук охотничьего рога, когда он заставлял гвардейцев действовать, словно спускал собак на след лисицы.

Не приходилось сомневаться, что теперь я мертв. Можно было спрятаться на некоторое время, но Уилл знал, что я в замке. Все, что ему нужно сделать, это перекрыть выходы и начать систематический поиск. Я побежал по коридору, свернул за угол и ринулся вверх но лестнице. Я твердо держал свои защитные стены, охраняя мой последний план, как будто это был драгоценный камень. Я найду комнату Регала и отравлю там все, а потом отправлюсь на поиски самого Регала. Если гвардейцы обнаружат меня раньше, что ж, я устрою им веселую погоню. Они не смогут убить меня. У меня было достаточно яда, чтобы самому свести счеты с жизнью. Не такой уж хороший план, но иначе мне оставалось только сдаться.

И я бежал дальше, мимо дверей, статуэток, цветов и гобеленов. Все двери были заперты. Одолевая поворот за поворотом, я внезапно оказался у лестницы. Голова у меня закружилась, я ничего не понимал. Я попытался успокоиться, но паника черным потоком заливала мое сознание. Казалось, что это та же самая лестница. Я знал, что не сделал достаточного количества поворотов, чтобы вернуться к ней. Я пробежал мимо нее и бесконечных дверей. Снизу доносились крики гвардейцев. Вызывающее тошноту понимание пришло ко мне.

Уилл давил на мое сознание.

Головокружение и давление в глазах. Я мрачно укрепил свои мысленные степы. В голове у меня на мгновение помутилось. "Дым?" - подумал я. Я не приближался к наркотическим курениям, которые любил Регал. Однако мое состояние больше всего походило на опьянение от дыма или почек черешни.

Скилл - могущественное оружие в руках мастера. Я был с Верити, когда он использовал его против красных кораблей, запутывая рулевого так, что тот направлял собственный корабль на скалы, или убеждая штурмана, что определенное место берега еще не пройдено, когда на самом деле оно осталось уже далеко позади, или пробуждая страхи и сомнения в сердце капитана перед битвой, или вселяя в сердца матросов безрассудство, которое заставляло их поднять паруса и пуститься в самую пасть шторма.

Как долго работал надо мной Уилл? Заманил ли он меня сюда, тонко убедив, что совершенно не ожидает моего появления? Я заставил себя остановиться у следующей двери, собраться и сфокусироваться на дверном замке. Он не был заперт. Я вошел и закрыл за собой дверь. На столе передо мной была разложена синяя ткань, приготовленная для шитья. Я был в этой комнате раньше. Я ощутил облегчение, потом проверил себя. Нет. Та комната была на нижнем этаже, а я сейчас наверху. Наверху? Я быстро подошел к окну, встал сбоку от него и выглянул. Далеко внизу виднелись освещенные факелом королевские сады. Я видел белизну сверкающей в ночи подъездной дороги. По ней ехали экипажи, и слуги в ливреях метались туда-сюда, открывая двери. Дамы и кавалеры в экстравагантных красных вечерних туалетах разъезжались по домам. Я решил, что смерть Верда испортила Регалу бал. Гвардейцы стояли в дверях, сообщая, кто может ехать и кто должен подождать. Все это я заметил, бросив взгляд из окна, и понял, что находился гораздо выше, чем полагал.

Тем не менее я был уверен, что эта комната, в которой я видел синий костюм, разложенный на столе, была внизу, в служебном крыле.

Что ж, вполне возможно, что для Регала шили одновременно два комплекта синей одежды. У меня не было времени размышлять об этом; мне нужно найти его спальню.

Я ощущал странный подъем, когда выскользнул из комнаты и побежал дальше по коридору. Это было почти такое возбуждение, какое я ощущал во время хорошей охоты. Пусть поймают меня, если смогут.

Внезапно я добежал до развилки и на мгновение остановился, озадаченный. Это не сходилось с тем, что я разглядел снаружи здания. Я посмотрел налево, потом направо. Правая часть была заметно шире, и высокие двойные двери в конце коридора были расписаны изображениями золотого дуба Фарроу. Откуда-то слева доносился шум рассерженных голосов. Я бросился направо, на бегу вытаскивая нож. Приблизившись к огромным дверям, я осторожно положил руку на замок, ожидая найти его крепко запертым. Однако дверь без труда поддалась и бесшумно распахнулась. Это было слишком легко. Я отмахнулся от своих опасений и с обнаженным ножом скользнул внутрь.

В первой комнате было темно, если не считать света двух свечей в серебряных подсвечниках, стоявших на камине. Вероятно, это была гостиная Регала. Дверь во вторую была открыта, и я увидел угол роскошной постели и очаг с подставкой для дров. Я осторожно вошел и закрыл за собой дверь. На низком столике возвращения Регала ждали графин с вином, два стакана и блюдо сластей. В курильнице лежала горка курительного порошка. Это была мечта убийцы. Я даже не знал, с чего начать.

- Видите, как это делается?

Я резко повернулся, потом почувствовал странное смещение пространства, от чего у меня закружилась голова. Я был в центре хорошо освещенного полупустого помещения. Уилл развалился в кресле с подушками. Стакан белого вина находился на столе перед ним. Каррод и Барл стояли рядом с Уиллом с выражением раздражения и замешательства. Как бы я ни хотел, я не смел отвести от них глаз.

- Валяй, бастард, оглянись, я тебя не трону. Было бы даже как-то стыдно устроить ловушку для такого, как ты, и дать тебе умереть, прежде чем ты поймешь всю глубину своего провала. Давай оглянись.

Я медленно повернулся всем телом, чтобы иметь возможность осмотреться. Исчезло. Все исчезло. Никакой королевской гостиной, занавешенной кровати или графина с вином. Ничего. Обыкновенная комната, вероятно для горничных. Шесть одетых в мундиры гвардейцев стояли неподвижно. Мечи всех шестерых были обнажены.

- Мои товарищи, видимо, думали, что поток страха может выманить любого человека. Но они, конечно, не испытывали силы твоей воли так полно, как я. Надеюсь, ты оценишь тонкость того, что я сделал, просто позволив тебе видеть то, что ты больше всего хотел видеть. - Он посмотрел на Каррода и Барла. - Таких стен, как у него, вы никогда не пробивали. Но стена, которая не поддается стенобойному барану, уступает мягкому, вьющемуся плющу. - Он снова обратился ко мне:

- Ты был бы достойным противником, если бы только не недооценивал меня в своем тщеславии.

Я все еще не сказал ни слова. Только смотрел на всех них, давая возможность наполнявшей меня ненависти укрепить стены моего Скилла. Все трое переменились с тех пор, как я видел их в последний раз. Барл, некогда мускулистый плотник, явно не страдал от отсутствия аппетита, но безусловно нуждался в физических упражнениях. Наряд Каррода затмевал своего хозяина. Бантики и безделушки увешивали его, как цветы яблоню. Но Уилл, сидевший в кресле между ними, переменился больше всех. Он был одет в темно-синее, и благодаря роскошному покрою его одежда выглядела более богатой, чем костюм Каррода. Серебряная цепь на шее, серебряное кольцо на пальце, серебряные серьги - вот и все его украшения. Из его ужасающе пронзительных темных глаз уцелел только один. Другой глубоко запал в глазницу и напоминал глаз дохлой рыбы в грязном пруду. Он улыбнулся мне, увидев, что я разглядываю его, и показал на свой глаз.

- Напоминание о нашей последней встрече. Что же это ты втер мне тогда в лицо?

- Какая жалость! - сказал я совершенно искренне. - Я собирался убить Регала, а не сделать тебя полуслепым.

Уилл вяло вздохнул.

- Еще одно признание в измене. Как будто оно нам нужно. Ну что ж. На этот раз мы будем действовать более тщательно. Сперва, конечно, мы потратим некоторое время на то, чтобы выяснить, как тебе удалось избежать смерти. Это будет быстро. Потом пройдет еще некоторое время, вероятно гораздо большее, пока король Регал будет развлекаться с тобой. На этот раз ему не нужно будет спешить или проявлять осмотрительность. - Он слегка кивнул стоящим за моей спиной стражникам.

Я улыбнулся ему, приставив нож к своей левой руке. Потом, сжав зубы от боли, провел им по всей длине руки, не глубоко, но достаточно, чтобы вспороть кожу и позволить яду попасть в мою кровь. Уилл, потрясенный, вскочил на ноги, на лицах Каррода и Барла были ужас и отвращение. Я взял нож в левую руку, а правой вытащил меч.

- Теперь я умру, - сказал я им, улыбаясь. - Вероятно, очень скоро. У меня нет времени, и терять мне нечего.

Но Уилл был прав. Я всегда недооценивал его. Каким-то образом я оказался не перед членами группы, а перед шестью гвардейцами с обнаженными мечами. Убить себя - это одно. Быть изрубленным на куски под взглядами тех, кому я так жаждал отомстить, - совсем другое. Я повернулся, ощутив волну головокружения, как будто это двигалась комната, а не я, поднял глаза и обнаружил, что стражники все еще стоят передо мной. Я поворачивался снова и снова, словно раскачиваясь на качелях. Царапина на моей руке начала гореть. Шанс сделать что-нибудь с Уиллом, Барлом и Карродом утекал прочь, по мере того как яд просачивался в мою кровь.

Стражники неторопливо двигались ко мне, образуя полукруг и заставляя меня отступать, как будто я был заблудившейся овцой. Я попятился, посмотрел через плечо и успел увидеть членов группы. Уилл стоял на шаг или два впереди своих товарищей, на лице его было раздражение. Я пришел сюда в надежде убить Регала. Мне удалось только расстроить его приспешника своим самоубийством.

Самоубийство? Где-то глубоко внутри меня Верити был охвачен ужасом.

Лучше, чем пытка. Тише шепота Скилла была эта мысль, но, клянусь, я тут же почувствовал, как Уилл начал нащупывать ее.

Мальчик, прекрати это безумие. Убирайся оттуда. Иди ко мне.

Я не могу. Слишком поздно. Бежать невозможно. Отпустите меня. Вы только выдадите себя им.

Выдам себя? Скилл Верити внезапно загрохотал в моем сознании, как гром в летнюю ночь, как шквал шторма, сотрясающий прибрежные скалы. Я и раньше видел, как он это делает. В ярости он мог истратить всю силу своего Скилла в одном ударе, совершенно не задумываясь о том, что с ним будет после этого. Я почувствовал, как Уилл помедлил и ринулся в волну Скилла, пытаясь достать Верити и присосаться к нему.

Получите маленький урок, вы, гнездо гадюк! Мой король выпустил свою ярость.

Скилл Верити был взрывом силы, какой я не ощущал никогда прежде. Он не был направлен на меня, но все равно я упал на колени. Я услышал, как Каррод и Барл кричат от ужаса. На мгновение в глазах у меня прояснилось, и я увидел комнату такой, какой она всегда была, со стражниками, выстроившимися между мной и группой Регала. Уилл лежал на полу. Может быть, я один чувствовал, каких сил стоило Верити спасти меня. Стражники спотыкались, никли, как свечи на солнце. Я резко повернулся и увидел, как дверь за моей спиной открывается, чтобы впустить новый отряд стражников. Три прыжка отделяли меня от окна.

ИДИ КО МНЕ!

У меня не было выбора. Этот приказ был усилен Скиллом, с которым пришел и вплавился в мой мозг, став единым целым с моим дыханием и биением моего сердца. Я должен был идти к Верити. Это был приказ, а теперь и мольба о помощи. Мой король пожертвовал своими резервами, чтобы спасти меня.

На окне были тяжелые занавески, а за ними расписанное листьями стекло. Ни то ни другое не остановило меня, когда я бросился вниз, надеясь, что там окажутся хотя бы кусты, чтобы хоть немножко замедлить мое падение. Но я рухнул на землю вместе с дождем осколков стекла буквально через долю секунды. На мгновение я восхитился тонким обманом Уилла. Потом я вскочил на ноги, все еще сжимая нож и меч, и побежал.

У служебного крыла сады освещались плохо. Я благословлял темноту и бежал. Сзади я слышал крики, потом голос Барла, отдающего приказы. Они погонятся за мной через несколько секунд. Пешком мне не удастся уйти от погони. Я свернул к почти полной темноте вокруг конюшен.

Отъезд гостей вызвал оживление в конюшнях. Большинство подручных, вероятно, дежурили перед домом, держа лошадей наготове. Двери стойл были широко открыты навстречу теплому ночному воздуху, и внутри горели фонари. Я вошел, чуть не столкнувшись с подручной. Ей было не более десяти, этой тощей, веснушчатой девочке, и она отшатнулась и завизжала при виде моего оружия.

- Я только возьму лошадь, - сказал я ей успокаивающе. - Я тебя не обижу.

Она пятилась, пока я вкладывал в ножны меч, а потом и нож. Затем резко повернулась.

- Хендс, Хендс! - Она убегала, выкрикивая его имя. У меня не было времени думать об этом. В трех стойлах от двери я увидел вороного Регала, с любопытством смотревшего на меня. Я спокойно подошел и почесал его нос, чтобы напомнить о себе. Прошло уже больше года с тех пор, как он чуял мой запах, но я знал его с рождения. Он пощипал мой воротник, его дыхание щекотало мне шею.

- Пойдем, Стрелок. Мы поедем прогуляться сегодня ночью, как в старые добрые времена, а, приятель? - Я открыл стойло, взялся за уздечку и вывел его. Я не знал, куда делась девочка, но криков больше не было слышно.

Стрелок был крупным конем и не привык, чтобы на нем ездили без седла. Он немножко занервничал, когда я забирался на его гладкую спину. Даже среди всех этих опасностей я обрадовался, что снова еду верхом. Я схватился за гриву и, сжав колени, послал его вперед. Он сделал три шага, потом остановился при виде человека, загораживающего нам дорогу. Я посмотрел вниз, на недоверчивое лицо Хендса. Он пришел в ужас при виде меня.

- Это только я, Хендс. Я хочу позаимствовать лошадь, а то они могут убить меня. Еще раз.

Наверное, я ждал, что он засмеется и махнет мне рукой. Но он становился все белее и белее, и наконец я решил, что он сейчас упадет в обморок.

- Это я, Фитц. Я не умер. Выпусти меня, Хендс.

Он отступил назад.

- Милостивая Эда! - воскликнул он, и я подумал, что он сейчас откинет голову и засмеется. Но он зашипел:

- Звериная магия! - Потом повернулся и побежал в ночь с криком:

- Стража! Стража!

Я потерял, наверное, две секунды, глядя ему вслед. Это была боль, сравнимая, пожалуй, с той, которую я испытал, когда Молли ушла от меня. Годы дружбы, долгая ежедневная рутина совместной работы в конюшне - все это было смыто мгновением суеверного страха. Это было несправедливо, и я чувствовал, что мне стало плохо от его предательства. Холод сковал меня, но я ударил Стрелка каблуками и ринулся в темноту.

Он доверял мне, этот славный конь, так хорошо обученный Барричем. Я увел его с освещенной факелами подъездной дороги и прямых боковых дорожек и мчался прямо через клумбы, пока не проскакал мимо группы стражников у маленьких торговых ворот. Они смотрели за дорогой, но Стрелок как ветер пронесся по торфу и вылетел из ворот, прежде чем они поняли, что случилось. Завтра их выпорют, если я хоть сколько-нибудь знаю Регала.

За воротами мы снова полетели через сады. Я слышал за спиной крики погони. Стрелок подчинялся моим коленям очень хорошо для лошади, которая привыкла к поводьям. Я убедил его перепрыгнуть живую изгородь и ехать по боковой дороге. Мы оставили сады позади и продолжали галопом мчаться вверх, через лучшую часть города, по покрытым булыжниками мостовым, на которых все еще горели факелы. Но скоро мы выбрались из богатых кварталов. Мы ураганом пронеслись мимо трактиров, которые все еще были открыты для путников, мимо темных магазинов, окна которых на ночь были закрыты ставнями. Копыта Стрелка стучали по глинистой дороге. Поскольку было уже поздно, движения на улицах почти не было. Мы стремительно летели вперед.

Я позволил ему замедлить шаг, когда мы въехали в более бедную часть города. Уличные фонари здесь были дальше друг от друга, и некоторые уже погашены на ночь. Тем не менее Стрелок чувствовал мою настойчивость и держал хороший темп. Один раз я услышал звук копыт еще одной лошади, скакавшей довольно быстро, и подумал, что нас догнали. Потом с нами поравнялся гонец, двигавшийся в противоположном направлении. Он даже не придержал лошадь. Я ехал вперед и вперед, все время боясь, что услышу за спиной стук копыт и звуки рога. Решив наконец, что мы все-таки ушли от погони, я обнаружил, что Тредфорд припас для меня нечто ужасное. Мы доехали до места, которое некогда было большим круглым рынком Тредфорда. Давным-давно здесь было сердце города - замечательный огромный рынок, где можно было часами бродить, рассматривая разложенные товары со всех концов мира.

Я так никогда и не узнал, почему было решено строить на его месте Королевский Круг Регала. Я только знаю, что, когда я ехал через огромную открытую площадь, Стрелок зафыркал, учуяв запах засохшей крови под копытами. Старые виселицы и позорные столбы все еще стояли здесь вместе с другими механическими приспособлениями, думать о применении которых у меня не было ни малейшего желания. Без сомнения, в новом Королевском Круге они должны были быть даже более жестокими, чем я мог вообразить. Я ударил Стрелка коленями и проскакал мимо них, похолодев от ужаса и моля Эду, чтобы она сохранила меня от всего этого. Потом какое-то ощущение возникло в воздухе, окружило мое сознание и сдавило его. Сердце у меня забилось, и я подумал, что это Уилл пытается достать меня Скиллом и свести с ума. Но стены моего Скилла оставались крепкими и высокими, и я сомневался, что Уилл или кто-либо другой смог бы работать Скиллом так скоро после взрыва Верити. Нет. Это исходило из более глубокого и более примитивного источника, такого же коварного, как чистая вода, в которую подмешан яд, и нахлынуло на меня. Ненависть, боль, голод смешались в одном ужасающем стремлении к свободе и отмщению и пробудили все, что я чувствовал в подвалах Регала. У края Круга располагались ряды клеток, в которых Регал держал животных, чтобы уничтожать преступников и "перекованных". Страшная вонь распространялась далеко вокруг - вонь воспалившихся ран, мочи и гниющего мяса. Но даже этот запах был не таким сильным, как давление адского оттенка Уита, исходившего из них. Там были медведь в плотном наморднике, две огромные кошки неизвестной мне породы, которые почти бились в агонии, ломая когти и клыки о прутья решетки, но все равно упорно пытаясь выбраться из своей тюрьмы. В другой клетке стоял огромный черный бык с великолепными рогами. Он был весь утыкан перевязанными ленточками стрелами, его раны гноились, и гной тек по шкуре. Их страдание кричало во мне, взывая о помощи. Мне даже не нужно было останавливаться, чтобы увидеть тяжелые цепи и замки, запиравшие клетки. Бесполезно пытаться взломать их без отмычки. Будь у меня мясо или зерно, я мог бы дать животным яд. Но у меня не было ни того ни другого и совсем не было времени. Так что я проехал мимо, и волна их безумия захлестнула меня. Я натянул поводья, не в силах покинуть их. Но в моей голове гремел приказ Верити, которого я не смел ослушаться. Я ударил каблуками по бокам Стрелка и пустил его вскачь, прибавив к счету Регала еще один долг, уплаты которого я когда-нибудь потребую.

Рассвет застал нас на окраинах города. Я даже вообразить не мог, что Тредфорд такой большой. Мы подъехали к медленному ручью, впадающему в реку. Я остановил Стрелка, потом спешился и подвел его к воде. Когда он напился, я поводил его некоторое время. В голове у меня бурлили тысячи мыслей. Стражники, скорее всего, обыскивают дороги, ведущие на юг, ожидая, что я направлюсь назад в Бакк. Сейчас я сильно опережал их. Если я буду продолжать двигаться, у меня появится хороший шанс уйти от погони. Я вспомнил о моем хитроумно спрятанном узле, который навсегда останется в зарослях крапивы. Моя одежда, мое одеяло, мой плащ - все было потеряно. Вдруг я подумал о Хендсе. Будет ли Регал обвинять его за то, что я украл лошадь? Потом я вспомнил, как посмотрел на меня мой старый друг, когда узнал. Внезапно я обрадовался, что не уступил своему желанию найти Молли. Мне так тяжело было увидеть отвращение и ненависть на лице Хендса! Я бы просто не вынес, прочитав то же самое в ее глазах. Благодаря моему Уиту я стал свидетелем безмолвной агонии несчастных зверей и не мог выкинуть из головы мысли о них. Но все эти мысли были оттеснены разочарованием из-за провала покушения на Регала. Я гадал, найдут ли яды на его одежде и вещах и не может ли оказаться так, что мне все-таки удалось убить его. В моем мозгу снова загрохотал приказ Верити: Иди ко мне, и я не мог заставить его умолкнуть. Эти слова овладели какой-то частью моего сознания и преследовали меня даже сейчас, кричали, чтобы я не тратил времени на размышления и питье, просто снова садился на лошадь и ехал, ехал к Верити, который нуждается во мне и зовет меня.

Тем не менее я нагнулся, чтобы попить. Только стоя на коленях над водой, я осознал, что жив. И запоздало вспомнил, как дважды убивал своим ножом в ту ночь и что в последний раз вытер его об одежду убитого. Вероятно, на нем не осталось и следа яда, когда я порезал себя.

Я смочил рукав желтой рубашки в ручье, потом осторожно отодрал присохшую к коже ткань. Порез был неглубокий, всего лишь длинная царапина. Она воспалилась и болела, но не выглядела отравленной.

Надежда внезапно засияла, как утренний рассвет. Они будут искать тело на дороге или умирающего человека где-то в городе, уже слишком слабого, чтобы скакать на лошади. Члены группы видели, как я отравил себя, и должны были чувствовать мою полную уверенность в скорой и неминуемой смерти. Могли ли они убедить в этом Регала? Вряд ли, но я надеялся. Я снова вскочил на коня и медленно двинулся дальше. Мы проехали мимо ферм, хлебных полей и фруктовых садов. Нам встретилось несколько фермеров на повозках, везущих в город свои товары. Я ехал, прижав руку к груди, и смотрел прямо вперед. Очень скоро кто-нибудь додумается допросить людей, входящих в город. Лучше играть свою роль.

Постепенно мы добрались до необработанных земель, на которых паслись овцы или харагары. Вскоре после полудня я сделал то, что должен был сделать. Я спешился у заросшего кустарником берега ручья, снова дал Стрелку напиться и развернул его в направлении Тредфорда.

- Назад в конюшню, мальчик, - сказал я ему. Когда он не пошевелился, я звонко шлепнул его по заду. - Возвращайся к Хендсу. Скажи ему, что я умер по дороге. - Я нарисовал в его сознании кормушку, полную овса, который, как я знал, он очень любил. - Иди, Стрелок.

Он с любопытством фыркнул, но потом пошел прочь. Один раз он оглянулся, ожидая, что я пойду за ним и поймаю его.

- Иди! - крикнул я и топнул ногой. Он испугался и поскакал прочь легкой рысью, высоко вскидывая голову. Когда он вернется назад в конюшню без всадника, они могут решить, что я умер. Может быть, они больше времени потратят на поиски тела, вместо того чтобы преследовать меня? Это лучшее, что я мог сделать, чтобы сбить их со следа, и, уж конечно, это лучше, чем скакать у всех на виду на личной лошади короля. Звук копыт Стрелка затихал. Я подумал, поеду ли я когда-нибудь еще на таком прекрасном животном, не говоря уже о том, чтобы обладать им. По-видимому, это было маловероятно.

Иди ко мне. Эта команда все еще эхом отдавалась у меня в голове.

- Иду, иду, - пробормотал я, - но только после того, как найду себе что-нибудь поесть и посплю.

Я свернул с дороги и пошел вдоль ручья к густым зарослям. Мне предстоял долгий и тяжелый путь, и у меня не было почти ничего, кроме моей одежды.