Geum.ru

Книга первая

Вид материалаКнига
Подобный материал:
1   ...   33   34   35   36   37   38   39   40   ...   43

— Подлей мне еще горячего чая и отрежь кусочек пирога, — попросил Оракул. Он положил пирог в рот; к его губам, напоминающем шрам, прилипли крошки. — А как насчет показаний Питера Клута, что ты вернулся и допрашивал их? Что ты вынудил из них информацию и не стал предпринимать никаких мер?

— Они еще дети, — вздохнул Кристиан. — Я выжал их до дна за пять минут. Вот почему я не разрешил Клуту допрашивать их. Но я не хотел, чтобы бомба взорвалась. Просто было слишком поздно.

Оракул засмеялся, издавая странные звуки наподобие «кхе, кхе, кхе».

— Это ты сейчас так говоришь, — вымолвил он. — Ты про себя уже тогда решил, что дашь бомбе взорваться. Еще до того, как приказал Клуту не допрашивать их. Такое за одну секунду не решается, и ты запланировал все заранее.

Кристиан Кли слегка вздрогнул. То, что сказал Оракул было правдой. Но как старик прокрутил это в своем мозгу? Кли сказал:

— Я объясню, как это произошло. Я не был уверен, что будет взрыв, иначе предотвратил бы его. Я просто цеплялся за надежду, что ситуация Кеннеди как-то разрешится.

— Во имя спасения твоего героя Фрэнсиса Кеннеди, человека, который может поджечь весь мир. — Оракул положил на столик пачку тонких гаванских сигар, Кристиан взял одну и закурил. — Тебе повезло, — продолжал Оракул. — Большинство погибших были ненужными людьми, пьяницы, бездомные, воры. Так что это не такое уж преступление в истории человечества.

— Фрэнсис действительно развязал мне руки, — произнес Кристиан Кли.

Эти слова заставили Оракула нажать кнопку на ручке своей каталки, так что спинка кресла поднялась, и его фигура выпрямилась и напряглась.

— Твой святой президент? — прокряхтел Оракул. — Он находится в плену собственного лицемерия, и все Кеннеди до него. Он никогда бы не смог принять участие в подобном.

— Может, я просто пытаюсь найти оправдание, — сказал Кристиан. — У меня нет конкретных доказательств, но не забывайте, что я очень близко знаю Фрэнсиса, мы почти как братья. Я попросил его дать приказ отделу медицинского расследования прибегнуть к химическому воздействию на мозг, что немедленно решило бы всю проблему с атомной бомбой, и Фрэнсис отказался подписать такое разрешение. Конечно, у него на то имелись основания — права человека, гуманность и тому подобное. Это всегда было ему свойственно. Но так было до того, как убили его дочь. Потом его характер изменился. Вспомните его приказ разрушить Дак, его угрозу уничтожить весь Шерабен, если не освободят заложников. При таких новых чертах его характера он подписал бы приказ о медицинском расследовании. А когда он отказался это делать, то посмотрел на меня таким взглядом, который, казалось, говорил мне — пусть это случится.

Теперь Оракул оживился и резко сказал:

— Все это не имеет такого значения, как спасение твоей задницы. Если Кеннеди не переизберут, ты можешь провести годы в тюрьме. И даже если его переизберут, некоторая опасность остается.

— Кеннеди выиграет выборы, — заверил Кристиан, — а я буду в полном порядке. — Он сделал небольшую паузу. — Я его знаю.

— Ты знаешь былого Кеннеди, — возразил Оракул. И словно утратив интерес к этой теме, спросил. — А как с приемом в честь моего дня рождения? Мне исполняется сто лет, а никто и не чешется.

— Я чешусь, — рассмеялся Кристиан. — Не беспокойтесь. После выборов вы получите прием в Розовом саду Белого дома. Это будет королевский прием.

Оракул улыбнулся от удовольствия и лукаво добавил:

— И твой Кеннеди будет королем. Ты ведь знаешь, что если его переизберут, и он получит послушный ему конгресс, он станет диктатором?

— Это маловероятно, — ответил Кристиан. — В нашей стране никогда не было диктатора. У нас против этого есть гарантии, я даже иногда думаю, что слишком много гарантий.

— Ах, — вздохнул Оракул. — Мы еще очень молодая страна. У нас еще есть время. А дьявол принимает много соблазнительных обличий.

После довольно долгого молчания Кристиан встал, чтобы попрощаться. При расставании они только едва соприкасались руками — Оракул был слишком слаб для настоящего рукопожатия.

— Будь осторожен, — посоветовал Оракул. — Когда человек возвышается до абсолютной власти, он обычно избавляется от самых близких людей, от тех, кто знает его секреты.


22

За два месяца до выборов опросы показали, что шансы Кеннеди на победу невелики.

Проблем было немало. Скандал с любовницей Юджина Дэйзи, обвинение в том, что генеральный прокурор Кристиан Кли сознательно допустил взрыв атомной бомбы, скандал вокруг использования Кэну и Кли фондов военного советника для подкармливания Службы безопасности.

То обстоятельство, что у президента Соединенных Штатов роман с девушкой на двадцать лет его моложе, у которой по слухам, есть доля негритянской крови, и вероятность того, что они поженятся, и она станет Первой леди, стоило Кеннеди голосов избирателей.

К тому же, вероятно, сам Кеннеди зашел слишком далеко. Америка была не готова к варианту социализма и отказу от корпоративной структуры страны. Американцы не желали равенства, они мечтали разбогатеть. Почти во всех штатах существовали лотереи с призами в миллионы долларов, и люди больше стремились купить лотерейные билеты, чем голосовать на национальных выборах. Сила членов палаты представителей и сенаторов, уже заседавших в конгрессе, тоже была огромной. Они имели свой штат сотрудников, оплачиваемый правительством, располагали большими денежными средствами, которые вносили корпорации, и использовали эти деньги, чтобы покупать телевизионное время. Держа в своих руках правительственные офисы, они могли появляться в специальных политических программах на телевидении и мелькать на страницах газет, увеличивая тем самым свою популярность.

Лоуренс Салентайн организовал всеобъемлющую кампанию против Кеннеди с таким блеском, что стал признанным лидером группы Сократова клуба. С аккуратностью отравителя эпохи Возрождения он намекал на примесь негритянской крови у Ланетты Карр на телевидении и в печати, но всегда делал это в доброжелательном тоне. Салентайн рассчитывал на то, что часть американцев, гордящаяся своей расовой терпимостью, в глубине души подвержена расовым предрассудкам.

Третьего сентября Кристиан Кли тайно отправился в офис вице-президента. Ради предосторожности он дал особые инструкции шефу охраны вице-президента раньше, чем появился в кабинете ее секретаря и объявил, что у него срочное дело.

Вицепрезидент весьма удивилась, увидев его. Это было явное нарушение протокола —явиться к ней без предупреждения и не спросив ее разрешения. На какой-то момент Кли даже испугался, что она может оскорбиться, но Дю Пре слишком умна для этого. Она сразу же поняла, что Кли может нарушить протокол только по очень уважительной причине, и ее охватило дурное предчувствие. Что еще могло произойти после всех этих ужасных событий последних месяцев?

Кристиан Кли сразу же почувствовал ее тревогу.

— Никаких причин для беспокойства нет, — сказал он. — Речь идет о проблемах безопасности, связанных с президентом. В порядке общего прикрытия мы блокируем ваш офис. Вы не будете отвечать на телефонные звонки, но можете общаться с вашими ближайшими сотрудниками. Я сам останусь с вами на весь день.

Элен Дю Пре сообразила — вне зависимости от того, что случилось, она не может взять на себя руководство страной и поэтому Кли здесь.

— Если у президента возникли проблемы с безопасностью, то почему вы у меня? — спросила она и, не ожидая ответа Кли, заявила. — Я должна проверить это непосредственно у президента.

— Он присутствует сейчас на политическом обеде в Нью-Йорке, — сообщил ей Кристиан Кли.

— Я знаю, — ответила Элен Дю Пре.

Кристиан Кли посмотрел на свои часы.

— Президент позвонит вам в ближайшие полчаса.

Когда раздался телефонный звонок, Кли наблюдал за Элен Дю Пре. Она не выразила никакого удивления, только задала два вопроса. Прекрасно, подумал Кли, она будет в порядке, за нее не надо волноваться. Но потом она сделала шаг, вызвавший восхищение Кристиана, он и не предполагал в ней этого, поскольку вице-президент была известна своей застенчивостью. Она попросила Кеннеди передать трубку Юджину Дэйзи, руководителю президентского штаба. Когда Дэйзи подошел к телефону, она просто поинтересовалась их рабочим расписанием на следующую неделю и повесила трубку. Элен Дю Пре хотела убедиться, что человек, говоривший с ней, действительно Кеннеди, хотя она и узнала его по голосу. На вопросы, которые она задавала, ответить мог только Дэйзи, таким образом, она проверила, что никто не подражал голосу Кеннеди.

Она обратилась к Кли с такой холодностью, словно чувствовала, что совершается какой-то обман.

— Президент, — сказала она, — проинформировал меня, что вы будете использовать мой офис в качестве командного поста, а я должна следовать вашим инструкциям. Я рассматриваю это, как чрезвычайное обстоятельство и прошу у вас объяснений.

— Я извиняюсь за все, — произнес Кристиан Кли. — Если мне дадут чашечку кофе, я вам все расскажу. Вы будете знать столько же, сколько и президент.

В его словах была полуправда: она не будет знать столько же, сколько знает сам Кли.

Элен Дю Пре пристально разглядывала его. Кристиан знал, что она ему не доверяет, но ведь женщины не понимают сущности власти, они не знают действительности насилия. Он собрал всю свою энергию, чтобы убедить ее в своей искренности. Она очень красивая и умная женщина, подумал Кристиан, и очень жаль, что она никогда не станет президентом Соединенных Штатов.

В этот прекрасный летний день президент Фрэнсис Кеннеди должен был выступать с речью на политическом обеде в Нью-Йорке в отеле «Шератон», после которого предполагался триумфальный проезд на автомобилях по Пятой авеню. Затем ему предстояло сказать речь неподалеку от разрушенного атомной бомбой района. Это выступление было запланировано еще три месяца назад и широко разрекламировано. Кли ненавидел подобные ситуации, когда президент оказывался слишком на виду. Имелись ведь психически неуравновешенные люди, даже полицейские представляли в глазах Кли опасность, потому что были вооружены и, кроме того, полностью деморализованы вышедшей из-под контроля преступностью в этом городе.

По этим причинам Кли не доверял полиции ни в одном из больших городов. Он принимал свои тщательно разработанные меры предосторожности, и только его оперативный штаб знал все хитроумные детали и количество людей, участвующих в охране президента во время его редких появлений на публике.

Заранее были высланы специальные бригады, которые патрулировали и обыскивали район предстоящего посещения двадцать четыре часа в сутки. За два дня до визита прибыла еще тысяча человек, чтобы составить часть приветствующей президента публики. Эти люди, выстраиваясь с двух сторон вдоль движения машин и исполняя роль толпы, фактически образовывали нечто вроде линии Мажино. Еще пятьсот вооруженных человек располагались на крышах домов, просматривая выходящие на улицу окна. В добавление к этому имелись еще сто человек из личной охраны президента и хорошо законспирированные агенты Службы безопасности, приписанные к газетам и телевизионным компаниям, которые ходили с телекамерами и управляли телефургонами.

Кристиан Кли имел в запасе и другие хитрости. Почти за четыре года правления Кеннеди на него было совершено пять покушений, которым некоторые газеты дали определение «хет трик» по аналогии с ситуацией в хоккее, когда один игрок забивает три шайбы. Тем самым они намекали на убийство трех Кеннеди. Разумеется, никто из покушавшихся не смог даже приблизиться к президенту. Все они, конечно же, были помешанными и находились теперь за решеткой в федеральных тюрьмах самого строгого режима. Кли надеялся, что если они выйдут из мест заключения, он найдет повод отправить их туда опять. Однако невозможно посадить в тюрьмы всех сумасшедших в Соединенных Штатах, которые угрожали убить президента США в письмах и по телефону, устраивали заговоры, выкрикивали угрозы на улицах. Но Кристиан Кли так усложнил их жизнь, что им приходилось больше думать о собственной безопасности, чем о грандиозных идеях. Почта их просматривалась, телефоны прослушивались, сами они находились под личным и компьютерным наблюдением, их налоговые декларации изучались самым тщательным образом. Если бы кто-то из них плюнул на тротуар, его бы ожидали серьезные неприятности.

Все эти меры предосторожности были приняты третьего сентября, когда президент Кеннеди выступал с речью в зале заседаний отеля «Шератон» в Нью-Йорке. Сотни агентов Службы безопасности устроились в зале, а само заседание было полностью блокировано после того, как в него вошел президент.

Когда Кристиан Кли появился утром в офисе вице-президента, он знал, что ситуация находится полностью под его контролем. Султан Шерабена прислал ему очень ценные сведения, а информация Себбедичье об Анни значительно облегчила дело. В его распоряжении были колоссальные ресурсы, неограниченное количество людей, технические возможности, информация, про которую террористы не подозревали, что он ею располагает. Кли вел за Анни постоянное наблюдение — личное, компьютерное и телефонное, а также держал под колпаком две террористические группировки. Но он не хотел, чтобы кто-то, даже президент или Элен Дю Пре знали обо всем этом. Он только дал им понять, что третьего сентября в Нью-Йорке может быть совершено покушение на жизнь Фрэнсиса Кеннеди. Кли заверил их, что вероятность этого мала, но он на всякий случай принимает меры предосторожности.

На самом деле все обстояло иначе. Он точно знал, что в тот день состоится покушение, и мог разгромить всю операцию еще до начала, но он хотел, чтобы покушение состоялось. Страну охватит невероятная любовь к Кеннеди, которая продлится до самых выборов, назначенных через два месяца. И тогда Фрэнсис Кеннеди сметет все возникшие перед ним препятствия, и будет не только переизбран большинством голосов, но он протянет в конгресс своих кандидатов.

Конгресмен Джинц вернется на ферму, сенатор Ламбертино в свою нью-йоркскую юридическую фирму, а Берт Оудик окажется в тюрьме.

Тремя неделями раньше Анни получила инструкции. Она прилетела в Нью-Йорк под именем Изабеллы Цезаро, в аэропорту ее встретила супружеская пара и отвезла в роскошную квартиру в Нижнем Ист-Сайде. Там они вручили Анни документы, открывающие ей доступ к лежащим в «Кемикл банке» деньгам. Она очень удивилась, обнаружив, что в ее распоряжении более пятисот тысяч долларов. Затем она получила и список зашифрованных телефонных номеров, по которым нужно было звонить.

Супружеская пара оставалась с ней неделю, знакомя ее с Нью-Йорком. Это был довольно трудный подготовительный период, но Анни прилично говорила по-английски и осваивалась сравнительно легко. За эту неделю две конспиративные квартиры были сняты и заполнены продуктами и медикаментами. Когда все было закончено, супружеская пара распрощалась с Анни и исчезла.

В течение следующих трех недель Анни звонила из телефонных аппаратов по указанным номерам, свободно разъезжала по городу и, как истинный левый радикал, посещала пригороды, где живут негры, чтобы подивиться на их нищету и грязь, испытывая при этом чувство удовлетворения. Ей нравилось гулять в самом сердце врага. Она не могла знать, что ФБР прослушивало все ее телефонные разговоры, следило за каждым ее выходом из дома, что обе террористические банды, присланные из Европы, были немедленно засечены, как только они приплыли в составе команды на одном из нефтяных танкеров Берта Оудика, и что их телефонные разговоры с ней из автоматов перехвачены и прочитаны Кристианом Кли.

Третьего сентября Ланетта Карр явилась по вызову в офис вице-президента Элен Дю Пре, где ее удивили два обстоятельства. Во-первых, работал большой телевизор, хотя и с приглушенным звуком; во-вторых, напротив письменного стола вице-президента сидел генеральный прокурор Кристиан Кли и приветливо улыбался ей.

— Привет, Ланетта, — сказал он и стал внимательно смотреть, как она кладет принесенные ею бумаги на стол вице-президента.

— Господин генеральный прокурор, — холодно произнесла Дю Пре, — я думаю, что вы должны рассказать мисс Карр то, что рассказали мне.

— Ей это не обязательно знать, — возразил Кристиан.

— Если вы не расскажете, это сделаю я, — заявила Элен Дю Пре.

— Это будет нарушением секретности, — заметил Кристиан. — От имени президента я запрещаю вам разглашать какую бы то ни было информацию.

— И как же вы собираетесь остановить меня? — презрительно спросила Элен Дю Пре.

Наступило долгое молчание.

— Может, ничего и не случится, — осторожно высказался Кристиан.

— Меня это не касается, — отрезала Элен Дю Пре. — Кто будет рассказывать: вы или я?

— Может, ничего и не случится, — повторил Кли.

— Присядьте, — резко обратилась Элен Дю Пре к Ланетте. — Вы не сможете покинуть это помещение после того, как я расскажу вам все, что происходит.

Кристиан Кли вздохнул и сказал:

— Это один шанс на сотню, что что-то произойдет.

После этого он ввел Ланетту в курс событий столь же подробно, как ранее ввел вице-президента.

В тот же день, третьего сентября террористка по кличке Анни отправилась на Пятую авеню в магазины. За три недели в Соединенных Штатах она все расставила по своим местам: обзвонила всех нужных людей, встретилась с двумя террористическими группами, которые, наконец, добрались до Нью-Йорка и расположились в двух приготовленных для них квартирах. Эти квартиры уже были забиты оружием, которое доставила подпольная команда, занимающаяся техническим обеспечением и не связанная с главным планом.

Анни подумала, как это странно — она идет за покупками за четыре часа до того, что может оказаться концом ее жизни.

Патси Тройка и Элизабет Стоун трудились не покладая рук, интервьюируя Питера Клута по поводу его заявления о том, что Кристиан Кли мог предотвратить взрыв атомной бомбы. Они собирались докопаться до всех деталей в этой истории, чтобы усилить первоначальные обвинения, выдвинутые перед комитетом конгресса. Эта парочка была в таком восторге от испытываемой Клутом ненависти к генеральному прокурору, от его искреннего возмущения чудовищностью преступления Кли, от неофициальной информации о деятельности ФБР, что решила отпраздновать этот успех. Городской дом Элизабет Стоун находился всего в десяти минутах езды, так что время, отведенное на ленч, они провели пару часов в постели.

Лежа рядом, они забыли о напряженной атмосфере дня. Потом Элизабет ушла принять душ, а Патси, все еще голый, прошел в гостиную, включил телевизор и замер в изумлении от того, что увидел. Он не отрывал глаз от экрана еще несколько мгновений, потом бросился в ванную комнату и вытащил Элизабет из-под душа. Она была поражена и слегка испугана той грубостью, с которой он втащил ее, голую и мокрую, в гостиную.

Глядя на экран, она начала всхлипывать, и Патси обнял ее.

— Смотри на это с другой точки зрения, — сказал он. — Наши неприятности кончились.

Речь в Нью-Йорке третьего сентября должна была стать одним из самых важных мероприятий в кампании президента Кеннеди за его переизбрание. Предполагалось, что это выступление произведет большой психологический эффект на страну.

Сначала должен был состояться обед в зале заседаний отеля «Шератон» на 58-ой улице, где президенту предстояло обратиться к самым значительным и влиятельным людям в городе. Оплачивал обед Луис Инч, поддерживавший демократическую партию.

На обеде предполагалось собрать деньги на строительство восьми кварталов, разрушенных взрывом атомной бомбы в страшные дни пасхальной недели. Архитектор, не потребовав гонорара, спроектировал огромный мемориал, на остальной территории должен был расположиться небольшой парк с маленьким озером. Город собирался выкупить эту землю и преподнести ее в дар жителям.

После обеда Кеннеди и сопровождавшие его лица должны были проехать на машинах от 125-ой улицы по Седьмой и Пятой авеню, чтобы президент возложил символический венок из мрамора на груду камней — все, что осталось от Таймс-сквер.

Как один из спонсоров обеда, Луис Инч сидел на помосте вместе с Кеннеди, рассчитывая проводить его до машины и, таким образом, попасть в газеты и на экраны телевизоров. Однако, к его удивлению, агенты Службы безопасности вывели президента через заднюю дверь. И тут Инч заметил, что зал заблокирован, что все эти люди, заплатившие по десять тысяч долларов каждый за возможность присутствовать на обеде, оказались запертыми.

На улицах, примыкавших к отелю «Шератон», собрались толпы людей. Агенты Службы безопасности расчистили территорию так, чтобы вокруг президентского лимузина не было никого на расстоянии в сто футов. Это пространство было оцеплено плотным кольцом Службы безопасности. Второе кольцо, внешнее, состояло из полицейских, контролировавших толпу. По краям расположились фоторепортеры и телеоператоры, рванувшиеся вперед сразу, как только первые охранники вышли из дверей отеля. А затем, непонятно почему, наступила пятнадцатиминутная пауза.

Наконец в дверях появилась фигура президента, заслоняемая от телекамер, пока он спешил к ожидавшему его автомобилю. И в этот момент разыгрался превосходно отрежиссированный, но кровавый спектакль.

Шестеро мужчин прорвались сквозь цепь ограждения, смяли полицию и побежали к президентскому бронированному автомобилю. Спустя секунду, словно в музыкальном ритме, другая группа из шести мужчин прорвалась на противоположной стороне оцепления и открыла огонь из автоматов по агентам Службы безопасности, окружавших бронированный автомобиль.

Но уже в следующую секунду на открытое пространство вырвались восемь машин, из них выскочили агенты службы безопасности в боевых шлемах, пуленепробиваемых жилетах, с автоматами в руках и с тыла напали на атакующих. Они стреляли только точными короткими очередями. Все двенадцать нападавших лежали мертвыми, их автоматы замолкли. Президентский лимузин взревел и рванул с места, остальные машины Службы безопасности последовали за ним.