Geum.ru

Монархия как высшая стадия демократии

Вид материалаДокументы
Подобный материал:
Игорь Николаевич Зернов родился в 1954 году в Московской области. Офицер ФСБ РФ, кандидат философских наук. Печатался в журналах «Наш современник», «Держава», «Москва».

Монархия как высшая стадия демократии


Давно настала пора четко и внятно изложить суть монархической формы власти. О демократии говорится и пишется много. Так много, что у доверчивого читателя может сложиться впечатление, будто других форм власти не существует. Это, разумеется, не так. Человечеству известны разные формы правления, как-то: олигархия, тирания, охлократия, деспотия, полития и т. д. Однако мы не станем вникать в особенности этих экзотических форм власти. Достаточно сказать, что в последние два века между собой конкурируют только демократия и монархия. В данной статье я попытаюсь лишь в малой степени воспользоваться соблазном сравнения демократии с монархией, сосредоточившись на описании последней.

Один ученый английский лорд, два столетия назад задумавший писать о демократии, не нашел современных ему образцов для исследования и вынужден был обратиться к далеким островкам древнегреческой демократии— афинским городам-государствам. За два века положение в мире изменилось на прямо противоположное: кругом демократии, а монархии редки. Правда, по десятку монархий можно обнаружить и в Азии, и в Европе, и в Америке, монархии есть даже в Африке, но, конечно же, формальное название далеко не всегда соответствует содержанию. В любом случае понятно, что в человеческой истории на протяжении многих веков у разных народов в разных государствах господствовал монархический строй, а демократическая форма власти появилась лишь в последние двести лет. В ХIХ—ХХ веках на монархию навесили много ярлыков: отжившая форма власти, отсутствие свободы, тоталитаризм, мракобесие и т. д. и т. п. Причем подлинной критики монархии как таковой никогда и нигде не было. Было лишь ее шельмование и компрометация со стороны западного мира и его отечественных апологетов, хвастливо и заносчиво заявляющих, что нет ничего лучше и выше демократии, а все остальное — тоталитаризм.

Одной из целей психологической войны, которую ведет против нас Запад, является оболванивание сознания населения России. Предпринимаются огромные усилия для того, чтобы «покорить самый непокорный на свете народ». И потому знание основ монархии для современного русского человека необходимо как рубеж обороны, как оружие духа, которое позволит восстановить историческую память народа, противостоять небывалой прежде в истории человечества духовной агрессии с применением новейших средств по манипуляции сознанием человека.

Для изложения основных формул желательно выделить лучшие, цветущие образцы монархий в человеческой истории, и выбор здесь велик. Арабский халифат, Римская, Византийская, Британская империи. Но для нас лучший пример — царская Россия. Ее пример не эталонный, однако он был ближе других к идеалу монархического строя. Монархическая Россия и по возрасту старше прочих, и для нас ближе и понятней. Более чем тысячелетняя государственность России до февраля 1917 года зиждилась на монархической форме власти. В свое время немецкий философ Гегель на просьбу издателя изложить свое учение кратко, популярно и по-французски ответил, что его учение нельзя изложить ни кратко, ни популярно, ни по-французски. Мы же попытаемся о монархии говорить кратко, популярно и по-русски.

Начнем с общеизвестного. Монарх обладает всей полнотой власти в государстве и осуществляет ее по единоличному усмотрению. Он принимает решающее участие в законодательстве, управлении и правосудии. Права его наследственны и длятся пожизненно. Царю не нужно думать о том, что его могут свергнуть. В этом отличие монархии от тирании, также единоначальной формы власти. Ибо в тирании (или в диктатуре) тиран, ставший во главе страны, не может не уделять главного внимания удержанию за собой власти, опасаясь поползновений на трон какого-либо нового тирана. Понятно, что государственные дела уже не могут всецело владеть им, главное — самому удержаться на властной вершине.

Царя с детских лет воспитывают лучшие учителя, готовя к государственному правлению. Он получает уникальное всестороннее образование, не имеющее аналогов в мире. Он не инженер, не врач, не физик, не биолог. Но одновременно знаток всех наук и искусств, пусть и не в выдающейся степени. Когда наследник займет трон после кончины отца, он уже будет обладать необходимыми знаниями по управлению государством. За его плечами — опыт отцов с их достижениями и ошибками. В своей деятельности монарх последователен, ибо продолжает дела своих предшественников. Нет политических шараханий, перестроек, скачков. Есть упорная, многовековая, постепенная работа по улучшению жизни своего народа. Одновременно царь готовит своего наследника к будущему царствованию. Юный царевич сопровождает государя в его поездках внутри страны и за рубежом, приобретая необходимый опыт в государственных делах. Так не нарушается связь времен.

Царя не заботят деньги и награды. Деньги ему не нужны, а все награды он уже имеет. Вероятность, что у власти окажется недееспособный государь, практически равна нулю. Для царя подыскиваются лучшие невесты, и уж он сам останавливается на единственной избраннице — своей будущей жене и матери своих детей. Понятно, что от красивых родителей растет красивое и здоровое потомство. К тому же для государства монархия всегда оказывается дешевле демократии с ее бесконечными и пустыми выборами.

Можно с уверенностью заключить, что в государственных делах царь много мудрее, опытнее, дальновиднее, чем президенты демократических стран. Ну можно ли сравнивать многоопытного русского царя с американским президентом, вчерашним актером или бизнесменом? Пройдет год-два, пока президент более или менее войдет в курс дела. За свои четыре года американский президент едва-едва начинает понимать, что к чему, но тут подходят новые выборы и очередной невежда начинает руководить страной. К тому же его неудачливые соперники спят и видят, как бы свалить действующего президента. Примеры с Никсоном и Клинтоном свежи в нашей памяти. Американский президент думает о том, что станет с ним после ухода, он заранее ищет себе работу. Президент — лицо не самостоятельное, зависимое от целого ряда причин и условий. Разумеется, смешно говорить, что в Америке избирается лучший. Избирается тот, кто больше заплатит за свое избрание, кто искуснее в посулах и обещаниях. Американский президент не может рассчитывать на долговременные программы, ибо у другого президента могут оказаться совсем иные планы. Неслыханные аферы, убийства президентов, их распущенность и невежество пока сходят Америке с рук. Единственный раз в истории США, когда государству действительно угрожала опасность в войне с Японией, президент вынужден был обратиться к единоначальной форме власти. От всех этих напастей избавлен русский царь, за плечами которого опыт столетий его родителей, их знания и связи с руководством других стран.

Говоря о монархии, никак нельзя пройти мимо старой басни о якобы всевластии, безнаказанности, деспотизме монарха, который не подчиняется никаким законам. Беззаконие свойственно не монархии, а деспотии. В самодержавии монарх обладает всей полнотой власти, доставшейся ему по праву наследия, он соединяет в себе законодательную, судебную и исполнительную власть, но проводит в жизнь ее решения посредством законов.

Действия властей любого уровня основываются не на произволе, а на правовом разграничении компетенций. Да, лозунг западноевропейских королей Средневековья гласил: «Делать все безнаказанно — вот что значит быть королем». Но совсем по-другому было в российском самодержавном государстве, где закон имел главенствующее значение.

Закону подчинялись и подданные, и монарх. Русский царь, издав закон, первым ему подчинялся и охранял до тех пор, пока не отменял или не изменял в том же узаконенном порядке. Монархия как форма власти имеет особенности, связанные с правами и обязанностями монарха, однако правовые границы всегда строго соблюдаются. Эти особенности заключаются в том, что монарх не имеет над собой высшего властного органа и не отвечает ни перед кем из подданных за свои действия, он повинуется только правовым нормам, которые сам утвердил. Монархия на много лет вперед предрешает, кому перейдет верховная власть. Тем не менее претворение в жизнь династической идеи всегда являлось испытанием для монархического сознания, поскольку было связано с неким идеальным образом личности монарха, существующим в сознании народа. Династичность устраняет и элементы борьбы за власть, поисков правителя, в отличие от диктатуры, где высшему лицу также принадлежит вся полнота власти, однако власти завоеванной, которую необходимо постоянно отстаивать перед другими претендентами.

Монарх, осознающий свою ответственность и призвание, обязан жить не по собственному вкусу и выбору, а по требованию династической традиции. Все организовано так, чтобы личная судьба монарха стала единым целым с судьбой народа. Династичность требует от монарха самоограничения и даже самоотречения — он должен подчинить себя требованиям идеала и попытаться стать таковым. Именно поэтому в истории России мы находим примеры отказа наследников от царской власти. Они сознавали несоразмерность своих сил предъявляемым требованиям. Таким образом, главное в деятельности монарха — это следование долгу. «Это “абсолютный” монарх “все смеет” и “все может”, чего желает его политическая или иная похоть, но самодержавный государь “смеет” далеко не все, а лишь законное, законами предоставленное, правое, правовое, государственное, совестное, честное. Самодержавный монарх знает законные пределы своей власти и не посягает на права, ему не присвоенные; он знает, что “монарх, не блюдущий право и закон, сам подрывает свою власть”», — писал выдающийся русский философ И. А. Ильин.

Кроме того, монарх должен обладать необходимым уровнем нравственности. Монарх остается человеком; проблема заключается не в святости монарха, а в тех его поступках, что укрепляют или ослабляют доверие к нему подданных. Двойная ипостась монарха, которая заключается, с одной стороны, в его духовно-божественной идеальной сути как особы высшего ранга по сравнению с подданными и, с другой стороны, в его земном, человеческом обыденном сознании, накладывает на личность монарха особый отпечаток. Монарх является источником исключительных полномочий и обязанностей, одновременно к нему предъявляются исключительные требования.

Задачей монарха как лица, воплощающего верховную власть в государстве, является сохранение и развитие духовных начал народа. Если же его личные духовные потребности начинают уступать материальным притязаниям, что и происходит в последнее время, то монархия неизбежно вырождается и переходит в другие формы власти, в частности в демократию. «Трудность возникновения и поддержания монархии зависит лишь от того, что она требует присутствия в нации живого и общеразделяемого нравственного идеала. Если бы нации никогда его не теряли, человечество, быть может, не знало бы иной формы верховной власти», — отмечал в начале ХХ века Л. А. Тихомиров.

На первый план для монарха всегда выступала обязанность служения, никак не связанная с расхожим утверждением западных абсолютных монархий о том, что быть монархом— значит не нести ни перед кем никакой ответственности, освободив себя от власти права и закона. Долг монарха— осуществление идеала, воплощением которого он является в сознании народа, видящего в его персоне олицетворение государственного духа, нравственно-этических представлений о социальной роли человека в государстве.

Но что делает государство монархическим? И вот тут-то начинается самое сложное и интересное.

Главное отличие монархии не в формальных признаках этой формы власти — пожизненности правления, бессрочности, верховенстве, единоначалии монарха, а в особенностях монархического мировосприятия людей. Монархия существует там и только там, где господствует сознание верховенства нравственного начала.

Государство является монархическим лишь в том случае, когда народ обладает напряженным верованием в единый нравственный идеал.

Основным элементом монархического начала в государстве является категория нравственности, духовности человека. Монархия исходит из идеи, овладевшей сознанием народа и находящей свое наилучшее выражение в отдельной личности — монархе— как нравственном существе. Поэтому постижение сущности монархии возможно лишь через понимание человеческой души и присущей ей монархической ментальности.

Монархия — это семейственное созерцание государства, где монарх воспринимается как отец, а народ как семья, где государственное устройство рассматривается как семейное, составляющее социально ориентированную первоклеточку, ячейку государства. Патриархально-семейственная власть проникнута монархическим духом: ясностью прав, обязанностей, подчинения, независимостью от желания отдельных членов семьи. Эта власть, монархическая по характеру, представляет собой лишь ее зародыш.

Монархия царствует лишь тогда, когда все жизненные явления подчинены этике. Такой деликатный, утонченный принцип государственной власти очень трудно реализовать на практике. Трудность установления монархии объясняется и тем, что она возможна лишь в обществе со сформировавшейся внутренней логикой развития, с определенными нравственно-духовными традициями, которые составляют «дух народа». Монархия существует лишь там и тогда, когда народ объединяет идеальный нравственный принцип, причем этот принцип вовсе не является верой в способности той или иной личности, вознесенной на вершину власти (как при диктатуре), а верой именно в силу самого идеала, поэтому монарх в данном случае уже не властвующее лицо, а подчиненная сила, призванная охранять этот идеал. Форма русского самодержавия с идеей христианства — в ее православном понимании и осуществлении — как раз и дала в истории пример того, что власть монарха возможна лишь при добровольном и искреннем народном признании.

Монархия возможна при условии, что существо ее осознается народом, представляя собой феномен коллективного единомыслия, фиксируя максимальный уровень духовной жизни народа.

«Монархия является тогда, когда в нации наиболее сильно живет целый, всеобъемлющий нравственный идеал, всех приводящий к добровольному себе подчинению, а потому требующий для своего верховного господства не физической силы, не толкования, а просто наилучшего выражения, какое, конечно, способна дать отдельная личность как существо нравственное», — писал Л. А. Тихомиров.

Монархическое сознание исходит из того, что люди от природы не равны между собой по причине воспитания, способностей, наследственности; следовательно, справедливость требует различного подхода к ним, отсюда— острая реакция на своеобразие людей, отстаивание индивидуального подхода к человеку.

Монархическое сознание склонно считать, что справедливости больше не там, где больше равенства в правах и обязанностях, где господствует равенство всех и во всем, а там, где тонко чувствуется разнокачественное своеобразие людей, — отсюда и их разные права и привилегии.

Монархия исходит из того, что социальная справедливость не есть формальное уравнивание людей, она требует объективного рассмотрения человеческих сходств и различий и соответственно настаивает на правовом неравенстве. Правовое неравенство также присуще монархии, монархическому мироощущению, склонному к сосредоточению на человеческих несходствах, соблюдению чувства ранга.

Один человек не может принудить к исполнению своей воли множество людей, если только он не является выразителем единого религиозно-нравственного настроения народа, что и наблюдается в монархии. Следует оговориться, что подобное подчинение многих одному возможно, но в этом случае речь должна идти не о монархии. Власть монарха опирается на сознание людей, видящих в нем воплощение собственного миросозерцания. Повинуясь монарху, народ, в сущности, повинуется самому себе. Монархическая власть, таким образом, основывается на сознательном и добровольном подчинении. Отсюда — надежность, прочность монархической власти.

Демократы твердят об отсутствии прав у подданных в монархии. В действительности же в монархическом государстве существует особенное сочетание прав и обязанностей, не встречающееся при других формах власти. Существо прав и обязанностей вытекает прежде всего из социальной роли монарха. Его власть есть не право, а обязанность, которая и наделяет его верховными правами. На подданного, связанного с монархом единством нравственного идеала, эта особенность распространяется в полной мере. Право необходимо для исполнения обязанностей.

«Нет пользы в том, что я имею право, если я не чувствую себя обязанным сделать то, что дозволяет оно сделать», — писал русский публицист конца ХIХ века М. Н. Катков. Существует разный уровень духа при исполнении прав и обязанностей. Право имеет вероятностную оценку, оно предусматривает лишь возможность совершения человеком определенных действий. Обязанность не дает человеку подобной широты возможностей, а ставит его в строгие рамки действий. Очевидна неравноценность прав и обязанностей в человеческой жизни. Исполнение обязанностей требует от человека больше духовных сил, чем исполнение прав.

Право является лишь необходимым условием выполнения обязанностей. Эта идея распространяется и на подданного, и на монарха. Имеющиеся права обусловливаются обязанностями служения. М. Н. Катков замечал: «Подданный в монархии имеет больше, чем политические права, он имеет политические обязанности».

Нормы права устанавливают лишь средние нормы справедливости, а люди живут своими индивидуальными нормами, и потому требования законов не всегда совпадают с естественным правом. Изменения в жизни всегда следуют впереди законотворческих актов. Закон никогда не может предусмотреть всех ухищрений человеческого поведения. При потере людьми чувства правды начинаются различные манипуляции с законом, вынуждающие законодательство к разработке новых норм. В монархии воплощается нравственная философия народа, естественное же право выражает в себе требования нравственного идеала. Именно поэтому в монархии отражается особенное отношение к правде и справедливости как основе естественного права, в отличие от демократии, где господствует юридическое понятие права. Характерно высказывание Л. А. Тихомирова: «Самодержавие... особая концепция государственности, которая ставит выше всего, выше юридических отношений, начало этическое». Речь идет не о пренебрежении законом, Тихомиров лишь указывает на то, что в монархическом государстве вера в правду, а не вера в закон и его карающую силу обеспечивает справедливые межчеловеческие отношения.

Возможность монарха как высшей власти решать дела по совести поддерживает сознание народа в том, что правда выше закона. Подданные обращаются к монарху в тех случаях, когда требования законов расходятся с жизненными реалиями, и царская прерогатива решать дела по закону нравственному. Особо подчеркнем, что данное положение имеет лишь принципиальное значение. Монарх как обычный земной человек не в состоянии разрешить всего множества человеческих конфликтов. Главнейшей задачей и для монархического государства остается создание норм правового характера и правовых учреждений, ибо только закон дает ясные и всем известные способы действий, обеспечивая тем самым правопорядок в отношениях между людьми.

Вера народа в монарха вне зависимости от его личных качеств обязывает монарха следовать своему долгу. Советы, которые он желает выслушать от своих подданных, не связывают его. Поскольку власть монарха существует не для себя, а для народа, то его властвование является служением народу, а не привилегией. Обязанности монарха безграничны, так как ему делегируется и полнота доверия народа, и, следовательно, полнота ответственности. Власть монарха, не ограниченная в смысле политической власти, ограничивается своими собственными нравственными принципами.

Монархическое миропонимание настаивает на том, чтобы монарх не связывал себя в своей деятельности какими-либо обязанностями ни перед людьми, ни перед учреждениями. Монарх может ввести конституцию, самоуправление, сенат, но все они должны быть подчинены ему в правовом порядке.

Вместе с тем, как единоличный представитель верховной власти, он не в состоянии исполнять многообразные государственные функции. Это обстоятельство вынуждает привлекать к участию в государственных делах наиболее способных и подготовленных людей, тех, которых в истории чаще всего называют представителями аристократии. В аристократии высоко развито чувство достоинства, это наиболее образованная часть населения, способная к государственному управлению. Эта категория и образует в монархии правительство. Законодательные, судебные, исполнительные органы правительства получают от монарха полномочия, права и обязанности. Судьба государства не может зависеть лишь от личных способностей монарха. Аристократия призвана компенсировать его личные недостатки, ибо в государстве всегда есть люди способнее самого монарха. Для монархии важно, чтобы такие люди принимали решающее участие в системе управления государством.

Как форма верховного правления монархия включает в себя другие государственные институты, где реализуются начала аристократической и демократической форм власти. «Великое значение монархии, которое она может не потерять и в отдаленном будущем, заключается в приспособленности ее к самым разнообразным социальным отношениям», — замечал Л. А. Тихомиров. Судите сами. Монархия не может существовать без аристократии — правления немногих, лучших людей государства, где их мнение закрепляется и проводится в жизнь решением монарха как верховной власти. Монархия не может существовать без демократии, ибо общественное управление необходимо там, где возможно самоуправление народа без вмешательства управленческих и властных структур. Народное представительство в монархии — это способ общения монарха с подданными. Это способ познания монархом народного ума и совести, необходимого для того, чтобы в лучшей степени учитывать народные чаяния и нужды.

Подчеркнем попутно, что монархическую власть легче скомпрометировать, чем другие формы власти, ибо на любом уровне управления она олицетворяется конкретными людьми.

«Разномыслие» для монархии приемлемо в том отношении, что позволяет человеку развивать свои способности, свою индивидуальность, поскольку монархическое государство существует для личности и определяется личностями. Однако если «разномыслие» будет сопровождаться утратой того нравственного идеала, того духовного союза, который является основой монархии, то это уже будет не монархия, а иная форма власти. В совершенной монархии наличие нравственного идеала есть одновременно принцип примирения и консолидации всех партий и движений.

Почитая себя единым целым с монархом и народом, человек вовлекается в государственное строительство. Вместе с тем он вовсе не теряет себя как личность. Чувство достоинства и чести обретают в монархии новое значение. Уважая самого себя, человек соизмеряет свою личность и деятельность с монархом, при этом для него важно не столько мнение о нем окружающих, сколько то, что он сам значит как личность. Стремление приблизиться к самосовершенствованию из внутренней, духовной потребности перерастает в практическую деятельность.

Верность служения неизбежно связана с проблемой свободы в рамках монархической формы правления. Тезис об отсутствии свободы в условиях монархии в глазах демократов является одним из основных недостатков этой формы правления. Однако верность служения, способность безусловного подчинения вовсе не тождественны покорности раба.

Особое свойство свободы в монархии — в добровольном ограничении своих правовых жизненных границ и подчинении свободно признанному авторитету. Это подчинение не вынужденное, оно вытекает из всего монархического уклада жизни.

У демократа подобная постановка вопроса вызовет возражения, но для монархиста признание правового авторитета естественно и в то же время динамично. Динамичность заключается в том, что свобода не ограничивается рамками добровольного повиновения монарху, она состоит в деятельном творчестве и инициативе подданных. В своем идеальном виде в монархии для человека первична сама действительность, первично желание в любом деле все сделать «как лучше», социальное бытие не имеет ничего общего с формальным подчинением действительности, указу и закону. Оставаясь внутренне свободным, дорожащим своей честью и достоинством, человек стремится к активной ответственности.

Потому в монархии человек обладает обостренным чувством собственного достоинства и чести и легко принимает идею ранга, так как и ранг монарха, и ранг других людей он измеряет одинаковыми критериями. Верность монарху, исходящая из основ монархического сознания, принятая добровольно и невынуждаемо, и есть истинная правовая свобода.

Монархическая ответственность — это состояние человеческого духа, в котором он инициативно и творчески стремится к улучшению жизни. Тут нет места формальному послушанию и исполнению обязанностей, но есть постоянное вопрошание самого себя с той степенью ответственности, как будто сам человек и есть монарх. Речь идет о воображаемом отождествлении подданного с монархом и монарха с народом, покоящемся не на отвлеченном и беспредметном чувстве, а на подлинном чувстве любви и верности монарху. Это идеальный духовный образ, персонифицированный в монархе, вовсе не унижает, не подавляет человека — напротив, подвигает его к государственному пониманию задач народа, как если бы сам подданный стал монархом. В практическом делании это выражается в том, что человек приобретает «царственный» взгляд на дела своего государства.

Свою повседневную, посильную для него работу человек начинает воспринимать со стороны ее реальной, действительной помощи народу и государству, которые в его глазах персонифицируются, олицетворяются в образе монарха. Естественно, подобное состояние и образ жизни человека никак не могут быть названы несвободными.

Признавая персональный центр государства в лице монарха, в котором аккумулируется энергия всех людей, он видит в нем и единство источника законов. Ответственность, лояльность, центростремительность основываются не на том, что монархист в своих делах каждый раз должен обращаться за разрешением к монарху, а на естественном монархическом сознании. Можно говорить о равной ответственности монархиста перед своим монархом независимо от того, является ли он по своей служебной деятельности персоной близкой или далекой монарху.

В то же время монархист осознает ограниченность своих знаний и суждений по сравнению с монархом и лицами его окружения. Для него характерны сдержанность суждений и понимание необходимости самообразования. Из этого же следует, что монархическому менталитету присущи соблюдение дисциплины и субординации. Для монархиста характерно сознание того, что монарх или его ближайшее окружение знают и понимают больше, чем он сам.

Свобода есть тогда, когда человек во внутренней мотивации основывается на уважении к своим согражданам. С доверием относясь к своему государству, человек берет на себя выполнение его задач. Можно было бы сказать, что его свобода совпадает с необходимостью. Здесь нет ни обязанности, ни необходимости как таковой, в то же время здесь нет и прав. Права и обязанности сливаются. Смыслу этого понятия ближе других подходит старое, доброе русское слово «служение». Свобода в государстве — не анархия и «многомятежное человеческое хотение», не строгий контроль и подавление личности, но своеобразный синтез, разделяющий, но не противопоставляющий друг другу свободу внутренне-духовную и свободу внешнеполитическую.

Едва ли не главной проблемой в монархической государственности можно считать проблему связи народного сознания с сознанием монарха. Основное условие прочности монархического государства заключается в доверии подданных к монарху. Чувство доверия не регламентировано, формально не закреплено и может внешне никак не выражаться. Монархия сильна там, где люди уверены, что монарх так же, как и они сами, исходит в своих делах из идеала, который живет в сознании народа. Доверие к монарху тем сильнее, чем выше нравственный и духовный облик монарха, чем больше подтверждений о его идеальном образе находят подданные в его поступках.

Единоверие в государстве выступает главным критерием доверия. Суть доверия в «единоисповедности монарха и народа: доверие предполагает единоверие и питается им», — писал И. А. Ильин.

Разложение монархии начинается там, где монарх забывает свое предназначение. Утрата доверия к монарху разлагает весь государственный строй. В монархии обязанность подданного повиноваться не беспредельна. Оставаясь монархистом, человек не унижает собственное чувство достоинства и чести, если отказывает монарху в соблюдении присяги. Он осознает, что власть монарха не высшая, выше него то Совершенство, что в религии называется Богом, что монарх существует для государства, а не наоборот. В силу этого монархическое сознание признает, что обязанность служения монарху не является самодовлеющей обязанностью. Поэтому если монарх унижает свое царское достоинство, то монархист считает своей обязанностью выразить протест.

«Царь, извращающий, роняющий, унижающий собственное звание — нуждается со стороны подданных не в повиновении, а в воспитывающем его неповиновении». и еще: «Повиновение кончается не там, где подданный думает, что он имеет право не повиноваться, но там, где он глубоко убежден в том, что неповиновение становится его священной обязанностью»,— заключал И. А. Ильин.

Таким образом, монархист решает проблему неповиновения перед своей совестью — обязывая себя не повиноваться; положительное правовое решение этой проблемы заставляло бы его соблюдать формальную присягу монарху, что искажало бы суть монархии, низводя отношения подданных и верховной власти до раболепства и угодничества.

Монархия являлась наиболее распространенной формой власти на протяжении многих столетий у разных народов, однако в ХХ столетии она утратила былую гегемонию. Причина этого заключается, по всей видимости, в потере людьми духовного измерения жизни и чувства религиозности, которое всегда являлось главным объединяющим принципом в монархическом государстве.

Подчеркнем, что монархия создает благоприятные условия для свободной, гармоничной жизни человека. В монархическом государстве нет места формальному, рабскому повиновению, а обязанности выполняются с той степенью ответственности перед народом, как будто сам человек и есть монарх. Монархия исповедует принцип семьи, где отношения власти и подданных строятся по образу отношений отца и сына и потому понимание свободы, прав и обязанностей совсем другие, нежели в демократии.

Монархическая власть аристократична, ибо власть осуществляется лучшими людьми, она преследует общегосударственный интерес и имеет надпартийный характер.

Монархическая власть демократична, ибо развивает народное самоуправление и, будучи сильной политической властью, не переступает пределов закона.

Таким образом, монархия вовсе не реакционная форма власти, якобы ограничивающая человеческую свободу. Как форма власти она выше демократии по качеству жизни. Вся беда в трудности ее установления.

В истории монархии роль нравственного идеала всегда играла религия. Поэтому правомерен вопрос: может ли процветать монархия в современных условиях, когда ни одна из религий не в состоянии объединить людей? И на этот вопрос следует дать утвердительный ответ.

Опыт двадцатого столетия показал, что те страны (хотя бы и демократические по названию), которые наследуют общинный, семейный уклад жизни, в состоянии отвечать реалиям времени. Пример тому — страны Юго-Восточной Азии, Китай, Япония. Президент демократической Франции генерал де Голль писал сорок лет назад: «Франция нуждается в монархии, но не в наследственной, исходящей из божественного права, а в монархии избирательной. Я выполняю функции монарха во имя Франции».

А что же Россия? Восстановление монархии, в настоящее время, России просто неоходимо, потому что нет другого пути преодаления раздробленности общества, межнациональной розни и территориального размеживания. Очевидно, что православие должно стать объединяющим фактором для людей. Монархический строй жизни нами сохранен. Его не поколебали и десятилетия советской власти. Замена православия идеей коммунизма не изменила сути нашей жизни, так как политический порядок, определяющий тип государства, строился в соответствии с идеальными представлениями о человеке. По блестяще-чеканному выражению К. Н. Леонтьева: «Форма — есть деспотизм внутренней идеи», в основе православия всегда лежало и лежит вечное стремление русского человека к справедливости, солидарности, нестяжательству. Не стану говорить, что монархия соответствует характеру и духу всякого народа, но русскому человеку она всегда неизмеримо ближе демократии. Как никогда актуальны слова Ф. М. Достоевского: «Уверуйте в дух народный и от него единого ждите спасения и будете спасены». Понимание людьми правды и добра в государстве, называется ли оно демократическим или монархическим, и есть то чувство России, которое на протяжении последних лет усиленно подвергается уничтожению и слому.

Знание основ монархии нужно нам как путь к осознанию самих себя, как возвращение доверия к собственному здравому смыслу. Общая идея у России вечная и неизменная, но ее облик сегодня в глазах многих оказался замутненным. Удастся нам понять самих себя, свою правду — и тогда никто не в состоянии будет победить Россию.

www. rusimperia.ru