Geum.ru

Последний Единорог

Вид материалаДокументы
Подобный материал:
1   ...   6   7   8   9   10   11   12   13   14

   -- Как ты прекрасна, -- сказал он. -- Я никогда не говорил тебе этого. -- Он разбудил бы остальных. но ее глаза тревожно замигали, словно две перепуганные птицы, и он знал, что если попытается позвать Лира и Молли, то проснется сам, и Она исчезнет. И он сказал только: -- Я думаю, они любят тебя больше чем я, но я просто не могу любить сильнее.

   -- Вот потому-то... -- сказала Она, и он понимал на какой вопрос Она отвечает. Он лежал очень тихо надеясь, что, когда проснется поутру, сможет вспомнить, хотя бы как прекрасны ее уши. Она спросила: -- Теперь ты настоящий смертный волшебник. Ты хотел этого, счастлив ты теперь?

   -- Да, -- отвечал он, довольно улыбаясь. -- Я не бедняга Хаггард и не потеряю счастья, обретя его. Но волшебники бывают разными, есть белая магия и черная, и бездна оттенков серой между ними, я вижу сейчас, что все это одно и то же. Решу ли я быть тем кого люди называют мудрым и добрым волшебником -- помогать героям, расстраивать козни ведьм наказывать злых господ и неразумных родителей, вызывать дождь, лечить сибирскую язву и ветрянку снимать кошек с деревьев, -- или я выберу реторты, полные эликсиров и эссенций, порошков, трав и ядов, фолианты тайных наук в переплетах из кож, которые лучше не называть, грязноватый туман, сгущающийся в палате, лепечущий в нем сладкий голос -- жизнь коротка, и многим ли смогу я помочь или навредить? Ко мне, наконец, пришла сила, но мир по-прежнему слишком тяжел для меня, хотя мой друг Лир, возможно, думает иначе. -- И он вновь довольно печально рассмеялся во сне. Она сказала:

   -- Это верно. Ты человек, а что может сделать человек? -- Голос ее был странно скован и тих. Она спросила: -- А какой путь ты выберешь? Волшебник рассмеялся в третий раз: -- Ну, конечно, это будет добрая магия, ведь вам она больше понравится. Не думаю, чтобы мне удалось увидеть вас снова, но я попробую делать то, о чем вам было бы приятно узнать. А вы -- где будете вы до конца моей жизни? Я думал, что вы уже вернулись в Свой лес.

   Она полуотвернулась, от внезапного звездного света ее плеч весь этот разговор о магии встал комом в его горле. Мотыльки, комары и другие ночные насекомые, слишком крохотные, чтобы представлять собой что-нибудь, плясали вокруг ее светящегося рога, и от этого Она не казалась глупей, напротив, поклопение ей делало их мудрыми и красивыми. Котик Молли терся о передние ноги единорога.

   -- Другие ушли, -- сказала Она. -- Они поодиночке разбрелись по своим лесам, и увидеть их людям будет так же трудно, как если бы они все еще были в море. Я тоже вернусь в свой лес, но теперь я не знаю, смогу ли я жить спокойно там или где-нибудь еще. Я была смертной, и какая-то часть меня все еще смертна. Меня переполняют слезы, желания и страх смерти, хотя я не могу плакать, ничего не хочу и не могу умереть. Теперь я не такая, как все, ведь не рождался еще единорог, который может жалеть как я. Я жалею.

   Как ребенок великий маг Шмендрик закрыл лицо руками.

   -- Мне жаль, мне очень жаль, -- пробормотал он в кулак. -- Я причинил вам зло, как Никос тому единорогу, пусть из добрых побуждений, и не более, чем он, я могу изменить это. Мамаша Фортуна, Король Хаггард и Красный Бык, вместе взятые, были к вам добрее меня. Но Она мягко ответила ему;

   -- Мой народ вернулся в этот мир. Никакая печаль не будет жить во мне дольше, чем эта радость, кроме одной, и за нее я тоже благодарю тебя. Прощай, добрый волшебник. Я попытаюсь вернуться домой.

   Она беззвучно исчезла, Шмендрик не спал, а котик с изуродованным ушком одиноко мяукал. Повернув голову, он увидел трепет лунного света в открытых глазах Короля Лира и Молли Отравы. Так молча пролежали они до утра.

   На рассвете Король Лир поднялся и оседлал коня. Прежде чем вскочить в седло, он сказал Шмендрику и Молли:

   -- Я бы хотел, чтобы когда-нибудь вы навестили меня.

   Они согласились, но Лир медлил, теребя пальцами уздечку.

   -- Она приснилась мне сегодня! -- сказал он. Молли вскрикнула: -- Да, и мне!

   А Шмендрик открыл было рот и закрыл его. Король Лир хрипло сказал:

   -- Ради пашей дружбы, пожалуйста, скажите, о чем вы с ней говорили. -- Холодными пальцами он крепко схватил их за руки. Шмендрик слабо улыбнулся в ответ: -- Милорд, я так редко запоминаю сны. Мне кажется, мы говорили только о пустяках, как обычно -- серьезно о ерунде, пустяках и суете... -- Король отпустил его руку и обратил свой смятенный взор на Молли.

   -- Я этого никогда не скажу, -- странно покраснев, сказала она с легким испугом. -- Я помню, но я никогда и никому не расскажу этого, даже вам, милорд. -- Лир отпустил ее руку и взвился в седло так яростно, что его конь, по-оленьи протрубив, прянул на дыбы в лучах рассвета.

   Но Лир твердо сидел в седле, глядя вниз на Молли и Шмендрика столь же тяжело, безнадежно и мрачно, как если бы он, а не Хаггард царствовал все ушедшие долгие годы.

   -- Она ничего не сказала мне, -- прошептал он. -- Вы понимаете? Совсем ничего не сказала.

   Потом его лило смягчилось, словно лицо Хаггарда на башне, когда в приливе теснились единороги. В это мгновение он был опять тем же молодым принцем, любившим сидеть на кухне вместе с Молли. Он сказал:

   -- Она смотрела на меня. В моем сне Она смотрела на меня и молчала.

   И он уехал не попрощавшись. Они следили за ним, пока Лир не скрылся за холмами: прямой, печальный всадник, возвращающийся домой, чтобы быть королем. Наконец Молли сказала: -- Бедняга. Бедный Лир. -- Что же, не такой уж он бедный, -- отвечал волшебник. -- У великих героев должны быть и великие печали или половина их доблести остается незамечен. ной. Это тоже часть сказки. -- Но в голосе его звучало сомнение, и он нежно положил руку на плечи Молли. -- Любовь к единорогу не может быть нечастьем, -- сказал он. -- Должно быть, это самое большое счастье, только самое трудное.

   Потихоньку он прижал ее к себе и спросил: --Ну, а теперь ты скажешь мне, что Она тебе говорила? -- Но Молли Отрава лишь рассмеялась и качнула головой так, что волосы ее рассыпались по плечам, и она была прекраснее Леди Амальтеи. Волшебник сказал: -- Ну хорошо, тогда я снова найду единорога, и, может быть, Она сама мне все скажет. -- Он повернулся, чтобы позвать лошадей. Молли, молчала, пока он седлал свою лошадь, но как только он подошел, к ее коню, она прикоснулась к его руке.

   -- Ты думаешь... ты действительно надеешься, что мы сможем найти ее? Я кое-что забыла ей сказать.

   Шмендрик глянул на нее через плечо. В лучах утреннего солнца его глаза светились веселой зеленью травы, но время от времени, когда он заходил в тень коня, в них появлялась глубокая, прохладная и горьковатая зелень сосновых иголок. Он ответил:

   -- Я боюсь этого, потому что мне страшно за нее. Это будет значить, что она стала скитальцем, это участь людей, а не единорогов. Но я надеюсь, конечно, я надеюсь. -- Потом он улыбнулся Молли и взял ее за руку. -- Ну раз мы с тобой должны теперь выбрать одну из многих дорог, ведущих в конце-то концов в одно и то же место, может быть, наша дорога пересечется с той, по которой пошла она. Быть может, мы ее никогда не увидим, но где она была, узнаем всегда. Теперь в путь. Едем.

   Так начали они свое новое путешествие, и дорога вела их вперед и вперед, в разные уголки ласкового и злого морщинистого мира, навстречу удивительной и странной судьбе. Но все это было потом, а тогда, едва перейдя границу королевства Лира, они увидели спешившую им навстречу девушку. Ее одежда была испачкана и разодрана, но сшита она была не из простой материи, волосы девушки были растрепаны и взлохмачены, руки исцарапаны, лицо не умыто, но при этом ни у кого не могло возникнуть даже тени сомнения в том, что это принцесса, пусть и не в самый счастливый момент своей судьбы. Шмендрик соскочил на землю, чтобы помочь ей, и она вцепилась в него обеими руками, словно его рука была кожурой грейпфрута.

   -- На помощь! -- кричала она. -- На помощь, au secours!. Муж добрый и сострадательный да спасет меня! Воистину я высокородная принцесса Алисон Джоселин, дочь доброго короля Жиля, а убил его жестоко единокровный брат его, кровавый герцог Вульф, и заточил он братьев моих, принцев Корина, Колина и Кальпина в темнице твердокаменной, дабы вышла я замуж за его толстого сына, лорда Дадли но я подкупила часового и кинула кусок собакам..

   Но Шмендрик Маг поднял руку, и она замолчала. удивленно глядя на него большими сиреневыми глазами.

   -- Прекрасная принцесса, -- серьезно объяснил он. -- Тот, кто вам нужен, минуту назад отправился в ту сторону, -- и он указал назад, в сторону страны, которую они только что оставили. -- Возьмите моего коня, и вы нагоните его, пока ваша тень еще будет за вашей спиной. -- Сложив руки ступенькой, он помог принцессе Алисон Джоселин забраться в седло, что она проделала устало и с некоторым возбуждением. Шмендрик повернул коня и добавил: -- Вы, конечно, легко его догоните. Ведь он не будет торопиться. Он хороший человек и герой, которому любой подвиг по плечу. Всех встречных принцесс я отсылаю к нему. Он хлопнул коня по крупу, отправив его той же дорогой, по которой отбыл Король Лир, а потом смеялся так долго, что совсем обессилел и не мог взобраться позади Молли на коня, и долго шел с ней рядом. А когда к нему вернулось дыхание, он запел, и она подпевала ему. Уходя вдвоем из этой сказки в другую, они пели:

   Я не король, не герцог, не граф

   И не солдат, -- он сказал, --

   Я просто скрипач, очень бедный скрипач,

   Но тебя я своею назвал.

   Если ты лорд -- ты будешь мой лорд,

   Если ты вор -- мой вор,

   Но раз ты скрипач -- будь моим скрипачом,

   А прочее -- просто вздор.

   А вдруг не скрипач я и ради любви

   Тебе так ужасно наврал?

   Я скрипку люблю и играть научу --

   Лишь бы любимою звал.