Geum.ru

Владикавказско-Моздокская епархия русской православной церкви во второй половине XIX – начале XX вв

Вид материалаДокументы
Подобный материал:
1   2   3
50.

Благочинный XII округа о. Александр Цаголов констатировал, что «отношение прихожан к богослужению с каждым годом улучшается, но в общем оно заставляет желать далеко лучшего. Такой вывод приходится делать потому, что раз в приходской церкви, где 2000-3000 прихожан, в воскресный или праздничный день число богомольцев не доходит до 100 – до 200, исключая, конечно, учащихся, там отношение прихожан к церкви безотрадное. А в большинстве осетинских церквей не бывает и 50 богомольцев… Степень религиозной просвещенности … низка. Религия их представляет смесь христианских понятий с языческими суевериями. Из христианства заимствуются только одни обряды и то далеко не все, притом весьма неохотно. Что же касается самой сущности религии, то она весьма и весьма туго проникает в жизнь народа. Так, почти все прихожане приносят в церковь детей для крещения, многие непременно приглашают священника на дом для приобщения больных, отпевания покойников, равно, за исключениями, вступают в брак по обряду Православной Церкви. Но зато большинство прихожан неохотно посещают церковь, не исполняют христианский долг исповеди и Св. Причастия. Ни один безграмотный осетин не знает истин веры, молитв и заповедей, а им предпочитает импровизированные молитвы стариков. Редкий осетин называет себя христианским именем, данным ему при Св. Крещении и не дорожит им. В горских приходах большинство прихожан гораздо усерднее и чаще, чем в церковь, ходят для молитвенного поклонения в священные рощи и на вершины высоких гор, которые почитаются со времен языческих»51.

Причины подобного положения указывались различные. Начало активного проникновения сектантских вероучений на Кавказ связывалось с западным влиянием в т. н. «освободительные годы», когда «многие из православных христиан ушли в сектантство…»52. Безземелье населения принуждало их к отъезду на заработки, в том числе в Новый Свет. «…За последние годы осетины большими партиями в поисках заработков побывали почти во всех частых света, но особенно большой процент был в Северной Америке, в Канаде, куда, как известно, в девяностых годах прошлого столетия переселились представители крайнего русского сектантства… Я разговаривал со многими вернувшимися оттуда; с некоторыми был в переписке и вынес убеждение, что они сильно подпали под влияние сектантов», - писал один из местных священников53. Спустя годы, вернувшиеся из Америки жители области оказывали влияние на своих родных и соседей. В первом десятилетии прошлого века таковых семейств насчитывалось около трехсот54. Свободы, предлагаемые протестантскими церквами в устройстве как быта, так и богослужений, казались заманчивыми. В первую очередь это касалось баптизма, на активную проповедь которого указывали в своих отчетах главы благочиннических округов Северной Осетии.

В гендерном отношении, как показывала практика миссионеров, также была своя специфика. «Случаи совращения православных в сектантство показывают, что сектанты почти всегда совращают в семье прежде всего женщин, а затем уже при их содействии совращают мужчин»55.

Были и иные причины развития не-православных движений в области. Священник Иоанн Жускаев писал, что «живя среди народа, духовенство слишком далеко от народа; нет взаимного доверия между пастырем и пасомыми»56. Он указывал, что «пока не изменятся существующие в отношении ведения ц[ерковного] хозяйства порядки в пользу приходских интересов, пока церковь сама не выступит в роли благотворительницы, внимательно относящейся к нуждам народа; до тех пор, мне думается, последний (народ – А.Г.) будет недоверчиво и совершенно равнодушно относится ко всяким церковно-приходским начинаниям»57. Этот вывод о. Иоанна читавший отчет епископ Агапит (Вишневский) отчеркнул карандашом, пометив свое отношение – «Верно».

В распространении непочтительного отношения к Церкви виновна была и власть. Пункт пятый Высочайшего указа «О предначертаниях к усовершенствованию государственного порядка Правительствующему Сенату» гласил: «Для закрепления выраженного Нами в манифесте 26 февраля 1903 года неуклонного душевного желания охранять освященную основными законами империи терпимость в делах веры, подвергнуть пересмотру узаконения о правах раскольников, а равно лиц, принадлежащих к инославным и иноверным исповеданиям, и независимо от сего принять ныне же в административном порядке соответствующие меры к устранению в религиозном быте их всякого, прямо в законе не установленного, стеснения»58. В результате позиции РПЦ оставались ущемленными, поскольку синодальная система изменений не претерпела, положение же сектантов изменилось к лучшему. Это утверждение можно проиллюстрировать следующим примером.

По соглашению МВД с министерством народного просвещения признано было возможным допустить устройство публичных лекций. В результате «многие лица, пользуясь приведенным распоряжением правительства, под видом лекций на общенаучные темы устраивают беседы по вопросам религиозным, причем дают возбужденным вопросам освещение, не соответствующее догматам православной церкви, вызывая тем самым в населении соблазн, могущий угрожать общественной безопасности и нравственности… Устройство публичных лекций и чтений, касающихся вопросов религии, не должно быть допускаемо без предварительного сношения местных гражданских властей с духовными. В случае же осуждения лекторами на чтениях на общие темы вопросов религии, не указанных в представленных полиции программах, таковые собрания на точном основании ст. 12 указанного закона должны быть прекращены», - писал обер-прокурор Синода Начальнику Терской области59. Последний ограничился приказом принять к сведению «приложенный к настоящему предложению циркуляр Министра Внутренних Дел по вопросу о публичных лекциях на религиозные темы, сообщить об оном по духовному ведомству»60.

Сектанты обвиняли РПЦ во взимании платы за совершение треб (венчание, крещение, отпевание и т.д.). Однако суммы эти были крайне небольшими. Священники Троицкой церкви Григорий Сысоев и Сергий Ключанский писали, что «плата за труды требоисправления, благодаря неослабной агитации сектантства, все низится и низится – и понизилась до минимума. Так, за крещение младенцев, о якобы ненужности крещения которых штундо-баптисты усиленно убеждают православных, прихожане дают не больше 15-20 копеек»61. Внутри самого православного духовенства подобная практика осуждалась. Отец Иоанн Жускаев называл систему обеспечения духовенства за счет доброхотных даяний прихожан «порочной», как своего рода «торговлю святыней», принижающей авторитет священнослужителей в глазах верующих62.

Помимо названных сотрудниками епархии моментов, необходимо учитывать и следующие.

Во-первых, как указывалось выше, сектанты долгие годы проживали на Кавказе. Как следствие, многие учения становились уже «традиционными», максимально адаптированными к местным условиям, а консерватизм казачества затруднял миссионерскую деятельность Православной Церкви.

Во-вторых, заметным явлением конца XIX - начала ХХ в. были религиозная индифферентность или атеизм. Во Владикавказе, например, «по отношению к священникам и дьяконам … установилось какое-то странное, необъяснимое, презрительное, пренебрежительное и брезгливое отношение»63. А в 1896 г. в кафедральном соборе (число прихожан которого составляло более чем десять тысяч горожан) на исповеди был только каждый десятый64.

На собрании духовенства 4 декабря 1908 г., епископ Агапит (Вишневский) отмечал «необычайное развитие неверия и упадок нравственности, сектантство в простом народе, религиозный индифферентизм в интеллигентных кругах, стремление умалить значение духовенства, унизить его, оттереть от народа, секуляризировать церковные школы, экспроприировать церковные имущества, погоня неудержимая … за материальными благами»65. Позже во время проповеди в Константино-Еленинской церкви Владикавказа он говорил «о настоящем семейном разладе, о непочитании детьми родителей, о грубом, развращающем влиянии родителей на детей»66.

На религиозно-нравственной беседе, состоявшейся 3 марта 1902 г. в зале классической гимназии Владикавказа, отмечалось, что «всякий раз, как всплывает на поверхность нашей общественной жизни вопрос о сектантах, а в особенности о штундобаптистах и толстовцах, среди нашего образованного общества неизменно возбуждается сочувствие к этим отщепенцам от православной веры и русской народности. И наша периодическая печать, и представители судебной власти и вообще интеллигенция, интересующаяся умственной жизнью нашего народа, начинают в таких случаях проливать крокодиловы слезы о России, не умеющей де ценить этих честных работников, составляющих самую талантливую часть нашего народа. Этих сектантов окружают ореолом честности, благонамеренности, восторгаются их высокой нравственностью и вообще усматривают в сектантстве “отрадное и светлое” явление в умственной жизни нашего народа. С другой стороны, стремления наших миссионеров разоблачить истинный характер штундобаптизма и толстовства и требования, в случаях явного неповиновения сектантов властям, применения выработанных правительством ограничительных мер объясняются религиозной нетерпимостью, злонамеренностью нашего духовенства, которое, дескать, представляет сектантов врагами общественного порядка только для того, чтобы прикрыть свое собственное бессилие в борьбе с умственно развитым противником»67.

Либералами государство отождествлялось с реакцией, а его церковь могли посещать только консерваторы и обскурантисты. Таким образом, уход из православия в атеизм или секту нередко выражал (или трактовался как) поиск справедливого (и непременно не-государственного!) мировоззрения68.

Наконец, экономическая сторона также играла определенную роль. Сектанты, будучи малочисленной (сравнительно с православными), и оттого сплоченной и экономически активной группой населения, выражали новое, буржуазное мышление (к ним парадоксально примыкали старообрядцы с их культом трезвости и высокой производительности) трансформирующейся России.

Сложившаяся ситуация требовала конкретных контрмер. Несмотря на свое положение «государственной религии», Церковью делался упор отнюдь не на силовую, а идейную борьбу. 25 марта 1894 г. преосвященным Владимиром было открыто Михаило-Архангельское братство, главной целью которого являлась проповедь среди иноверцев Терской области69. Особенное внимание членов братства (братчиков) было направлено на миссию в Осетии. Для этой цели осуществлялся перевод богослужебной литературы на осетинский язык – в 1902 г. был осуществлен перевод Четвероевангелия. Братство также оказывало финансовую помощь епархиальным церковно-приходским школам, способствуя развитию грамотности среди населения.

Помимо братства, в течение двадцати лет в епархии существовала должность противосектантского миссионера, учрежденная указом Синода от 21 мая 1896 года «с отпуском от казны на содержание сего миссионера по 1 600 рублей в год»70. Тем не менее, основная нагрузка по миссии ложилась на местные приходы.

Только в 1908 г. ввиду нахождения области после революции 1905 г. на военном положении из ст. Терской были высланы два крестьянина (А. Сердюк и С. Васечко), «занимающиеся пропагандой баптизма среди казаков, с совращением последних в секту»71. Но в том же году в здании соборной школы состоялась беседа епархиального миссионера А. Т. Сквозникова с баптистами о священстве72. Спустя несколько дней тем же А. Сквозниковым в помещении школы при кафедральном соборе была проведена беседа о поминании усопших. До этого он проводил беседы с молоканами, «привлекшие, - по словам очевидца, - массу публики»73.

На епархиальном съезде 1913 года, проходившем в ноябре во Владикавказе, обсуждался вопрос о борьбе с сектантством. Съезд рекомендовал духовенству епархии: 1) выписывать сектантскую литературу и разбирать ее содержание на внебогослужебных собеседованиях и с церковных кафедр; 2) выписывать брошюры миссионерского содержания, издаваемые Михаило-Архангельским братством; 3) назначить в каждом благочинии иерея, ответственного за дело миссии; 4) окружным миссионерам публиковать в епархиальных ведомостях свои заметки о борьбе с сектами; 5) в годовых отчетах настоятелей приходов благочинному по возможности подробно сообщать о приходской жизни и о сектантском движении; 6) заучивать церковные песнопения и «тогда начать общенародное пение и за Богослужениями»74. Высокопреосвященный Питирим утвердил предложения съезда.

Помимо борьбы с сектантами, в епархии велась работа по предотвращению перехода православных в ислам (именно это явление именовалось «ренегатством»). Одной из причин этого духовенство называло малоземелье горцев. В отчете благочинного XII округа священника Александра Цаголова за 1900 г. говорилось: «В … округе ренегатов обоего пола 762 души. Ренегатство упорно существует в приписных к Вольно-Христиановскому селению отселках: Дур-Дуре, Урс-Доне и Синдзикау и в приходах: Ново-Урухе, Махческе, Стыр-Дигоре, Даллакау и Кадгароне. Ренегаты, проживающие в отселках Дур-Дуре, Урс-Доне и Синдзикау – это христиане, выселившиеся из горских приходов»75. Переселение православных осетин на плоскость, на земли мусульман Тугановых и Кубатиевых, влекло принятие ислама из соображений экономического характера. «Подобные же причины способствуют возникновению ренегатства в Ново-Урухском приходе. В настоящее время наше утешение заключается в том, что горцы, охваченные горнопромышленной горячкой, перестают выселяться на плоскость, потому меньше случаев совращения в ренегатство»76.

Экономическое развитие Северной Осетии, промышленный бум, начавшийся с активной разработкой горных месторождений цинка, свинца и серебра предотвращал отход от православия. «Важное значение в социально-экономической эволюции народов Терека вслед за нефтяной промышленностью сыграло развитие добычи цветных металлов в Северной Осетии. Особенно интенсивно оно стало развиваться под непосредственным влиянием промышленного подъема 90-х гг. XIX в. в России. Этот подъем получил свое отражение в Северной Осетии (как в Чечено-Ингушетии по нефти) в небывалой «кладоискательской горячке», появлении акционерных обществ и компаний – «Горнохимическое общество “Алагир”», “Терское Горнопромышленное общество”, “Кавказская ртуть”, филиал известной бельгийской акционерной компании “Вьейль Мантан” и др.»77. Приток в Осетию квалифицированных рабочих, большинство которых были русскими (т.е. преимущественно православными), способствовали укреплению позиций Православной Церкви. «В 1891 г. начальник области писал, что “культурное значение переселенцев не ограничивается только численным увеличением в области христианского элемента. Проникая нередко… в самые центры инородческого населения и оставаясь здесь на жительство…, переселенцы оказывают на коренных жителей немаловажное нравственное воздействие. Поэтому возможное внимание к нуждам переселенцев со стороны местной власти и содействие к водворению их в известной последовательности, - так именно, чтобы целая сеть русских хуторов разъединяла массу инородческих поселений, - должны служить одним из лучших средств для упрочения в области русской культуры и гражданственности”. Эту же цель преследовало в известной степени распространение церковно-приходских школ и школ грамоты»78.

При этом экономическое положение осетин, живущих в приходах, расположенных на плоскости, ухудшалось. Повышалась стоимость земли, как пахотной, так и покосной. Упомянутый выше благочинный Цаголов писал в отчете за 1902 г., что «в последнее время материальное благосостояние плоскостных осетин заметно подорвалось благодаря обостренному земельному вопросу. В последние три года необыкновенно поднялись цены на землю: …цена за десятину под пахоту колеблется между 15 и 30 р., а под покос – между 10-15 р.… Таким образом в Осетии и насущный кусок хлеба весьма тяжело стал добываться и слишком часто приходится быть свидетелем вздохов о насущном куске хлеба… Я осмеливаюсь надеяться, что Владыка наш, во внимание к безземелью христианцев, к их бедности и к их затратам на постройки зданий под церковно-приходские школы, найдет справедливым исходатайствовать у Святейшего Синода пособие на постройку второй церкви в верхнем квартале селения Вольно-Христианского, в количестве половинной стоимости проектируемой церкви»79.

Таким образом, экономические изменения, происходившие в Осетии, оказывали двоякое воздействие. С одной стороны, промышленное развитие горных районов Осетии способствовали утверждению позиций Церкви в этих районах (это происходило благодаря притоку работников-христиан, капитала и следующего за этим строительства новых храмов); с другой – начавшееся обнищание населения Осетии плоскостной вследствие этого самого экономического бума интенсифицировали процесс перехода осетин, во-первых, в ислам (через аренду земли у землевладельцев Кубатиевых и Тугановых), во-вторых – в раскол, после утверждения капиталистических принципов хозяйствования и связанной с этим «протестантской этики».

Летом 1908 г. в Киеве состоялся IV Всероссийский Миссионерский Съезд, на который был делегирован благочинный X округа Харлампий Цомаев. Съезд был весьма представительным – достаточно сказать, что председательствовали три члена Синода, митрополиты Санкт-Петербургский Антоний, Московский – Владимир и Киевский Флавиан.

На о. Харлампия преосвященный Гедеон возложил конкретную задачу – «по мере сил и умения поддержать интересы Осетии». Харлампий Цомаев присутствовал на съезде, как «специальное лицо», которое могло бы «раскрыть современное печальное положение православия в Осетии и указать действительные меры к предотвращению той серьезной опасности, которая грозит православию в Осетии ввиду заметного усиления и на Кавказе влияния панисламического движения и пропаганды магометанства среди христиан-осетин»80.

В результате активной позиции духовенства, на съезде была организована незапланированная восьмая т. н. «противомагометанская» секция, возглавили которую викарий Казанской епархии, епископ Мамадышский Андрей (Ухтомский), и протоиерей Иоанн Восторгов. По результату работы предполагалось сформулировать методику борьбы с пропагандой ислама и ответные ходы миссионеров в районах Российской Империи со смешанным (или преимущественно мусульманским) населением.

В докладе Цомаева подчеркивалось знаковость последних реформ для истории православия в России и Осетии: «1905 год является роковым годом для христианизации Осетии. Высочайший манифест о религиозной терпимости и свободе совести, сознательно во зло употребляемый и криво толкуемый многими, дал повод и врагам православия в Осетии: магометанским осетинам и соседним магометанским племенам – чеченцам, кабардинцам, ингушам и др. ринуться на нее со всею силою магометанского фанатизма для того, чтобы из Церкви Христовой в Осетии не осталось и следов. Враги православия, пользуясь своим подавляющим большинством, множеством искусных и явных, и тайных пропагандистов ислама, наконец, неподготовленностью христиан-осетин к неравной борьбе с ними, ведут энергичную пропаганду магометанства во всех углах Северной Осетии. На помощь местным агитаторам зачастую являются турецко-подданные, турки и осетины, проживающие, под разными предлогами, по году в осетинских селениях… Плодом деятельности проповедников Корана в Осетии, за время с 1905 по 1908 год, является совращение в магометанство двух больших православных приходов в горной Осетии, совращение значительной части православного поселения в четырех приходах со смешанным населением, отдельных лиц и целых семейств в приходах чисто православных. Молодые люди, православные, женясь на магометанках, не венчаются с ними, да и с православными девицами многие стали предпочитать вступать в брак не церковный, а гражданский. Многие стали уклоняться от крещения своих детей, от исполнения обрядов св[ятой] Церкви. Храмы постепенно стали пустеть»81.

В декабре 1909 года священник Стыр-Дигорского прихода Варлаам Схиртладзе направил рапорт владыке Агапиту, где также указал на значительную активность мусульманских миссионеров в горной Осетии. «Несмотря на то, что Осетия – искони христианская область, но, живя в Русском Православном государстве, в силу манифеста своего Державного Православного Царя, по учению пропагандистов Ислама, более не должна оставаться Православной»82. Поддержку притязаниям миссионеров оказывал начальник III участка Владикавказского округа Б. Мамышев и его помощник К. Кубатиев (оба мусульмане). Отдаленность православных приходов друг от друга, неудобство путей сообщения, фанатизм последователей ислама и главное – запрет начальства округа «противоборствовать с пропагандистами Ислама» Схиртладзе называл основными причинами «доселе непобежденности» этого явления. Возможно, что благодаря жалобе о. Варлаама 2 ноября 1910 г. поручик Борис Саляхович Мамышев в мае 1910 г. был переведен с III на II участок (с повышением в звании).

Ренегатство становилось предметом специального изучения в РПЦ. Летом 1908 г. штатный слушатель Казанских миссионерских курсов диакон Алексей Стефанов прибыл в Северную Осетию «для выяснения религиозного состояния осетин и причин отпадения некоторых из них в мухамедданство»83. Стефанов предполагал, помимо объезда областей, в которых нередкими были случаи перехода православных в ислам, изучить материалы архива Владикавказской консистории, а именно: отчеты отцов благочинных осетинских округов, клировые ведомости и дела, касающиеся отпадения, «дабы иметь возможность теоретически познакомиться с Северной Осетией и явиться на место с некоторой подготовкой»84. Неизвестно, насколько успешной оказалась его поездка.