В. С. Клебанер Подвиг Александра Богданова

Вид материала

Подобный материал:

В.С. Клебанер

Подвиг Александра Богданова

Слова, вынесенные в заглавие статьи, обычно ассоциируются с историей последнего, трагически завершившегося опыта Богданова по переливанию крови. "Прекрасным подвигом" назвал его смерть в выступлении на гражданской панихиде Н.И. Бухарин [1. с.XI]. Восхищение героизмом своего пациента выразил профессор М.П.Кончаловский, пораженный тем, как Богданов до последней минуты тщательно анализировал симптомы своей болезни. Этот великий клиницист с огромным опытом работы писал, что ему "в первый раз в жизни пришлось видеть такое мужество и такое стоическое спокойствие перед лицом смерти" [1.с.XII].

В меньшей степени обычно акцентируется внимание на том, что Богданов сразу, как только тяжелая реакция поразила обоих участников переливания крови, дал указание персоналу сделать все возможное для спасения студента Л.И.Колдомасова, а в отношении себя ограничиться лишь фиксированием показателей, поскольку они могут иметь большое научное значение. После этого в течение трех дней он не приглашал к себе врачей, хотя реально его состояние уже было угрожающим.

Вместе с тем изучение данных о деятельности Богданова в области переливания крови, в том числе не публиковавшихся ранее материалов семейного архива Богдановых-Малиновских, свидетельствует о том, что на протяжении всего пройденного Богдановым пути к созданию в России первого в мире научного учреждения по переливанию крови, а затем его укрепления и отстаивания от интриг и атак партийных бюрократов (пытавшихся "коммунизировать" новый институт), он неизменно проявлял удивительное мужество и самопожертвование, по существу совершая подвиг, лишь видимой вершиной которого явилось его поведение в последние дни и часы жизни.

Начало серьезных исследований Богданова в области переливания крови относится к 1922 г., через два года ему удалось осуществить первые опыты в этой области, в том числе первое обменное переливание, а уже в декабре 1925 г. на вершине советского политического Олимпа было принято принципиальное решение об организации научного института переливания крови во главе с Богдановым и выделении для этих целей значительных финансовых средств (правда, впоследствии сильно урезанных) и помещения (реально освоить его удалось лишь осенью следующего года).

И все же, не чудо ли это? Почему первой оказалась Россия, в которой безопасное переливание крови впервые было осуществлено лишь в 1919 г. (В.Н.Шамовым), в то время как англичане, американцы и французы широко использовали его в ходе Мировой войны? И это при том, что и в 20-х годах в российских клиниках данный метод практически почти не применялся, хотя в западных уже считался обычным. Как в тех сложных условиях смогли найти на это новое и не очень подготовленное дело значительные средства? И кому оно было доверено? Правда, по образованию - врачу, но психиатру, да и имевшему даже в этой области сравнительно небольшую практику. К тому же - не только беспартийному, но и политику и философу, публично неоднократно ошельмованному лично "вождем мирового пролетариата"; и это еще не все - страшно даже подумать: только два года назад вышедшему из внутренней Лубянской тюрьмы на свободу, но оставленному "в подозрении" по поводу попыток создать и возглавить новую "рабочую" партию. Решительно, понять это было невозможно. Поэтому неудивительны свидетельства современников о том, что многие считали директора института однофамильцем того, "другого Богданова".

Решение о создании нового института исходило из многочисленных вполне разумных оснований. Прежде всего, не могло не учитываться стратегическое, в первую очередь оборонное значение переливания крови, и, в этом отношении, значительное отставание России было скорее аргументом "за", так как принимавшие решение резонно считали, что стратегические вопросы следует решать централизованно и на базе государственного научного учреждения, тем более, что в клиниках поставить это дело на должный уровень в короткие сроки было нереально. Конечно, учитывались и возможности повышения жизнеспособности населения, и, не в последнюю очередь, "старых большевиков", "ответственных работников" (то, что Богданов называл борьбой с "советской изношенностью"). Вообще, аргументы Богданова в пользу создания института, несомненно искренние по существу, обладали и определенной привлекательностью формы: простой, "советской" и доступной для неспециалистов, каковыми были, естественно, и те, кто принимали решение.

Но почему не была учтена политическая и философская "неблагонадежность" Богданова? Во-первых, Сталин, к тому времени уже державший в своих руках основные нити управления, никогда не имел личных претензий к Богданову, что было для него важнее, чем те или иные оценки Ленина. Во-вторых, его отношение к философским разногласиям этих в прошлом двух лидеров партии было весьма своеобразным: в одном из частных писем 1908-1909 гг., отзываясь о книге Ленина "Материализм и эмпириокритицизм", Сталин указывал на "некоторые отдельные промахи", которые "очень метко и правильно отмечены Богдановым", находил "хорошие стороны в эмпириокритицизме", а всю борьбу с махизмом характеризовал как "бурю в стакане воды" (цитируется по [2, с.25]). И, наконец, в третьих, (и это, может быть, главное) Сталин был прагматиком, и для него в тот момент очень важно было заручиться полной поддержкой Бухарина (который по-видимому "проталкивал" инициативу Богданова), а, возможно, и будущим сотрудничеством самого Богданова как крупного теоретика-марксиста.

Декабрь 1925 г. был для Сталина моментом решающей схватки на XIV съезде партии с Зиновьевым, Каменевым и Троцким, в которой Бухарину и его сторонникам отводилась очень важная роль. Для Богданова же этот момент был началом краткого периода (завершившегося в 1928 г.) наиболее благоприятной политической конъюнктуры. Вслед за Лениным с политической арены сходят Зиновьев и Каменев, и одновременно укрепляются позиции тех, кто относился к Богданову, по меньшей мере, благожелательно: в 1924 г. Бухарин становится членом Политбюро, Дзержинский - кандидатом в члены Политбюро, Красин - членом ЦК, Енукидзе - членом ЦКК, Смидович - членом ЦИК СССР, а в 1925 г. Скворцов-Степанов становится членом ЦК (четыре последних - друзья Богданова).

Все это было важно, но еще важнее было то, что зависело собственно от Богданова и только от него: и то, что к этому благоприятному моменту была приурочена его инициатива, и то, что он с группой своих добровольных помощников без стороннего финансирования и сколько-нибудь подходящих условий сумел за очень короткий срок практически овладеть и достижениями теории в этой области, и, главное, техникой, методами и практикой переливания крови. Он смог к этому моменту представить положительные результаты первых опытов и маленький, но сплоченный коллектив, обладающий знаниями и практикой, достаточными для требуемого в то время уровня, чтобы приступить к организации первого института переливания крови. Учитывая то, что лишь два года назад все начиналось почти с нуля и осуществлялось в тяжелейших условиях, это нельзя не назвать подвигом.

Идея обмена кровью с целью повышения жизнеспособности пришла к Богданову еще в ранней юности. Впервые он "озвучил" ее, вложив в уста марсианского врача в своем научно-утопическом романе "Красная звезда" (1907 г.). Эта идея не оставляла его всю жизнь, независимо от того, чем он занимался, потому что она была квинтэссенцией суммы его взглядов: политических, социальных (культура пролетариата, коллективизм, общество будущего); даже философских (перевес общности, "общего" - над особенным, "монадным"; аналогий, параллелей - над различиями, противоположностями, неповторимостью и т.п.). Но Богданов был человеком деятельности, борьбы, и эта борьба долгие годы не позволяла ему серьезно заняться воплощением своей идеи в жизнь. Можно проследить, как именно поражения и разочарования в политике возвращали его к попыткам конкретизировать эту идею, которая, по мере выхода из политической борьбы, все более становилась для него основным делом жизни и стимулом для другой борьбы - в сфере науки, ибо вообще без борьбы он жить не мог.

В 1909 г. травля, организованная Лениным с участием Зиновьева и Каменева, вынуждает Богданова выйти из Большевистского центра, а затем (в начале 1910 г.) его выводят и из ЦК объединенной социал-демократической партии. Сужается не только политическая арена, но и возможные источники существования, поскольку после событий 1905 г. Россия для него закрыта: там ждет в лучшем случае - тюрьма. Его состояние и настроение, скрываемые от других, отразились в письме к Луначарскому от 3 марта 1910 г.: "Дела скверны. Скоро жить будет нечем, а нездоровье мешает работать как следует"[3, кн.2, с.191].

В этом году Богданов, по-видимому, рассматривает возможность заняться медицинскими проблемами или даже медицинской практикой: он выписывает и изучает еженедельную медицинскую газету "Русский врач". Тогда же создает он и первую работу, посвященную проблемам переливания крови: это рукопись на французском языке "La greffe du Sang. Methode d`echange" (Переливание крови. Метод обмена), которую Богданов, по-видимому, безуспешно пытался опубликовать. Так или иначе, но дальнейшего развития в те годы эта тема не имела.

Следующий возврат к вопросам переливания крови приходится на конец 1921-начало 1922 г. В своей автобиографии, написанной в 1925 г., Богданов кратко отмечает: "Осенью 1921 г. прекратилась и моя пролеткультовская работа, я посвятил себя всецело научной" [4, с.31]. За этой тихой фразой - мощная пропагандистская кампания, развязанная Лениным в ответ на активность Богданова в Пролеткульте и, особенно, на международный интерес к его идее создания Интернационала пролетарской культуры. Вскоре деятельность Богданова обсуждает Политбюро: рассматривается допустимость чтения им лекций и издания работ по политической экономии. Начинается новая полоса травли. Чтобы спасти Пролеткульт, Богданов выходит из состава его руководства. Он готов уйти из политики, но ему не дают это сделать, приходится постоянно отвечать на нападки и обвинения. Наконец, выход, хотя бы временный, найден.

В декабре 1921 г. Богданов, несомненно, при поддержке Красина, в то время наркома внешней торговли и одновременно полпреда и торгпреда в Великобритании, направляется в качестве экономиста в командировку в Лондон в составе советской торговой делегации. Наряду с официальными функциями, предусмотренными этой миссией, он использует ее для ознакомления с состоянием переливания крови в Англии, применяемой техникой, новейшей литературой по этим вопросам. Выбор сделан: Богданов решает посвятить себя делу развития переливания крови и реализовать, наконец, свои давние идеи обмена кровью между людьми.

Из Англии Богданов вернулся со списками литературы и книгами по переливанию крови. Он привез изготовленный в Германии по его специальному заказу и чертежам аппарат для переливания крови, стандартный аппарат Кейнса и стандартные сыворотки для определения групп крови, иглы, резиновые трубки, раствор парафина в эфире и т.п. (разумеется, все это было приобретено за его счет). Кроме того он привез рукопись своего доклада "О развитии переливания крови в Англии", с которым ознакомил будущих соратников. Кто были эти соратники? Прежде всего, это доктор С.Л.Малолетков, с которым Богданов познакомился в 1914 г. на фронте, где оба они служили в качестве военных врачей, доктор И.И.Соболев (соученик Богданова по Тульской гимназии), а позже и доктор Д.А.Гудим-Левкович.

Вот что пишет о следующем периоде жизни Богданова И.И. Соболев: "Ничто так ярко не характеризует облик А.А., как тот путь, которым он шел к созданию Института переливания крови. В тяжелые годы разрухи и нищеты в нашей стране, когда во многих хорошо организованных научных учреждениях научная жизнь замирала, А.А. решает осуществить свою заветную мечту об обменном переливании крови. Его вера в правильность поставленной научной цели была так сильна, что он сумел воодушевить для этого дела и нас - его первых помощников"[5, с.220].

Вскоре началась учеба. Проводилась она обычно на квартире Малолеткова с участием "ударной группы", а также жены Богданова, Натальи Богдановны (фельдшера высокой квалификации с большим стажем работы), и знакомых. В архиве Богдановых-Малиновских сохранилось письмо Богданова И.Е. Ермолаеву (см. о нем [6, с.89]) с просьбой "приглашать желающих исследоваться на группы крови" [7].

Сначала определяли группы крови друг у друга, изучали оборудование и инструменты, заслушивали доклады и сообщения. В 1923 г. занятия уже приобретают характер подготовки к обменным переливаниям крови. Поскольку Богданов считал, что полезно обмениваться кровью лицам разных возрастных групп (пожилым людям с молодыми), начался поиск молодежи (Малолеткову было уже 60 лет, Богданову - 50, Соболеву - 48). В качестве будущих участников опытов по переливанию крови к первоначальной группе присоединились добровольцы из числа студентов-коммунистов (по-видимому, слушателей лекций Богданова). Так сложился знаменитый кружок "физиологического коллективизма".

Однако, попытка абстрагироваться от политики не удалась. Вскоре Богданов был печатно обвинен в "меньшевизме" в большой статье, опубликованной в "Правде", где выражалась уверенность в его намерении создать новую партию. Соответствующие органы среагировали на партийный сигнал, и в ночь на 8 сентября 1923 г. (за две недели до 50-летия Богданова) он был арестован по ордеру ГПУ и заключен во внутреннюю тюрьму на Лубянке. Одновременно в центре занятий кружка, на квартире доктора Малолеткова, был произведен обыск и оставлена засада (вероятно, кружок приняли за тайную контрреволюционную организацию). Через пять недель Богданов, здоровье которого было серьезно подорвано, был освобожден (сказались его твердая и разумная позиция, интеллектуальное превосходство над следователями, хлопоты влиятельных друзей и, наконец, отсутствие реальных оснований для ареста), однако при этом ему было объявлено, что следствие не окончено.

Он остался членом Коммунистической академии, но, видимо, в качестве наказания, был лишен академического пайка. В центральных газетах продолжали публиковаться антибогдановские статьи. На первых порах Богданов отвечал на них, но скоро отказался от этого, не только потому, что его ответы не публиковались, но и, главное, потому, что, как он теперь считал, на это нет времени.

Как отчетливо видна здесь разница между Богдановым 1923 и 1910 года! Сейчас - никакого уныния, подавленности, никакой паузы. У него есть дело, есть цель, есть товарищи. Он как будто чувствует, что у него действительно остается очень мало времени, чтобы воплотить идею своей жизни. И совершает резкий поворот: практически отказывается от лекций и докладов, более того, по существу отказывается не только от сколько-нибудь близкой к политике деятельности, но и от социально-политической тематики: с 1924 г. почти втрое снижается, по сравнению с предыдущими годами (1920-1923), среднее количество его новых публикаций.

С удвоенной энергией Богданов концентрирует свои силы на подготовке опытов по обменному переливанию крови. И вот, кажется, наконец, все готово. В феврале 1924 г. производятся два первых опыта. Далее эксперименты с перерывами продолжаются до ноября 1925 г., включительно. Эти опыты и их результаты описаны в книге Богданова "Борьба за жизнеспособность" [8, с.124-137]. Из описания, в котором участники обозначены прописными латинскими буквами, следует, что всего было произведено 10 переливаний крови, в которых участвовали 11 человек, в том числе четверо - пожилых (двое из них "законспирированы" настолько прозрачно, что их шифры легко раскрываются: "литератор X" - это Богданов, а "врач Z" - доктор Малолетков).

Общий вывод Богданова и оптимистичен, и скромен: "Наши опыты не являются еще достаточным доказательством для высказанных теоретических предвидений, но все же, я думаю, нечто нами доказано, а именно - что здесь есть что исследовать". Не скрывая недочетов проделанной работы, он пишет: "читатель сведущий, конечно, не мог не заметить, какими, в сущности, ничтожными средствами мы… оперировали, не имея ни своей лаборатории, ни инструментов для наиболее точных способов объективного детального исследования, например, процессов жизнеобмена. Мы и экспериментировали прямо на людях, не делая предварительных опытов на животных, в значительной мере именно потому, что наши средства нам этого не позволяли".

Естественно, нас интересует степень участия в опытах этих людей, на которых (конечно, не только с их согласия, но и по их желанию) "экспериментировали". "Подопытным" №1 является Богданов - он участвует в 6 переливаниях из 10 (!) и, что очень важно, - в четырех (!) первых переливаниях, то есть, самых рискованных (во всех переливаниях первого цикла: февраль - май 1924 г.; в первом переливании второго цикла: ноябрь 1924 г.; в первом переливании третьего цикла: март - май 1925 г.; и, наконец, в первом переливании последнего, четвертого цикла: ноябрь 1925 г.)! Важно отметить, что он, конечно, и участник первой операции, когда удалось, наконец, с третьей попытки обменное переливание крови (18 мая 1924 г.). Обращают на себя внимание очень краткие интервалы между первыми переливаниями с участием Богданова: между первым и вторым - всего неделя (несмотря на потерю крови), между вторым и третьим (после новой значительной потери крови) - 3 месяца. Эти данные производят большое впечатление, особенно с учетом возраста и состояния здоровья Богданова. Из других в наибольшем количестве переливаний (3) принял участие первый партнер Богданова ("студент А"), остальные - в 1-2 переливаниях крови.

В архиве Богданова сохранилось несколько его записок И.Е.Ермолаеву, связанных с этими опытами [7]. В одной из них (с рисунками) даны объяснения техники переливания крови. Четыре других - можно сказать, исторические.

1) Записка без даты (по-видимому, от 7 февраля 1924 г.): "В четверг, в 6 часов у д-ра Малолеткова (Голиц. б-ца, Б. Калужская) будет последнее перед первой операцией техническое собрание, с обзором инструментов и материалов. Если можете, приходите."

Что касается даты первой операции, то, в соответствии с [8], она приходится на 11 февраля, в то время как из письма Богданова Д.Б.Рязанову следует, что это произошло 10 февраля [3, кн.1, с.222-223]. В последнем случае это событие совпадает с торжественным заседанием Коммунистической академии, посвященном памяти Ленина, на котором Богданов отсутствовал, что могло быть истолковано как политическая демонстрация.

2). Записка без даты (не ранее 18 февраля 1924 г., даты второго переливания крови с участием Богданова): "Операция полуудалась. У меня около 700 куб. см. чужой крови. Будем наблюдать. Но вообще были неудачи: на мне и моем компаньоне учились. > или < научились; с другими будет легче и лучше; а я месяца на 2-3 для опытов негоден. Привет. Ваш А.Богданов."

"Полуудача" означает, что, хотя обмен кровью не удался, все же удалось, по крайней мере, перелить кровь (оба раза от "студента А" - Богданову) в общем количестве 670 куб. см. Богданов "негоден на 2-3 месяца" вследствие значительной потери крови. Следующая операция состоялась через 3 месяца - 18 мая 1924 г., тогда впервые удалось осуществить обменное переливание крови.

3). Следующая записка без даты (по-видимому, после обменного переливания крови 29 марта 1925 г., когда Богданов отдал максимальное для первых опытов количество крови - 830 куб. см): "У меня в обоих ранках не блестяще, но понемногу инфильтрат всасывается".

4). Записка от 27 сентября 1925 г. (перед последним переливанием крови цикла 1924-25 гг.): "Повторная операция д-ра Малолеткова назначена в воскресенье 29-го в 4 часа дня".

Операция состоялась и оказалась рекордной по количеству обмененной крови: в два приема - по 1300-1350 куб. см.

Выше были приведены слова Богданова о "ничтожных" средствах, которыми располагал кружок физиологического коллективизма, но все же очевидно, что оборудование, материалы, литература, аренда помещений чего-то стоили. Каковы же были источники этих средств? Ответ на этот вопрос однозначен: затраты, связанные с подготовкой и проведением первых опытов по переливанию крови, осуществлялись исключительно за счет личных средств А.Богданова.

В [7] сохранились три документа, которые позволяют лишь примерно оценить масштабы расходуемых сумм. В их числе черновые расчеты, сделанные Богдановым в связи с его намерением убедить фининспектора, что из налогооблагаемых сумм его доходов следует исключить соответствующие затраты. Сохранились расчеты за 2-е полугодие 1924/25 хозяйственного года (апрель-сентябрь 1925 г.) и за 1-е полугодие 1925/26 хозяйственного года (октябрь 1925 г. - март 1926 г.). Если сложить соответствующие цифры, то получатся данные за 12 месяцев, включающие два полугодия смежных хозяйственных годов (которые в то время начинались с 1 октября и заканчивались 30 сентября следующего года).

Наиболее подробным является расчет за 1-е полугодие 1925/26 года, он включает следующие статьи расходов: покупка и выписка книг и журналов; жалованье врачам; доплата за операции; "операционная" (видимо, аренда у частных врачей) и др. расходы; "разъезды Соболева и мои", французские аппараты, резиновые трубки, разбитые колбы, пробки резиновые, два аппарата (тип неразборчив), точка и заточка игл, цитрат натрия, парафин, химикаты, физиологический раствор и др. Общая сумма расходов составила около 950 руб., но поскольку она фактически приходилась на 5 месяцев, то в расчете на полное "рабочее" полугодие сумма затрат может быть принята в размере 1140 руб. (950 : 5 х 6).

За 2-е полугодие 1924/25 хозяйственного года затраты определены Богдановым в объеме 1240 руб., при этом он указывает, что это на деле меньше реальных затрат, так как фиксируются только крупные расходы, не учитывается, например, оплата проезда участников опытов и т.п. Это подтверждает сохранившееся письмо Богданова И.Е.Ермолаеву от 6 апреля 1925 г., в котором он просит направить пациента на обследование к доктору (указан адрес) и дать ему деньги на уплату и на трамвай. Заканчивается письмо так: "Все это верну при первой встрече, вероятно я уже должен Вам за трамвай для наших пациентов" [7].

Таким образом, расходы в расчете на 12 месяцев составляют 2380 руб., а, с учетом нефиксированных трат, они могут быть оценены примерно в 2500 руб. Что означала эта величина в то время? Она равнялась номинальной зарплате Богданова как члена Коммунистической академии (120 руб. в месяц) примерно за 1 год и 9 месяцев, или зарплате государственного служащего (средней) за 3,2 года (определено по данным [9]). Следует отметить, что, например, за 1922 год, эти расходы могли быть существенно выше вследствие приобретения оборудования длительного пользования (особенно, индивидуально производимого по чертежам Богданова) и других первоначальных затрат. Таким образом, можно оценить общие расходы Богданова на подготовку и проведение первых опытов по переливанию крови за 1922-1925 гг. в размере, существенно превышающем 10 тыс.руб. Для частного лица в то время - это серьезная сумма. Ее основным источником были гонорары Богданова за переиздание наиболее популярных его произведений (романы, особенно - "Красная звезда", учебники и пособия по политической экономии для различных уровней образования).

Таким образом, мы выяснили, что первоначальные эксперименты по переливанию крови базировались на идеях Богданова, финансировались из его личных средств, осуществлялись под его руководством и, в первую очередь, - на нем самом.

Итак, в декабре 1925 г. предложения по созданию Государственного научного института переливания крови и его основным задачам были доложены Сталину. Последовал его телефонный звонок Богданову с приглашением прибыть для обсуждения вопроса. По-видимому, при этом присутствовали Бухарин и Семашко (Нарком здравоохранения). Но в семье сохранились воспоминания только о разговоре со Сталиным. После краткой деловой части Сталин предложил Богданову взять на себя организацию нового Института и гарантировал создание необходимых условий для плодотворной научной работы. Затем он порекомендовал восстановиться в партии (последнее искушение политикой), на что Богданов ответил твердым отказом. Сталин с недоумением сказал: "Не понимаю". Богданов ответил, что вступление в партию может помешать его работе и что в партии есть кому его заменить, а в работе - некому. После паузы Сталин перевел разговор в другое русло, задавая Богданову вопросы о личных отношениях между некоторыми лидерами партии в тот период, когда Богданов входил в состав ее руководства.

Краткая хроника последующих событий такова:

в начале января 1926 г. Богданов представляет Семашко докладную записку о задачах, направлениях работы и структуре создаваемого Института;
26 февраля - постановление СТО (Совета труда и обороны СССР) об организации Института переливания крови;
9 марта - приказ Семашко о назначении Богданова с 1 марта директором Государственного научного института переливания крови;
1 июля - первый пациент принят в Институте;
1 октября - начало развертывания реальной клинической и исследовательской работы Института (недаром Богданов в своей брошюре "Год работы института переливания крови" [10] ведет отсчет от 1 октября 1926 г.).

К заслугам Богданова за недолгий период руководства Институтом можно отнести укрепление кадрового состава за счет привлечения видных специалистов: профессоров А.А.Богомольца, М.П.Кончаловского, С.И.Спасокукоцкого, доктора Х.Х.Владоса и других, создание структуры института, ориентированной прежде всего на исследовательскую деятельность и соответствующего климата; жесткое, вплоть до заявления об отставке, противостояние попыткам партийных эмиссаров, внедренных в дирекцию Института, и партийной ячейки Наркомздрава "укрепить" кадры за счет близких им по духу и квалификации партийцев, фактически подчинить дирекцию партийным ячейкам Наркомздрава и Института и тем самым по существу дезорганизовать его научную и клиническую работу. Следует отдать должное мужеству Богданова: он победил в этой борьбе, сохранил Институт как научное учреждение и оставил его способным к дальнейшему развитию, что показали последующие годы.

Менее известно другое. Разгар этой борьбы совпал с ухудшением здоровья Богданова. В ноябре 1927 - феврале 1928 г. он перенес несколько приступов гнойного аппендицита, в том числе с повышением температуры, расстройством желудка и рвотой. Операция была сделана ему только 5 февраля [1, с.XIII-XIV]. Почему? Потому что Богданов считал опасной для института возможность его даже временного выбывания из борьбы. Сохранилось письмо от 26 ноября 1927 г., полученное Богдановым от одного из его постоянных зарубежных корреспондентов, в нем полувопрос: "надеюсь, что операция, о которой Вы писали, сошла благополучно. Вы уже работаете?" [7]. Но Богданов продолжал откладывать операцию, пока не отпала необходимость его отставки, докладную записку о которой на имя Сталина, Бухарина и Семашко он подготовил 19 января 1928 г. [3, кн.1, с.137-142]. Такая самоотверженность не могла не сказаться на состоянии здоровья Богданова, который к тому же последние три года не пользовался отпуском, при этом проявляя "чрезмерную энергию и работоспособность" [1, с. XIII].

Продолжает он и участвовать в обменных переливаниях крови, которые становятся все более массивными. С января 1926 г. по 1 октября 1927 г. он трижды обменивался кровью. Далее, несмотря на состояние здоровья и сложную обстановку в Институте, частота переливаний возрастает: с октября 1927 г. по март 1928 г. он участвует в трех опытах, в двух из которых обменялся по 900-925 куб.см. крови. В свете теперешних представлений это могло быть для него опасным.

Особенно охотно шел он на обмен кровью с больными туберкулезом, будучи убежден в своей иммунности к нему [см. 11, с.38]. Он хотел не только помочь отдельным больным, но и победить эту болезнь, добиться передачи иммунитета (с кровью) и его последующей наследуемости (он не был в то время одинок в этом заблуждении, так, например К.А.Тимирязев допускал возможность передачи приобретенных свойств плоду через гормональную систему матери).

В 1927 г. Богданов писал о туберкулезе: "...остается вопрос об иммунитете...- не может ли он передаваться с переливаемой кровью" [10, с.22]. Возможно, это и было причиной того, что он решился на свой последний опыт, притягательность которого определялась для него и возможностью длительного наблюдения за последующими изменениями состояния здоровья больного туберкулезом студента, которому предстояло еще несколько лет учиться в Москве.

Богданова привлекало то, что сулило значительные результаты, ради которых он готов был рисковать, но ни в коем случае не подвергая риску других. Трагедия была в том, что, как мы теперь знаем, с каждым следующим переливанием крови реальный риск для него возрастал, а он считал, что после первых переливаний основной риск уже позади...

И подвиг своей жизни, открывший широкую дорогу отечественным исследованиям в области гематологии и переливания крови, обеспечившим впоследствии спасение тысяч и тысяч жизней [12, с.10], он завершил последним подвигом, которым невольно высветил и грозные, еще неведомые тогда опасности, таящиеся в экспериментах с кровью, и удивительный образец человеческого бескорыстия и мужества.

Библиография

На новом поле. Труды государственного научного Института переливания крови им. А.А.Богданова. Том I. М., 1928.
Материализм и эмпириокритицизм в России и за рубежом. М.: Институт философии АН СССР, 1990.
Неизвестный Богданов. В 3-х книгах. М.: ИЦ "АИРО-XX", 1995.
Богданов (Малиновский), Александр Александрович (автобиография) // Деятели СССР и Октябрьской Революции. Энциклопедический словарь Гранат. Второй выпуск сорок первого (41) тома.
Соболев И.И. Товарищ // Труды комиссии по научному наследию А.А. Богданова. М.: Институт экономики РАН, 1992.
Вестник Международного института А.Богданова. 2000, N 2.
Материалы семейного архива Богдановых-Малиновских.
Богданов А. Борьба за жизнеспособность. М.: Новая Москва, 1927.
Итоги десятилетия советской власти в цифрах. 1917-1927. М.: ЦСУ СССР, 1928.
Богданов А. Год работы института переливания крови (1926-1927). М.: Институт переливания крови, 1927.
Клебанер В.С. А.Богданов и А.А.Малиновский // А.А.Малиновский. Тектология. Теория систем. Теоретическая биология. М.: Эдиториал УРСС, 2000.
Воробьев А.И. 75-летие Гематологического научного центра Российской академии медицинских наук // Гематология и трансфузиология. Т.46, 3`2001. Проблемы гематологии и переливания крови. N 2/2001 (объединенный номер)

Blog

В. С. Клебанер Подвиг Александра Богданова